глава 64 "Я выросла и я скучала" (1/1)

— Что? — я чуть не снесла майа с ног, ринувшись вниз.С соседней лодки долетело ?что, Симпатяшка, ревнивый муж пробил тебе дно??После яркого дневного света в трюме было ничего не разобрать. Согнувшись в три погибели, чтобы не удариться головой о низкий потолок, я схватилась за лестницу и несколько раз огляделась. Наконец, заметила шевеление.— Кена, прости!— Хэ У, ты совсем сдурела? — я старалась не кричать, чтобы нас не услышали Манмау и его спутники, но гнев поднимался в груди. — Ты что устроила? Как здесь оказалась?— Я знаю-знаю, — перебила меня девчонка, — ты можешь на меня злиться, но я уже здесь. Буду сидеть тихо и делать все, что скажешь, обещаю! Только не высаживай на берег, тогда мы все погибнем!— Это почему погибнем? Я немедленно разворачиваю лодку и..— Если высадишь меня на берег, я не стану скрываться, всем расскажу, что я княжна, и они возьмут меня в заложники и начнут войну с Хээй! Мелкая дрянь! Я приблизилась, Хэ У предупредительно завизжала. Пришлось закрыть ей рот. Сейчас я разглядела, что она была одета рыбаком, должно быть, скрывалась так и следила за нами в порте.— Нет мне жизни, если не увижу квенди! — даже в темноте ее глаза сверкали, — уж если я столько всего предприняла, чтобы здесь оказаться, будь уверена, попытаюсь проникнуть на запад другими путями. — А кроме как угрожать, ты ничего не умеешь? Например, головой думать? Ты как себе путь домой представляешь? Допустим, не зарезали тебя каким-то чудом в порту, не потонем мы в шторм, не помрем от рук гондорского флота или орочьих мечей, что ты делать будешь? Ждать, пока Иннара с Ятульмалем через сто лет обратно поедут? Ну жди, можешь начинать прямо сейчас!— Сейчас нельзя предугадать, как и когда мы поедем обратно, но, если не уедем сейчас, другого такого случая уже не будет. В конце концов это я купила тебе эту лодку, значит…— Ты сбежала из дома ради такой бредовой идеи? — я снова не удержала крик.— Ну сбежала! И не буду жалеть! И сделаю все, что пообещала!Я зарычала, сжала кулаки и быстро поднялась на палубу, осанвэ допрашивать майа, почему не заметили. Дуреха! Сломала нам весь план! Я била кулаками по мачте, Ятульмаль еле оттащил меня. С двумя бурями я не совладаю.?Кена, ничего не поделаешь?, — Иннара осанвэ пробивал все мои внутренние штормы, — ?но если ты сейчас будешь ругаться, то мы все потонем! Я буду держать руль, но действовать нам нужно вместе!?Ветер крепчал и хлопал парусом прямо над головами. Очень сильно хотелось сказать, что ну и пускай, пусть они сами теперь разбираются, но в это время сильная волна подкинула лодку вверх и обрушила вниз. Белый гребень быстро прошел по палубе и вылился через другой борт. Я потеряла равновесие и ударилась головой. Боль неожиданно отрезвила. Эльфийский взор различил справа и слева патрулирующие восточную часть залива корабли ашкарцев. Они расходились от бури, а мы шли прямо на нее. — Иннара, нас снесло, поворачивай корабль так, чтобы ветер дул в паруса ровно сбоку!Лодка почти легла на левый борт.— Плавнее! Манмау бы возмутился, что я управляюсь со всем не одна, но, во-первых, это было невозможно, во-вторых, они больше не были нашей целью. Я быстро оглянулась на вторую лодку и увидела, что они все еще идут ровно. Да, слава Эру, мои старцы — не люди, ни один смертный рулевой сейчас не удержал бы кормовой руль, да еще и с таким спокойным лицом.Мы подошли ближе, ветер усилился, нас начало сильно кренить, бить о воду. — Ятульмаль, сворачивай первый парус! Да, разматывай веревку и отпускай! А теперь держи!Мы закрепили первый парус. Стало тише, ветер боролся с нами уже меньше, я выдохнула. Мы начали подниматься и спускаться на длинных волнах. Палуба иногда уходила из-под ног. Раньше я могла испытывать азартный восторг при качке или, наоборот, ловить спокойствие равнодушных волн. Сейчас ни радости, ни покоя.— Иннара, при спуске поворачивай на миг руль по ветру, потом снова выправляй, нужно держать темп волны!Дождь иглами колол лицо, я смотрела на перекатывающиеся воды и в первый раз в жизни их боялась. Дело не в смелости, но мне почему-то никогда раньше не приходило в голову, что можно бояться именно больших волн, обрушивающегося потока воды, темного неизвестного и холодного моря. Даже в пустыне я не ощущала себя такой крохотной и слабой песчинкой. Плохое, плохое чувство, когда надо быть спокойным и собранным.— Кена, с тобой на корабле два майа Валы Оромэ, как-нибудь справимся! — крикнул мне Ятульмаль, неумело шатаясь на палубе.Лучше бы они расстались с этой личиной и взяли пару уроков мореходства… Где эльфийская проницательность, которая бы увидела силу за внешне хрупким корпусом майар и дала бы мне уверенность? Ну как всегда… ?Надо им сказать, чтобы уходили. Могу я, или вы от лица морского царя!??Ладно, которому?? — скривился Иннара, которому пародировать Ульмо не больно-то хотелось.?Манмау, чтобы разворачивал лодку. А потом — Ильмаду, скажи, что забираешь меня служить себе в царство, а ему велишь быть осторожным и хранить преданность морю?.Я почувствовала, что Иннара хочет огрызнуться, но он удержался, прикрыл глаза и полетел мыслью над морем во вторую затерянную среди стихии лодку. Я не увидела, но хорошо представила, как распахнулись узкие глаза Манмау, но он не бросил в страхе штурвал. Почти видела, как зажглись глаза неспокойного капитана Ильмада, а Ходок Баяск жадно озирается, надеясь тоже уловить послание. Они развернули лодку и пошли по волне в сторону берега. — Удачи, Ящерица! — донеслось мне прощание капитана, к которому присоединились два других голоса. Удачи. Буря не стала нас ждать, но было уже не так страшно. Первый позорный приступ страха отступил. Лицо и руки были мокрыми, соль щипала глаза и оставалась на губах. Не мой ли это дом, здесь, среди черных подымающихся и опускающихся гор, ревущего ветра и косого дождя? Асар говорил, что дождь стирает границу между водой и воздухом, люди говорили — землей и небом. В конце концов, если заблудимся или потонем, может, как Эарендил перепутаем море и небо, будем плыть среди звезд. Эонвэ, куда мы ни шли, дам нам хорошего ветра. Я убедила себя в том, что ветер откликнулся, нас спокойно понесло слева от бури, ближе к берегу залива, в сторону Гондора.Я размотала насквозь мокрую чалму, спустилась посмотреть, как там Хэ У. Шторм был почти позади, измученная долгой дорогой и переживаниями девушка спала, мерно дыша в такт качке. Ятульмаль предупредил, что мы уже близко и скоро должны встретить гондорские корабли. Чтобы они нас не решили потопить без разговоров, мы вывесили черный флаг с белым деревом. Мореходы Ашкара особого рода деятельности рисовали на черных полотнах человеческие черепа и кости, устрашая своих будущих жертв. Гондорские флаги, кажется, нарисовать догадались только мы.Первый корабль мы встретили еще до того, как на горизонте появилась земля. Капитаны увели свои суда во время бури подальше от опасных скал полуострова Белфалас на юго-западе Гондора. Утро было ясное и тихое, я сложила руки рупором и прокричала, радуясь колющему волнению в животе, на давно не использовавшемся западном общем наречии приветствие.Небольшой корабль с западными прямыми реями и парусами подошел близко, с бортов на нас смотрели натянутые луки.— Приветствую вас, стражи Гондора! Мы безоружны и не представляем угрозы! На корабле два старца, я и моя сестра, мы бежали из Умбара и попали в бурю!Мы поравнялись, Ятульмаль убрал паруса. Я с жадность всматривалась в позабытый тип лиц, на которых застыло удивление. Капитан, совсем не похожий на Ильмада, мне на миг стало грустно, был в сомнениях: нечасто из Умбара бегут западные люди, да к тому же девы и старцы. — Мы будем благодарны, если вы укажите нам путь в гавань Пеларгир! И нам нужно пополнить запасы воды!В зависимости от случая мы со старцами интуитивно распределяли обязанности: иногда они говорили, а я молчала и изображала послушную ученицу, иногда молчали они, изображая усталость, а я выглядела заботливой внучкой. — А вдруг, колдунья? — я расслышала тихий вопрос капитану. — Да и старцы на колдунов всем походят.Ятульмаль обиделся, тихо хмыкнул. — Я понимаю, что наше появление кажется вам удивительным. Но оно досталось нам кровью и потом, а не чарами, — я показала красный след на ладони, обожгла руку, когда ловила полетевший трос. Капитан принял решение обыскать корабль, но нашел только Хэ У. Из вещей его могли заинтересовать только карта Хээй, спрятанная в кожаном чехле у меня под рубашкой и печать Наина. К счастью, ее тоже оставили мне. Со своего корабля они принесли нам теплые плащи.— Почему твоя сестра не похожа на тебя и не знает нашего языка? — Да и одеты как матросы, — буркнул помощник капитана.— А как мы должны быть одеты, чтобы сесть на лодку и сбежать из порта? — накинулась я. — У нас с сестрой, разные матери, сестра воспитывалась в восточном княжестве, а меня отец учил мореходству. Отец много рассказывал про западные земли, поэтому мы решили испытать удачу, буря почти лишила нас надежды, — я стиснула зубы, выдохнула и добавила, — но то, что мы встретили вас, кажется мне добрым знаком.Гондорский патруль проводил нас до мыса, как я догадалась, острова Толфалас. Эльфийские названия… Из-за мыса вышел следующий корабль и провел нас в островную гавань. Остров был скалист, на плато наверху находилась крепость, куда нас и отвели. Хэ У периодически боязливо жалась ко мне, но обычно сразу вспоминала, что ее сюда за руку никто не тащил, и принимала гордый вид. Комендант крепости был суровый на вид дядя с полурусыми, полуседыми волосами, зачесанными по нынешней гондорской моде назад, и серыми, похожими на северное море глазами. Я радовалась, что можно больше не прятать рыжую косу, внимание коменданта больше привлекла отметка у меня на лбу и Хэ У. В крепости уже старцы приняли на себя основную обязанность рассказчиков. У меня была возможность наконец обратить внимание на доспехи, архитектуру и аскетичное убранство крепости. Морской гарнизон Гондора носил легкие серебристые кольчуги, на кольчуги надевались синие туники с белыми завитками волн по кайме. У коменданта был тонкой работы синий плащ, скреплённый двумя брошками в виде летящих морских птиц. На серых ровной кладки стенах крепости висели черные флаги с белым деревом, короной и семью звездами. Они чередовались с яркими флагами богатейшей провинции Гондора Лебеннин: два бирюзовых прямоугольника с изображением белых кораблей и два оранжевых рядом с бирюзовыми.Ятульмаль с почтенным и спокойным видом негромко рассказывал, что мы плыли в Гондор, на родину наших предков, комендант с сомнением поглядывал на Хэ У. Она еле стояла на ногах, особенно после подъема в гору. К счастью, комендант сразу разрешил нам присесть. — Я вижу, вы крепки и духом, и телом, — произнес комендант, — даже бывалым мореходам не всегда удается то, что вчера удалось вам. Но, видно, в этот раз удача оказалась на стороне молодых, — он посмотрел на меня и усмехнулся, — ты верно рассчитала, что известные мореходы будут рады сами бросить тебе вызов. Они защищали свою честь, но оказались обведены вокруг пальца. У меня дочь примерно твоего возраста, тоже знает наперед, что я сделаю, хитрюга.Комендант засмеялся, я отвернулась и закусила губу. Комендант, по счастливому стечению обстоятельств, завтра должен был ехать на большую землю с докладом. — Можете плыть за мной на лодке, а можете со мной, а лодку доведут мои люди. — Я бы с радостью отдохнула на вашем судне, господин, но никто, кроме меня, не может управлять восточным кораблем. Комендант предложил помощников, но старцы сказали, что сами собираются занять все место на лодке и мешать мне. Хэ У, может, и поплыла бы с западными людьми, но за день язык было не выучить, поэтому она тоже шла с нами. Корабль коменданта шел первым, а мы за ним. Ставить нам охрану сзади не было смысла, потому что сам по себе восточный корабль уже был мишенью что для морского патруля, что для береговых крепостей. Возможно, в гавань Пеларгир — столицу Лебеннина — мы вошли под видом плененных, но радость от встречи с цветными и полным жизни городом это не убавило. Мы с Хэ У отмечали балконы в цветах, цветные ленты на кораблях в порту, нарядных горожан, улыбчивых матросов в порту и шумных торговцев, в лавки которых так и тянуло заглянуть. Старцы с улыбкой смотрели скорее не на город, а на нас. В западном Средиземье они почти не задерживались, для них это, как и для Хэ У, было первое знакомство с людьми другой культуры. Андуин в устье пугал своими размерами и полноводностью, а в Пеларгире его ширины хватило на столичный порт. К сожалению, ни Ашкар, ни Пеларгир не были мирными подолгу, и крепостные башни и боевые корабли в городе напоминали об этом. К счастью, сейчас, пока Саурон жил на востоке, запад был спокоен, насколько может быть спокойна территория, граничащая с Мордором. Управляющие городом люди хорошо знали изменчивость и воды, и судьбы, поэтому нам не дали отдохнуть и переодеться с дороги. Мы с Хэ У до сих пор были в нарядах моряка и рыбака, а старцы — восточных путешественников. Но Пеларгир был гораздо менее хаотичен и непредсказуем, затеряться в таком виде здесь было нельзя. Поэтому я убеждала себя радоваться тому, что нас посадили в повозку без окон. Это было похоже на мое путешествие в тюрьму Хээй. Комендант не извинялся, но ободрил нас, сказав, что все должно быть в порядке. Главную крепость, куда нас отвезли, тоже затронули общие жизнерадостность и цветастость города, хотя ни цветов, ни лент, ни барельефов здесь не было. Наверное, так казалось из-за круглого и открытого лица губернатора столицы. Его интересовал не столько наша история, сколько планы. Иннара сказал, что им, ищущим мудрость, всегда было интересно познакомиться с эльфами.— … да и девчонкам тоже, — майа махнул рукой.— Я вижу, что в вашей семье интересуются не только другими землями, но и другими народами. То, что у вас нашли при обыске, — губернатор взял со стола перед ним кубик печати Наина, — насколько я могу судить, принадлежит гномам.— Её подарили за услугу моему давнему предку, это семейная реликвия, бережем как память о землях, в которых много чудесных народов. — Судя по всему, у вас славный и отважный род, странно, что раньше мы о нем не слышали. — Отец умер раньше, чем я заинтересовалась предками, не успела его расспросить.— Вот как? Мне жаль. И как же вы собирались добираться до эльфов? — Мы хотели доплыть по главной реке Гондора до зачарованного леса эльфов.— Так, — кивал губернатор, — а известно ли тебе, что разведчики Лориэна могут подстрелить вас прежде, чем вы сойдете с берега? Они не жалуют людей.— У моряков Гондора было больше причин нас потопить, но они не стали этого делать. Думаете, эльфы станут стрелять в стариков и девушек? — Боюсь, что, если у вас нет второй такой вещицы, — губернатор протянул мне обратно печать, — гарантий не будет. Да и восточная лодка не вызовет ли подозрений на пути?— Я надеялась обменять нашу лодку на местную.— А зачем кому-то здесь ваша лодка? Здесь на таких судах не ходят, — губернатор продолжал говорить со спокойной улыбкой.— Зато, господин, ты сможешь изучить устройство новейших восточных кораблей, кажется, это может быть полезно. — А ты не думала, что мы можем принять вас за пиратов и просто забрать лодку? — Ну забирайте! — раз считают меня молодой и глупой, что противиться, — сейчас осень, время урожая, в лесу — ягоды и дичь, старцы умеют выслеживать, а я умею стрелять, у меня есть кинжал. Пойдем пешком!— Пойдете к эльфам пешком, без гроша в кармане, та-ак, — подытожил мой собеседник. — Комендант Олатор, скажи, все девы нынче такие безрассудные?— Это свойство молодых, губернатор, — чуть улыбнулся комендант, внимательно следивший за нашей беседой. Я заметила, что он беспокоится о том, как я отвечаю.— Если бы твоя дочь озвучила бы тебе такой план, что бы ты сделал?— Посадил бы под домашний арест и выкинул книги про приключения, пусть думает о женском и безопасном, — честно ответил комендант. — Но моя дочь обучена управлять кораблем, умеет рыбачить и отлично плавает. Да и я не знаю женщины, которой бы не хотелось посмотреть на эльфов. — Допустим, — губернатор потер лоб. — А после визита к эльфам что вы хотите делать? Или если они вас не примут?— Посмотреть на западный и северный берег, было бы интересно познакомиться с их морем.— На северном и западном береге не с кем торговать, — продолжал улыбаться губернатор, — как же вы будете жить? — Старцы, наверное, останутся у эльфов, а я могу рыбачить и добывать жемчуг, сестра будет вышивать и делать украшения. Я догадывалась, какие два ответа борются в голове губернатора: — Видишь ли, если я пропущу твою лодку и открою вам дорогу дальше, ты будешь думать, что все в жизни очень легко, особенно после вашей поразительной удачи с побегом и бурей.— С другой стороны, старцам и молодым девушкам без лодки — единственного богатства — будет непросто, может быть, жестоко будет чинить на вашем пути препятствия, если сама судьба благоволит к вам.После некоторых раздумий он махнул рукой и озвучил что-то в духе второго варианта. Думаю, он догадывался, что нас ждет еще немало разочарований и неудач и решил не портить нам жизнь раньше времени. Комендант остался в крепости продолжать доклад, а нас отвели в гостиницу прямо в порту. Хозяевам наши провожатые сказали отпускать в долг. Могли бы отправить куковать обратно на лодку, интересно, кто будет платить.Хэ У сразу отрубилась, а я попросила хозяев посоветовать мне, где можно в долг добыть одежду. Хозяин, покачав головой с сочувствующим видом дал мне несколько монет и отправил к портнихам. Удивилась, но деньги взяла. Купила себе и Хэ У новые нижние рубашки, свободные штаны, синие туники, почти как у морского гарнизона. Старцам взяла новые балахоны темно-серого цвета.В Пеларгире было хорошо, но я чувствовала, что мы кажемся нашим новым знакомым еще слишком странными, и не хотела задерживаться. Нужна была свобода и дорога в нужную сторону. Вечером, пока Хэ У все еще спала, я объясняла коменданту и его людям, как управлять моей лодкой. Рассказала, что знала, про восточные суда, хотя они и так их периодически захватывали и принцип знали. Больше спрашивали про Ашкар. Все время на Востоке я чувствовала себя следопытом, собирающим сведения, чтобы передать западным людям и эльфам. Но сдавать новое устройство и порядки порта, в котором я пробыла несколько недель не хотелось. Если то, что я расскажу, будет вести к войне и разрушению, есть ли вообще смысл что-то рассказывать? А что-то узнавать? Коменданту честно сказала, что в порту много по-своему достойных людей, преданных своему делу. — Если бы не темная сила!..— Изначально люди были поделены между темными и светлыми силами. Противоречие наших лежат в основе наших родов, — покачал головой комендант. — Эти понятия укоренились глубоко, нужно много времени и мирной жизни, чтобы их вытравить.— Мир и война — не могут быть навсегда. Сейчас у нас затишье, почти мир, и мы можем стараться, чтобы он длился дольше. Ладно, — комендант тряхнул волосами. — Как же вы удержали такой штурвал в бурю…— У Иннары крепкие руки, — улыбнулась я. — Сама бы я, конечно, не совладала. — Слушай, девочка, — вести светский разговор у коменданта не выходило, — в такие плавания просто так не отправляются. Иначе бы все мечтательные девы исколесили бы весь мир. И насчет эльфов. Я как-то видел дивный народ, они по вам стрелять вряд ли будут, но ты можешь не найти там того, что ищешь. У некоторых из них тоже глаза-озера, темные и глубокие, и не всегда на их дне лежит благо.Я заправила прядь волос и показала коменданту острое ухо. Обманывать этого человека очень не хотелось. Лучше иногда я буду рисковать и говорить правду, чем всю жизнь жить с грузом на сердце. Комендант удивленно выдохнул.— Я знаю. Я еду домой, — я улыбнулась.— Вот оно что… А твои спутники? — сердце кольнуло: всего-то ведь не могу рассказать.Серые глаза морехода смотрели очень внимательно. — Едут к эльфам со мной. — А сами кто? И что будут делать?— Если я тебе все расскажу, господин, тебе придется принимать непростые решения. Я открылась тебе, поверь, что я не скрываю злой умысел. Никто из нас не хочет нести разрушение или мешать людям.— Я теперь уже не могу тебя просто так отпустить! — в голосе коменданта звучала досада. — Я не могу врать начальству и согражданам. — Прости, моя искренность уводит тебя от твоей. К сожалению, люди не поймут того, что я могу сказать. Мужчина нахмурился и потер переносицу.— У вас бы все равно навсегда остались сомнения на наш счет. То, что я сказала правду про себя, может служить тебе успокоением. Конечно, решение за тобой, — с неподдельной горечью произнесла я, — мне плохо удается убеждать людей правдой. ?Надо было больше практиковаться?, — внутренний голос как всегда вовремя подсказал. — Мне надо подумать. Не покидайте пределы порта до завтрашнего вечера.— Разве тебе не нужно возвращаться на остров?— Я задержусь здесь, — решил комендант.Старцам и Хэ У я рассказала, почему нам нельзя сразу уехать. Надо им отдать должное, никто из них не стал говорить ?нашла время быть откровенной?.?Комендант благородный человек, думаю, он поступит правильно?, — Иннара задумчиво выдохнул колечко дыма в окно, — ?не волнуйся, ты не виновата ни в чем?. В порыве чувств я обняла майа, Иннара обманчиво старческой рукой погладил меня по голове. Но гордость не позволила успокаиваться его присутствием целый вечер, поэтому я не пошла на вечер к губернатору, он пригласил старцев сыграть с ним и комендантом в шахматы. Хэ У, догадываясь, что я все еще негодую на нее за побег из дома, осталась со мной и отвлекала разговором о костюмах и прическах, которые она успела разглядеть здесь. — Все, Кена, даже если завтра твой комендант решит поступить по правилам, мы отсюда уедем, -вернулся Иннара. — Спи давай.Но мой комендант поступил не по правилам, а по сердцу, отправил меня в ?добрую сухопутную жизнь?, предостерег не рисковать без надобности и пожелал найти свое место. Свое место… Это, конечно, хорошо. Весь мир — мое место, к сожалению, это уравновешивается периодически возникающим ощущением, что в мире для меня в принципе нет места.Хорошо море с берега, а берег с моря — всегда хорошо там, где нас нет.— А это еще кто…— ?Это? — ваши провожатые, Галтор и Алантил. — А, может, как-нибудь без провожатых? — я жалобно посмотрела на сурового коменданта. — Безопасного пути вы не знаете, мелей тоже, как и мест, где можно сойти на берег. Это опытные мореходы и местность хорошо знают. Дорога нелегкая, хотя и нападений давно не было, смотрите в оба, особенно, с тех пор, как пройдете Минас Анор. Да и в конце концов вашу лодку без наших людей и охранной грамоты не пропустят.— А что они грузят? Эй, господа, это не наше!— Что-что, госпожа Хэку, — ответил мне старший мореход Алантил, — воду, еду, теплые плащи, войлочные пледы, походную посуду. — Так ведь тепло, да и мы привыкли путешествовать налегке, — я переводила растерянный взгляд с мужчины на тюки.— Как хотите, конечно, но мы без них не поедем! — Галтору широкая молодецкая улыбка удавалась гораздо лучше, чем мне в роли Ящерицы.У меня запершило в горле. Комендант решил меня добить:— А это вам с сестрой, чтоб к своим эльфам красивые приехали, — он протягивал мне два свертка и смотрел в сторону.— Спасибо, за все, — тихо произнесла я, взяла руку коменданта и от души пожала. Это рукопожатие и взгляд из-под сощуренных от солнца век я решила оставить в уголке сокровищ, который бережно хранила в душе. Андуин был синий и веселый, с отлогими берегами из светлой гальки и норовил отнести нас в море. Мои новые опытные помощники выставляли парус и преодолевали течение, параллельно рассказывая, что сами знали, об истории Андуина и близлежащих земель.Мы остановились выше по течению в конце дня. Галтор сказал, что здесь красивые поля, которые обязательно надо посмотреть. И показал нам виноградники. На деньги, которые вручил своим людям широкой души человек — комендант — мы купили несколько бутылок местного вина и жаренную рыбу у моряков. — Эру! Я ведь не привезла ничего сестре и Элронду! Да и остальным. Пробыла триста лет на Востоке, а какую-нибудь мелочь захватить забыла! Я отчаянно качала головой: после аскетичной жизни в пустыне, город Асара и Хээй, а еще вернее, близкие люди, снова привили мне любовь и трепетное отношение к вещам. Да и восточное гостеприимство и правила хорошего тона не позволяли прийти без всего даже домой, не то что в гости…— Так, давайте еще вина, белое есть? Тогда белое сестре, красное Келеборну, Элронду и Глорфинделю. И еще надо что-то Элладану и Элрохиру, Арвэн! Балрог, надо было привезти главарю хоть меч Килиана!— Хватит суетиться, — проворчал Иннара, — помнишь, что в Последнюю Обитель — или как там ее называют — тебе это через горы на своем горбу тащить? — Так, ну точно придется с вами возвращаться, я хочу подарок для мамы и всех братьев, и для отца, если его вдруг выпустят.— Кена, мы сами еле ноги унесли, а ты о барахле думаешь!— Оставь, Иннара, — вмешался Ятульмаль, — это хорошее желание: обрадовать близких подарком. — Да я что? — обиделся майа. — Не в том же дело, что желание плохое, а в том, что будь у нас много барахла, нас бы либо в пустыне, либо в порту ограбили, а не ограбили бы, так гондорский патруль забрал, приняв за пиратов. — Ты прав, пожалуй, так им всем и объяснишь. А я вот вино привезу и еще по дороге что-нибудь куплю. Не то чтобы диковинка, но разнообразие.— Тогда сначала надо все попробовать, не везти же абы что, — Ятульмаль довольно потянулся.— Вот ты какой на самом деле, друг и товарищ! — Иннара покачал головой. — Не замечал… Эарнур при нашем знакомстве рассказывал, как ездил в южный Гондор летом, ловил и чистил рыбу, купался в море. Хэ У потихоньку учила слова, к вечеру все, что мы ели, она уже произносила почти без акцента. Мы держались ближе к правому берегу реки, проплывали провинцию Лоссарнах, известную своими лечебными травами и розариями. — А справа лежит Итилиэн, с эльфийского языка означает Земля луны и главная крепость тоже называется Крепостью восходящей луны. Три сотни лет назад эти земли почти обезлюдели, а крепость захватили черные тени, — Галтор передернул плечами, я переводила Хэ У, она округлила глаза. — Но сейчас тут снова безопасно, тем более — мы с вами! Отсюда немного видно, смотрите, видите: холмы? Они поднимаются к горам. Теперь наша столица — Крепость восходящего солнца.?Солнце снова победило луну?, — подумала я.— Я знаю, что для восточных народов солнце очень важно, — сказал Алантил. — Солнце для всех важно, — я улыбнулась. — Но тот, кто внушил восточным народам особое почтение к солнцу, сам не имел с ним ничего общего, он похож на тень. Мореходы не стали со мной спорить. Я перевела Хэ У. ?Папа был солнцем?? — спросила она. На лодке было никуда не уйти. Я села на нос, чтобы никто не видел моего лица. — Смотрите, что у меня есть.Я услышала, как Ятульмаль поднялся на палубу. В воздухе раздался мелодичный перезвон струн. Эонвэ стало любопытно.— Это откуда? — воодушевилась Хэ У. Инструмент с собой мы не брали, бурю бы вряд ли пережил.— Выиграл вчера у губернатора в шахматы, — невозмутимо ответил майа и заиграл какую-то веселую, как журчание реки, мелодию. Мы проплывали Осгилиат, первую столицу Гондора. Манящую своей древностью. Галтор осторожно сообщил, что название города — Цитадель звезд. Я не стала делиться с несчастными моряками размышлениями о том, что солнце молодо и сильно, а звездам место либо в прошлом, либо в безвременье. Все как у людей и эльфов. Зато поделилась с майар. Мне напомнили, что есть звезды, которые моложе солнца и луны. Город соединял высокий каменный мост, под которым мы проплыли. — Когда-то этим городом правили братья-короли. Мост казался мне, да и, наверное, не только мне соединенными руками. Каменные узы держали город и королевство единым. Надеюсь, руки Асара и Саурона никогда не срастутся так прочно. Мы спросили, можем ли оставить лодку и доехать до Минас Анора. Хэ У хотела посмотреть столицу, да и старцам было бы интересно. Ну и мне. По такому случаю мы с Хэ У развернули свертки, подаренные комендантом, там оказались два голубых платья с вышивкой серебряной нитью морских волн, почти по размеру, мне бы стоило отпустить подол, если бы это меня волновало. Я дала Хэ У свой синий платок с лунами и солнцами, чтобы как-то отвести внимание от ее необычной для здешних мест красоты. Сейчас в Гондоре правил наместник Хадор, сын Турина, внук Хурина… Слава Эру, хоть в честь моих родичей никто никого не называет. Пока на Востоке угнетение, промывка сознания, стяжение сил в центр, в Гондоре было спокойно. Как будто Восток и Запад разделен морем и временем, как Аман. Надо помнить, что это не так.Старцы напустили на себя важный вид, и нас даже пустили на седьмой уровень, в Академию. Наши сопровождающие, к моему удивлению, с нами не пошли, мы договорились встретиться в конце дня на уровне рынка. Сказали, что не чувствуют себя в праве подниматься в место сокровенного знания. ?Когда приезжаешь из немирного места в мирное, всегда кажется, что и за тобой следят и тебе не верят?, — словно прочитав мои мысли, сказал Ятульмаль. Я проводила рукой по постаревшим каменным стенам, деревянным столам библиотеки, бралась за знакомые ручки дверей. — Господин учитель, скажи, пожалуйста, знаешь ли ты что-то про труды учителя Келантара? — обратилась я к собирающему свитки молодому учителю. — Он работал здесь три или три с половиной века назад…— Знаю, о ком ты говоришь, госпожа, — кивнул учитель и положил свитки обратно на стол. — Известная личность, написал несколько очень ценных трудов по движению и взаимодействию физических тел. И еще он первый работал с эльфами, вернее, с эльфийкой.— Эльфийкой? — я специально удивилась. — Да, Нимродель. Эльфы назвали в честь нее речку, которая течет от Мглистых гор в Лотлориэн. Нимродель рассказывала про эльфийские способы лечения, но, мне кажется, Келантар привел ее не поэтому. Через нее ученики и учителя Академии заново знакомились с эльфийской культурой, сложно было вещать про коварных врагов эльфов, когда рядом такой цветок, — готовность выдавать потоки ценной информации характеризовала преподавателей Академии. Я ответила на улыбку. — И чем все кончилось? — Пробыла здесь год и уехала, как я слышал, случилось что-то нехорошее, кажется, она шла к горам…— Ничего ты не понимаешь, дорогой учитель Тельмир! — к нам подошел ровесник моего собеседника. Тоже учитель? — Такие истории не так рассказывать надо, особенно если спрашивают прекрасные девы!Новоприбывший поиграл бровями, я смерила его скептичным взглядом.— Прекрасная дева, у тебя что-то на лбу, — заметил учитель, не смущаясь моими гримасами. — Так что с Нимродель? — напомнила я.— Прекрасная эльфийка направилась на запад, к морю, чтобы уплыть в недоступный нам смертным Валинор. Но, — рассказчик драматично поднял руку ко лбу, — судьба была немилосердна…Я сжала зубы, чтобы не сказать чего-нибудь едкого и не улыбнуться, но уголок рта предательски полз вверх.— …дева потеряла путь в горах, что встали на ее пути непреодолимой преградой, и пришла к реке, что берет начало на снежных горных вершинах и несет свои чистые и холодные воды к эльфийскому зачарованному лесу. Прекрасная эльфийка решила отдохнуть после долгой дороги на берегу и уснула. С тех пор, никто ее не видел, о ней не слышал.Ну да, не за хорошими же новостями я сюда шла… Я облокотила тяжелую голову на руку. Ладно, может быть, Нимродель вернулась домой и живет в Лотлориэне. Откуда бы людям это знать.— А учитель Келантар? — До старости лет преподавал, почитается учениками и учителями до сих пор. И ученики его, Гулэрион и Малкир.Я попросилась посмотреть какие-нибудь их работы, меня отвели к полке, где в алфавитном порядке стояли сочинения моих знакомых. Глаза разбегались, но драматичный учитель помог: отвел меня от трудов по механике к книгам с рассуждениями о пути человечества. Как я представляла, пространные рассуждения о жизни никому из троих были не свойственны: книги были тонкие и стояли маленькой группкой. — Вот эту могу тебе показать, если интересуешься эльфийским народом, — задумчиво сказал первый учитель. — Это учителя Малкира, полностью на весторне, изменения за три века незначительные, так что все понятно, а у учителя Келантара есть вставки на синдарине.Я поблагодарила обоих и пошла к столам, а они остались обсуждать труды по материи. Книжка Келантара представляла собой чистовой вариант как бы записок о жизни, собираемых на протяжении долгих лет. Я листала страницы, цеплялась взглядом за слова, но не останавливалась. И что я там хочу найти…Когда до конца осталась пара страниц, я опомнилась и решилась вчитаться.?Эльфы — удивительны. Многие из них умеют то, что человек либо получает с рождения, либо не приобретает уже никогда: умение понимать и принимать других, как себя. Я знал эльфов, которые больше были похожи на человека, чем сам человек, когда общались с людьми, и на неведомых далеких созданий, когда людей рядом не было. Есть люди, которые пронзают взглядом пространство и время или видят в глазах все помыслы и надежды другого. Они не похожи на людей ни когда люди есть рядом, ни когда их нет. Можно ли человеку с эльфами быть эльфом, с гномом — гномом, и делать это без фальши? После поездки в Мирквуд я убедился, что если это и возможно, то в этом нет нужды. Эльфы могут становиться подобными нам, чтобы мы приняли их за ?своих?, или становиться далекими существами чтобы общаться с теми из нас, кто далек от остальных. Людей же они видят полностью, такими, какие есть, их не обманет притворство, не оттолкнет обычность или непохожесть. Кем бы ты ни был, они примут тебя, если ты это сам захочешь и позволишь. Люди, к сожалению, от принятия дальше, нам есть, чему учиться у тех, кто не учит и не требует, а берет то, что ты можешь дать, и дает то, что ты хочешь. Я уверен, человек способен прийти к этому. В молодые годы, пока хочешь больше, а видишь меньше, я был готов дать все, но взять только то, что хочу. Из-за этого я много упускал, не видел чудеса прямо под носом. Если не можешь все взять — не сможешь все дать, даже если хочешь. Мне страшно, что я всю жизнь мог просто быть пущенной стрелой, летящей к мишени с бешеной скоростью, когда мог быть парящей птицей. Если бы ни одна встреча, так бы и был замкнут в наконечник. Может, когда-то мне удастся поговорить об этом с эльфом, который меня разбудил. Я бы сказал этому удивительному созданию спасибо, что она повернула мою веру в людей в веру в мир?Пальцы водили по строчкам, чувствуя вдавленный пером текст. Книга стала драгоценной реликвией, все в ней: чернила, запах старых страниц, потрепанная обложка. Неужели ее часто читают! А Келантар ездил к лесным эльфам! Думала ли я об этом? Учитель явно переоценил эльфийскую прозорливость.Руки сами потянулись к книжке Малкира. Еще более тонкой, без эльфийских стихов. Лучшие мысли Келантара были в конце, я решила полистать Малкира в обратном направлении, и застряла на первой же — она же последняя — странице. Квенья откуда-то. ?Дорогая Кена, кажется, в этой жизни увидеться мы не успеем. Мы желали вам успехов, если ты читаешь это, значит хотя бы жива. Если ты в Гондоре, значит, ценишь жизнь и каждый день. Я рад. Делай то, что считаешь нужным, и найди свою тихую гавань в бурлящем море. Желаю тебе долгой и доброй жизни, моя продолжиться в детях. Удивлена? Получай, не все-то эльфы знают!?Капли падали на стол, а я думала, могу ли украсть эти книги. Да если такие умные, даже мудрые, и добрые удивительные люди дорожили знакомством со мной, то я вообще молодец!Страницу с посланием Малкира уже хотела вырвать, но… А что, пусть лежит в Гондоре, буду знать, что есть у меня здесь друг, который утешит и даст тепло.— Чего болото развела? — спросил Иннара, когда мы покидали шестой ярус.— Мне оставили весточки из прошлого, — я утерла рукавом следы слез. Надо было это сделать до встречи с майар.— Как бабка скоро станешь, — проворчал старец. — Вперед смотри!— Смотрю! А ты ругаешься сразу! — Это у тебя так подъем духа проявляется, — понимающе закивал головой Иннара. — Укушу за нос, — пропела Хэ У, и майа благоразумно замолк. Ятульмаль предложил посмотреть какие-нибудь подарки, но я отказалась. Белый город остался позади. Река с отлогими берегами из белой круглой гальки несла на север и восток. Тут какие-то другие цвета: спокойные, чистые, холодные. Люди со спокойными светлыми глазами. Бурлящий Андуин казался тихим седовласым старцем. Справа то виднелись черные горы Мордора да унылая пустота Мертвых топей. Слева — зеленые леса и белые горы вдалеке. Можно понять, почему Восток ассоциируется с тьмой. Но если не смотреть дальше, устремлять взгляд только на закат солнца, тянуться за последними лучами за горизонт, никогда не увидишь рассвета. Я машинально посмотрела на Иннару. Поняла я, что ты говоришь, не переживай, смотрю во все стороны. Андуин становился шумным и широким. Слева то и дело открывались новые водные пути. Алантил рассказал, что здесь в Андуин впадают рукава Энтовой купели, текущей из заколдованного леса Фангорн. Иннара и Ятульмаль там были и теперь травили байки о темных переплетенных корнях, мхе, котором утопают ноги, необхватных стволах, узлах на ветках, похожих на ороговевшие пальцы стариков.— Смотри, Хэ У, — Иннара выставил на свет свою кисть с морщинистыми худыми пальцами, круглыми выступающими суставами, овальными ногтями с грязью под ними. — Вот так схватит! Я краем глаза заметила, что Галтор вздрогнул, а наша княжна только рассмеялась. Иннара тоже засмеялся, а Ятульмаль мечтательно направил взор на запад. Он вспоминал свои ощущения от встречи с остатки первозданного леса, помнящего Эндорэ не то что без солнца и людей, а без эльфов. Ни одно дерево не может стоять так долго.Словно прочитав мои мысли, майа повернулся к нам, глаза, цвета пенящегося за бортом Андуина смотрели печально и как-то издалека.— Лес очень старый. Много лет назад там были стволы, которые видели юных эльфов, были старые корни, свидетели осады Утумно. ?Так вы тоже здесь были?? — я удивленно уставилась на Ятульмаля.?Были. Да так давно, что и самому не верится?, — майа усмехнулся, — ?но лес помнит, значит, правда?. Я присела на борт рядом со старцем и взяла его за руку. Хорошего в том, что было в тех воспоминаниях, очевидно, не много. Майа сжал мою ладонь в ответ и улыбнулся: ?Все хорошо, Кена?. Худое старческое лицо улыбка сделала хрупким, захотелось обнять Ятульмаля и спрятать от всего темного и старого. Но я только погладила его по плечу. Да, понимаю, что ты говоришь, Иннара! Хорошо бы не оглядываться туда.Андуин был неспокоен, впереди грохотали водопады. Путь по великой реке был окончен, мы зашли в устье Энтовой купели. Существование Энтов казалось мне более удивительным, чем существование балрогов и драконов. Люди считали чудесным народом эльфов. Живое дерево, вот что чудо! Иннара рассказывал Хэ У, Галтору и Алантилу о древнем хранителе леса Древене. — Альдаломэ, Амбарною, Тауреморна, Тауреморналомэ*.Знакомые слова ласкали слух, я повторяла их про себя, шепотом перекатывала на языке. Родной язык все-таки ни с чем не сравнишь. Кажется таким простым и обычным, когда говоришь на нем, но таким таинственным и глубоким, когда скучаешь. — Я боюсь, что забыла синдарин, — негромко произнесла я на квенья. — Родной-то язык кажется чужим.— Ты думаешь, я его помню? — Иннара поднял брови. — Мы путешественники из далеких диковинных земель, думаешь, кто-то ждет от нас идеального эльфийского?— Мой друг в Минас Аноре писал, что эльфы принимают людей такими, какие они есть. Но эльфов они принимают так же, как люди друг друга. Всегда легче сделать поблажку чужому, а не своему. У Феанаро проблемы с головой были, на самом деле, с его стремлением к идеальности во всем. Он это сам знал и иногда даже признавал. Но остальные тоже привыкли к идеальному, мало было тех, кто мог согласиться на не идеал, когда у них были Феанаро, Арафинвэ, Финдекано и Финдарато. Ну, у этих были Мелиан и Лютиэн.— Ну, сейчас никого из них нет, — обнадежил меня Иннара и получил неодобрительный взгляд Ятульмаля. — Всегда хочется, чтобы эльфы были лучше, но оправдания для несовершенств находить все сложнее. Молодостью, неопытностью, необразованностью, отсутствием внутреннего света уже не объяснишь.— Опять заранее к худшему готовишься, — Иннара раздраженно цокнул. — Да это не только я. Хотя, может, думаю о грустном, вот грустное и слышу. Я пересказала старцам услышанную в море песню. — Ну и при чем тут ты и синдарин? — Да тебе все объяснять надо? — спросила я громким шепотом.— Себе объясни, и не придется других винить.— Вот и поговорили, — я встала и снова ушла сидеть на нос в гордом одиночестве.Слышала возню сзади, когда несколько холмов осталось позади, майа устроился рядом и закурил трубку.— Добрее люди чем эльфы или нет и грозит ли кому-то из вас опасность, что ты можешь сделать? — я не захотела отвечать, и Иннара продолжил. — Что бы ни сучилось, это твой выбор, как к этому относиться. Если боишься развязки, измени путь, если не хочешь менять путь, отринь страх. — А можно попроще? Как-то голова уже болит.— Секрет хочешь? Много так не думай, и болеть не будет. Лодку, легкую и послушную помощницу, пришлось оставить у заставы на правом берегу реки. Вдалеке слышался шум водопада или мне так казалось, когда Галтор предупредил, что дальше плыть нельзя. Прощай, судно, благословленное морским владыкой, служи верно мирным целям, береги своих капитанов. Хорошо, что из тяжелой поклажи у нас было только вино. В первый же вечер мы распили одну бутылку, чтобы развеселиться после тяжелого для людей перехода. Ничего, обойдутся как-нибудь мои дорогие эльфы без множества подарков. К тому же, может быть, кто-то уже уплыл за это время на Запад.Мы прошли по берегу большого озера, которым разливался Андуин. Провожатые рассказали о скале-острове Тол Брандир в центре озера, на которую никогда не ступала нога человека. Никогда это слишком долго. Приглядевшись, я увидела: в свете заходящих лучей скала казалась красным маяком, гнездом для водных птиц, которые создавали на тихом озере жизнь. Озеро сужалось, обступаемое скалами с двух сторон. Я в удивлении охнула: и забыла, кого мы должны повстречать здесь! В проливе между скал стояли две высокие фигуры. Огромные, как Мандос, пришедший предупредить нас о грядущей жизни. Когда мы подошли ближе, Хэ У тоже увидела статуи и потеряла дар речи, удивленно показывая на исполинов рукой. Хитрые провожатые специально не предупреждали нас о встрече с королями. Мы обошли их и всмотрелись в строгие одухотворенные лица.— Здесь кончается Гондор, — с почтением в голосе произнес Галтор. Я перевела.— С такими статуями и ворота не нужны, — воскликнула Хэ У, ее глаза светились детским восторгом. — Если бы в Хээй тоже был водный проход, надо было бы надоумить брата поставить такие же. Хотя можно и у выхода в пустыни, как думаешь?Я представила многометровую статую Существа. Пришлось бы изображать его ближе к закату лет, где он был на себя не похож. На западе Средиземья, у людей, знающих эльфов, молодость ценилась дороже, чем на востоке, где человек становился важнее с каждым годом. Потрясение от встречи испытали все, включая майар, не ограниченных представлениями земного мира. Это было приятно: есть чем удивить моих много повидавших старцев!Границы Лориэна охраняли тени и блики. Они бесшумно подобрались к нам по опавшей листве, прошелестели в высоких кронах, прожурчали в ручье под ногами. Серые глаза смотрели прямо и насквозь, лицо было таким спокойным, что казалось ненастоящим. Такими бесстрастными люди иногда изображают Валар и других высших существ. Так же ли выглядит король Амрот? Силуэты, казалось, не отбрасывающие тени, окружили нас, смотрели, кто этим ранним холодным утром забрел в их лес. За оружие не брались, да мы и не выглядели опасно. Я завороженно смотрела на высшее существо передо мной. Эльф, подобный мне? Стражник? Можно ли так называть свет и спокойствие. Я не видела, но знала, что небо над нами пронзительно голубое с перистыми росчерками белых облаков, что солнце золотит опавшую листву позади нас, что воздух чист и холоден и звенит, журчит прозрачный ручей. Вот мы какие. Прозрачные. Как утренний осенний воздух.Хэ У за моей спиной судорожно вздохнула, Алантил — как наш старший проводник или от растерянности — взял слово, поприветствовал стражников Лориэна — серые прозрачные глаза обратились к нему со спокойной внимательностью: пришли с миром и сопровождают путников из далеких земель. — Айа, — негромко произнесла я и подняла руку, но звук звонко рассыпался в воздухе. Серые глаза снова обратились ко мне. Чувствовала, что смотрели и другие.— Айа, — произнес эльф. Теперь я могла разглядеть лицо, светлые волосы, с отливом золотого света луны, забыла, что эльфы высокие и прямые, как молодые клены, лук и колчан за спиной. Нос с горбинкой, тонкие бледные губы, четко очерченная линия челюсти, светлые брови вразлет, длинные нечерные ресницы, легкая тень от них ложилась на щеки. Глаза серые, как река в пасмурный день. О, это особый оттенок серого, без зелени, без голубизны, без белесой прозрачности. Что в этих глазах? Тихое течение, пороги, пелена дождя? — Айа, — ответил мне эльф спокойно и негромко, но услышали все. — Что вы ищете в этих землях, путники?Голос не низкий и не звонкий, мне вдруг подумалось, что так мог бы спрашивать Намо, если я к нему приду. Что ты ищешь здесь, заблудшая душа, дитя, чего ты хочешь, говори? Говори правду и ничего не бойся.В глазах — серый дым Чертогов? А, может, рассветный туман в Садах Ирмо? — Мы идем к моей сестре, госпоже Галадриэль. Глаза эльфа чуть округлились, на лбу образовалась складка. Живые эмоции на лице, подобном Валар, выглядели непривычно.— Я знаю, кто ты, госпожа, — кивнул эльф, почти разрушив прозрачность и светлость встречи.Сестру я назвала госпожой по привычке, так уж установилось, что все вокруг называли ее госпожой Галадриэль. Зачем же эльф так же обратился ко мне, не ему госпожа точно.— Мои спутники — истари, вы могли слышать о синих магах, путешествующих по восточным землям. — Эльф слегка поклонился старцам, за ним поклонились и остальные. — Моя подруга — княжна восточного государства Хээй. Наши провожатые — доблестные стражи южной провинции Гондора, они помогли нам добраться до вас.— Вы проделали долгий путь. Наши владыки господин Келеборн и госпожа Галадриэль будут рады видеть вас. Мое имя Рауxир. Отдайте моим эльфам вашу поклажу и следуйте за мной. Раухир — владыка речного берега. Хорошее имя. Быстрые и легкие силуэты подступили ближе, сняли с плеч тяжелую походную сумку. Темноволосый эльф с озорными серо-зелеными глазами весело спросил:— Вредно такие тяжести таскать, госпожа. Наверное, несете что-то интересное? — ухмыльнулся и легко вскинул себе сумку с моим вином на одно плечо. На человека похож, даже в чертах лица что-то есть, меньшая четкость линий что ли. Почти изменчивость смертных. Не ожидала такое встретить, приятно, не будет слишком резкого перехода. Эльф быстро и цепко пробежал взглядом по мне, тоже для себя что-то понял.— Увидел бы тебя среди людей, даже не подумал бы, что эльф, — он задумался, — не видел таких раньше.— Да уж, — я хмыкнула и улыбнулась. — Я успела забыть, как должны выглядеть квенди. Эльф представился Пелатиром, мы еще раз улыбнулись друг другу, Пелатир сказал что-то смешное, я перевела Хэ У. Раухир нашего веселья не разделял: бесшумно двигался впереди, как я представляла, с таким же спокойным лицом. Лотлориэн тоже был старым лесом. Я прислушивалась к нему, пока мы шли. Под землей были корни древних деревьев, мох покрывал бывшие тропинки и по нему протаптывали новые. Земля теплая, хранила летнее солнце. Хранила его и золотая листва высоких деревьев — таланов, которых становилось все больше по мере нашего продвижения в центр. Гладкие светлые стволы напоминали платаны, помнится, они росли в Валмаре. Раухир привел нас в пункт сбора и отдыха эльфов на границе. Дупло высотой в три моих роста уходило вглубь огромного талана. К нему вела лестница и ствол опоясывал деревянный балкон. Наверху висела гирлянда из светильников, был натянут навес, под ним сидели еще два эльфа, охраняющие пост и координирующие стражников. Нам вынесли воду и травяной чай, лепешки, мед, орехи, несколько мисок с брусникой и черникой. Вряд ли стражи границ здесь подолгу пируют, но те, что остались, разделили с нами трапезу. Эльфы смотрели с удивлением, осанвэ что-то спрашивали у Раухира, переводили странные взгляды на меня. Я улыбалась, они вежливо кивали в ответ, кто-то отвечал на улыбку.— Я и не знал, что у Владычицы есть сестра! — негромко охнул молодой стражник в стороне. — Госпожа едет сюда, отдохните, они прибудут к вечеру, — предупредил мне Раухир. Мы с Ятульмалем ушли слушать лес, я нашла несколько интересных растений, которые прежде никогда не видели. Наверняка, они обладают какими-нибудь полезными свойствами. Люди бы сказали, волшебными. Еще мы с майа нашли упавшее гнездо, я полезла возвращать его на дерево, а Ятульмаль уговаривал птичек-родителей не бояться и принять птенцов обратно. Простое занятие полностью поглотило нас, и не слышали, как подошел Раухир. Я увидела его, качаясь вниз головой на ветке. Нахлынула радость от доброго дела и счастливого конца, звала старца покачаться рядом. По лицу эльфа было непонятно, что он думает. — В темноте в незнакомом месте можно заблудиться, — ровно произнес стражник. — В таком лесу не жалко и заблудиться, — я приземлилась менее ловко, чем хотела. — Уже вечер, надо же, я и не заметила.— В Лотлориэне время течет иначе, в нем тоже легко потеряться.Внизу действительно было уже совсем темно. Сумерки растеклись между кронами, небо на западе было светло-желтым, в тон золотистой листве талана на поляне. Ну уж с Ятульмалем бы мы не заблудились. Кому как ни майа Оромэ чувствовать себя в лесу дома!— Ты слышал что-то о Нимродель? — эльф шел, высоко держа факел над головой. Неровный желтый свет освещал путь.— Она была возлюбленной нашего короля. После пробуждения балрога бежала, как и многие, и пропала. Спустя несколько лет ее видели у отрогов Мглистых гор, но с тех пор никто о ней не слышал. Король Амрот, — Раухир запнулся, — хотел увезти ее туда, где нет войны и разрушений, он надеялся встретить ее в гавани Эдэллонд на юге, но море было неспокойно, и корабль унесло в от берега. С тех пор никто не слышал о нем и его команде.— Вот как, — я помолчала, — печальная история. Я видела Нимродель несколько веков назад, мы с другом нашли ее раненой близ столицы Гондора и отвезли в город восстанавливать силы. Когда мы уехали на Восток, она осталась и какое-то время работала вместе с учителем гондорской академии, помогла разрушить предубеждения против эльфов. Это было очень смело с ее стороны, — почти с нажимом произнесла я, раздражаясь молчанием провожатого. — Вероятно, — произнес Раухир, а я уже пожалела, что спросила.На мгновение яркие голубые глаза распахнулись прямо передо мной и исчезли. О, милая, ты уже здесь!Мы вышли к преобразившемуся посту стражников. Галадриэль и Келеборн стояли двумя свечами, знаменитые волосы сестры ловили и отдавали золотое и серебряное мерцание. — Нэрвен, — я остановилась, губы сами сложились в улыбку. Выражение лица сестры было загадочным, я уже успела отвыкнуть, но добрая улыбка осветила и черты, и мы, быстро преодолев расстояние, обнялись.— Как будто мы снова не виделись вечность, — Галадриэль отстранилась и внимательно, я бы сказала придирчиво рассматривала меня. — Правда, я тебя вспоминала, но уже почти забыла, какая ты у меня красавица! Я в ответ разглядывала лицо сестры. Как будто оно дважды изменилось после Амана, хотя измениться не могло. Галадриэль, судя по всему, думала обо мне то же самое. Мы засмеялись. Келеборн не спешил вмешиваться, но я улыбнулась и поздоровалась с ним первая, не отпуская сестру из объятий. Он подошел, взял мою руку в свои ладони и тепло улыбнулся.Руки Галадриэль на плечах дарили родной покой. Мне даже показалось, что я чувствую запах цветущих лимонных деревьев, которые росли в саду дяди Арафинвэ, и свежего ветра в поле. Точно. — Ты меня все звала погостить, вот я и приехала, — на глаза зачем-то выступили слезы. — Я рада, что вы добрались. Хотя вижу, что беспокойно, — сестра не застыдилась прокатившей по щеке слезы.— Да, произошло много всего интересного. Я вам расскажу. Ой, забыла совсем! Ятульмаль и Иннара, мои друзья, спасители и наставники. Хотя здесь, может, вас стоит называть другими именами? — долгожданная встреча получилась такой сумбурной, к счастью, Иннара уже успел побеседовать с новыми владыками Лотлориэна.— Палландо и Алатар, — кивнула сестра, — здесь к вам будут обращаться так, как вы пожелаете. Для нас честь принимать вас в Лотлориэне. — Для нас честь встретиться с тобой, госпожа, — поклонился Ятульмаль. Я почти победно улыбнулась. То-то же, моя сестра кого хочешь с ума сведет! Или внушит почтение? Да, пожалуй, так правильнее. Мы с Нэрвен ехали рядом на конях, почти не уступающих княжеским в Хээй. Рассказала сестре и Келеборну о Летунье, тут же вспомнила, как мы с Сидзару ехали догонять войска. Закатное поле, ощущение опасности, радости и свободы. Дальше, пожалуй, пока развивать не следует. Я знала, что еще придется поговорить с Галадриэль об этом. Мы ехали долго, Хэ У в полудреме покачивалась в седле позади. Галтор и Алантил, которые все еще не могли поверить в происходящее, вызвались следить, чтобы она не упала с коня. Мы говорили уже долго — старцы, Келеборн, сестра и я, — но я все еще не знала, что следует начать рассказывать. Лес тихо внимал нашим словам, понимал, жалел, дарил спокойствие. В его центре, чаще, сердце я уже и не ощущала, что мы все еще в Эндорэ. Два огромных талана на холме были увиты золотыми гирляндами. Когда мы подъехали ближе, я поняла, что это широкая витая лестница ведет к покоям владык леса. — Теперь у тебя свое королевство. Им повезло, что вы приняли лес под свою защиту, — мы наконец остались с сестрой вдвоем. Как-то уже очутились на террасе на королевском дереве. — Здесь все сначала теряются, не бери в голову. Это место как раз создано для того, чтобы отойти от привычного мира. — Здесь время течет иначе, — согласилась я. — Это из-за тебя?— Из-за кольца, — улыбнулась сестра. — Я не против потеряться. Иногда это необходимо. У людей слишком быстрая жизнь, я уже по их меркам такая бабушка, не успеваю.— Сейчас тебе не надо никуда спешить, — Галадриэль погладила меня по волосам. — Ты выросла, Кена!— Ну я над этим работала…— Я имела в виду, что ты мне по подбородок теперь, но внутренний рост, наверное, тоже есть.— Ах какая, над старшей сестрой смеется! Это я от вашего холодного воздуха еще не скукожилась обратно в нормальный размер, подожди пару дней. — Холодного? А к Элронду ты кем приедешь, гномом? — Гномов там больше нет, согласна на хоббита. — С твоей хозяйственностью: привезла нам вина… Подойдет.— Я поняла, ты триста лет заготавливала для меня шутки, ходила с серьезным лицом. Дождалась, жги!— А что поделать, одна у меня такая старшая сестра. Я старалась, сидела долгими ночами, смотрела на месяц и думала: вот приедет Кена — нашучусь! Над остальными смеяться по статусу не положено.— Я думала, для этого заводят зятя, — я задумчиво нахмурила лоб. — Да и вообще, в чем радость быть королевой, если нельзя ни над кем хихикать?— Да я и не королева вовсе, а как-то не хихикается. Ты пока не появилась, — добавила Галадриэль, помолчав, — я и не думала уже, что когда-то смогу снова почувствовать себя молодой. Из меня рвалось ?конечно, бабуля?, но я удержалась. Хотела сказать, что это возможно в Амане, но не стала: королевство, потомков не бросишь. Хотя есть у меня одна такая дурная голова!— В таком случае готова тебя веселить, пока не вспомнишь, — я широко улыбнулась. — Эру, она старается меня не обидеть, и правда выросла. Я правда хотела потеряться во времени, пространстве, погоде, отойти от жизни по плану, где на каждый день у тебя расписаны дела, многие из них опасны, а переживания отнимают много сил. Мне всегда нравилось спать, в пустыне я иногда спала по нескольку дней, чтобы не возвращаться в реальность. Здесь что реальность, что сон были одинаково приятны. Я просыпалась поздно, завтракала урожаем леса и местными вкусностями. Уходила гулять куда-нибудь подальше от скопления эльфов. Легкие и прыгучие лесные жители иногда пролетали по веткам над головой, бесшумно пересекали поляны, улыбались и кивали, шли дальше. В прогулках ко мне часто присоединялась сестра, если не было неотложных дел. Келеборн героически взял все хлопоты владыки на себя, но я с жаром убедила Галадриэль, что совсем отходить от народа ради меня не стоит, да и по такому хорошему лесу прогулка в одиночестве все равно будет в радость. Мой рассказ о Нимродель удивил и ее. — Твои энергия и увлеченность вдохновили ее, — задумчиво произнесла сестра, может, пронзая взглядом время.— Сейчас мне с трудом верится, что я все это проделывала и была готова идти дальше и дальше. Я понимаю, как изменилась, когда смотрю на Хэ У. Она хорошая девочка, но безрассудная и своевольная, к сожалению, именно эти качества определяют многие ее поступки.— Молодость тем и прекрасна, — чуть улыбнулась сестра и погладила меня по волосам. — Но даже будучи умудренным жизнью, легко потерять бдительность и совершить страшную ошибку. Все мы похожи. Поэтому лучше никого не судить и ни на кого не злиться. В том числе на себя, — многозначительный взгляд. Первое облегчение прошло, и мне каждый день перестал приносить спокойствие. Может, оттого что я снова стала больше общаться. Однажды мы встретились с Пелатиром, он сопровождал синду со сложным выражением лица и в серебряной тунике. Синда оказался Тондиром, бывшим советником короля Амрота, ныне покинувшим свой пост. Пелатир представил меня и весело намекнул, что я подруга Нимродель, вдохновившая ее на сотрудничество с людьми. Слухами земля полнится. Тондир, как я с первого взгляда поняла, был очень привязан к своему королю. При встрече со мной он не выглядел дружелюбным, но говорить ?так вот где была та, кого наш король отчаянно искал? не стал, не опустился до этого. Мы разговорились, я выразила свое восхищение золотым лесом. — Я не бывал в Садах Ирмо Лориэна, но лес назвали в честь них. Это наше прибежище спокойствия и чистоты.— Здесь действительно спокойно, этого иногда не хватает. — Мир погружается в хаос. Покой хрупок. Счастливы те, кто легко приспосабливается к изменениям, я же чувствую: уходит время, когда покой был связан с надеждой, а не скорбью.— Изменения даются нелегко, хотя это не значит, что они того не стоят, — сказала я по привычке. — Молодым они даются легче, — вынужденно улыбнулся бывший советник. Я заметила у него на поясе записную книжку и карандаш. Точно, мне говорили, что советник посвятил себя не управлению лесом, а его изучению. Проследив за моим взглядом, он предложил мне поделиться знаниями о восточной природе, слышал, что я была в южных вечнозеленых лесах. Вспоминать об этом совершенно не хотелось. Пелатир сказал что-то вроде ?не мучай нашу гостью, она расскажет тебе об этом потом?, но потом мне тоже не хотелось. С глаз долой — из сердца вон. Если бы не Хэ У. А то разрываешься. Как успокоиться, если вспоминать, даже ненароком, о Сидзару? А как не вспоминать? Забыть, что ли. Нельзя дорогое из сердца вырывать, да и плохо выходит, уж сколько вытравливала. Прикрыла глаза, выдохнула, предложила что-нибудь рассказать. Мы сели на скамейку под раскидистой бузиной в той части леса, что была похожа на город. Я начала рассказывать про травы и цветы, но скоро поняла, что вне контекста рассказ непонятен. Какие-то растения используют для обеззараживания воды. Эльф привыкли пить студеную воду из горных рек или чистых ручейков. Зачем? Иногда воду не найти несколько дней. Если носить с собой в бурдюке с собой, то она быстро портится на жаре. Выпьешь ее, отравишься, чем будешь желудок промывать? Лучше не травиться. Пустынная колючка — очень полезное растение. Люди иногда сажают семена в ее ствол, чтобы восполнить недостающую влагу. Отвар из ее корня помогает снимать боль и лечить воспаления. Ей удобно кормить пустынных горбатых животных. Они очень выносливы, незаменимы для переноса грузов. Но встреча с ним может быть опасна, в ярости они страшные противники. Я убила одного, и его шкура долго служила мне плащом, подстилкой и одеялом. У охотника Пелатира загорелись глаза. Было бы здорово на таких поохотиться. Я вспомнила, как на жаре, в туче налетевших мух снимала тупым ножом шкуру огромного животного. Рассказывать, конечно, не стала. Хотя Пелатира такие подробности вряд ли бы смутили.В море есть длинные широкие водоросли. Их сушат и едят. Или маринуют. Они богаты йодом, почти безвкусные, но привыкаешь и любишь их. Море. Тондир мечтательно прикрыл глаза. Да, у моря хорошо. Особенно, если в бурю — на береге.Эльфы переглянулись и отчего-то удивились: ходила в бурю? Да, но настоящим мореходам, морю себя посвятившим, конечно, уступаю. Для того, чтобы покинуть Восток, пришлось разыгрывать из себя наглого моряка. Не выпускали просто так на запад, пришлось кидать храбрецам вызов и плыть прямо в бурю. Повезло, что майар были рядом, мало кто смог бы удержать руль и не сломать. Пелатир присвистнул. Кажется, ему с его молодецкой удалью как раз не хватало чего-то подобного. Но Тондир нахмурился: ?Для тебя это шутка, а короля погубил налетевший ветер?. Это скорее было адресовано мне, а не охотнику. — Почему шутка? Было страшно. Но приходилось делать, что можем, другого выхода мы не нашли. — Ух, железная, госпожа! — Пелатир рассмеялся, увидев выражение лица Тондира. Я немного растерялась. А как мне еще рассказывать о своих приключениях, чтобы не хвастаться и не жаловаться? — Я в таких ситуациях думаю, — решила я уточнить, — что, если переживем, смогу оглянуться с облегчением и рассказать о страшном легко.Тондир, не маскируясь больше, посмотрел на меня как на сумасшедшую. — Не смотри так, господин Тондир, — улыбнулась я, — каждому что-то помогает проходить трудности. — Мир действительно погружается в хаос: в мое время девы думали о другом.— О другом? — теперь нахмурилась я.— Раньше испытания проходили герои, а теперь герои гибнут, а судьба на стороне... Кто прежде учил людей, шел навстречу бури, бросал родные земли, чтобы отправиться в опасное путешествие? — Все те, кто хотел? Удача распоряжается по-разному, но испытания проходят все, кто как умеет. — Не обижайся, госпожа, я не удивляюсь твоему… неспокойному духу. Но ты привезла с собой примеры других лихих судеб. Часто везет тем, кто берет жизнь за рога, видимо, даже если ничто этого не предвещало.Отцовская кровь, которая, как я думала, во мне уже почти и не течет, закипела. Я-то неуемный дух, берущий жизнь за рога и выходящий сухим из воды благодаря удаче! — Советник Тондир, должна ли я рассказывать обо всех невзгодах, с которыми пришлось столкнуться мне или тем, кому еще ?повезло?, чтобы не потрясать тебя?— Каждый выбирает свою дорогу, пока может. Жаловаться на последствия выбора смысла не много.— Много ли смысла в жалобах на удачу? Серые глаза Тондира сверкнули льдом. — Нет, всегда так было, что наглых и безрассудных удача любила, я мог бы привыкнуть. Тьфу, зачем вообще доказывать что-то начала. Нет, перевоспитывать не буду, твоя картина мира заросла мхом вместе с этим лесом. Судишь так скоро, хотя мало видишь. Где ж эльфийская мудрость и прозорливость? Где восхваленное Келантаром умение принять все и дать, что хочешь?Тут же ответила себе: а твое где умение? Не суди его за печаль или непрозорливость.Я встала со скамеечки, попрощалась, сказала, что меня еще ждут сегодня.Вечером того же дня меня выцепил Пелатир, посоветовал не брать в голову занудства Тондира и поговорить с одной ?боевой? девой из нандор. Сказал, может, она поймет меня лучше.— Есть у нас такая, Бешеная Лисица. Живет в восточной части леса на берегу Зеленого ручья, сходи туда.Бешеная Лисица была эльфийкой, на лисицу не очень похожей. Похожа она скорее была на редкое потустороннее, нездешнее существо, которые встречаются в рядах людей чаще, чем в эльфийских селениях. Светло-рыжие гладкие волосы, светлые брови и ресницы, темно-серые, широко посаженные большие глаза. Скуластое лицо, было бы похоже на мужское, если бы не изящная линия челюсти и манера эльфийки держать себя. Бешеная Лисица прищуривалась, вскидывала голову, смело смеялась в лицо собеседнику. Клыков не было, да и кусаться не бросалась, но от ощущения внутренней силы было не по себе. Многие герои, воспетые в легендах, называются бесстрашными, почти все, но имена бесстрашных женщин сохраняются прочнее. Сама себя эльфийка, смеясь, тоже называла Лисицей.Я зашла к ней в дом, она заварила травяной чай. Я рассказала, что сходить к ней меня надоумил Пелатир. Она тут же посмеялась над ним.— Да, — согласилась я, — общаться он не очень умеет. Думаю, важен подход.— Да у него размокшая листва и труха вместо мозгов, — отмахнулась Лисица, выдыхая прозрачное облако пара. — Отродясь слова умного не говорил. Меня называет бешеной, а сам живет по ему одному ведомым законам, но догадаться не сложно, звериным. — Каждый живет так, как верит, — я вяло размешивала в кружке варенье.— Ну некоторые верят в полную чушь! — отмахнулась Лиса. — Например, в то, что каждому уготована своя судьба, и звезды, духи, высшее сознание или еще что-нибудь бережет нас и ведет к цели. — Ты думаешь иначе? — с искренним интересом спросила я.— Я знаю. Это разные вещи. Ты права, каждый живет по своим законам, так, во что верит. Они могут быть правдой для него, но это значит, что его жизнь — ложь.— От того, что мы не понимаем другого, нельзя говорить, что он просто неправ, — я покачала головой.— Можно! Конечно, можно! — рассмеялась Лисица. — Будешь много дураков слушать, сам дураком станешь. Да и им от твоего принятия их глупости лучше не будет. Уж лучше прямо заявить, что живут как дураки.Разговор с Лисицей произвел на меня впечатление, хотя и смешал мысли в голове еще больше. За это время на небо вышла Луна, золотой лес серебрился, воздух казался не прозрачным, а заполненным холодным живым светом, как это часто бывает в полнолуние. Люди ночью обычно ложатся спать, но при такой луне бессонница обеспечена. Захотелось уйти в дикую часть леса, пробираться между зарослями и чувствовать босыми ногами мох. Эльфы ошивались в основном в центре леса — группами, или ходили одни лесными тропками. В лесу почти всегда кого-нибудь да встречаешь, только ближе к границе безопасной территории гуляющие встречаются все реже и реже. Я ушла от гладких стволов в северную часть, где чаща становится дикой, на деревья заползает мох, ветви торчат неровными крюками. Здесь светлые эльфы гулять не любили, а я чувствовала родное спокойствие. Я не была в свите Оромэ, сама охота мне не очень нравилась, нравилось приходить в лес без оружия, не выслеживать, а идти куда глаза глядят, не следить за следами, уходить в свои мысли. В Форменосе, хотя и жили там недолго, мы ходили в лес за всем: за дичью и мехом, за деревом и за еловыми ветвями, ходили побыть в одиночестве, поплакать, переживая разлуку с Тирионом, ходили с крохой Тьельпэ исследовать природу. В Эндорэ я помнила черные стволы и талую воду на пути от Лоссот, помнила вылазки с сыновьями Элронда в близлежащие леса. Синдар жили в лесу всегда, это был их дом, лес был у них в крови, как у южных народов солнце, у северных — темнота и холод, а у меня — белокаменный город. Не люблю чувствовать себя на чужом месте, не люблю, когда не могу посмотреть и гордо заявить ?мое?. Жители Лотлориэна ходили по лесу бесшумными серебристыми тенями. Кого я обманываю, даже на самом севере леса еще живут эльфы, знают каждое деревце, каждый изгиб ручья. Веселые голоса развеяли очарование ночного одиночества. Я замерла, прислушиваясь. Женский высокий голос узнала сразу. Ну сейчас они у меня получат! Я быстрым шагом вышла на поляну, залитую лунным светом: на поваленном дереве сидели в обнимку две фигуры. Мужчина поднял голову, и я узнала Пелатира. Сердце неприятно кольнуло.— Хэ У, домой.Эльф языка Хээй не знал, но по тону и моему недовольному виду догадался о смысле, удержал рванувшуюся от неожиданности Хэ У за талию и усадил обратно рядом с собой. — Кена, тебе не о чем беспокоиться, лес совершенно безопасен. Да и рядом со мной твоей красавице ничего не грозит, — эльф ухмыльнулся.— Неоднозначное утверждение, — хмыкнула я, руки сами сложились на груди, должно быть, со стороны я была похожа на строгую бабку. — Хэку, не переживай, мы просто… — попыталась успокоить меня княжна, но не закончила, то ли потому, что не захотела врать, то ли потому, что слова на синдарине подбирались медленно.— Да не ворчи, тебе не обязательно брать на себя роль строгой мачехи, или как это в людских сказках? — Ну ты явно не сказочный принц, — не удержалась я.— Принцы тут не водятся, — пожал плечами ничуть не задетый Пелатир. — Мы просто веселимся, Хэ У уже взрослая девочка. Лучше найди себе кого-нибудь для приятной компании, одной-то не весело.?Я понимаю, что вам интересно посмотреть друг на друга, но ты моргнешь, и у нее вся жизнь пройдет. Так что не дури ей голову?, — Пелатиру было отправлено осанвэ.— Хэ У мне уже сказала, что хотела бы здесь остаться. И мне, и госпоже Галадриэль. Слова охотника оглушили меня. Хэ У укоризненно взглянула на эльфа, встала и негромко предложила мне поговорить.Наш разговор почти в точности повторял мои объяснения с Элрондом и Глорфинделем: решение обдуманное, не просто порыв, чувствует, что здесь ее судьба, всегда было интересно, как живут другие, и увидев, не хочет возвращаться к своим, и так далее. На справедливые вопросы о родине, брате, муже, дочери в конце концов: ?И без меня прекрасно справятся, а мне там — душно?. На последний отчаянный довод, что охотнику просто интересно общаться с девушкой другой расы и культуры, Хэ У сказала, что и ей интересно, а жить так, чтобы было неинтересно, она не хочет, да и пользы от ее жизни в тоске никому не будет. Пошла к сестре, выяснять, что она сказала Хэ У и почему я ни о чем не знаю. Пелатир поймал меня, когда я злая, перепрыгивая ступеньки, сбежала с талана. Попал под горячую руку. Вкрадчиво приблизилась к самому уху, удержала клокотание в горле: ?Если скучаешь по горячей любви человеческих девушек, выйди из леса и иди в Гондор или к дунаданам, хочешь, поезжай на восток, но отнимать ее у ее родины и семьи ради шутки не смей! И если ты еще раз загоришься гениальной идеей меня отослать, сядь и подумай, к чему это все приведет!?— Ты сама ее сюда привела, или забыла? — пожал плечами охотник. — К тому же это не тебе решать, можешь скалиться сколько хочешь, но никакую вину на меня не повесишь. Кто виноват, что она не хочет жить с тоской, как ты. Тот, кого ты любила, умер, не цепляйся за девчонку.— Ты мне еще советуй! Уровень твоего развития не выше звериного, не зря они не боятся тебя на охоте, — на ум сразу пришли едкие слова Лисицы. — Тебе повезло, что Хэ У тебя не рассмотрела как следует, иначе бы поняла, как далеки здешние эльфы от идеала, который она ищет.— Думаешь, девочку не побью, так можно за языком не следить? — серо-зеленые лисьи глаза опасно сузились.— Ты, — перебила я его, — положил глаз на то, что тебе принадлежать не будет. Она моя! И если ты дашь мне еще хоть один дурацкий совет о том, что мне решать, а что нет, к чему привязываться, а что бросать, я сделаю тебя своим врагом. Силы во мне много, а кроме тебя меня здесь никто не раздражает, так что будь уверен, что настроена я серьезно. — И каким же образом ты собралась меня изводить, только не говори, что словами и сверкающими глазками! Не забывай, что ты уже не среди людей, которых можно удивить ловкостью и силой, ядами меня тоже не возьмешь, можешь траву не рвать и над котлом не шептать.— Довольно, — прогремел над нами голос Келеборна.Супруг сестры редко был строг и неумолим, но сейчас под его взглядом мы с охотником мгновенно заткнулись. Жаль, ведь у меня на языке уже вертелись слова о том, что, если он понимает только грубую силу, за каждое свое слово у него будет возможность ответить. Ни мне, так другим. Келеборн провел с нами быструю воспитательную беседу: не опускать до уровня криков и оскорблений, не точить друг на друга зуб, ведь эльфы собрались в лесу, чтобы жить в мире. Пока Келеборн говорил, я думала, кто бы мог вступиться и заставить охотника ответить за свои слова тем способом, к которому он привык. А, что важнее, кто бы стал. Вот никто бы не стал. Где ж Килиан мой дорогой? Даже Галтор и Алантил вчера отправились в обратный путь с нашими наилучшими пожеланиями коменданту.Прогулки в одиночестве здорово помогают собраться с мыслями, и нет лучшего места, чем лес. Море слишком подвижное и дарит и забирает много надежды. А вот лес в самый раз. Я бродила по тропинкам, пробиралась сквозь заросли, даже залезла на дикий талан и просидела там до заката, и ?домой? вернулась уже следующим вечером.Надо было хотя бы решить вопрос с Тондиром. Светлая макушка замаячила на ступенях библиотеки, я осталась на первой сверху площадке его ждать. Чтобы не скучать, смотрела на качающиеся кроны деревьев. Интересно, что видно с самых верхушек? Надо будет хоть подняться на королевский талан и посмотреть. — Никак очередную гадость замышляешь? Я дернулась, неприятно удивившись: Тондир поднимался в компании Пелатира. Последний смотрел насмешливо, бывший советник чуть скривил рот и собирался, не здороваясь, пройти мимо. Ну я бы тоже не здоровалась… — Господин Тондир, я бы хотела тебе кое-что сказать.Тондир посмотрел надменно, акцент у меня все еще был довольно сильный, да и мое предубеждение против синдарина сыграло свою роль в том, что этот язык правильным и красивым у меня не выходил.— Ну… говори, госпожа Кенамиэн.Пелатир с глуповато-веселым видом смотрел на нас, ожидая чего-то интересного. Насколько мне известно, эти двое большими друзьями не были, но неприязнь ко мне сделала их союзниками в этой сцене. — Я думаю, что у тебя составилось неверное впечатление обо мне. Я не хочу быть грубой или невнимательной, — слова, как назло, не подбирались, а заранее обдумывать свою речь я постыдилась. — Мне жаль, тем более что ты был не виноват. Твои вопросы раздражили меня, потому что я сильно нервничаю последнее время. Если тебе все еще интересно, я постараюсь ответить на них спокойно и подробно.Тондир внимательно слушал, но к концу извинения отвел глаза.— Н-ничего страшного.Пелатир за спиной бывшего советника расплылся в ехидной улыбочке, но промолчал.— Я иду наверх, если ты захочешь рассказать о Востоке, мы сможем набросать карты и записать ключевые моменты истории.Тондир, конечно, был ученый. А ученого и полководца на моей памяти в себе сочетали только Пламенный дух и Аванот, некогда главный учитель гондорской Академии. Когда народу стал нужен полководец, Тондира турнули с места советника.Я решила мысленно считать до пяти каждый раз, когда буду готова сорваться. Но, рассказывая голые факты, отстраненно и холодно, я выдержала без срывов, а Тондир был моим рассказом доволен.Подумав немного, я снова пришла к сестре. Сразу заметила, что она меня ждала: выглядела непривычно нетерпеливой и взволнованной. Как будто дочь ушла в лес без разрешения, да еще и не вернулась к обеду. Мы снова сели на веранду, уютно закрытую сверху деревянным потолком, а с улицы — столбиками. Они разделяли видимый лес, кроны деревьев, кусочки уже темного с востока неба на равные промежутки. Какой нолдорский порядок на высоте маленькой горы.— Алассэ, — материнское имя резануло слух, — не уходи, пожалуйста, ничего не сказав. — Нэрвен, я видела ваших стражей. Это самый безопасный лес в Эндоре!— Не поэтому, — лицо Галадриэль серьезное, строгое. — Я говорила с Алатаром и Палландо, они рассказали мне о том, что не рассказываешь ты.— Что я не рассказываю? — устало спросила я. — Да и разве ты сама не видишь все, что происходит?— Я не все понимаю, поэтому и спрашиваю. Не хочу тебя выводить, но насквозь видеть могут только Валар, а, может, и они не могут. Я же вижу, что ты добрая, умная, смелая, красивая, сострадательная. Я знаю, что сложно смириться с тем, что от нас не зависит, но иногда сложнее принять, то, что мы могли исправить, но ошиблись, не решились, не сделали. Надо разрешить себе делать ошибки, потому что их делают все, кроме, разве что, Эру. Самые мудрые, самые сильные люди, эльфы, майар, Валар в конце концов, знаешь, сколько ошибаются? Чтобы быть сильнее, нужно двигаться вперед и не бояться ошибиться, не судить себя слишком строго. Галадриэль взяла мою руку в свои. Свободной рукой я задумчиво крутила чашку.?Нельзя не судить себя. Надо трезво смотреть на свои ошибки, помнить о своей вине, о том, чего не смог, иначе никогда ничему не научишься, будешь раз за разом спотыкаться на одном месте?. Надо же придерживаться каких-то жизненных принципов. А в общем пес с этими принципами, людей (и эльфов) только с ума сводят! — Но надо помнить и том, — вкрадчиво продолжала Галадриэль, — что у тебя получается, что ты сделала правильно! Иначе так всю свою жизнь будешь видеть чередой ошибок и неудач… Мы учиняем над собой самый строгий суд, никто не может осудить нас так. Даже владыка Судеб, который представился нам грозным судьей, не проклинал нас, а говорил только о том, как мы себя будем чувствовать. Он предвидел нашу боль и пожалел нас. — Да, я так и подумала, когда попала сюда… Конечно, в это не верится, пока ты молод и полон надежд.— Я это не понимала очень долго, — призналась Нэрвен. — Многие думают, что я не уезжаю в Аман, потому что думаю, что мне не позволят вернуться. Думаю, позволят. Я сама себе позволить не могу. Тебе говорю, а сама такая же.— О, да, мы похожи, — я хмыкнула уже веселее.— Но я остаюсь здесь не только потому, что считаю, что не могу пока идти в Аман, а потому что мне нравится эта бедная и дикая земля. Она не так сильно изменилась с тех пор, как мы на нее пришли, Мелькора прогнали, появился Саурон, на смену эльфийским королевствам пришли людские. Сколько землю не облагораживай, в леса всегда можно прийти первопроходцем, север дик, юг — дик и буен. Здесь хорошо. Ну и гордость, конечно, — Галадриэль усмехнулась, — думаешь: не побегу же как кошка с поджатым хвостом в Аман под крыло папы и Валар, я же теперь Хранительница этого королевства… Надо править и жить так, чтобы на Запад не оглядываться, что обо мне там подумают, насколько сильной я стала. Чтобы самой чувствовать, что становишься сильнее, понимаешь больше, можешь позаботиться о тех, кто не справляется. Я тут старше всех, нет никого впереди, для всех мудрая. Ломает иногда так, что себя забываешь, хотя многие не догадываются. И Келеборна ломает по-своему. Мы стараемся друг другу в такие моменты помогать. Говоришь же другим, что важно ценить хорошее, помнить, а как самому плохо становится, забываешь, не веришь. Тогда другие говорят тебе. Приятно же слышать, какая ты хорошая, красивая, любимая?— Ну, приятно, — согласилась я.— Вот вспоминай мои слова почаще, — Нэрвен подвинулась и обняла меня. — Себе не веришь, так мне поверь. Я тебя очень люблю, — сестра прижала мою голову к своей груди и закачала. — И другие полюбят, если разрешишь.— Да пускай любят, — я попыталась отстраниться, потому что шею уже ломило, но сестра держала крепко. — Мне понадобилось много времени, чтобы прийти к истине, которую с детства втолковывали: взрослость не в том, что тебе не нужна помощь, что ты можешь обходится сам. Это, конечно, тоже важно, но суть в том, чтобы уметь быть не одному, а с другими. Помогать, разрешать помочь тебе, быть терпеливой… Ну и все вот это. Много всего произошло, пока я это понимала. Не знаю, о чем тебе старцы настучали… Я в общем к тебе для того сейчас и пришла: совета спросить. Как Сидзару умер, я места себе не находила, — в носу защипало, но я отогнала привычную готовность плакать. — Пока он был рядом, я чувствовала себя на своем месте. Хэ У тоже, как оторванный листок. Без царя в голове выросла, но это ладно. У меня плохое предчувствие насчет ее судьбы. Даже страшное предсказание услышала. На Пелатира свалила. В общем, надо это все как-то заканчивать. Как ты считаешь, я тут несколько вариантов обдумала…Вышла от сестры я глубокой ночью. Перед уходом она все еще казалась удивленной. А зря, я правда собираюсь сделать все так, как мы решили. Осталось у старцев спросить, что они ей такое рассказали.Иннару я нашла под раскидистым дубом, курящем трубку, задумчиво созерцающим звездное небо. Так странно, почему я отдалилась от них здесь? Надо же было побольше походить с ними по лесу, поговорить, заново познакомить с эльфами. Ну хорошо, так и буду делать.— Так, дорогой Иннара, — майа скосил в мою сторону темный глаз. — Что вы сестре рассказали такое страшное? Уж, надеюсь, не историю нашего знакомства?— Ну остатки старческого разума я еще не выкурил, — съязвил майа. — В общих чертах, без подробностей, в которых вся соль.Я вспомнила свое бегство, сначала почти смерть от голода, потом — попытка покинуть мир вместе с кольцом. Такое сложно объяснить. Плакать будет, даже если я, живая и здоровая, буду убеждать, что все хорошо.— Кена, — помолчав произнес Иннара, — я, конечно, не хочу лезть, но, по-моему, большинство твоих проблем начиналось с недосказанностей. — А что потом? Рассказывать, как Килиана хоронила, а заодно гору трупов натаскала?Майа поперхнулся.— Извини, — я похлопала его по спине. — Я забыла, что мы об этом не говорили. Мне все равно уже, тела это просто тела. А, видишь, как звучит. Да правда ничего ужасного не было, Эру! Сложила все тела в одно место, засыпала песком, отогнала падальщиков. — М-да, — Иннара снова затянулся и выдохнул облако в виде корабля. — А как о буре рассказывать будешь? О Кохире? Об оазисе? О сражениях? Хоть шрамы объяснить придется.— А у меня почти нет шрамов. Единственный страшный, от темного клинка, затянулся, — похвасталась я, но настроение быстро упало. — И вообще, обязательно все это рассказывать? — Не госпоже Галадриэль, так лорду Элронду и Глорфинделю, не им, так племяннику твоему, который кольцо сделал — и как ты его добывала тоже. Не племяннику, так братьям. Их особо не напугаешь, это хорошо. Может, остаться просто жить со старцами?— Даже не думай: не будешь ни с кем, кроме нас, говорить — совсем с ума сойдешь. — Я скривилась: то же мне, друг. — К тому же, однажды ты встретишь гномов, и они увидят у тебя печать Наина, спросят, откуда, будут просить всю историю об их короле. Они не столь деликатны, на твое нежелание не посмотрят. Не отпустят, пока не расскажешь.Я передернула плечами. — К тому же ты помни, что больше не среди людей, хотя и среди них есть особенно прозорливые. Но эльфы видят больше, особенно те, кто беспокоится. И Митрандир, будь уверена, увидит.— Балрог. Я тут пыталась рассказывать про свою жизнь, меня сочли легкомысленной. У меня с созданием верного представления вообще не очень хорошо. Я вам вообще забыла сказать, что из Первого Дома. — Конечно, сама забыть хотела, — Иннара выдохнул ласточку. — Можешь рассказывать, как есть, но уже с твоим нынешним мнением. Излишняя небрежность и нарочитое охранение скорби имеют между собой много общего. — Какой-то очень насыщенный путь духовного роста получается, — проворчала я, вставая. — Приехала в знакомые места, называется. Кстати, поедете завтра с нами в серверную часть? Думаю, будет интересно.— Поедем, иди спи уже. Я встала, пошла, но обернулась.— Слушай, ты же знаешь? Я вам очень…— Знаю, знаю, иди, — Иннара сосредоточил внимание на выдыхаемом зайце. Я усмехнулась Насчет прозорливости Иннара был прав. Когда мы приехали в Имладрис, я снова об этом вспомнила. Стоило, может быть, восстановиться, а не собирать для поездки последние моральные силы, но заставлять Элронда и его семью лишний раз волноваться не хотелось. К тому же меня ждал серьезный разговор, который не стоило откладывать. Мне показалось, что Обитель сильно изменилась. Вместе с Иннарой и Ятульмалем я внимательно разглядывала устройство дома Элронда и лица его обитателей. От посланца Галадриэль они узнали, что мы вернулись и ждали нашего визита. Стражники у ворот, стоило нам назваться, тут же отдали честь и поспешили доложить наверх о нашем прибытии. Лиц стражников я не помнила, наверное, они были детьми или вообще не родились, когда я была здесь. Я спросила имя воина, который взялся нас проводить, но его имя мне тоже ничего не сказало.— Ты меня не помнишь, госпожа, — не огорчаясь, улыбнулся стражник, — я тебя помню. Я смотрел за лошадьми, когда был младше, а у тебя был олень.— Действительно, был. — И потом еще волк.— Трехножка, да. Так ты и за ним смотрел?— Да, сначала он меня к себе не подпускал, но вкусности, которые я ему оставлял, изменили его мнение. Стражник вдохновенно расписывал их полное взаимопонимание, когда из-за беседки вышел старец в сером балахоне.— Гэндальф! — я не стала сдерживать крик и порыв обнять старого друга. С улыбкой до ушей налетела на старца, прижалась щекой к грубой ткани балахона, подняла голову, чтобы встретить радостный взгляд. — Здравствуй, Кена, здравствуй, — от смеха плечи мага затряслись. — Дай хоть посмотрю на тебя.Я разжала руки и сделала шаг назад, решив тоже рассмотреть его лицо. Ну кто-то совершенно не изменился. — Лучик, — решил маг. — Я рад видеть тебя в добром здравии, хотелось верить, что мы встретимся здесь.— Да и ты молодцом, я вижу.— Стараюсь, надо вам всем пример подавать. Табак Гэндальфа и табак Иннары пахли по-разному. Кажется, их ждет обмен не только новостями.— Рад видеть и вас, друзья. Нам стоило бы видеться чаще, тогда бы встречи не казались такими невероятными.— Они могли бы потерять свое очарование, — пошутил Иннара, но от души пожал Гэндальфу руку. — Ну ты видишь меня почти каждый день, разве дни не стали очаровательнее? — я наигранно задумалась.— Очень рад, Олорин, — лучезарно улыбался Ятульмаль. — Мы там так отвыкли от общества майар и эльфов, что уже и забыли, как оно приятно!— Получила? — усмехнулся Иннара, смотря на мое немое возмущение словами друга.— Кена! — я обернулась на быстрые шаги Арвэн, прежде чем она успела меня позвать.— Здравствуй, милая моя Арвэн.Мы обнялись. В объятиях Арвэн, как и Галадриэль, было тепло и спокойно. — Я не знаю, как это возможно, но ты стала еще красивее! — я восхищенно рассматривала эльфийку. Ну звездочка.— Ты тоже, дорогая, загар тебе к лицу. И, — она прищурилась, всматриваясь, — взросление тоже.— Когда загар смоется, и останется только взросление, посмотрим, что ты скажешь. Элронд с сыновьями и Глорфиндель решили сегодня съездить на охоту, их ожидали к вечеру. Будет время привести себя в порядок, так было бы приличнее. Но я увидела в этом другую возможность. Сразу после встречи с Келебриан, тоже теплой и приятной, и несколькими моими знакомыми, которые попались нам по дороге, я пошла разбирать вещи. Потрепанный потрет Килиана и его нож, похожий уже на реликвию, — все, что у меня было из вещей, с ним связанных. Пока дело не сделано, говорить о нем не хотелось, я только спросила у Арвэн, где живут его родители. Она, поняв, ничего не стала спрашивать, проводила до дома. На подходе к дому мы встретили его отца, как быстро успела предупредить меня Арвэн. Способность членораздельно говорить начала медленно утекать из моей головы, но я сжала нож, как часто делала в пустыне, и вошла в дом. Они узнали о моем приезде, поэтому ждали. Пока я гуляла по Лотлориэну, ждали, чтобы кто-то рассказал о судьбе сына. Как следует о таком рассказывать, с чего начать? Арвэн не стала заходить, мы сели втроем за стол, кажется, обеденный. Я положила перед собой нож. Что-то все это не так. Я встала, и поклонилась по-восточному, коснувшись полом лба. На лицах родителей застыло удивление.— Я не могу поклониться вашему сыну, но я кланяюсь вам в благодарности за него и безмерном сожалении, что… не вернула его вам. Я не могу просить вас простить меня, но, как бы ни хотела, исправить тоже ничего не могу. Если вы выслушаете, я расскажу вам, чем он жил и как погиб.— Выслушаем, садись за стол, — сказал отец, и подал руку. Зря, с добрыми сложно.Я села. Сначала слова не шли, я не понимала, о чем следует говорить, но, восстанавливая в памяти наши приключения, я находила опору в рассказе о единственной близкой в те годы душе. Слова лились, я почти не успевала ловить их и проверять, то ли вообще говорю, не сделаю ли хуже. Я рассказала, как Килиан был в Гондоре и помогал людям, как лечил со мной Нимродель, как мы хорошо жили в Хартуме, где он был любимцем города, как поехали дальше на восток, когда пришел Саурон, и как Килиан защищал и поддерживал меня, когда мы были не на своем месте, как лечил, когда меня ранили, и ходил со мной и Кохирой по пустыне, как стал главным в деревне, которую мы спасали, и как к нему там все тянулись, как сражался за наше спокойствие, а потом долго жил со мной в изгнании, не позволял впасть в тоску, заставлял каждый день работать, сражаться, рассказывать что-то. Рассказала, как учила его всем возможным языкам, как мы редко выходили к людям, и как при последнем сражении ему не повезло. Он смог меня спасти, но сам спастись не смог. — За то время, что мы были вместе, он много рассказывал о вас и о том, как он любит вас и брата. Знал, что вы любите и ждете его, это поддерживало нас обоих. Я… Когда я вернулась к людям, я обещала ему быть осторожной и не показываться, и у меня появилась бумага, я нарисовала его, каким помнила. — Я положила на стол портрет, распрямляя желтую бумагу руками. Мать укусила кулак, но все равно заплакала. — Нож тоже его. Извините, больше ничего из вещей нет. — Мой мальчик, — тихо сквозь слезы шептала мать, отец обнял ее за плечи, он молчал, но и по его щекам катились слезы.Кто-то спешил к нам, летел через ступеньки. Дверь распахнулась, я повернула голову, ожидая увидеть повзрослевшего Главаря. Каким мы с Килианом рисовали его на камнях углем, только взрослого. Нам все же не хватило фантазии, нос-то был длиннее, да и подбородок вытянулся. Килиан всегда считал, что брат пойдет в разведку по его стопам, и не ошибся. С глазами, щеками и широкими плечами мы угадали. Был ли Главарь ниже Килиана? Или, наоборот, выше? Он тоже больше походил на мать.Я сидела и методично наливала вино в кубок, опустошала его и снова наливала. Солнце садилось, все эти ранние зимние закаты, Элронд и Глорфиндель должны были скоро приехать. Наверное, стоило бы заканчивать и идти умываться, но делать это совершенно не хотелось. Знакомое желание ?лишь бы это уже все закончилось? медленно перекатывалось в пустой голове. Арвэн постучалась, и, не слушая мои отговорки, зашла. Окинула картину — меня в низком кресле, все еще в дорожной одежде, с бокалом в руке — скептическим взглядом, и взялась наводить порядок. Решила начать с вина, но я не дала. Красота оскорбленно надула губки.— Кена, — руки в боки, — пить с тоски — последнее дело. — Много ты в этом понимаешь, — проворчала я. — Я понимаю, — с напором сказала Арвэн, вынимая у меня из-под спины подушку и стаскивая сапоги, — что так нельзя.— Настучали тебе, — я скривила губы. — Ну все, хватит, — я выдернула ногу, — спасибо за заботу, но лучше сегодняшний вечер ты не сделаешь.— Что… что они сказали? — эльфийка присела на пол и положила голову на ручку кресла. — Родители плакали. Брат пришел позже, только на часть, где я рассказывала про смерть. Я сказала, что мы с Килианом старались и делали так, как считаем правильным. Главарь, ну, брат его, сказал, что Килиана плохо помнит, но по рассказам родителей знает, что он всегда был честным и упрямым, просто так, не обдумав и не решив, ничего не делал. Хорошо, мол, что я жива и смогла пробраться на запад. Вообще добрые были, хотя и больно.— Они видят, что он был тебе дорог. Или увидят. Как бы странно это тебе ни казалось, жизнь разведчика предполагает опасности, долгие походы, возможность остаться без всего. — Его мать еще спросила, был ли он счастлив, была ли в его жизни любовь.— Матери не довольствуются долей разведчика, — вздохнула Арвэн, и принялась снова стягивать с меня сапог.— Он не довольствовался! — воскликнула я. Арвэн виновато улыбнулась. — Я не оставила его в Гондоре с Нимродель, но, не знаю, какую-то часть времени он был счастлив! — Кена, ты это знаешь лучше всех, — серьезно ответила эльфийка, — подумай сама, не слушай никого. Арвэн умела быть непреклонной, я это хорошо знала. Я закрыла глаза, вызывая в памяти лицо друга. Какая замечательная, искренняя, лучезарная улыбка у него была! Хотя больше я помню его сосредоточенным, но нельзя же все время улыбаться. Я засыпала в его объятиях, а он — в моих, мы дарили друг другу радость и делили печаль, гнев, обиду. Я никогда не думала, что сама была счастлива вместе с ним. Вот почему не верилось, что Килиан мог быть. У нас была непростая жизнь, от ощущения счастья все время отвлекали заботы или общая неудовлетворенность жизнью. Я ему потом уже, в пустыне, когда отвлекало меньше, говорила, как дорог, но слов мало. Надо бы было больше в них верить. — Кена, Гэндальф сказал, что папа скоро будет. — Хорошо, давай.Мы вместе стянули тугой сапог, Арвэн налила воды в таз, я умылась, быстро вытерла лицо и расстегнула рубашку и штаны, Арвэн затянула мне на спине какое-то синее платье, мне его дали в Лотлориэне, кое-как мы расплели косу и расчесали волосы.— Все, прекрасна, — на фоне бледной Арвэн в зеркале я казалась южным человеком. Правда, светлее, чем у нее, кожи не было во всем Ривенделле. Но я ведь не зря приехала из жарких стран, да и такие вопросы перестали меня смущать уже давно. Зачем красота, которая не отражает меня? Мы вышли навстречу охотникам, но столкнулись с ними на входе в главный корпус. Элронд, в темно-серой тунике с какой-то серебряной штукой, в заляпанных грязью сапогах, с растрепавшимися волосами взлетел по ступеням, как будто ему не тысячи лет. Это тебе не мои кряхтящие старцы.— Элронд, — я улыбнулась и протянула ему руки, от его искренней радости на глаза чуть не навернулись слезы. Элронд обнял и поднял вверх, что-то там хорошее сопя на ухо.— Твоя многотысячелетняя поясница потом мне спасибо скажет? — я осторожно встала обратно.— Поворчи-поворчи, ты что ли молодеешь. Ох, Кенамиэн. Уж и не ждал встречи…— Почему? — я нахмурилась. — Элронд, на кого ж тебе надеться, как ни на меня и Арвэн. — Извините, кажется, там должно быть продолжение! — подошедший Элрохир приподнял брови. — Посмотрим, сначала будете хвастаться своими успехами, — я потрепала обоих братьев по волосам, они обняли меня в ответ. — Ничего не замечаете. А вот сестра сразу заметила: я выросла, не надо до вас теперь тянуться, как до неба!— Я не замечаю, — нахмурился Элладан. — Не слышишь, Элрохир, о чем там болтают внизу?Золотой факел волос я заметила сразу, когда Глорфиндель еще был внизу. Сердце не дрогнуло, как во все это было сложно поверить…— Я рад, что мы встретились, Кена.— Да, наконец.Шутки шутить с Глорфинделем я даже не подумала. Он взял мои руки в свои, пожал, улыбнулся, всегда ли его улыбка была немного печальной? Ладони были теплыми, взгляд — лучистым, пронзающим темноту вечера. — Я, — на языке вертелось ?соскучилась?, — скучала по вас, — я обернулась к остальным. Глорфиндель обрадовался встрече с Иннарой и Ятульмалем как-то более просто и явно, но на то у него есть свои причины. Я хотела привезти ему, да и остальным, радость. Когда-то она была моим вторым именем. Если я и вестник скорби, то должно же это чем-то уравновешиваться. Мы хорошо сели с чаем в обеденном зале, в горшках на полу стояли зимние цветы, злаки, горел огонь в камине. Я не знаю, правильно ли это было, но я нашла, пока народ переодевался, Главаря и сказала, что сегодня буду рассказывать о нашей жизни более подробно, и он может прийти или пригласить родителей. И они пришли, Главарь сел ближе к близнецам, под началом которых служил. Родителей посадили ближе к огню. — Так где вы были, что сам Глорфиндель не смог вас найти? — вопрос Элрохира пронесся головами, повисла тишина. Люблю его за прямоту.— Мы заключили договор с духами пустыни, чтобы они спрятали деревню. Чудо, что Глорфиндель ее нашел. А мы ушли, ходили по пустыне. Сто лет скрывались. Жили вдвоем, иногда выходили к людям. Килиан следил за соблюдением правил и распорядка дня, не давал нам впасть в тоску безвременья. Глорфиндель, может быть, подтвердит, что пустыня к этому располагает, — Глорфиндель кивнул. — Майар, которые помогали нам, Рысь и Сокол, не могли покинуть свои земли, но с нами жила лошадка. — Ты смогла вырастить в пустыне оазис? Теперь и такое умеешь? — Элрохир продолжил задавать наводящие вопросы.— Да, но в этом моей заслуги немного. Кольцо и майа воды создали источник и растения. Все обалдели с утра, конечно. Мы шли уже давно и надежды на воду становилось все меньше. Килиан не сдавался и не бросал их, хотя сначала обычно был против вмешательства в чужую жизнь. Кохира — майа воды — заманила нас в пустыню, но она же научила нас по ней ходить, и спасла от смерти.— В пустыне вы скрывались от послов тьмы? — Элладан нахмурился.— Спасая нас, Кохира разделалась с майа Саурона, поэтому мы бежали туда, где искать сложно, да и охоты мало. Несмотря на то, что в пустыне не много укрытий, прятаться в ней можно хорошо и долго. Мы достигли в этом мастерства. И, когда было совсем голодно, мы использовали силу кольца. Кажется, от него было много пользы, и я научилась им управлять, но жажда разных личностей его заполучить обрекла нас на долгие годы скитаний, — я тряхнула головой и продолжила. — Мы с Килианом очень привязались к людям из деревни и хотели сделать все, чтобы их защитить. Деревня, кстати, была разрушена, — я посмотрела в сторону Глорфинделя и прочитала сострадание на его лице. — Повезло, что вы оба не погибли, — мягко сказала Келебриан. — Созидательная энергия — твоя собственная и кольца — противится разрушению. Думаю, Килиан это понимал. — Наверное, это так.В какой-то момент я поняла, что все-таки неловко в собрании старых знакомых сидеть и говорить о совсем другой жизни. Когда глубокой ночью все разошлись (семья Килиана ушла пораньше), и мы с Элрондом остались вдвоем, я почувствовала облегчение. — Ты так повзрослела, Кена, — вздохнул владыка Имладриса. — Я все пропустил.— Скажи это, пропустил мою молодость, — я усмехнулась и облокотилась на перилла, смотря на острый холодный месяц.— Это неправда, я же вижу тебя сейчас, — Элронд улыбнулся. — Было бы здорово, если бы ты был вместе с нами. Думаю, были бы места, которые бы тебе понравились. И люди.— Кажется, что здесь ничего не происходит, — кивнул Элронд. — Нет, я не это имела в виду…— Но покой требует большого труда. Ты знаешь. Но мне не нравится, что этот покой я не могу дать всем, кто мне дорог.— Мне нужен перерыв, Элронд. Я пришла к вам не только потому, что соскучилась.Элронд встал рядом и обнял одной рукой за плечи.— Я горжусь тобой, Кена, хотя и не долго тебе помогал. И все гордились бы.Я задумчиво смотрела в темное небо.— Не знаю, они так далеко, что я о них часто забывала. Но это редко делало меня счастливой, — призналась я. — Если специально о чем-то забываешь, это не работает. Но я бывала счастлива, что забывала о прошлом случайно, и все трудности, наверное, того стоили. Элронд шумно выдохнул, так выражая несогласие. — Думала уже, что тебе хочется делать в ближайшее время.— Я думала ехать домой, — я поняла вопрос, — но тогда меня остановил человек, который стал на долгие годы мне очень дорог. Теперь его дочь, напоминающая меня в былом безрассудстве, сидит в Лотлориэне. Я не оставлю ее, буду ждать, видимо. Может быть, придется вернуть ее на Восток. — Судя по тому, что ты говоришь, там неспокойно…— Для меня это больше не чужое место, — перебила я, — любимые мной люди потратили много сил на то, что восстановить города и царства, несмотря на Саурона и все невзгоды. Из-за того, что стало с деревней, мне кажется, что, если я что-то снова брошу, это бесследно пропадет. — Тебе нельзя туда ехать, особенно если так думаешь.— Пока я здесь. И я рада, что ты обо мне заботишься, — я положила голову эльфу на плечо.— Не только я.— Да, придется в Амане привить всем уважение к Ятульмалю и Иннаре, — я улыбнулась. — Не знаю, Элронд… Что-нибудь придумаем, а пока отдохну у тебя и у сестры. — Отдыхай и никуда не торопись. Устроим тебя в разведку, если будет скучно. Обустроим мастерскую. Выберешь коня или начнешь снова приручать других животных. Съездишь к Кирдану, разнообразие! Или уговорим Гэндальфа взять тебя с собой в свои странствия. — Да, вариантов много, спасибо. Ой, хочешь, я тебя научу игре, в которую все играют на востоке? У вас найдутся камушки? И я расчерчу поле!— Чур не обыгрывай меня на желание!— Да я так уже не делаю, — я махнула рукой. — Хотя это был бы хороший стимул тебе стараться, чтобы победить…______________________________* Названия леса Фангорн на квенья