Двадцать пятое (1/1)

Двадцать пятое сентября для меня настало раньше, чем для всей части спящего Петербурга. За ночным монтажом, вместе с бесконечными уведомлениями и началось празднование моего двадцатого дня рождения. Но главного сообщения, которого я ждал больше всех, так и не пришло. И оно не придет до самого обеда. ?Я лягу пораньше только потому, что ты посоветовал?. Алиса отсыпается перед концертом, а мне придется встать пораньше, чтобы успеть снять праздничный влог. Я посмеялся про себя над тем, как это, должно быть, отвратительно звучит. Но Ян с друзьями предложили сходить в боулинг днем, и я подумал, почему бы и нет, да и подписчикам наверняка будет в радость увидеть что-то с моего дня рождения. За съемками я совершенно не заметил, как пролетело время, но оно было и к лучшему, потому что я, откровенно говоря, достал друзей разговорами о предстоящем событии. Меня даже удивляло, как ни одна из моих фраз касательного этого не попала на видео. Когда я вернулся домой, до концерта оставалась еще пара часов, и я сразу сел за монтаж отснятого материала, чтобы хоть как-то разгрузить следующий день. Впоследствии это и стало моей самой большой ошибкой?— как и всегда, слишком увлекшись монтажом, я пропустил тот момент, когда стоило бы поднять задницу со стула и идти собираться. Подорвавшись в последний момент, я быстро переоделся в более подходящую для таких вечеров одежду и вылетел из дома в сторону филармонии. Я не помню, что мне когда-то приходилось бежать быстрее, чем тогда. Я был уже в метре от входа в малый зал, когда сотрудник филармонии закрыл перед носом дверь и перегородил вход своим огромным телом. —?Концерт начинается ровно в 19:00, ни минутой позже, молодой человек,?— важным голосом сказал он. Я взглянул на часы в телефоне. Они показывали 19:01. Говорят, жизнь складывается из мелочей. Я никогда не был сторонником пофилософствовать и сильно погружаться в свои мысли, но сейчас, предав Петербургские манеры, я сидел на ступенях филармонии и растерянно смотрел на проходящих мимо людей. Я понял, что полтора часа пролетели слишком быстро, когда заметил огибающих меня выходящих посетителей концерта. Заглянув в телефон, я увидел, что все мои сообщения в WhatsApp помечены как прочитанные. Это значит, Алиса уже знает, как я облажался. Я встал, отряхиваясь, и обернулся, тут же замирая. Она была такая красивая. Я впервые видел ее в платье и классической обуви. Я бы не сказал, что это был какой-то выходной наряд, это было обычное синее платье по колено, но как же оно сидело на ней! И все было бы прекрасно, выходи мы сейчас вместе. Но Алиса стоит в слезах, отчаянно сжимая в руках продолговатую коробочку. —?Алис, я… —?я не нахожу оправданий и замолкаю. Она подходит ко мне вплотную, и зная, что она не фанатка парфюмерии, я впервые чувствую на ней тонкий запах духов. Когда ее губы растягиваются в улыбке, которая явно отдает горечью, в груди что-то сжимается. Неприятно. Больно? —?Ты расставил приоритеты,?— произносит она, улыбаясь дрожащими губами. Мне хочется успокоить ее, обнять, укрыть от начинающегося мелкой противной изморосью дождя. Хочется сказать, как я горжусь ею, но я стою не в силах произнести ни одного чертового слова. Меня будто что-то парализует изнутри. —?Я рада, что смогла рассказать тебе свою историю. С Днем Рождения,?— ее голос срывается на шепот, раня меня еще глубже. Алиса протягивает мне коробочку и, разворачиваясь, спешно уходит, совершенно не пытаясь спрятаться от дождя?— ни зонтика, ни хотя бы плаща с собой у нее нет. Я захожу под крышу крыльца филармонии и, открывая крышку, вижу в бархатной подкладке дорогие швейцарские часы с кожаным ремешком. Она права. Я расставил приоритеты. Если бы для меня стоял на первом месте концерт, я бы наверняка даже не думал о том, чтобы садиться за монтаж в надежде освободить следующий день от забот. Я предал ее и без того хрупкую душу. Я ехал в такси и смотрел на унывающий Питер, который впервые за несколько солнечных недель возвращался в свое привычное состояние. В окно били капли дождя. До этого момента я совершенно не знал, что такое боль. Не физическая, а вот такая боль. Алиса переживала подобное в одиночку на протяжении долгих двух лет, а потом еще справлялась с последствиями, будучи совершенно одна. Я ненавидел себя.*** Просыпаясь, я обнаруживаю себя на кожаном черном диване в своей гостиной в платье и с наверняка размазанным макияжем. Чувствую, как лицо опухло от слез. Из окон льется тусклый серый свет. Заставляю себя подняться и вижу более привычный Петербург: пасмурный и унылый. На затекших ногах я ковыляю до ванной, принимаю душ в холодной воде в надежде хоть как-то снять отеки и переодеваюсь в более привычную для себя одежду?— джинсы и просторную футболку, оставленную мне когда-то папой, у которого размер был на четыре параметра больше моего. В ней мне особенно уютно. В телефон, оставленный прошлым вечером на захлопнутой крышке рояля, смотреть совершенно не хочется. Заходя на кухню, я открываю холодильник и, обнаруживая его пустым, решаю сходить в магазин. Ближайший был за пределами моего все еще строящегося жилищного комплекса, до него можно было доехать пару остановок на автобусе, но я решила пройтись пешком, дабы освежиться. Прохладный воздух приятно обдавал все еще отекшее лицо. Я старалась не думать о том, что было, но получалось плохо, просто шла, опустив голову и сверля взглядом носы грубых ботинок. За одну ночь в Питере удивительно резко похолодало, и я уже жалела, что не взяла с собой хотя бы ветровку. Совсем на долю секунды я поднимаю голову, чтобы не просмотреть поворот к магазину, и вдруг на противоположной стороне параллельно тропинке проходящего шоссе я вижу его. Макс сильно бледен, одет во все черное и смотрит на меня с невыносимой болью. Однажды я уже видела такой взгляд. И продолжала видеть его на протяжении нескольких лет. В зеркале. Я моргаю, в то время как проезжающая мимо машина уносит за собой образ Брайна. Опять показалось. Я вспоминаю, что его образ приходит ко мне не в первый раз, и грузно вздыхаю. Он слишком реален, чтобы быть правдой. В магазине я покупаю совсем немного, потому что кушать совершенно не хочется, но нужно, чтобы не истощать себя снова. Выходя из магазина с двумя маленькими, но увесистыми пакетами в обеих руках, я замечаю грузную нависшую надвигающуюся тучу, потому ускоряю шаг, чтобы оказаться дома прежде, чем небо белугой разревется за меня. Я почти поворачиваю в свой двор, как вдруг ко мне кто-то подбегает сзади и спешно выхватывает один пакет из рук. —?А что это такая красивая девушка грустит, я не по-о-онял? —?в юморной манере восклицает до чертиков испугавший меня Ян. —?Рейзен, получишь когда-нибудь,?— саркастически ухмыляюсь я. —?Откуда ты здесь вообще? —?Ну, Макс как-то обмолвился о том, где ты живешь… —?крашеный блондин наигранно виновато опустил ничуть не стыдливый взгляд. —?И ты тащился с другого конца города, чтобы помочь донести мне этот пакет,?— я недоверчиво подняла бровь. Мы потихоньку двинулись в сторону дома. —?На самом деле, я тут проездом, ехал к знакомым,?— посерьезнев, ответил Ян. Я, как человек, давно научившийся распознавать ложь с первого взгляда, поняла, что он действительно не врет. —?Не пойми меня неправильно, Макс мой друг, и я в курсе ситуации… —?Давай не будем об этом,?— попыталась перевести больную тему я, но как будто бы Ян был похож на того человека, с которым это легко провернуть. —?Алис, я был у него сегодня и никогда не видел его таким подавленным. Подумай об этом. Мы поднимались до квартиры в молчании. —?Мне и предложить тебе нечего,?— поджала губы я, проходя на кухню и оставляя пакет на стуле. —?Да ничего, я уже пойду,?— Рейзен прошел за мной и поставил второй пакет на другой стул. Я кивнула в знак благодарности и проводила Яна в прихожую. —?Слушай, на счет Макса… —?начала все же я, упираясь плечом в ближайшую стену. Отчего-то мне захотелось выговориться. —?Я очень много раз думала об этом. И разум буквально кричал мне раз за разом одно-единственное слово. ?Нельзя?. Меня нельзя любить. Мне нельзя быть с ним. Там, на Невском, не я должна была врезаться в него. Ему нужен кто-то эффектный, кто всегда поддержит разговор, кто подкинет интересную идею, кто-то, в ком будет больше движения, чем во мне. Ему нужен тот, кто заставит его улыбаться еще радужнее, чем он делает это обычно. —?За твоими плечами история, которую мне никогда не узнать,?— Рейзен смотрел на меня так проницательно, что мне в момент стало не по себе,?— и эта история создает такую связь между вами, которую мне никогда не понять. Ян раскинул руки в стороны, кивком приглашая меня обняться. Сейчас особенно сильно хотелось укрыться от всего мира, поэтому я шагнула в его сторону и, замерзшая с улицы, прижалась к приятному теплу. —?Я не видел его счастливее, чем когда он был с тобой. Я здесь не за тем, чтобы пилить тебя или винить в чем-то, но… ты заслуживаешь позволения любить себя. Сердце больно ударилось в грудь.