6 (1/1)

Берна толкала перед собой коляску с плачущим в ней ребёнком, помогала идти раненой девочке, но при этом сама готова была упасть на землю и разрыдаться.Как же так? Ну как же так, а?! Как могло всё обернуться таким кошмаром?! Не может быть, не правда, так не должно быть. - Мадам, давайте остановимся.Мадемуазель, которая сама всё ещё утирала слёзы со щёк, участливо посмотрела на взрослую подругу и заставила её встать на месте.- Дай посмотреть. Берна, всхлипнув, склонилась к плечу девочки. Сквозь длинные разрывы в одежде виднелись четыре длинных борозды вспоротой кожи, тянувшихся от левого плеча до середины груди. Из ран шла кровь, но опасности для жизни они не представляли. Однако смотреть на них для когтистой женщины было невыносимо, потому что кровавые полосы на теле ребёнка напоминали о том, кто нанёс их. А если б чуть выше? А если б шею задел, лицо? Ниже – живот бы вспорол. ?О, нет, нет! Ну как же так?!?- Ничего страшного, мадам: царапины, - Мадемуазель прижала к плечу ладонь с длинными тонкими пальцами и, чуть пошатываясь, подошла к братишке, чтобы его успокоить; тот на некоторое время отвлёкся на неё и перестал заходиться в плаче. - Царапины?! – взвилась Берна. – Это не просто царапины. Он руку на тебя поднял! Ни за что ни про что. Да и если б даже было за что… На ребёнка напал! Справился! Как это мерзко, как это ужасно! Мне показалось: убьёт тебя сейчас. Чудовище! Как же он может быть… таким? Ведь всё было так хорошо, так замечательно… А оказалось…Несчастная мадам Крид опустилась на землю и снова принялась утирать горькие слёзы. - Простите его, мадам, - проронила юная целительница, гладя по голове малыша, который готов был вновь вот-вот разразиться недовольством (возможно, был голоден или напуган, а может, просто хотел к матери). - Подозреваю, что повышенная агрессивность свойственна мужчинам вашего типа мутации, и в общении с ними просто надо знать подход. Я уверена: мсье Крид уже сожалеет. - Сожалеет? Сперва убьёт, а потом сожалеть будет? – Берна подошла и осторожно, чтоб не зацепить когтями, вынула кроху-мальчика из коляски.- Вы любите его? – спросила девочка и подняла на женщину немного грустный, но полный надежды на что-то испытующий взгляд. - Не знаю, - по-прежнему отозвалась Берна Крид и отвернулась, чтобы не смотреть в большие тёмные глаза Мадемуазель. - Только ваша любовь сможет спасти его.Несмотря на некоторую высокопарность слов, будто выдернутых из глупой детской сказочки, в них не слышалось ни капли сомнения и фальши. И Берна, нахмурившись, призадумалась. Она сожалела уже, что вот так рубанула с плеча и даже подумала о том, чтобы оставить любимого человека. Это проще всего. Однако что-то внутри так и звало теперь пройти с ним всё до конца, а вот прямо сейчас разыскать и дать понять, что всё сказанное в гневе – неправда, и Берна готова биться за его душу до конца. Он, должно быть, в силу каких-то причин не умел строить семейные отношения, но и она-то ведь тоже в этом не имела ровным счётом никакого опыта. Обоим нужно было всему учиться, обоим стараться. Лично она хотела, очень хотела, всем сердцем…Но вдруг ребёнок на её руках пронзительно заверещал, а его старшая сестра застыла с выражением ужаса на лице, уставившись на что-то за спиной своей ?мадам Крид?.Женщина медленно обернулась, и сердце её забыло, как биться.*** Росомаха по-звериному настороженно шёл сквозь пелену и ощущал себя довольно гадко – беспомощным. Что за аномалия такая? Что за чертовщина творится? Должен, вроде бы, уже хоть до чего-нибудь добрести, на что-то наткнуться, чтоб можно было определить, где находишься. Однако вокруг была лишь молчаливая серая пустота, и ни одной здравой мысли о своём происхождении она не рождала. Крикнуть? Позвать кого-то? Может, услышат…- Эй! Логан крикнул, вроде бы, довольно громко, но звук потонул в вязком тумане, и вряд ли хоть кто-то его услышал. Стоять на месте Росомаха не мог, а потому двинулся дальше, однако шагов через двадцать, как ему казалось, по прямой он остановился, увидев сидящую на земле фигуру.Запахов в этом сумраке, больше похожем на ночной кошмар, он не ощущал совершенно, и потому пришлось подойти поближе, чтоб разглядеть человека. - Вик! – позвал Хоулетт, узнав брата. Но тот как сидел, обхватив голову руками, так и не шелохнулся. На когтях его была засохшая кровь, и внутри у Логана в тот же миг будто всё оборвалось. - Чья кровь, Вик? Отвечай: чья кровь?Это всё-таки случилось… Саблезубый убил кого-то. И всё из-за легкомыслия и мягкосердечия Росомахи. Совсем сдурел, раз поверил, что брат может исправиться.- Девчонки Лебо, - простонал Крид, не отрывая рук от лица, и Росомаха тоже уже готов был схватиться за голову, предположив самое страшное.- Ты убил её? Говори, чёрт: убил? – длинные адамантитовые когти сами собой появились из лунок между костяшками пальцев; это было уже слишком, этому нужно было положить конец.- Нет, поранил, - в голосе брата не было ни привычной наглости, ни самоуверенности, ни хамства, только боль и уныние. – Берна увела её. И этого, второго, в коляске…У Логана, конечно, отлегло от сердца, и когти втянулись обратно, но проблема никуда не исчезла, и проблемой этой был Вик – непутёвый, морально искалеченный брат, которого, наверное, просто невозможно было сделать человеком.- Прикончи меня, Джейми, - Саблезубый наконец открыл лицо и посмотрел на младшего брата несчастными глазами загнанного в ловушку зверя. - Не выйдет ничего. Не судьба. - Вик… - собрался было возразить Росомаха, но Крид, взглянув ему в глаза ещё пристальней, проговорил: - Не хочу…*** Виктор не привык к этому чувству – к потерянности. Прожил он, считай уже, двести лет, и никогда ни о чём не сожалел и не задумывался, ни от кого не зависел. Разве что от брата в какой-то мере, однако и тут гордость напополам с соперничеством, желанием главенствовать и вести за собой часто брали верх. Но с недавних пор жизнь так круто переменилась: лихая вольница Саблезубого сперва дала глубокую трещину, а потом и вовсе развалилась на куски, уступив место тому, что он всегда считал уделом глупцов и откровенной слабостью.Саблезубый теперь жил с глубокими привязанностями в сердце и вынужден был признать и принять их. Саблезубый любил. Брата, невестку, так нежданно появившуюся жену… Но они теперь не простят его, откажутся иметь с ним дело (да и правы будут, если честно), а без них Виктор уже не знал, как жить. Без них Виктор сойдёт с ума. Снова будет кровь, кровь, кровь, ещё больше крови, моря, океаны крови… А он не хотел уже этого. Не хотел быть чудовищем, как папаша. Хуже папаши. Но не деться никуда от дурной наследственности, ничего не поделать с проклятой жизнью. Покончить только. Он посмотрел на Джейми, стоящего в паре шагов, и впервые подумал о том, что жизнь его младшего брата могла бы сложиться как-то совсем иначе, если б Вик всё не тащил его за собой куда-то, не ведая даже, куда и к чему. Плохо Вику было одному, нужен был друг в кровавых драках и единомышленник. Наверное, чтоб оправдывать для себя хоть как-то всё, что творил. Хотелось, чтоб хотя бы кто-то понимал его и был таким же, как он.Виктор многое поломал в судьбе брата, как в его собственной судьбе многое (да что там – всё!) поломал непутёвый отец. Виктор был виноват перед Джеймсом, во многом виноват, страшно виноват… Каракатица Каллисто сказала тогда, полгода назад, про преисподнюю в душе. Саблезубый всегда жил с нею внутри, с этой пресловутой геенной огненной, но лишь теперь ощутил всю её бездонность и то, что она поглотила его целиком, и вырываться из её цепких лап на свет уже просто-напросто нечему. Он давно сожран заживо, погиб, и надо лишь довести до конца то, что началось отнюдь не вчера. ?Убить меня надо, Джейми. Поднапрячься и убить. Много народу спасёшь. Всего-то и надо, что один раз плюнуть на родство и на все эти чёртовы условности?. Виктор смотрел на брата – брат смотрел на него и вдруг, устало выдохнув, опустился на землю рядом с ним. - Знаешь, Вик, чего мне не хватает уже давно? – спросил он, как и Крид, глядя в серую пустоту перед собой.- Чего? – равнодушно от нахлынувшего бессилия спросил Виктор.- Того чувства, когда знаю, что ты за спиной… прикрываешь, - отрывисто ответил Джеймс и как бы невзначай толкнул плечом понурого брата. Тот, не двигаясь и не меняясь в лице, проговорил таким голосом, будто и не был всю жизнь тем, кем был.- Одного хочу – вот так умереть, чтоб с тобою спина к спине, Джейми. А ты чтоб остался и жил по-человечески.*** - Ты рано сдался, Вик, - до глубины души тронутый словами брата, Логан некоторое время не знал, что ответить (разговоры, и уж тем более по душам, его коньком не были), но чуть помолчав, он всё же понял, какие слова в тот миг были нужны им обоим. – Я в тебя верю. Верю, что не зря за тебя поручился. Я с тобой до самого конца. Братья должны защищать друг друга…- Ты хочешь дать мне шанс? – без какой-либо уверенности в голосе спросил Саблезубый. – Думаешь, это хорошая идея? Думаешь, что-то получится?- Думаю, - отозвался Джеймс, - что нам с тобой надо, чёрт возьми, уже разобраться, откуда взялась вся эта хрень, кто её наслал и где все наши. Что, если им помощь нужна, а мы тут зады мозолим!..Виктор, чуть оживившись, хмыкнул, дёрнул изогнутой бровью, но потом резко встал и решительно двинулся во мглу, а Логану ничего не оставалось, как только с довольной миной поспешить вслед за ним.*** - Пресвятая Дева Мария! Объяснит кто-нибудь, что? это такое? Или так и будем здесь пялиться друг на дружку? Или опять скажете, что я не права и во всём виновата?Мексиканка Эухения порой начинала забывать, как по-настоящему звучит её имя, потому что все называли её исключительно на свой манер: Гамбит и его дочка – Эжени, а все остальные – Юджин. Девушку это подбешивало, и она часто ходила надутой, сердитой на всех, а высказывалась, если что, довольно резко и прямолинейно. - Помолчи, Юдж! Ты и так слишком много говоришь, и всё невпопад, - отбрила её Джубили; она и без того вся извелась от волнения и растерянности, не зная, что предпринять, а тут ещё эта ?жаркая? дурочка.- Гамбита, Роуг и детей надо найти! – Рейчел, тоже тёмненькая, как и мексиканка, но очень стройная и миниатюрная, имела довольно мягкий, добродушный характер, за всех переживала и всегда стремилась в первых рядах прийти на помощь.- Угу! И самим там сгинуть, - угрюмо бросила Эухения, скрестив руки на груди и демонстративно обведя всех упрямым и самодовольным взглядом.- Предлагаешь тут сидеть, пока друзья погибают? – вставила решительная Тори. – Или тебе только зверушки в лесу дороги? Зоозащитница, блин! Тем более что и зверей тут толком никаких нет. - Ах ты!.. – взвилась Эухения и, шагнув к обидчице, ударила ту по щеке, не только ладонью, но и током.- Прекратите! – гаркнула обычно молчаливая Элис; она создала между повздорившими подругами воздушный поток, который вынудил их разойтись в разные углы тесноватой прихожей. - А то сами как звери станете! Что с вами? Какие бешеные мухи покусали? Саблезубый этот и то поадекватней будет.- Если ты одна у нас тут не бешеная и такая вся умная, то давай, предлагай, что нам делать вместо всего этого? – взбешённая Эухения надулась в своём углу и больше ни на кого не смотрела.- Я не ?такая вся умная?, просто эмоциям не поддаюсь, поэтому и знаю, как нам поступить, - вся девичья компания (кто недовольно, кто с недоверием, а кто с надеждой) воззрилась на Элис, а та продолжила, обратившись к одной из подруг. – Рейчел, неси сюда всю свою пряжу. Ту, что покрепче.