Зайдешь? (1/1)

—?Привет,?— произносит внезапный гость,?— это, кажется, твое? На пороге моего дома, держа в руке недостающий девятый нотный лист, стоит Максим Тарасенко. Если б я только знала, что это он, не стала бы даже поднимать взгляда. Но поздно?— темница из теплых карих глаз уже ставила на мне крест. —?Господи… —?еле заставляя себя оторвать взгляд, я протягиваю руку за листом бумаги. —?Можно просто Макс,?— шутит Тарасенко и обворожительно улыбается, заставляя и мои губы дрогнуть в улыбке. Слишком затягивает. —?Как ты меня нашел? —?в неверии я забираю ноты у Брайна и рассматриваю лист так, будто вижу его впервые, лишь бы не снова эта клетка. —?Твой адрес указан мелким шрифтом внизу листа. —?И правда,?— вспоминаю в полголоса я, переворачивая бумагу обратной стороной. Когда-то сохранности ради на своих произведениях я решила указывать свои контактные данные на оборотной стороне каждого нотного листа. Среди них был и домашний адрес. Он понял, что это важно. Он не оставил этот лист, забытый на оживленной улице Невского. Не выбросил его в урну, как поступил бы любой другой. Он нашел меня, возможно, перестроив все свои планы на день, чтобы отдать мне такую мелочь. —?Ты опять спас мне жизнь,?— пожимая плечами и все еще смотря на листок в своих дрожащих руках, я не замечаю, как говорю ?опять?. Но, краем глаза улавливая, что Макс досконально слышит мою фразу и неловко отводит взгляд в сторону в легком непонимании, я тут же даю осечку, до боли закусывая губу. Минуту мы стоим, молча глядя друг на друга и, кажется, вовсе не испытывая никакой неловкости. Половину этой минуты я мечтаю, чтобы время взаправду остановилось, половину?— чтобы этот взгляд остался со мной навсегда. Именно тогда в моей голове звучит первое ?нельзя?. —?So-o-o…ладно,?— Тарасенко неловко зачесывает рукой назад каштановые волосы и пожимает плечами. —?Спасибо, что вернул мне это. Это действительно важно для меня,?— понимая, что не могу больше держать человека, я подвожу разговор к прощанию. Если б он только знал, как я не хочу этого. Но… ?Нельзя?. —?Не за что,?— Макс улыбается и, грациозно разворачиваясь, идет в сторону лифтового холла. Совсем на долю секунды мне кажется, что его улыбка приобретает оттенок грусти. В следующую секунду я решу, что это самовнушение. Мне просто хочется думать о том, что он желает пообщаться со мной. Кто я вообще? На моем месте могла быть любая другая. Любая… Как только клетчатый капюшон его толстовки исчезает за поворотом к лифтам, я с трудом закрываю дверь и, сжимая в руках найденный лист, прислоняюсь спиной к прохладной железной поверхности и сползаю по ней на пол. Вот он, настоящий момент действительно последней встречи. Время унесет это едва ли не физическое ощущение на себе доброго взгляда и запах тонкого и совсем ненавязчивого аромата его парфюма. Время жестоко.*** Пауза затягивается, когда ее карие?— такие же, как и у меня?— глаза встречаются с моими. У нее была необычная внешность: светло-русые, почти блондинистые волосы резко контрастировали с темными глазами и черными бровями. Я не сразу заметил, что она была даже чуть выше меня. Мне отчего-то захотелось остаться, расспросить ее о музыке, которую я никогда не слушал, еще секунда?— и я бы подумал, что она этого хочет тоже, но в последний момент я понял, что стою и молча улыбаюсь как дурак уже слишком долго. Должно быть, я сильно смутил ее. —?So-o-o…ладно,?— я как-то внезапно для самого себя оживился и поправил волосы, пятясь назад, больше не желая нарушать чужой комфорт. —?Спасибо, что вернул мне это. Это действительно важно для меня,?— сказала она вслед, прижимая к груди принесенный мною лист с нотами. —?Не за что,?— я выдавливаю жалкое подобие улыбки. Уже в лифтовом холле до ушей доносится звук закрывающейся двери, и я мысленно подношу цветы к могиле моей смелости.*** Несмотря на толстую дверь, я слышу, как на площадке шумно открываются двери лифта. Внезапное ощущение мокрых дорожек на своих щеках заставляет меня резко встать и отбросить предмет моих профессиональных переживаний?— до недавнего времени потерянный девятый нотный лист собственного произведения?— в сторону. В следующую секунду, подчиняясь непонятно откуда взявшемуся порыву, я открываю дверь и, босая, выбегаю в коридор. Когда рассудок снова возвращается ко мне, я обнаруживаю себя в дверях лифтового холла. К моему удивлению Макс все еще здесь?— двери приехавшего лифта только-только захлопнулись перед ним. Тарасенко смотрит на меня пугающе умиротворенно, будто бы ожидал меня. Пусть он, может быть, и знал, что я выйду, но пару секунд назад я сама этого не знала. ?Нельзя?. —?Зайдешь? —?безуспешно пытаясь заглушить нотки отчаяния в голосе, спрашиваю я, посылая разум к черту. Брайн снова улыбается. —?Зайду. Я поспешно удаляюсь из коридора, и маленькая девочка внутри пищит от счастья от осознания того, что он идет за мной. Максим закрывает за собой дверь и поворачивает ?собачку? к стене, пока я поднимаю отброшенный листок с нотами и в этот раз более бережно несу его в большую комнату и кладу рядом с остальными на рояль. За панорамными окнами позади музыкального инструмента простирался ночной Питер. Наверняка Брайн по счастливой случайности не живет по соседству?— в такие лотереи я не выигрываю. Интересно, сколько километров он преодолел прежде, чем вот так перевернуть мою жизнь за один вечер? —?Проходи,?— приглашаю я, оборачиваясь и жестом предлагая присесть на черный кожаный диван, стоящий неподалеку от рояля. —?Скоро приедет пицца. —?А ты шаришь,?— Макс весело покачал пальцем в воздухе, напоминая мне о своей репутации вечно голодного человека. Мне было до безумия неловко находиться рядом с ним хотя бы потому, что я не знала, как завязать разговор. Слишком много всего нужно было успеть рассказать, пока я не очнулась от этого сна и не поняла, что все, что со мной сейчас происходит?— лишь иллюзии комы. Вспоминая моменты из лайфстайл-видео, когда объектив камеры оказывался слишком близко к нему или его лицу, я понимаю, что они и в сравнение не идут с осознанием, что вот он, сидит прямо сейчас перед тобой и осматривает твою квартиру. Спустя пару секунд из коридора слышится спасительная трель дверного звонка. Расплачиваясь за большую Пепперони, я на секунду подумала, что стоит мне вернуться в комнату?— и образ Брайна растворится вместе с теплым светом большой люстры, освещающей весь зал. Но нет, как и пару минут назад в лифтовом холле, он все еще здесь. Я поставила пиццу на журнальный столик перед кожаным диваном и направилась на кухню. —?Ты ведь знаешь меня,?— констатировал факт Макс, пока я доставала колу из холодильника и два больших стакана из подвесного шкафа. Он говорил негромко, но благодаря просторам квартиры и эхо, я прекрасно расслышала его. —?Знаю,?— кивнула я, возвращаясь в зал и протягивая Тарасенко стаканы и двухлитровую бутылку. —?Тогда почему убежала? —?блоггер принял из моих рук любимый напиток и, поставив стаканы на журнальный столик, учинил расправу над закупоренной крышкой бутылки. —?Там, на Невском. —?Тебя и так неадекватные фанатки преследуют,?— с грустной иронией напомнила я Максу о недавнем вынужденном переезде, на что он, улыбаясь, кивнул. —?И я торопилась… У меня была репетиция. Пока Брайн разливал колу, я занялась пиццей. Найдя ножницы в ящике стола в дальнем углу зала, я перерезала крафтовую веревочку на картонной коробке и, отбросив ее в сторону, откинула крышку в сторону. —?Так ты пианистка значит? —?спросил парень, вытаскивая кусочек Пепперони и кивая на рояль. —?Ну… это скорее хобби, которое неожиданно стало работой,?— ответила я, присаживаясь на такое же дизайнерское черное кожаное кресло напротив Макса. Отчего-то вся эта обстановка показалась мне на секунду такой домашней, будто мы старые знакомые, заимевшие традицию кушать пиццу по вечерам каждый четверг. —?Как мне это знакомо,?— усмехнулся Тарасенко. Есть мне совершенно перехотелось, поэтому я судорожно искала вокруг себя предметы, за которые можно было бы зацепиться взглядом, лишь бы только снова не попасть в плен глубоких карих глаз. Спустя пару минут неловкого молчания с губ Брайна сорвался вопрос, заставивший мое сердце забыть стучать. — Сыграешь мне?