От рассвета до сумерек (1/1)

Ровно потрескивал маленький костер. Ночь, словно кичась последним в этом году морозом, казалась прозрачной и звенела тишиной. Звездная россыпь ширилась над головой, и Иану казалось, что такой простор небесного шатра, такой разгул льдистого сияния он видел прежде только в Туссенте. Со стороны стоянки неслись обрывки песен, приглушенный смех, переливы лютни и флейт, но юному эльфу чудилось, что, отойдя немного в сторону от веселого и не думавшего засыпать лагеря, он воздвиг невидимую ледяную стену между собой и своими товарищами. Он сидел на большой кривой коряге, наполовину погруженной в рыхлый снег и пытался отвлечься, отдалиться от звуков реального мира, полностью сосредоточиться на своей цели.Костер, дрогнув, выплюнул в небо несколько мерцающих искр. Иан выдохнул, прикрыл глаза и плавно свел ладони вместе?— между ними покоилось маленькое пшеничное зернышко, и юный эльф, не открывая глаз, попытался вообразить его себе. Проникнуть мысленным взором под золотистую оболочку, почувствовать, как под ней дремлет, свернувшись, крохотный зеленый росток, а потом, нащупав, постараться разбудить его, поторопить, заставить устремиться на свет, пробить тонкую преграду шелухи и прорасти прямо у него в руках.Это нехитрое задание Яссэ дал ему еще до того, как труппа выехала из Лирии, задолго до Имбаэлка, и с тех пор Иан бился над ним чуть ли не каждую ночь, когда мог ухватить пару свободных часов. Случалось так даже, что из-за проклятого зернышка юный эльф забывал о сне вовсе. Но все его старания были напрасны?— зерно оставалось неизменным, и ни разу не показало даже краешка проклюнувшегося корня. С равным успехом можно было бы дождаться весны, посадить многострадальную пшеницу в землю и ждать, что она вырастет самостоятельно.Огонь плясал. Иан видел это даже с закрытыми глазами. Он чувствовал пульсацию пламени почти так же, как, прислушавшись, мог уловить ритм собственного дыхания. Он впускал эту мерную дрожь в себя, позволял ей смешаться с ударами собственного сердца, медленными толчками пройтись по жилам, влившись в кровь, жаром собраться между ладонями, чтобы в конце концов слиться с образом золотистого зернышка. Иан шепотом произнес нужное заклинание, энергия огня, пройдя сквозь все тело, на секунду сосредоточилась у запястий юного эльфа, обхватила их, как горячая сталь кандалов, а потом наконец влилась в ладони, прошив их теплой вибрацией до самых кончиков пальцев.Иан выждал пару мгновений, позволяя волнительной магической дрожи улечься, свернуться в его груди, как змея, повинуясь приказам заклинателя, и только после этого отважился открыть глаза, раскрыть ладони и взглянуть на результат своего труда.Зернышко осталось совершенно неизменным. Иан выругался, в сердцах отшвырнул его в сторону и откинулся назад, припав спиной к причудливо вывернутой ветви. Огонь трещал и плевался искрами, будто смеялся над ним.Иан похлопал себя по карманам, вытащил трубку, но кисет найти так и не смог?— видимо, забыл его в фургоне, и этому открытию досталось еще одно смутное ругательство сквозь зубы. Возвращаться не хотелось. Свободная цирковая труппа Огненного Яссэ закончила свое выступление в Майене только накануне, и, хоть много и не заработала, имела оглушительный успех, и теперь товарищи Иана занимались тем, что праздновали, решив, видимо, спустить все заработанное золото в одну ночь, перед отъездом опустошив все склады майенских трактиров. У юного эльфа же не было никакого настроения веселиться.Он посидел еще немного, перекатывая носками сапог комок снега под ногами, прислушиваясь к далекому шуму. Лес же вокруг безмолвствовал. Иан поймал себя на шальной мысли, что было бы неплохо, чтобы сейчас, треща оледенелыми ветвями, ломая снежный наст, из темной чащи вышло какое-нибудь чудовище. С тех пор, как труппа пересекла границу Темерии, такое уже пару раз случалось. Бродячие артисты знали, как справляться с этой бедой?— каждый из них, кроме акробатических трюков и забавных номеров, владел и простыми, но эффективными навыками боя?— Яссэ никогда не нанимал охрану для своего каравана. Все члены их веселой компании могли постоять за себя и охранить свое имущество и от случайных банд разбойников, и от редких лесных тварей. И сейчас Иан размышлял, что, столкнись он нос к носу с заплутавшим накером, вышедшим на шум и свет, или даже с небольшой стаей голодных варгов, на раздумья и сосредоточенную точность просто не осталось бы времени, и магия вырвалась бы из него сама собой?— маленького костерка хватило бы, чтобы обратить непрошенных гостей в бегство. Бросать огненные шары оказывалось делом куда более простым, чем проращивать проклятое зернышко.В ледяном безмолвии послышался легкий хруст чьих-то аккуратных шагов. Иан, не глядя в сторону источника звука, медленно сжал пальцы, снова стараясь собрать в них энергию огня. Осторожно тихо выдохнул, заставив силу разгореться в руках.—?Будет очень печально, если ты убьешь меня, хотя я пришел с миром,?— раздался почти прямо у Иана над ухом чуть насмешливый мягкий голос Яссэ.Пульсация магического жара схлынула. Юный эльф поднял голову и невесело улыбнулся учителю. Тот стоял в паре шагов от него, заложив руки за спину, всем своим видом показывая, что не намерен был защищаться, реши Иан и впрямь напасть на него.—?Ты ведь знал, куда и зачем я ушел,?— заметил юноша,?— обязательно было так ко мне подкрадываться?Яссэ подошел еще ближе, присел на корягу рядом с Ианом, мельком глянул на него и тихо усмехнулся.—?Откуда мне было знать? —?спросил он,?— ты никому ничего не сообщил. Можно сказать, я первый из тех посланников, что в старой сказке ходили узнать, куда же подевалась Умная Эльза.—?Мне не читали в детстве темерских сказок,?— заметил Иан. Он не смотрел на учителя, отчего-то сидеть и разговаривать с ним посреди крохотного поля проигранного боя было мучительно стыдно, и юный эльф едва сдерживался, чтобы не встать и не уйти от него подальше в лес.—?Мне тоже,?— подтвердил Яссэ,?— в моем детстве я даже не знал, что такое Темерия.Он явно хотел отвлечь Иана, затянуть его в пустой разговор, может быть, потому, что чуял его неудачу, и теперь хотел подбодрить. Юноша, вздохнув, наконец перевел взгляд на учителя.—?А я родился в Темерии,?— заявил он так, словно для Яссэ это была шокирующая новость,?— и мой папа некоторое время даже ею правил. Но сказки мне читали нильфгаардские. И все они были в основном о том, как отважный рыцарь спасает прекрасную принцессу от коварного нордлинга. Умных героев в тех историях отчего-то не водилось?— только хитрые иногда.Яссэ тихо рассмеялся. Иана всегда удивляло в учителе, как легко тот демонстрировал свои чувства. Смеялся, если смешно, кричал и ругался, не стесняясь в выражениях, если был взбешен, плакал, если был расстроен. Юный эльф, всегда знавший, что даже самые близкие всегда носили, если не броню безразличия, то хотя бы исподнее, не привык к такой наготе чувств, и иногда терялся перед учителем, хоть и подозревал, что, демонстрируя полную искренность в мелочах, Яссэ научился скрывать под этим лоскутных одеялом улыбок, слез и ругательств по-настоящему крупную неприглядную правду.—?Хочешь, я буду читать тебе темерские сказки на ночь? —?спросил Яссэ, и сложно было понять, шутит он или всерьез предлагает.Иан рассеянно покачал головой.—?Боюсь, для сказок я уже слишком старый,?— ответил он и невольно улыбнулся. В труппе, собранной из эльфов, он, семнадцатилетний, считался едва ли не неразумным младенцем, только-только научившимся держать ложку и снимать штаны прежде, чем помочиться.—?Сказки?— это облик народа, описанный простым языком,?— отозвался Яссэ наставительно, но тут же в тоне его снова зазвучала беззаботная улыбка,?— кроме того, они бывают очень увлекательными. Ты слыхал ту, в которой девушка так хотела купить себе нарядные башмачки, что потом не смогла их снять, а они заставили ее плясать, пока ей не отрубили ноги?—?Мне казалось, это произошло на самом деле,?— заметил Иан,?— с какой-то баронессой из Керака. Башмаки заколдовала коварная ведьма, и собственные ноги баронессы, обутые в них, не давали той вползти в храм Вечного огня, чтобы помолиться о прощении за свою алчность.Яссэ снова рассмеялся, на этот раз громче и заразительней?— Иан был буквально вынужден последовать за ним.—?Надо полагать, прощение та баронесса заслужила, лишь когда сгорела на ритуальном костре рядом с той, что зачаровала ее башмаки,?— ответил учитель.Они замолчали. Иан продолжал крутить в пальцах бесполезную трубку, и Яссэ заметил это.—?Ты не взял с собой кисет, когда драматично удалялся с веселой сцены? —?осведомился он,?— типичная ошибка новичка.Иан в ответ лишь недовольно фыркнул. Яссэ порылся в собственных карманах и извлек на свет нераспечатанную пачку туссентского табака, протянул ее юноше. Обычно члены труппы, если не удавалось выступить перед особенно знатными особами, не могли позволить себе такой роскоши, и Иан подозревал, что Яссэ берег эту пачку специально ради подобного случая. И это было одновременно приятно и странно досадно. Учитель никогда намеренно не лез Иану в душу, не навязывал свое отеческое внимание и не выделял его среди других циркачей?— за исключением того времени, что тратил на его обучение. И этот табак в равной степени мог достаться акробату Лирою или клоунессе Сэе, если бы Яссэ застал кого-то из них в расстроенных чувствах.Чуть замерзшие и усталые после магических экспериментов пальцы слушались плохо. Иан неловко дернул край пергаментовой упаковки, надорвал этикетку с изображением ощетинившегося ежа, и часть драгоценных листьев просыпалась на снег.—?Дай сюда,?— терпеливо, но со слышимым раздражением в голосе пробормотал Яссэ. Он отобрал у Иана табак и трубку, сам ловко и быстро набил ее, протянул юноше,?— или хочешь, чтобы я растянул ее для тебя?Иан, в груди которого уже начинала клокотать злость?— и на ехидный тон Яссэ, и на собственную неловкость?— резко мотнул головой, сунул мундштук в рот и быстрым движением пальцев попытался поджечь табак в чаше. Вызванное им пламя неожиданно взметнулось вверх, затрещали кончики опаленных волос, выбившихся из косы, Иан отпрянул и едва не выронил трубку.Яссэ тихо рассмеялся.—?Пожалуй, тебе и правда нужно было посидеть в одиночестве,?— заметил он,?— если бы ты спалил наши фургоны, в Мариборе нам нечего было бы показывать.Юный эльф потряс в воздухе чуть обожженной рукой, не глядя на учителя, пригладил пострадавшие пряди, выдохнул и повторил попытку прикурить. На этот раз получилось лучше?— маленький оранжевый огонек покорно замерцал между его пальцев, и табак затлел. Иан осторожно сделал первую затяжку?— если бы он сейчас закашлялся, ему оставалось бы только ринуться от смеха Яссэ в темноту ледяного леса, надеясь, что варги сожрут его раньше, чем он сам сгорит со стыда.Дым у дорогого табака был мягче, чем у обычной махорки, и Иан почти сразу почувствовал, как приятная чуть хмельная расслабленность пробегает по его телу, от горла до самых кончиков пальцев. Когда он выпустил изо рта первую белесую струйку этого дыма, голова юного эльфа уже почти прочистилась.Он ощутил на своем плече мягкое прикосновение руки учителя, Яссэ придвинулся вплотную и приобнимал Иана, позволив тому прильнуть к себе ближе, хотя юноша вовсе не ощущал холода.—?Ты забываешь, чему я учил тебя,?— произнес Яссэ негромко,?— существует огромная разница между магией Огня и просто пиромантией. Создавать пламя, используя другие источники энергии, несложно. Этим пользуются даже те, кто свято блюдет старые законы Капитула. И, конечно, в неумелых или неправильных руках это искусство может нести только разрушение. Ни одной армии бы не понравилось, если бы чародей, даже воюющий на их стороне, вызвал с неба огненные шары, которые уничтожали бы все и всех на своем пути. Для того же, что пытаешься сделать ты, требуется гораздо больше мастерства и терпения. Или гораздо более чистый и мощный источник энергии, чем тот, что у тебя есть. Новизна впечатлений притупляется даже для таких юных созданий, как ты.Яссэ замолчал, и Иан, забыв о тлеющей между пальцев трубке, опустил голову ему на плечо и тоже хранил молчание.Они путешествовали вместе уже больше трех лет, и юный эльф с уверенностью мог сказать, что это были самые долгие, самые яркие?— и самые счастливые годы его жизни. Он догадывался, что никто из тех, кого он оставил, уйдя вместе с Яссэ, не понял и не принял его выбора. Иан постарался сохранить лишь несколько самых прочных связей со своей прошлой жизнью.Он писал родителям?— и папа даже отвечал на его письма. Скупо и однообразно, но большего от него требовать было невозможно?— Вернон Роше заменял красноречие слов красноречивыми делами, но с решением Иана ничего поделать не мог. Но по крайней мере, он старался делать вид, что юноша не разочаровал его, не стал вычеркивать Иана из жизни, как сделал отец. Юный эльф прекрасно понимал, почему ни на одно свое послание Иорвету не получал ответов?— ни строчки, ни слова, ни даже упоминания в папиных письмах. Правда была в том, что Иорвет был в сыне страшно разочарован. В его глазах Иан, должно быть, был тем, кто, отказавшись от борьбы, насмотревшись на войну и смерть, пошел по пути наименьшего сопротивления. Отец, и юный эльф точно это знал, провел в борьбе почти всю свою жизнь, и отказался от нее, лишь выплатив все долги, найдя то место в мире, в котором мог без оглядки на прошлое, без стыда перед самим собой просыпаться каждый день, сменив оружие в руках на перья и чернила, а доспехи?— на профессорскую мантию. Иан же, по мнению отца, сдался, едва почуяв запах крови и дыма. Сбежал, как всегда сбегала от трудностей его мать. И эти обвинения, так и не озвученные, юный эльф не хотел опровергать. В чем-то отец был прав.Конечно, когда Иан уезжал вместе с цирковой труппой, он никому не рассказал об истинной цели своего путешествия. Яссэ никогда ему этого не запрещал напрямую, но юноша чувствовал, что сам принес обет молчания, боясь даже не того, что близкие осудят его выбор или что Яссэ сочтет его предателем, но того, что истинные мотивы Иана были сокрыты даже для него самого. Он поначалу считал, что пошел за огненным магом, которого госпожа Йеннифер, даже не зная его имени, считала опасным преступником и обманщиком, чтобы обрести силу и знания, которые помогли бы найти пропавшую Цириллу. Но с каждым днем Иан все лучше осознавал, что сделал это не с конкретной целью, не ради чьего-то спасения или даже личного могущества, а ради самой магии, с которой каждый день знакомился все ближе?— и влюблялся все крепче.Сразу после войны Яссэ добровольно предстал перед Объединенным трибуналом, но судили его только за шпионаж. Среди его обвинителей не нашлось тех, кто мог бы связать имя предводителя цирковой труппы с более глобальными событиями. Никто, похоже, всерьез не верил, что этот беззаботный улыбчивый эльф, пришедший с повинной, владел хоть какой-то особенной силой. Вернон Роше свидетельствовал против него, но, по его данным, Яссэ лишь возглавлял шпионскую группу, ответственную за серию диверсий на территории Темерии. Иан не был уверен, правда ли у обвинителей нашлось так мало информации о деятельности Яссэ, или в этом были замешаны какие-то более сложные силы, но обвиняемый получил безусловную поддержку из весьма неожиданного источника. В его защиту выступил Эренваль, удостоенный после подписания Мариборского мирного договора особой благодарности со стороны нового Императора. Суду же эльф поведал, что Яссэ, пусть и находился поначалу на стороне Саскии, сыграл важнейшую роль в ее последующем поражении. Эренваль рассказал, как Яссэ помог ему самому добыть те сведения, что в конечном счете привели к победе над агрессором, и эти свидетельства решили дело. Яссэ был полностью оправдан, с одной лишь оговоркой. Ему запрещалось отныне участвовать в политической жизни Империи, а наказанием, если станет известно, что он снова примерил на себя роль шпиона, будет немедленная публичная казнь. Яссэ с благодарностью принял эти условия, и уже в начале осени его труппа, почти полностью сменившая состав, вновь отправилась в путь, куда глаза глядят, к новым выступлениям. И Иан уехал вместе с ними. И с тех пор не было в его жизни ни дня, когда юный эльф пожалел бы о своем решении.Магия Огня, которой учил его Яссэ оказалась одновременно и проще и сложней всего того, что постигал Иан до этого. Он всегда помнил то, что говорила об этой энергии госпожа Йеннифер, как испугалась она, увидев, к чему решил обратиться Иан, чтобы спасти жизнь Ламберту, и всегда хранил в памяти ее слова о том, что эта энергия поработит его, уничтожит, выжжет его изнутри и не просто переставит мир с ног на голову, сотрет границы того, что правильно, а что нет, но лишит для Иана все вокруг ценности и красоты, заставив поклоняться и подчиняться лишь ей одной. Юный эльф учился магии Огня уже больше трех лет, но никаких судьбоносных изменений в себе пока не замечал.Источник, из которого он черпал силы, оказался податливей и щедрее всех прочих. Яссэ был прав?— создавать пламя и управлять им, особенно из родственной ему материи, было довольно просто. Огонь был щедрым, надежным союзником, и, черпая его силу, осваивая новые трюки, запуская руки в сердце пылающего костра или создавая невесомых искрящихся бабочек, танцуя босым по тлеющим углям, на радость толпе, Иан чувствовал то, на чем никогда не позволял поймать себя, пока был учеником мастера Риннельдора, Шани или Кейры?— он впускал в себя магию, и она, овладевая им, отвечала взаимностью, позволяя Иану познавать свои секреты и управлять собой.Но то, чему учил его Яссэ вдали от репетиционной площадки, было совсем иным. Сложнее, тоньше?— Иан постигал уже не искусство создания огня из подобной энергии, он старался, обращаясь к Пламени за силой, преобразовывать ее в иные формы?— так, как другие маги использовали три прочих элемента. И это оказалось куда трудней, чем даже сопряжение источников, которое некоторое время вдалбливала ему в голову Кейра. Огонь был податливым и мягким, когда ему велели перетекать из одной формы в другую, не меняя своей сути. Но становиться чем-то иным он не хотел, и Иану приходилось бороться с желанием обратиться к иной силе, призвать окружавший его воздух или прижать ладони к земле. Но он понимал, даже без наставлений Яссэ?— истинную магию Огня можно было обуять и познать, лишь научившись выходить за ее границы, лишь подчинив Огонь себе так, как, по слухам, он подчинял разум и сердце обращавшихся к нему колдунов. Поэтому Иан с такой досадой смотрел на очередное не пророщенное семя, поэтому уходил из круга веселящихся товарищей, чтобы побыть с магией наедине. Огонь не терпел суеты, лишних взглядов и обмана.Учитель и ученик сидели в молчании несколько долгих минут?— трубка в руке юноши погасла, и маленький костер тоже начал чадить, умирая.—?Идем к остальным,?— предложил Яссэ,?— завтра мы выдвигаемся в Марибор, а люди там уже знают все наши трюки?— придется много репетировать, чтобы удивить их, так что, считай, это наша последняя беззаботная ночь.—?Я приду,?— пообещал Иан едва слышно,?— дай мне еще пару минут.Яссэ поднялся на ноги, улыбнулся Иану и почти беззвучно скрылся в темноте ветвей.Юный эльф просидел, глядя на носки своих сапог еще некоторое время, потом, махнув рукой, заставил маленький костер угаснуть, встал и направился в сторону лагеря.На просторной лесной поляне горел высокий костер, и циркачи, рассевшись вокруг него, передавали друг другу бутылки с вином, скрипачи и флейтисты играли что-то веселое и уже довольно нестройное. Сэя и еще две девушки-акробатки танцевали, подняв руки над головами и выбивая ногами нехитрый ритм на утоптанной темной земле. Яссэ устроился рядом со всеми, и Иан заметил, что он со смехом рассказывал что-то, и слушатели поддакивали и кивали, подхватывали его историю или трясли головами, стараясь вклиниться в чужой рассказ.Попав в труппу, юный эльф быстро почувствовал себя частью большой дружной семьи?— здесь все были равны, невзирая на возраст и способности, и жизнь их, несмотря на скромные заработки и добровольно выбранную судьбу вечно скитаться из города в город, была счастливой и поверхностной. Для циркачей не существовало настоящего горя?— даже когда год назад один из них умер, подхватив воспаление легких, а другой, не справившись с очередным трюком, упал прямо на деревянный помост и сломал себе шею, товарищи выбрали не горевать по погибшим, а вспоминать, какими славными были дни их жизни. Иан, видевший за свой краткий век слишком много смертей, не мог не удивляться такому легкому взгляду. Циркачи плакали по пролитому вину или павшей лошади, но гибель соратников давала им лишний повод для песен о них или очередной беззаботной попойки?— потому что именно этого хотел бы тот, кого больше с ними не было. И юный эльф, как ни старался, не мог пока этого постичь и принять.Когда он приблизился, из круга медленно поднялась ему навстречу Ава?— тоненькая и легкая, как струйка табачного дыма. Яссэ называл ее своей дочерью, хотя, как выяснил Иан, девушка была его воспитанницей?— учитель спас ее после очередного рейда Синих полосок до Третьей Северной войны, и юноше не хотелось думать, что это его папа был повинен в том, что Ава осталась сиротой, хотя, скорее всего, это было именно так.Эльфка, почти такая же юная, как сам Иан, стала верной помощницей Яссэ. Она не владела и не училась магии, но участвовала во всех его фокусах, даже самых сложных, а теперь стала партнершей Иана на представлениях. Аве нравилось подшучивать над ним, обнимать и целовать его у всех на виду, танцевать с ним не только в языках пламени на сцене, но и в шуме ночей под открытым небом. Она часто забиралась к нему в фургон, пробиралась под тяжелое душное одеяло и засыпала, прижавшись к Иану всем телом?— почти обнаженная. И за все это время юный эльф не прикоснулся к ней иначе, чем требовал новый номер или невинный танец, иначе, чем она сама вынуждала его. Ава была одной из самых красивых девушек, что видел Иан за свою жизнь, ее объятия были горячими и, должно быть, искренними, но ни разу в нем не шелохнулось то чувство, с которым юный эльф обнимал того, кого оставил там, в прежней жизни, и о ком лишний раз старался не вспоминать.Уезжая вместе с труппой, Иан простился с Фергусом, зная, что не напишет ему ни одного письма и не отважится к нему вернуться. С разочарованием отца, скупыми письмами папы, подозрениями госпожи Йеннифер, с невысказанными упреками Ани юный эльф мог смириться, но Фергус был тем единственным, ради кого он мог бы остаться, если бы тот попросил, ради кого он мог бы все бросить по первому его слову?— а это был непростительный, немыслимый риск. Иан винил себя за трусость и слабость, но магия требовала жертв, и эту он приносил осознанно. В глубине души он робко надеялся, что судьба столкнет его с Фергусом, но даже когда труппа Яссэ выступала в Туссенте, и посмотреть на представление пришли родители юного Императора с младшими детьми, самого Гусика среди зрителей Иан так и не увидел?— у него, конечно, были другие, куда более важные дела, но юному эльфу в тот день было сложно справиться с разочарованием. Судьба была не на его стороне?— тогда это стало очевидным.Ава протянула ему тонкую, почти невесомую руку, и сжала ладонь юного эльфа так крепко, словно боялась, что он сбежит обратно в лес. Потянула за собой к танцующим женщинам, и те расступились, освобождая им место. Иан обнял Аву за талию, и, прильнув друг к другу, почти слившись в одно, они закружились под музыку, ставшую вдруг оглушительно громкой. Чуть повернув голову, юный эльф перехватил смеющийся взгляд Яссэ. Новый, чистый и мощный источник,?— вот что сказал ему учитель, и теперь в словах его был слышен прямой наставительный совет. Когда Ава поцеловала его, Иан не только не стал отстраняться, но и ответил ей с тем же жаром, прижав девушку к себе плотней.В фургоне было темно и пыльно, пахло пудрой, разлитым кислым вином и табачным дымом. Губы Авы?— обычно прохладные, как дождевая вода, теперь стали на вкус, как чистый огонь. Она избавилась от прозрачного платья, и Иан подождал, пока ловкие девичьи руки стянули с него рубаху и шаровары. За тонкими стенами поднималась последняя в этом году метель, но здесь, среди сбитых покрывал и звериных шкур было жарко, как в летний полдень. Ава сама взяла его руку и направила, куда нужно, и Иан скользнул пальцами в дрожащую влажную тесноту ее тела. От нее пахло расплавленной древесной смолой, как от только вспыхнувших сырых дров, ее стоны сливались с завываниями крепнувшего ветра, и когда Ава, отстранив его ладонь, толкнула Иана на покрывало и устроилась сверху, юноша почти не ощутил веса ее тела. Она то скользила по нему, стелилась, как тяжелый болотный туман, то вскидывалась вверх, изгибаясь, как языки костра, и Иан, забыв о времени, о неудавшихся заклинаниях, о грядущих выступлениях и стонущей непогоде, двигался вместе с ней, легкий и податливый, как сама суть огненной магии. Ава в его руках была также податлива?— и также неотвратима.Она откинула назад полыхнувшую огнем копну волос, вскрикнула, забилась, а Иан, чувствуя, как вся кровь в его теле, горя, устремилась в единственно верном направлении, как мучительное напряжение находит выход и изливается, вдруг распахнул глаза и едва удержал себя, чтобы на пике наслаждения не выкрикнуть то единственное имя, которое грохотом сердца звучало в его сознании. Ава, погруженная в собственную сладостную дрожь, похоже, ничего не заметила.А проснувшись утром, когда опустевшая половина постели, где спала Ава, уже остыла, Иан понял, как нужно поступить.Весь путь до Марибора, где должно было состояться их новое представление, Иан старался не проводить с Авой больше времени, чем того требовали репетиции. Он совсем забросил свои упражнения с зерном, зная, что все равно ничего не выйдет, и Яссэ, заметивший или почуявший неладное, однажды вечером, когда труппа уже почти добралась до городских стен, отвел ученика подальше от лагеря и, усадив перед собой, прямо и серьезно посмотрел ему в глаза.—?То, что ты задумал,?— начал наставник напрямик, без лишних предисловий,?— опасно и глупо, мой милый мальчик. —?так Яссэ не называл Иана с тех пор, как они вместе отправились в путь, и сейчас слова эти звучали в его устах почти упреком. Иан поджал губы и отвернулся. Ему не хотелось признаваться учителю, что на деле он ничего толком не задумал. Нечто, бывшее куда сильнее и мудрее его, расставило все по своим местам, а Иану теперь приходилось лишь следовать давно и не им самим установленному плану.—?Ты сам сказал, что мне нужен новый источник,?— юный эльф не пытался спорить, он знал, что ни его слова, ни возражения Яссэ ровным счетом ничего не изменят.—?Но тот ли это источник, к которому ты готов припасть? —?взгляд Яссэ стал пристальным и цепким, и под ним юному эльфу стало вдруг нечем дышать. Он знал, что имел в виду учитель, и сам провел несколько ночей, обдумывая этот вопрос. Однажды, воспользовавшись Фергусом, чтобы спасти Ламберта, Иан едва не потерял друга навсегда.—?Ты сам говорил,?— юный эльф много раз проговаривал эту фразу про себя, стараясь заглушить, переубедить, перекричать внутренний голос,?— что для того, чтобы магия работала, любовь должна быть настоящей. Иначе с тем же успехом я мог бы воспользоваться Авой или Сэеей, да кем угодно.Яссэ, помолчав мгновение, кивнул, но ничего не сказал.—?Мои родители,?— вдруг настойчивей, с жаром, сбиваясь заговорил Иан,?— они любят друг друга по-настоящему и не сомневаются в этом. Но мой отец… очень плохо готовит, он старается, но, видимо, ему просто не дано. И папа, когда приезжает домой, или на праздники, готовит для него еду, а мой отец?— ее ест. Разве это не одно и то же?Яссэ все еще молчал, прямо глядя на Иана.—?Я ведь люблю его,?— почти в отчаянии закричал юноша, сжимая кулаки,?— и я просил его помнить об этом всегда?— и он обещал!Учитель не двигался и не отводил взгляда.—?К тому же…- голос Иана упал почти до шепота, он первым не выдержал и опустил глаза,?— может быть, он просто выгонит меня прочь. Три года для человека?— это очень-очень долго.Между ними зазвенела неловкая тишина. Наконец Яссэ, вздохнув, неторопливо поднялся.—?Тогда, дитя, имей смелость сказать ему правду. —?сказал учитель негромко и, отвернувшись, оставил Иана одного.После Марибора труппа должна была двинуться в Вызиму?— время от времени юный эльф писал не только родителям, но и друзьям, одним из которых была Ани. И молодая королева с радостью пригласила циркачей выступить при дворе, видимо, надеясь наконец повидаться с названным братом. Яссэ и его артисты, конечно, не могли упустить такой блестящий шанс, и теперь путь их лежал в столицу Темерии. Но приняв свое решение, Иан понял, что не может так долго ждать. Он должен был повидаться с Фергусом лицом к лицу, один на один, не дав тому шанса отказаться явиться на представление, не дав самому себе глупых лазеек?— скрыться в толпе, сбежать, ?захворать? прямо накануне выступления.План его побега усложнялся, конечно, тем, что Иан понятия не имел, где именно он смог бы наверняка застать Фергуса. Император, ясное дело, проводил большую часть времени в Нильфгаарде, и речи быть не могло о том, чтобы незаметно пробраться в его опочивальню в тамошнем дворце?— ни при помощи магии, ни через незапертое окно. И Иан решил довериться судьбе.Вызимский королевский дворец был окружен защитными заклинаниями?— открыть портал внутри здания можно было лишь в специальном портационном зале, но это помещение охранялось круглосуточно. Потому юный эльф отважился проникнуть в святая-святых своим обычным способом. Из Марибора, пока труппа устанавливала шатры и помост для выступлений, Иан открыл портал в то место столицы, которое лучше всего смог себе представить?— на городское кладбище. За три года обучения он научился ходить через прорехи в пространстве почти безошибочно, и это оказалась самая легкая часть его операции.Юный эльф не знал, перестроила ли Ани сам дворец изнутри. Вполне могло статься, что старые лазейки, по которым в детстве Иан сбегал в город, теперь были закрыты, тайные переходы?— перегорожены, а на дверях и окнах установили какие-нибудь сложные чары. Но опасения его не оправдались. Через знакомую неприметную дверь юноша проник сперва в одну из конюшен, а потом, набросив на себя простое заклинание, отводящее взгляды стражи, которому научил его еще мастер Риннельдор, вошел в один из потайных ходов. Фергус, как полагал Иан, все еще занимал ту же спальню, в которую его поселили, когда юный принц только прибыл в Вызиму для свадьбы с Анаис, и добраться до нее было так же просто, как вспомнить, как дышать, когда ударом выбивают весь воздух из легких.Комната была пуста, и Иан, притворив за собой тонкую створку, вошел в нее, как дерзкий археолог в проклятую эльфскую гробницу. Может быть, Фергус не слишком часто ночевал в этих стенах, но все здесь, каждая деталь, каждая маленькая вещица хранила прикосновения его рук. Чужой среди темерцев, юный Император постарался навести в своей опочивальне собственный порядок, должно быть, для того, чтобы ему было приятно сюда возвращаться хоть время от времени. Здесь все еще царили черный и золотой цвета, но на пустых прежде полках появились разномастные книги. В дальнем углу за плотной ширмой обнаружился мольберт с выставленным на него грунтованным холстом?— пока не тронутым. На низком столике рядом покоились в безнадежном ожидании хозяина тюбики с краской, кисти, серебряный мастерок и чистая палитра.На столе у окна была расстелена карта?— ни Темерия, ни Нильфгаард не вели ни с кем войн, и это было сделано лишь по прихоти Фергуса. Поверх линий границ Северных королевств выстроились его деревянные фигурки?— старые, потускневшие от времени, с кое-где облупившейся краской. В Городе Золотых Башен Фергус, должно быть, всегда оставался Императором, у которого не было времени на глупые игры или рисование. Тут же, среди старых знакомых вещей, все еще жил Гусик?— мальчишка, которого Иан знал и любил.Осторожно, стараясь не шуметь, словно боясь спугнуть ощущение узнавания, юный эльф подошел к книжным полкам, провел пальцем по корешкам, выцепил один том, не взглянув на название. Он знал, что среди этих книг не было ни одной интересной?— сплошная история Нильфгаарда, трактаты о тактике и государственном управлении?— книги, заменявшие Фергусу сказки и рыцарские романы. Иан прижал тяжелый фолиант к груди и глубоко вдохнул. Комната даже пахла Гусиком, хотя Император, возможно, давно здесь не бывал.Юный эльф вернулся к по-солдатски гладко застеленной кровати, сел, все еще не выпуская книгу из рук, прикрыл глаза. Ему казалось, одного этого визита, только вида пустой комнаты, где жил Гусик, уже было достаточно, чтобы разбудить в нем спящую магию. Это было сильнее, чем все объятия и поцелуи Авы, чем веселье пьяных ночей в цинтрийских лесах, чем овации огромной толпы после особенно эффектного фокуса, чем одобрительные возгласы Яссэ, когда Иан осваивал очередное сложное заклятье. И юноша решил?— раз так суждено, он посидит в этом храме былой любви еще немного, а потом сбежит, чтобы забыть о своем плане навсегда и довольствоваться тем, что от него осталось.Дверь в спальню скрипнула, но Иан даже не пошевелился в первый момент, решив на мгновение, что просто слишком глубоко провалился в свои фантазии.Фергус был болезненно бледен, выглядел встревоженным и печальным, но никогда прежде юный эльф не видел никого прекрасней. За три года Гусик еще не успел толком возмужать, но от неловкого, нескладного мальчишки, смущавшегося своих слишком длинных рук и не особенно чистой кожи, уже ничего не осталось. Прежде совершенно бесцветные волосы отросли, немного потемнели, обретя благородный оттенок начищенного золота, и теперь завивались тугими крупными кудрями. Глаза, казалось, стали еще темней. Черты лица?— выровнялись, заострились, стали немного резче, но отцовская порода в облике Фергуса заметно отступала, уступая место будто искусно выточенным линиям его матери. Гусик не слишком прибавил в росте, но тело его стало более складным, мальчишеская угловатость пропала, оставив вместо себя, пожалуй, излишнее, почти по-женски тонкое изящество. И когда Фергус велел ему уходить, Иан понимал уже, что не смог бы выполнить его приказ, даже если бы Император говорил это всерьез.Юный эльф почти не запомнил того, что произошло между ними дальше. Но всем собой, каждой клеточкой сладко расслабленного тела он ощущал, что не было на свете ничего более приятного, ничего более правильного, чем лежать с Гусиком, обнявшись. Над ними все еще висел тяжелый топор правды, но Иану теперь она не казалась такой уж страшной. Он рассказывал Фергусу о своих путешествиях, о долгих ночах и шумных днях, о выступлениях и трюках, о песнях и смехе циркачей, об аплодисментах и долгих весенних рассветах, когда он сбегал из притихшего лагеря, чтобы погрузиться в волшебную свежую тишину одиночества.И на самом излете одного из этих рассказов Иан вдруг перехватил взгляд Фергуса и понял, что тот ждал от него совсем не этого.—?Я не писал тебе,?— произнес юный эльф то, что не успело сорваться с губ друга, и тот, опустив светлые ресницы, коротко кивнул. И с убийственной ясностью Иан понял, что не сможет подобрать нужных слов, как бы долго он мысленно ни готовился к этому разговору.—?Я…- у Иана вдруг страшно пересохло во рту, он сглотнул, постарался чуть отодвинуться, но Гусик не разжал объятий?— он, похоже, готов был поверить в любую ложь, лишь бы она хоть немного могла убедить его, что юный эльф его не предавал. Но что это было, если не предательство? —?Я не могу объяснить,?— признал Иан хриплым шепотом, и заметил, как на миг застыло лицо Фергуса,?— Я мог бы придумать любое объяснение, и кое-что из этого могло даже оказаться правдой, но Гусик… я не могу.Фергус помолчал немного, больше не глядя на Иана.—?Ты снова уйдешь? —?спросил он наконец.—?Мне нужно вернуться к своим,?— ответил юный эльф тихо,?— но через неделю наша труппа прибудет в Вызиму, Ани нас пригласила.Они вновь замолчали. Иан боялся пошевелиться, чувствуя, что один неловкий вздох, один решительный взмах светлых ресниц?— и он просто рассыплется прахом. И юный эльф отважился наконец сказать правду.—?Я люблю тебя, Гусик,?— прошептал он.В черных глазах Фергуса промелькнуло что-то очень знакомое, почти на грани с тревожностью. Еще секунда?— и он улыбнулся.—?Ты просил всегда помнить это,?— ответил юный Император таким же сбивчивым шепотом,?— и я все еще верю тебе.Яссэ своим примером учил Иана никогда не скрывать своих чувств, но сейчас юный эльф не смог даже расплакаться от облегчения. Сбитая страхом быть обнаруженной, магия в нем, шевельнувшись, вновь пробуждалась.—?Может быть, после вашего представления ты мог бы остаться подольше? —?без особой надежды спросил Гусик. По всему выходило, он принял правила новой игры, уцепился за край разделявшей их пропасти, и теперь старался выбраться на твердую почву. Но того, о чем он просил, было, конечно, недостаточно.—?Я хочу остаться насовсем,?— говорить правду было легко и приятно, и голос Иана окреп и выровнялся. —?Я не знаю, как это устроить, и что мне делать, но, Гусик, я так долго путешествовал, так долго искал, чтобы понять, как все на самом деле просто.Фергус теперь смотрел ему в глаза очень прямо, выискивая во взгляде Иана, должно быть, малейший оттенок сомнения, но юный эльф больше не сомневался. Если Яссэ был прав, и для пробуждение истинной магии ему нужен был мощный источник, то лучшего было просто не найти. И ему, глупому мальчишке, потребовалось три долгих года, чтобы это понять.—?Ты уверен? —?Гусик прильнул к нему тесней,?— я ведь… теперь Император, ты знаешь. И у меня совсем нет времени, я редко бываю в Вызиме, и мне…—?Уверен,?— Иан улыбнулся, вдруг вспомнив давнишний разговор родителей, когда Иорвет сказал папе, что готов пойти за ним любым путем, в любом статусе, в любую даль. Сейчас юный эльф наконец по-настоящему его понимал. —?После нашего представления при дворе, я поговорю с Яссэ и попрошу его меня отпустить. Да ведь он меня и не держит… А потом?— будет, как будет. Может быть, мастер Риннельдор согласится снова учить меня. Или тебе при дворе понадобится лекарь-недоучка. Или, может быть, шут? Я выучил много шуток!Гусик тихо рассмеялся, прикрыл глаза, и Иан заметил, как между его ресниц заблестел глянец рвущихся наружу слез. Юный эльф поцеловал его в сомкнутые веки, а потом перехватил губами губы. Все было так просто. Иана допустили до бесконечного, мощнейшего источника силы, и он готов был прильнуть к нему с жадностью умирающего от жажды.От поцелуев они быстро перескочили к новым поспешным ласкам, таким привычным, и таким необходимым, словно прошедших лет разлуки вовсе не существовало. Юноши расстались, лишь когда за окном императорской спальни начало смеркаться. Иан пообещал, что через неделю с кочевой жизнью будет покончено, а Фергус?— что до того времени придумает, куда устроить Иана, чтобы он не чувствовал себя лишним и ненужным при дворе. А еще они сговорились пока сохранить эти решения в тайне.Иан вернулся в лагерь циркачей, когда уже совсем стемнело, неслышно пробрался в свой фургон, минуя встречу с уже начинавшими отмечать прибытие в город товарищами. Мешочек с зерном юный эльф хранил спрятанным в самой глубине своих нехитрых пожитков, как позорную тайну, свидетельство своих неудач. Сейчас он вытащил его, развязал непослушными пальцами узел на тонком шнуре, высыпал в ладонь сразу несколько золотистых зернышек. Заклинание на этот раз сорвалось с губ словно само собой, Иан мысленно потянулся к разложенному в центре лагеря костру, сосредоточился, и магия, бурля, буквально накрыла его с головой. Еще секунда?— и юный эльф раскрыл сложенные ладони. Золотая поверхность на каждом из гладких продолговатых зерен треснула, выпуская наружу яркие зеленые ростки. Иан улыбнулся.—?Ох, Гусик,?— прошептал он так, словно друг все еще сидел рядом с ним, прижавшись плечом к плечу,?— вот это да!