Глава 5 - Валентин (1/1)

?А как насчёт сбросить адреналин зимой???— кажется, или Валентин собирался всего лишь извиниться?К вечеру воскресенья он порядком успел известись. Два дня?— это много, когда необходимо срочно сделать то, что сделать невозможно. Два дня ожидания?— это очень много, когда только о том и мечтаешь, как выходные подойдут к концу, как подойдёт к концу утомительно-длинная, скучная дорога и ослабит бульдожью хватку мучительный семейный контроль: ?Валик, не стой столбом, сядь!?, ?Ты чего сидишь? Не хочешь сходить?..?, ?Ну что ты опять в своём телефоне?? и коронное ?Валик, пора ложиться, бабушка спать хочет?. Больше чем объясниться с Артёмом, Валентин мечтал только остаться в одиночестве. Принять душ, спокойно поужинать, блаженно растянуться под одеялом с книгой в руке и с мурлычущей кошкой на коленях, но сперва всё-таки поговорить с Артёмом, потому что чувство вины со временем не затиралось под слоями новых впечатлений,?— наоборот, ощущалось острее. Какое уж там блаженство!Первое, что сделал Валентин по возвращении,?— накормил и почесал за ухом изголодавшуюся по свежему корму и ласке желтоглазую Мурку, а после немедля развернул и в который раз перечитал страницу с перепиской, чтобы убедиться: лучшим финалом для такого диалога послужило бы его немедленное удаление?— из мессенджера, из планов, из памяти, но раз уж разбушевавшаяся совесть решила непременно искать сатисфакции…?Привет!..??— набрал, отринув сомнения, Валентин в окошке сообщений мессенджера и сразу же завис в немом к самому себе вопросе: ?Что писать дальше?!? От волнения слова разбежались вместе с идеями и формулировками. Занятное и хорошо знакомое Валентину состояние растерянности, вызванное необходимостью импровизировать под давлением внешних обстоятельств. Состояние возбуждения, смешанного с предвкушением и страхом ошибки: одно неверное слово, и лопнет тонкая ниточка, протянувшаяся в случайной беседе между двумя во всех смыслах далёкими друг от друга людьми. Отчего-то Валентину?— такой ли уж сюрприз? —?оказалось важным сохранить эту связь. Финала, каким бы логичным он ни выглядел, ему, определённо, не хотелось. Что было в том разговоре настолько притягательного, исподволь толкающего неловким извинением поставить не точку, но запятую в едва начавшейся истории?Было ли дело в том, что Артём, скорее всего, сам того не желая, умудрился не только выслушать Валентина, приняв его сигнал бедствия, но и услышать? Или в том, что Валентин, настроенный на эмоции, ощутил мощный прилив сочувствия и понимания к Артёму, каким бы отстранённым и колким тот ни казался? Или в том, что на краткий миг у Валентина получилось почувствовать себя важным и нужным не тем, чьим интересам и так подчинена была вся или почти вся сознательная его жизнь, а тому, в чьём образе внезапно сошлись необходимые и достаточные признаки потенциального смысла существования?Только теперь, глядя, как моргает курсор в конце так и не отправленного до сих пор банального приветствия, он обнаружил, что в большей степени, чем извиниться, ему хочется не выглядеть мудаком или идиотом в глазах своего необычного визави. Напротив, наплевав на доводы здравого смысла, хочется нравиться.Не обнаружив в себе после недолгого размышления ни единой причины нравиться такому человеку как Артём Литвинов, человек и пароход, Валентин не обнаружил и признаков присутствия адресата в сети. Есть ещё время подумать. Усилием воли он заставил себя прекратить пялиться в экран и отправился в душ. Поплескаться от души?— вот чего ещё так сильно не хватало ему в бабушкином доме, где защёлки на дверях ванной были признаны неофициальным злом.Млея под тёплыми, упругими струями?— не любил он бодрящих контрастов?— Валентин отдыхал лишь телом, душой продолжая тревожиться за так и не продуманное толком извинение: ?А ну как Артём придёт прямо сейчас???— по закону подлости такой исход был более чем вероятен. Голова продолжала искать поводы продолжить общение и не находила, как не находила по-прежнему никаких причин у Артёма испытывать интерес к Валентину.Денег нет, шикарной тачки или жилплощади нет, перспективной, с точки зрения медийного лица, работы тоже нет. Воспеваемую Юлькой неземную свою внешность Валентин был склонен воспринимать скептически, с оттенком юмора. Совпадения интересов в плане досуга явно тоже нет ни малейшего?— танцевать Валентин не умел, ужинать в дорогих ресторанах ему доселе даже в голову не приходило, клубы он тоже не любил. Захватывающее хобби у Валентина, безусловно, имелось, но и это был не тот козырь, который можно вынуть из рукава в разгар снежного декабря. Точнее… Если сильно захотеть, расконсервировать мотоцикл было минутным делом?— всего-то чехол сдёрнуть, в остальном железный друг Валентина был всегда в состоянии полной боевой готовности.Мчаться по кольцевой на байке, ощущая, как жар чужого тела согревает сквозь ткань и броню защиты, чувствуя, как сильные руки крепко сцеплены поперёк живота в подобии бережного объятья: скорость, рёв мотора, шум ветра, восторг?— чем не свидание мечты! Но не в снежном декабре же! Ни один идиот зимой не согласится на подобное сумасбродство! Идиотом Артём Литвинов точно не был, да и сам Валентин без особой необходимости мотоцикл в мороз не тревожил, даже на работу уныло тошнил на общественном транспорте: маршрутка-метро, метро-маршрутка.Окно переписки как смысл жизни. Валентин не помнил, когда в последний раз так торопился. Даже по утрам перед работой времени на водные процедуры уходило значительно больше, чем сегодня. Продолжая на ходу расчёсывать ещё чуть влажные волосы, одетый весьма символически, едва очутившись в комнате, он дёрнул компьютерную мышь.?Артём Литвинов online??— пальцы рефлекторно дёрнулись, решение на уровне физиологии?— и ?Привет!..? Валентина со скоростью света нырнул в мировую паутину.И ответ?— такое же безыскусное ?Привет??— сходу, как будто бы по ту сторону продолжения ждали, гипнотизируя экран гаджета с не меньшим нетерпением, чем всё это время Валентин ждал. Вывод внезапный и, разумеется, абсурдный, но до чего же приятный, пусть даже в качестве гипотезы!И сам разговор?— лёгкий и непринуждённый, в равной степени наполненный игрой слов и скрытым за ними смыслом. И электричество на кончиках пальцев, и сердце трепыхается где-то под горлом, и желудок, провоцируя чувство лёгкого головокружения и немного?— тошноты. Кто бы мог подумать, что Валентин, словно спящая красавица, пробуждённая после ста лет сна и равнодушия, способен на такие эмоции. Хо-ро-шо. Всё равно что глоток свежего воздуха после двадцати семи лет подземелий. Всё равно что луч света.?А как насчёт сбросить адреналин зимой???— и три минуты спустя Валентин быстрым шагом движется к лифтам, одной рукой на ходу застёгивая кнопки зимнего комбинезона, а другой едва удерживая два шлема вместо привычного одного.Если судить по недоверчивому ?выручи?, полчаса для Артёма?— преступно долгий срок. Очевидно, тот так торопился попасть куда-то, где его нет, или же, наоборот, исчезнуть оттуда, где он есть, что ухватился, как за спасательный круг, за авантюру с участием едва знакомого рыцаря из сети. Для Валентина, несущегося по пустеющим к ночи улицам столицы,?— преступно мало, но он должен был уложиться?— дело чести. По счастливому стечению обстоятельств, адрес, названный Артёмом, и дорожная обстановка позволили оставить незапятнанной непунктуальностью пока ещё относительно чистую репутацию, а заодно и стряхнуть груз с души.Через двадцать девять минут ровно Валентин заглушил свой Харлей?— предмет особой гордости и источник неисчерпаемого удовольствия?— на парковке у ресторана. Кое-как стянув перчатки с окоченевших за время пути пальцев, он попытался оживить телефон. Только тогда, когда он сверял время по мессенджеру и отправлял лаконичное ?я на месте, выходи?, самолюбие впервые за вечер кольнула запоздалая и очень здравая идея, что просьба Артёма от начала до конца могла быть розыгрышем для назойливого поклонника?— легкомысленным, незамысловатым и не слишком красивым. Возбуждённый предвкушением?— Валентин с убийственной ясностью осознал это?— он мог согласиться и на куда более опасное и причудливое предложение.?Если что, просто уеду?,?— только и успел подумать. А потом персональное наваждение Валентина явило свой светлый образ меж услужливо распахнувшихся перед ним створок дверей, стремительно приближаясь, обрело плоть и кровь и застыло чуть поодаль от края тротуара со скептической миной на лице. Очевидно, Артём Литвинов, сканируя в трёх плоскостях единственного обнаруженного им в обозримом пространстве мотоциклиста и байк, испытывал сомнения не только в безопасности затеянной авантюры и адекватности человека за рулём, но и в собственной разумности тоже. В попытке сгладить неловкость Валентин потянулся за запасными шлемом:—?Куда едем? —?деловито и без привычных расшаркиваний: ?Да?— да, нет?— нет?,?— бессмысленно затягивать паузу.—?Для начала подальше отсюда,?— в тон ему и так же лаконично отвечает Артём.А дальше петляние по ночному городу и гонка по кольцевой. Всё как мечталось. Почти. Завывания леденящего ветра, перекрываемые мощным рёвом двигателя, тепло, прильнувшее сзади,?— ощущением развернувшихся за спиной крыльев, и ладони, сомкнувшиеся на животе в жизненно необходимом объятии. Совсем не свидание, просто два идиота, бегущих от рутины в самих себе и нечаянно слившихся в едином порыве безумной эйфории. И собственные окоченевшие на руле пальцы: не отогреешь?— жди беды, и тонкие?— не по погоде деним?— джинсы Артёма намёком на ранний артрит.Артрита не хотелось. Артрит что мотомеханику, что танцору?— конец карьеры и голодная смерть. Издали заприметив съезд с автострады, Валентин юркнул на первую попавшуюся заправку с кафе?— греться. Впрочем,?— морозец и свежий воздух разбудили зверский аппетит?— голодная смерть грозила наступить быстрее последствий обморожения, потому что в последний раз Валентин перекусывал ещё в электричке.Объяснять причины незапланированной остановки не пришлось: Артём, кажется, всё понял без слов, и пока Валентин пристёгивал шлемы, тот с лёгкостью спешился и без промедлений скрылся в дверях закусочной. Догнать его удалось уже на кассе. Невиданная удача: ни очереди, ни посетителей за столиками?— никого, кроме пары скучающих продавщиц в кафе не оказалось. Вряд ли Артёму улыбалось оказаться узнанным, хотя вёл он себя как ни в чём не бывало, занял место у окна, скинул на соседний стул куртку и принялся с любопытством разворачивать обёртку одного из своих хот-догов, а когда Валентин поставил на стол свой поднос, в ход пошёл уже второй. Капучино в стакане Литвинова тоже заметно поубавилось, в отличие от голодного выражения на лице?— ел он так целеустремлённо, будто опасался, что вот-вот враги отберут и булку с сосиской, и кофе, и даже горчицы не оставят.—?Ты же из ресторана… —?нарушает, наконец, затянувшееся молчание Валентин?— не великий мастер светской беседы, но от комментария воздержаться не может. Сам он за это время успевает разве только крышечку со стакана снять?— настолько ошарашен аппетитом Артёма. При его-то комплекции!—?Именно поэтому я хочу есть,?— невозмутимо парирует Артём, и видимое отсутствие логики в цепочке обстоятельств и объяснений его, кажется, смущает мало.—?То есть досыта там не кормят. Принципиально,?— не скрывая улыбки, уточняет Валентин. —?Я так и знал!—?Там никак не кормят,?— с видимой досадой хмурится Артём, отхлёбывая капучино. —?Понюхать дают.—?Новомодная диета? —?Валентин продолжает шутить, пытаясь разрядить обстановку.—?Если ты о хот-догах, то я был бы не против,?— Артём по-прежнему краток, но черты его лица чуть смягчаются подобием улыбки.—?Не, я о твоём ?понюхать дают?,?— от души радуясь завязавшемуся диалогу, Валентин, наконец, тоже решается приняться за ужин. —?Рекомендация не для слабонервных. Я от такого сервиса тоже сбежал бы с первой же оказией.—?Ну тут как посмотреть. Вот завтра слезу с хот-догов, и снова только нюхать,?— улыбка у Артёма теперь самая что ни на есть подлинная, и с этой улыбкой он вдруг кажется Валентину близким и понятным?— удивительно своим.—?Что за жизнь! —?Валентину вряд ли когда-нибудь приходило в голову волноваться о диетах, вреде фастфуда и о том, как живётся тем, кому по долгу службы приходится волноваться. —?Так, может, тебе ещё один взять, пока можно?—?А тащи! Перед смертью не надышишься,?— Артём решается неожиданно легко. Решается и?— царственно позволяет. Странное ощущение, но Валентину неожиданно легко получать удовольствие от своего согласия.—?Блин, как же я замёрз! Коленок не чувствую. Зимой верхом?— это было гениально. Горжусь собой,?— третий хот-дог и второй кофе творят с Артёмом чудеса. Очевидно насытившийся, он выглядит довольным и расслабленным, он излучает непринуждённость, лучи которой согревают почти как солнечные, и обласканный этой непринуждённостью, Валентин плавится умиротворением, покоем, радостью без причин.Хочется смотреть, хочется говорить, хочется слушать. Хочется дышать, мечтать, быть.—?Не сезон,?— охотно пускается в объяснения обычно не особенно общительный Валентин. —?Не всякий байкер зимой рискнёт на кольцевую выехать. Так что ты, считай, боевое крещение принял. Но с коленями, конечно, шутки плохи. Тем более, без экипировки.—?Ну я-то ладно, я далёк от романтики больших дорог. А ты-то почему решил рискнуть? —?уголок рта Артёма приподнимается, и оттого в его улыбку добавляется коварства, брови снова сходятся ближе к переносице, но глаза лучатся интересом, какой трудно подделать.—?Артём, слушай,?— Валентин медлит, пытаясь подобрать слова сформулировать ответ хотя бы для себя самого?— времени задуматься не было. —?Относительно ?рискнуть?. Если бы я действительно считал эту поездку опасной, то ни за что не согласился бы взять пассажира. А что касается ?почему?… Вот вопрос действительно трудный. Какой вариант тебе ближе: ?Я не знаю?, ?так получилось?, ?вдруг захотелось?? Или… Слушай, да, я на самом деле исключительно корыстный тип. Ты обещал мне индульгенцию,?— в конце своей импровизированной речи он уже не скрываясь смеётся.—?Окей, она твоя. Индульгенция. Ступай и не греши,?— приняв нарочито суровый вид, Артём, кажется, тоже едва сдерживает веселье.—?Если я сейчас отправлюсь восвояси, падре, и брошу вас одного на кольцевой, автоматически согрешу снова, и мне опять потребуется индульгенция, и мне придётся вернуться за ней,?— пикировка забавнее, но и острее. —?Так что я здесь посижу с вашего позволения и не стану сопли морозить, пока вы допиваете кофе.—?На самом деле ты здорово меня выручил,?— Артём вдруг становится серьёзен. —?Я сегодня безлошадный. Мне бы в студию попасть до ночи.—?Без проблем,?— легко соглашается Валентин. Если вспомнить, именно для этого он и вывел на улицу свой байк?— отвезти Артёма туда, где ему срочно понадобилось оказаться. И всё-таки… —?Надеюсь, твои колени выдержат. Только не забудь объяснить, где она?— твоя студия. Мы вообще в ту сторону едем? —?всё-таки ему жаль, что срок этой встречи, раз уж ей посчастливилось сбыться, истекает так быстро.—?Мороженые сопли нам ни к чему, а у коленей нет выбора,?— Артём, очевидно, сожалений по поводу скоротечности времени не разделяет. —?Студия по пути в центр, покажу.Пока Валентин разворачивает на экране телефона карту города, Артём как ни в чём не бывало меняет тему:—?Слушай, ты правда учился в параллельном классе?—?Правда, учился. Только волосы у меня тогда покороче были. Совсем не помнишь? А Лизку Меликову? Не общаетесь с ней теперь? Можешь у неё спросить, мы с ней в одном подъезде жили. Она же за тобой вовсю бегала,?— что-то идёт не так, и Валентин понимает это слишком поздно.—?Мало ли кто за мной бегал,?— с каждым следующим словом всё жёстче и надменнее делается тон Артёма. —?Вот тебе я чего дался, Валентин Туманов? В голову лезет навязчивое объяснение, почему один мужик пишет другому малознакомому мужику посреди ночи. И объяснение это мне не то чтобы нравится.—?Ладно. Продолжай. —?Холод пронизывает тело насквозь. Холод сковывает душу. Резкий и беспощадный.—?А есть смысл? —?как не бывало тёплого вечера и уютной беседы.—?Есть,?— чужим голосом Валентин требует объяснений?— не просит, потому что имеет право знать. —?Не люблю намёков. —?Действительно не любит. Но что может быть хуже правды? Такой правды.—?Ладно. Я не гей, кто бы что обо мне ни думал. Это так, на всякий случай. Прости, я не должен был на тебя наезжать. Глупо вышло. Но и меня пойми, реально было похоже на подкат.?Ладно?,?— ответил бы Валентин Артёму, если бы хотел ответить.?Хорошо?,?— ответил бы Валентин Артёму, если бы был способен произнести хотя бы одно слово, но у него получился только невыразительный кивок.Если Артёму и нужен был ответ, ответа он не дождался. Несколько кратких мгновений Валентину потребовалось на то, чтобы пробежаться расфокусированным взглядом по пустой заправке за окном, ещё несколько?— чтобы несколько раз обернутьть колечко ключей вокруг пальца.Встать, выйти и уехать с этой проклятой заправки, оставив на ней свой стыд, растерянность, потрясение и?— Артёма Литвинова со всеми его подозрениями. Наверное, то было бы лучшим решением.Валентин не смог.