II (1/1)

И дождь хлестал из низких туч, вода была темна.Они закрыли дверь в ковчег,и встали у окна.Глядите, молвил Иафет,ещё какой-то зверь.Пришел без пары в эту ночь,стучится в нашу дверь.? К. С. Льюис ?Единорог?.Люди выходили из ?ковчега сопротивления? по одному, по двое, по трое. Добираться до места основных сражений они будут маленькими группами, кем-то прикидываясь. Основной гарнизон должен был подъехать к самому началу операции, на захваченном у Сатлера грузовике. Полковник вздохнул, опустив голову.Мужчине тоже хотелось поучаствовать в сражении. Лично снимать оковы с заключённых, и брать в плен тех, кто верен своему деспотичному режиму. Как правило во время таких налетов количество людей в гроте прибавлялось на тех, кто присоединялся к ним в ходе самих операций.Убивать Пейс малодушно боялся, и никто никогда не видел, чтобы он этого сделал. Он отдавал всего себя на дело переворота, но убивать полковник боялся. Может быть у этого человека есть своя вторая половина, которая так же заживо сгорит, как сгорал без альфы он сам. Нет, плодить боль он не хотел.Полковник опустил голову на руки и закрыл глаза. Сейчас в убежище было почти пусто. Три роты уже отправились вершить судьбу полицейского участка, но за них Пейсу было не так тревожно, как за сына. Гарри очень сильно был похож на отца, и иной раз сердце омеги замирало, когда он видел его, входящего в комнату.Нет, слишком высок. В свои шестнадцать (сам ротный никому своего возраста не говорил, но подразумевалось, что он уже совершеннолетний)Гарри был выше обоих отцов, а холодная земля в темных глазах ни капельки не напоминала глаза Хьюго. Часто полковника мучили вопросы о том, правильно ли он поступил, взяв с собой сына на такое сомнительное предприятие, как революция.Все же, скорее всего, правильно. Парень учился в кадетском корпусе, и с военным делом тоже был знаком, что делало его очень полезным армии. Ещё Гарри был альфой, и не приведи Ли его с собой, кто знает, что стало бы с единственным сыном. А уж в гроте разве удержишь мальчишку от интересной для него игры?Хотя, может быть, он не играл. Иногда Пейсу казалось, что Гарри ещё очень маленький, но уже куда, командует своей ротой бывших интеллигентов. Ли потёр рукой глаза. Он уже давно не видел четко лица сына. Это тоже была причина для беспокойства.В последнее время зрение омеги очень сильно село, но когда-то он пробовал себя в амплуа актера, и что-то скрывать мог очень долгое время. Гарри вечно был хмур и погружен в свои мысли, и на иногда странное поведение отца никак не реагировал, думая, что ему просто тяжело передвигаться.Ли бы и беременность как-нибудь скрыл, но тогда в комнатах с двухъярусными железными кроватями и с затхлым воздухом, ему было слишком тяжело, чтобы держать в себе свою боль. Гарри тогда разозлился. Может быть подумал, что он изменил Хьюго. Да, чего уж скрывать, в последнее время оба родителя стеснялись делать свои слегка неприличные дела дома, и этими самыми делами занимались вне квартиры.В тот день они ездили в центр, что-то покупать, и, кажется, люстру. По пути обратно Хьюго начал провокацию, и они едва куда-то не въехали. Его муж всегда был весьма затейлив во всем, и Пейс бы непременно покраснел даже от воспоминаний, но он слишком здесь… Устал.Полковник поднял руку, коснувшись метки на шее. Она иногда слегка выглядывала из-под кожаной куртки. Ли чуть улыбнулся. Аккуратный укус ещё не пропал, значит, Хьюго жив. Он обязательно найдет его. Брюнет провел рукой по волосам. Наверное, стоит помыться, пока никого нет в гарнизоне, и он никого не побеспокоит.Парень укрылся на крыше какого-то полубарака. Зеркалом мигнул наверх. Оттуда тоже сверкнули, и брюнет расслабился. Теперь люди Сатлера остались только внутри крепости. Часовых с южных ворот снял лично Командор, часовых на вышке по плану сняли двое из его роты. Остальные его подчинённые лежали здесь же под плащами, и мокли под мерзким дождём.Рота Командора залегли в траншее, и вот им там можно было только посочувствовать. Туда стекала вся грязь со всего лагеря, и наверняка длинные его лохмы очень сильно запутаются. Гарри перевернулся на спину, и подставил лицо мелкой мороси.В отличие от полковника, его сын получил от другого родителя иммунитет, и мог часами мёрзнуть, а потом погреться от костра и при этом не заболеть. Парень подумал, что этот дождь по ощущениям ему что-то напоминает. Точно. Отец тоже плакал, уткнувшись ему в плечо. Тогда капельки слез терялись в его свитере, но ткань слегка намокла, и плечо странно замёрзло.—?Слезы… Содержат обезболивающее. —?срывающимся голосом бормотал омега. Гарри прижимал покрепче к себе отца, поглаживая по спине, и молчал, не зная, что говорить. Ли старался говорить лекторским тоном. Он говорил что-то про допамин.—?Я жду ребенка. —?раздалось в комнате, и Уивинга как по голове пустым мешком ударили. Гарри тогда молча встал и ушел в грот курить. Отец кричал что-то вслед, но тогда ротному казалось, что он сделал все правильно. Хоть кто-то должен был выстроить стену презрения для полковника. Зачем он подставлял себя под удар? Зачем изменил отцу?Вернулся обратно парень когда отец уже спал. Пейс свернулся клубочком на кровати, и иногда тихо всхлипывал во сне. Гарри хотел уйти, и вернулся за одеждой, но один взгляд заставил его передумать и простить. В конце концов, он мало знал обо всем, что ему нужно было знать, и бросить полковника в минуту горя не мог.Ротный осторожно обнял омегу, прижав к себе, а Пейс во сне бормотал имя отца, и Гарри было неприятно от самого себя. Парень вздохнул и стёр воду с лица рукавицей. Сейчас Гарри тоже жалел, что ушел тогда. Ли стал ещё тише, и ещё серее. Он старался, как мог, его утешить и помочь, но чувствовал, что лучше было просто тогда не бросать его одного.—?Отца оставил там? —?бородатый и высокий бета лежал рядом и от нечего делать наблюдал за живой и постоянно что-то говорящей мимикой командира.—?Да. —?Гарри скосил взгляд на бывшего врача. Отворачиваться было бы невежливо. Неужели он так предсказуем, и все мысли на лице написаны?Орсо виновато улыбнулся в спутанную и намокшую бороду. Парень закатил глаза. Так лежать им ещё примерно два часа. В нужный момент сверкнут сверху. Ротный положил винтовку под голову, и прикрыл глаза. Есть время подумать.Сегодня в воздухе витало что-то тревожное, похожее на запах спирта. Мужчина смотрел в узкую бойницу почти под самым потолком. Там отражалось перистое небо, где на темном фоне иногда проносились маленькие шустрые облачка. Человек ждал, когда в определенный час откроется ржавая дверь, и его поволокут в лабораторию, или на изнурительную работу.Номер пятый сегодня снова завидовал судьбе кого-то, кто был не им. У него был такой распорядок дня, в котором между обедом и востребованностью он хотел умереть, или хотя бы все вспомнить. Мужчина попытался как-нибудь так разместить свои наручники, чтобы они не мешали. Железные кольца уже изуродовали ему запястья.В коридоре раздался какой-то невнятный звук. Мужчина не обратил на него внимания. Очень часто в тюрьме разливались стоны и крики, и если обращать внимание на каждый?— быстро сойдешь с ума. Звук не утихал, но, наоборот, нарастал, и он услышал шебуршание в соседних камерах. Это оказались крики большой толпы.Пятый номер явно различил крик: ?Долой Сатлера!?, а следом за ним мальчишеский голос добавил крепкое словцо, которое он бы сделал лично этому канцлеру. Мужчина непроизвольно улыбнулся. Он слышал, как люди отстреливали замки, и заключённые плакали от счастья.Номер пятый подумал, что ему это снится, и замешкался у двери. Раздалась автоматная очередь, и дверь задергалась, как свинья на проводе. Мужчина, не веря своему счастью, рванул на себя дверь, но замер, когда за ней оказался комендант Протера с автоматом.—?О, а это?— номер пятый, товарищи. —?заискивающе улыбнулся мужчина.Сейчас он был в каких-то лохмотьях, и, судя по всему, представился тоже заключённым. Весьма жирным и довольным собой. Толпа за спиной коменданта смолкла. В сравнении с комендантом он, наверное, казался каким-нибудь скелетом, в котором едва теплится жизнь. Какой-то парень выронил винтовку. От жалости, наверное.Мужчине показались важными варежки этого парня. Все остальные пришедшие им на помощь были в перчатках или без них, но трогательно зашитые алые рукавицы надолго врезались в память пятого номера. Он с трудом стоял, и опирался на стену двумя руками, потому что одной опереться не позволяли наручники.—?Комендант. —?просипел заключённый, а тот самый парень с рукавицами кинулся ему помогать.—?Что-что, дорогой товарищ? —?наигранно спросил мужчина, отчаянно подмигивая уже почти свободному человеку. Не говори ничего, сочтемся, друг мой, сочтемся.—?Он?— комендант. —?в тишине сзади у тучного мужчины отобрали автомат, и так же профессионально скрутили руки за спиной. Хмурый парень снял рукавицы и возился с его наручниками, проволокой пытаясь расстегнуть их витиеватый замочек.—?Идите вперёд. Коменданта держите на прицеле. Дернется?— стрелять без жалости. —?отчеканил брюнет, и, наконец разобравшись с наручниками, он кинул их высокому и худому, как палка бородачу. Солдат понимающе усмехнулся, и надел их на мясистые руки коменданта. Толпа хлынула дальше, оставив их одних.—?Идти можете? —?хоть говорил парень вроде и уважительно, в голосе и во всей позе был угрюмый дух человека, не любившего войну, но эту даму хорошо знавшего.—?Нет. —?пятый номер уже хотел пробормотать что-то про то, чтобы человек шел дальше, неся знамя переворота во все концы лагеря, но парень легко поднял его на руки, и зашагал в противоположную сторону.—?Куда вы меня несёте? —?размыкать каждый раз пересохшие губы было мучительно, и военный, судя по всему, видел это.—?Молчите. Сначала на машину, потом?— в грот. Домой. —?неожиданно мягко произнес парень последнее слово. Номер пятый глядел под ноги солдата, несшего его, и думал, что тот наверняка очень молод. А ещё в лице освободителя было что-то неправильное. Как будто оно должно было быть не здесь. Его снова передвигают в пространстве, и он снова видит этот грязный пол, но на этот раз его несёт на руках рослый детина непонятно каких войск, но его несут к свободе. Он чувствовал это.Гарри уронил винтовку в коридоре, но почти никто не обратил на это внимание. Только человек из камеры под номером пять, которого освободил лично комендант. Мужчина вполне успешно притворился тоже пленником, но раз он был разоблачен, бояться больше было нечего: обиженный миром Протера точно сдаст всех, кого увидит в рядах освободительной армии.В дрожь парня бросил не вид заключённого?— он видал зрелище и похуже. Это был отец. Номер пятый не вспомнил его, судя по всему, но это был именно Хьюго Уоллес Уивинг, с ярко-синими слегка прищуренными глазами, и клочками растущей бородой. Папа всегда обижался на него, когда тот грозился отпустить бороду, и парень теперь понимал, почему.Полковнику Гарри решил ничего не говорить. Зачем попусту волновать его? У него итак сейчас тяжёлое время, а если он узнает, что его альфа забыл свою семью, то вряд-ли обрадуется. Он сам побреет дикаря (насильно, если потребуется, а может и потребуется, потому что как помнил парень, отец был в восторге от пункта про не бриться), все спокойно объяснит.А сейчас, чтобы они не встретились раньше времени, отца он усадил далеко вглубь машины, где радостно переговаривались легкораненные и отощавшие люди из лагеря, и слегка улыбались, но периодически морщились тяжелораненые. Отец брал на себя всегда тех, кто лежал ближе к выходу, потому что первым всегда приходил к машинам.По привычке козырнув нашедшемуся родителю, парень развернулся, и вышел из кузова грузовика. Гарри отряхнул руки, и надел варежки. Водитель усмехнулся, глядя на это, но ничего не сказал.—?Передай Полковнику, что со мной все в порядке. —?мужчина махнул рукой.—?Так и быть, уж, старшо?й. Бывай.