Bon Jovi: Someday I'll Be Saturday Night (1/1)

Это моя жизнь. Да, это моя жизнь, это твоя жизнь, это такая личная и такая индивидуальная жизнь – такая особенная, правда? Потому что она только твоя. И только сейчас, и только с тобой – самый лучший подарок, потому что единственный. Я в это верю, и ты не теряй веры – верь, несмотря ни на что, ни на какие трудности и преграды. Потому что всегда есть то, во что можно верить. Каждый день. Этот или любой другой день – всегда есть во что верить. Знаешь, почему? Потому что ты есть. И я есть. Есть я – солдат, борец, я – целая армия в составе из одного человека, и я хочу взять все у этого прекрасного мира. Я иду по нему, как мужчина. А ты готов? Так приготовься же – а я расскажу тебе историю своей жизни.

С чего все началось? Из небольшого городка, городка с двухэтажными домами, далеко не мегаполиса, городка, где постоянно на слуху были всего-то две каких-нибудь истории – две новости. И я сильно подозреваю, что таким же этот городок останется и в последующие сто лет. У меня там все еще есть закадычные друзья – например, Джоуи, хороший парень, когда-то мы поклялись на крови всегда дружить. Мы когда-то говорили с ним: "Мы были рождены не для того, чтобы следовать за кем-нибудь, перед смертью нужно жить, ощутить себя живым…" Мы мечтали, что когда-нибудь приедем домой на пике славы, и о нас скажут: "Наши парни вернулись!" Сейчас я могу сказать, что люблю этот город, и порой, когда очень хочется, сажусь на поезд домой, на загадочный поезд, и еду туда. Но это сейчас, в наши дни. А тогда – как же я мечтал о побеге, как же я мечтал оттуда вырваться… Знаешь, получилось.

Однажды в летнюю пору, одной тихой ночью я сказал себе: "Если это именно то, что надо сделать, я сделаю это". Виноват ли в этом рок-н-ролл? Обвини его, если хочешь, я действительно его люблю. Таким меня создала стихия – вода ли, огонь ли, гроза или что еще… Я хотел играть рок в свободном мире, я хотел кричать толпе "поднимите руки!", я хотел, чтобы моя гитара истекала кровью у меня на руках – я тогда не подумал, что кровь действительно потечет, только моя. Я побросал в рюкзак свои вещи, да, кстати, белых вещей там не было, хорошие парни не всегда одеваются в белое, с замиранием сердца вытащил из гаража мотоцикл, сказал себе "ну же, езжай, ковбой, да будет рок!", и уехал по потерянному шоссе. На самом деле, побег из дома – это рулетка, и вообще-то, не лучшее, что случилось со мной. Я не попрощался ни с кем – я никогда не прощаюсь. С того момента я стал одинок – и о том периоде практически ничего не могу больше рассказать. Только одиночество. Свобода, да, но я как-то неправильно понял эту свободу. Дикий ветер был моим спутником, ощущение дикости захлестывало меня на улицах городов, по которым я пулей мчался на своем мотоцикле. Я чувствовал себя покорителем горы – знаешь, этаким победителем соревнований, суперменом на ночь, счастливчиком, похитителем сердец, даже так. Продажных сердец, а на самом деле – продажных тел. Продажная любовь, да. Никаких сожалений. Никакого страха. Никаких извинений. Прыжки на батуте судьбы – проверка на прочность. Не только батута, себя тоже. Колокола свободы звенели в моих ушах. Быстрые машины, быстрая жизнь, живи быстро – умри молодым. 99 градусов по Фаренгейту в тени – меня жгло, жгло изнутри. Это было что-то невротическое, честно говоря, это был шквал ощущений – даже не чувств.

Но шквал прошел, буря утихла. Последняя ночь моей свободы, последняя сигарета, последние капли горького вина. Ночь – самая сложная пора. Все запуталось. Я проклят. Проклят – меня хотят взять, и неважно, живым или мертвым; проклят – я все равно одинок. Что осталось от меня? Я больше не бежал, не мчался вперед. Я был последним несдавшимся человеком. Я не сдался не только миру, но и самому себе. Вот что от меня осталось. Но… Но одна колючка в боку моей души не давала спокойно жить. Вся моя жизнь оказалась бессмысленной без любви. Я понял, что хочу быть любимым. И любить, разумеется. Ведь любовь – это маленькая часть души, которая и делает меня человеком. Любовь – единственное существующее правило. К счастью, я понял это, став чуть старше, проехавшись по дороге Токио, попав в сухую страну – сухую в смысле чувств, пройдя все расстояние – неразделенное, ни с кем не разделенное расстояние. Я отправлял домой открытки с Заброшенной Земли, с Земли нарушенных обещаний, я жил на кровавые деньги – заработанные своей кровью (о да, работа для рабочего, ничего не скажешь), да я молитвами чьими-то жил – даже не знаю, чьими. Аминь. Господи, может, Ты скажешь мне, кто молился за меня, кто не забывал молиться за меня? Конечно, я не понял бы всего этого сам, любовь – социальная болезнь. Да, болезнь, передающаяся, к тому же, воздушным путем. Разносчиками заразы выступают купидончики… Шучу, конечно. Это не болезнь. То есть, болезнь, но одновременно и лекарство. Такое сильное, очень сильное лекарство, вызывающее зависимость. Словом, я встретил девушку. Она так же убежала из дома, как и я. Она была диким цветком – колючим, но таким красивым, таким настоящим. Она была загадкой, которую мне не терпелось разгадать. Это был выстрел прямо в сердце – так бывает, можешь мне поверить. За свою жизнь я узнал цену любви. Я и влюблялся, и переставал любить – то есть думал, что переставал, на самом деле тогда то не была любовь в том понимании, которое я вкладываю в нее сейчас. И та девушка… Мы встретились в баре под вывеской "Открыто круглосуточно". Я занял место возле нее. Одно ее слово "привет" – и я… Она присвоила меня себе, хотя совсем не знала меня. Проболтав со мной полчаса, она пожелала мне хорошего дня, собралась уходить, и я понял, что если она уйдет, то в этом баре останется слишком много несбывшейся жизни. Так что я подступил на шаг ближе и спросил: "Хочешь создать воспоминание? Кажется, у нас может получиться". "Я хочу тебя, давай же сделаем это, малыш…" – добавил мысленно. Одна дикая, необузданная ночь, постель из розовых лепестков, и все закрутилось… Теперь у меня была моя девушка. Именно моя. Она, можно сказать, вернула меня к настоящей жизни своей любовью, подцепила на крючок себя. Я смог начать сначала. Мне пришлось учиться любить – ведь я этого не умел. Сложно старому псу научиться новым трюкам. Но – она была рождена, чтобы стать моей малышкой, я родился, чтобы быть ее мужчиной. И да, влюбленная женщина способна на все. Я был уверен, что мы сможем пройти через все. Через ложь любви (был период, когда я мысленно умолял ее "солги мне", думал, легче будет), через боль (потому что любовь в жизни вовсе не такая, как в любовных песенках). Мы разбили друг другу сердца – поровну, честно, справедливо. Стоя на краю своего разбитого сердца, я созерцал пространство в конце мира. Да, было такое, было, вот этими своими руками я… Но кто-то сказал мне: "Вернись. Кто сказал, что ты не можешь возвратиться домой?" Я возразил, что вовсе не желаю снова прыгать в костер любви. Падать в пропасть, на дне которой горит костер. "Но любовь именно такая, и жизнь именно такая", – услышал я в ответ. Так что я возвратился. Может, это радио спасло мою жизнь той ночью? Без музыки я не представляю своей жизни. "А ты что, не умер? А почему?" – спрашивали меня некоторые. Спасибо, друзья, что еще вам сказать. Дело в том, что я все-таки не привык сдаваться, не привык бросать оружие. А любовь ведь и война тоже. Война, в которой каждый может сломаться. Но я все равно горел желанием любить – я не мог даже представить ее не в своих объятиях. Мне казалось, что я мог бы жить только любовью к ней, да это действительно было так. Ведь все дело было в любви к ней, к жизни меня вернула она. Повторяюсь, да? Что ж – я всегда возвращаюсь к ней. Мысленно, чувственно, телесно – я всегда возвращаюсь к ней, всегда бегу к ней. Всегда. Она – правильная сторона моей неправильной жизни. Она спасла мой мир. Она сказала мне: "Я буду рядом". Не обещала, нет, просто сказала и была. До тех пор, пока мы не перестали быть незнакомцами и чужаками друг для друга. Счастливы ли мы сейчас? Да. Потому что мы можем. Мы знаем, что мы можем справиться со всем. Потому что я умер бы за нее, а она воскресила бы меня, положив мне на лоб руку. Потому что мы – как супергерои из комиксов, только настоящие. Потому что с ней мне комфортно везде, куда бы я ни направился. Я благодарен ей за любовь ко мне, благодарен за жизнь. Все дороги ведут к ней, к нам домой, ведь любовь – это и есть наш дом. В своих тайных снах я вижу ее. До нее я радостно орал "я буду спать, когда умру!" С ней я не хочу умирать. Ее невозможно забыть. Конечно, она носит мое бриллиантовое кольцо. Раньше мы жили во грехе – по мнению остальных, я называл это "жить в любви". Но знаешь, во мне все-таки проснулся первобытный инстинкт собственника, так что да, теперь она носит мое кольцо. Скажешь, это не так? Все так, все так, будь я твоей матерью, сказалбы тебе то же самое. Моя девушка – любовь моя – мое обезболивающее, болеутоляющее, да с ней я вообще забываю о боли. Хотя она все ещеможет заставить меня припомнить пару крепких словечек относительно любви. Что есть у меня? Ее фотографии, ее номер телефона, возможность возвратиться домой на Рождество. И ее слова: "Я с тобой". Чем больше меняется мир, тем неизменнее он остается. Ну да, раньше мы были прекрасны, но зато теперь мы наши. Мы принадлежим не сами себе, как мечталось нам в молодости, а друг другу. Это лучше. Конечно, когда-нибудь я уйду. Мы уйдем, мы знаем это. Но нам не страшно. Потому что знаешь, что произойдет с нами? Когда-нибудь, когда закончатся все понедельники мира, мы станем субботней ночью – веселой, счастливой, беззаботной, отрывной субботней ночью.