Глава 14 (1/1)

Мы вышли из дома и направились в сторону главного парка. Я всё ещё был духовно расстроен и никак не мог смириться со смертью Альфреда. Меня даже не коробил тот факт, что на улице было как-то подозрительно тихо — ни выстрелов, ни взрывов. Небо начинало заметно светлеть, возвращая свою привычную зловещую красноту. Франциск не решался заговорить со мной. Он видел мою удрученность и спокойно шёл рядом, поджав губы.Нас остановил чей-то голос. Я с неохотой обернулся и увидел бегущую к нам навстречу Белоруссию с Литвой. На их лицах ничего не читалось, кроме отталкивающего холода. Чего им надо было от нас?— Мы вас везде ищем, — пояснила девушка, останавливаясь передо мной. Литва становился рядом, но я заметил, что он держался от неё на определённом расстоянии. — Битва неожиданно закончилась! Враги отбросили оружие и сдались! Канада у нас в плену, а вот Италия, Германия и Аме…— Америка мёртв, — прервал я её сухо, и девушка, сбившись, невольно вздрогнула, но затем пришла в себя и уже менее уверенно продолжила:— Это… хорошая новость. Тогда, получается, что война окончена? Ещё лучше. Тогда вам следует пройти к России, он вас ждёт.И тут я припомнил разговор России и Франции. Тайком поглядев на ничего не понимающего Франциска, мне стало как-то не по себе. Я почувствовал, как у меня холодеют руки.Заметив во мне перемены, Франциск не на шутку переволновался.— Что с тобой? — спросил он.— Я знаю, что ты заодно с ним.— Что… я и Брагинский?! — Франциск удивлённо подскочил на месте, как будто это было для него новостью номер один. — Артур…— Даже не думай раскаиваться! Если решил, что смерть Альфреда собьет меня с толку, то ты ошибаешься!Франция снова замотал головой, его кожа за это время сменила все цвета радуги.— И я не собираюсь так легко вам сдаваться! — я хотел было отстраниться от француза, но тот успел ухватить меня за рукав и жалостливым голосом забормотать:— Артур… я… я… да постой же ты! — я сильно стукнул Франциска по его патлатой голове, а затем попытался вырваться на свободу. — Хватит меня бить, идиот! Да, успокойся ты! — не выдержав моего ужасного характера, он ещё сильнее и больнее впился в мои руки и повернул к себе лицом. Даже если мне очень не хотелось смотреть на его уродскую маску, мне приходилось это делать. — Ты что, решил, что я вот так возьму и послушаюсь Россию? Решил, что его угрозы собьют меня с пути? Ох, я не знаю, что творил с тобой Франция из твоего мира, но ты, очевидно, так и не научился мне доверять…— Ты не предашь меня? — спросил я с надеждой в голосе, и Франциск ответил мне дрожащей улыбкой.Белоруссия, которая вынуждена была узреть сцену, которая разыгралась на её глазах, скривила недовольную физиономию, а когда мы перестали буянить, деликатно напомнила о своём присутствии.— Эм… парни! Я что-то недопонимаю… вы, что…Ах да, сердце! Та единственная вещь, которая нас всё ещё держала на этой улице. Я был так огорчён происшествиями, которые градом сыпались на меня, что полностью позабыл о нашей небольшой миссии.— Франциск, подай мне портфель, — промычал я, стараясь сильно не раскрывать рот. Франциск наградил меня недоумённым взглядом.— А?Литва со скучным видом почесал затылок, также, как и Белоруссия, ничего не понимая в наших странных действиях и, решив, что делать ему здесь больше нечего, начал отступать.— Я пойду, сообщу России, что всё в порядке, — сказал он, поворачиваясь к нам спиной. Вот, только этого не хватало!— Франция, дай мне портфель! — приказал я. Не долго ломаясь, Франциск подал мне свой ранец, который оказался намного тяжелее, чем я мог себе представить. — Коробочка с сердцем прочная?— О да, металл очень крепкий, — гордо запел Франциск. — Хоть катком прой… Артур!Я замахнулся ранцем и со всей силы врезал литовцу по голове. Ранец загремел, а Торис, покачнувшись, рухнул на пол и потерял сознание. Белоруссия завизжала хуже сирены. Франциск кинулся отбирать у меня портфель, а я чувствовал, что всё сделал правильно.— А-а, мои часики! — Франция достал из ранца часы и начал их проверять. — Ты их мог повредить! О чём ты вообще думал?!— Торис! — девушка упала к своему любимому и попыталась его поднять. — Что вы наделали, ироды?!Ну, я немного просчитал с их реакцией. А когда я увидел, что Наталья готовится нам отмстить за Литву, я поспешно потянулся за коробочкой, которую мне уже не заметно за спиной подавал Франциск.— Наталья, — объявил я, вытягивая вперёд коробку. — Я знаю, мы почти с вами не общались… точнее, никогда, но всё равно, я решил вам кое-что подарить…— я открыл коробку и показал девушке её содержимое. Сначала Наталья вздрогнула и поморщилась, но затем её лицо просветлело; очевидно, она поняла, чьё это было сердце. Ненависть к нам прошла в тот же миг, и уже спустя несколько секунд мы оказались в крепких объятиях девушки. Франция устало взвыл где-то под её грудью, а я грозился задохнуться, так как она случайно зажала мне горло. Но мне всё равно было приятно… приятно, что она осталась счастлива. Затем она дрожащими руками взяла коробочку.— Это… это ведь оно? — её глаза заблестели от ликования. Получив от нас кивки, она кинулась к спящему литовцу и свободной рукой начала трясти его за плечо. — То-орис! Смотри!Литовец застонал, приподнялся на один локоть и, прищурившись, посмотрел сначала на девушку, потом на коробку, которую она держала в руке. Тут и его лицо приобрело искреннее изумление, и впервые его губы растянулись в удивленной улыбке.— Моё сердце?! — спросил он недоверчиво. — Моё… это же… откуда?— Теперь ты можешь не зависеть от Ивана, — безмерно улыбаясь, ответила Наталья и положила голову ему на плечо. — Мы можем уехать подальше отсюда… ведь так?Глаза Ториса растерянно забегали по сторонам, всё ещё не понимая, что происходит и каким образом сердце, которое хранилось у Брагинского, теперь в его руках. Можно ли это связать с чудом? Ну, а почему бы и нет?— Наталья, — обратился я к бывшей (именно бывшей)жене России. — Вы поможете нам незаметно уехать отсюда?— Конечно! — ответила Белоруссия, и её глаза загорелись счастливым огоньком, а щёки обрели здоровый румянец. — За углом дома стоит военный грузовик. Мы можем довезти вас до другого штата, а там…— Отлично. И, ещё один вопрос —, а что с сердцем вы будете делать?Девушка усмехнулась.— А ты думаешь, Брагинский совершал операции в одиночку? — она гордо указала на себя, и её оптимизм меня успокоил.Далее мы все вчетвером добрались до мирно поджидавшей нас машины и забрались её салон. За руль уселся Торис, Белоруссия села рядом, а мы с Франциском уместились на задних сидениях. Самым отвратительным было то, что машина не имела крыши.Торис нажал на газ, и машина, громко затарахтев, понеслась по узкой дороге, всё дальше и дальше от Белого Дома и военных действий. Я смотрел назад, на ту дверь, откуда мы с Франциском выбежали… в том доме лежало тело Альфреда.Он был мёртв.Мёртв.Мёртв…Прохладный, утренний ветер ударял нам в лицо, взъерошивал наши слипшиеся в земле и в крови волосы. Красное солнце выкатило из-за горизонта и обильно освещало своими лучами наш путь.Даже не верилось… скоро я приеду в то место, которое прежде называли Лондоном — моей столицей… совсем скоро я буду дома. У себя дома! И я понимал, что будущее было в моих руках.Машина вырвалась из узких улиц и выкатила на пустую площадь, где были разбросаны газеты и старые объявления.Никто не думал на нас нападать. Складывалось такое впечатление, что в Вашингтоне никого кроме нас не было. Это безлюдье успокаивало, но одновременно с этим и напрягало наши сердца.— А вдруг Россия заразится манией захватывания, как и Альфред? — внезапно спросил я, пока мы проезжали какой-то заброшенный парк.— О, насчёт этого не беспокойся, — хихикнула Наталья, поправляя непослушные русые волосы. — У него же есть Украина. А уж свою сестричку я прекрасно знаю! Она так любит капать на мозги людям, ну просто жуть! К тому же, она у меня чересчур правильная. Она не позволит ему делать таких вещей!— А ты не жалеешь, что бросила его?— Честно говоря, буду немного скучать…, но я ведь люблю Ториса, — и девушка упала на плечо литовца. Из-за этого мы чуть было не попали в аварию. По нашим личным просьбам ей пришлось оторваться от своего голубка… ну, хотя бы на какое-то время.Я упал обратно на сидение и загрустил. Я снова вспомнил про Альфреда… этот выстрел… он всё ещё гремел в моих ушах. А его искажённая гримаса плавала перед глазами, как призрак. И чем больше я думал об Альфреде, тем сильнее мне хотелось увидеть моего Америку. Мне хотелось обнять его, запустить пальцы в его шевелюру, потянуть за высунутую наружу прядку…, а затем сказать, как же он мне дорог.Мы проскочили ещё несколько улиц, набрали большую скорость. Сильные порывы ветра больно били меня по лицу, я с трудом хватал ртом воздух. Но останавливаться мы не собирались. Чем дальше мы находились от Брагинского, тем больше мы чувствовали себя свободными.Я очнулся от своих мыслей, чувствуя, как горячая рука Франциска легла на моё плечо. Франциск… единственный человек, с которым мне не хотелось расставаться в этом мире. Его присутствие дарило мне спокойствие и желание идти дальше, не оглядываясь на потери. Я не припоминал таких людей в своём мире.— Не грусти, — сказал он мне, ласково улыбнувшись. Как же тут не грустить, если мне пришлось столько пережить?Вдруг, Франциск откинулся на спинку сидения и затрясся в сильных и страшных конвульсиях. Я взволнованно смотрел на его непонятно чем вызванные мучения и от страха не знал, что делать. Единственное, что пришло в голову, это…— Остановите машину!Литовец послушно надавил на тормоза, и автомобиль зазвенел крупными шинами. От сильного толчка мы все повалились вперёд. Литва стукнулся об руль, Белоруссия об коробку передач, я упал на переднее сидение, а Франциск повалился на пол. Мне пришлось потратить не меньше минуты, чтобы подобрать Францию с пола и усадить обратно на сидение. Очки упали с его лица и повисли на шее. Лицо его заставило меня испуганно закричать. Он был сильно бледен и всё время кашлял так сильно и громко, словно собирался выплюнуть свои лёгкие. Торис с Натальей высунулись из-за сидений и взволнованно посмотрели на Франциска. Они тоже не понимали, что происходит. Почему спокойно сидевший Франция внезапно начал чахнуть прямо на глазах?— Франция, — позвал я его, пока тот трясся. — Что с тобой? Что делать? Господи, не пугай меня! — я постучал ему по спине, в надежде, что тот прокашляется, но ничего не помогало. По-моему, его кашель только усиливался. — Аптечка! Где аптечка?Белоруссия нырнула под сидение и достала оттуда маленький белый ящик. Когда я открыл его и посмотрел на большое обилие лекарств, мои глаза разбежались, не зная даже за что уцепиться взглядом.Я ведь не знал, чем был болен Франциск…, а болен ли он был вообще? Пока я выбирал лекарство, которое могло бы вылечить Францию, тот потерял сознание и положил голову на грудь. Белоруссия что-то испуганно забормотала, только что именно, я не смог разобрать.Достав нашатырь из дна коробки, я открыл бутылку и поводил ею под носом француза, молясь, что тот среагирует.К счастью, он начал приходить в себя. Слабо приоткрыв веки, он оглядел салон, затем выпрямился и сделал вид, как будто ничего не было. Его действия меня одновременно смутили и разозлили.— Что это было? — спросил я озабочено.— Не обращай на это внимания, — ответил хрипло Франциск.— Как я не могу не обращать на это внимания?! Ты издеваешься? — я убрал нашатырь обратно в аптечку, чтобы случайно его не разлить, ибо меня начало трясти в страшном гневе.— Артур, успокойся…— НЕ ГОВОРИ МНЕ ЧТО ДЕЛАТЬ! — заорал я прямо ему в лицо. Наверное, мой вопль могли услышать остальные штаты, если бы в них не умерла цивилизация. Но меня действительно бесило такое странное отношение Франциска ко мне. Он считал, что я не обязан быть в курсе всех его проблем, якобы меня это не волновало. Да чёрта с два, не волновало! Да я даже во время своего лазания по танку не был так ошарашен, как несколько минут назад.Вскоре Франциск сдался и, вздохнув, поправил причёску (ха, если это ещё можно назвать причёской).— Только не злись… — сказал он. Его голос всё ещё был слишком хрипловатым. — В общем, это связано с нашим с Россией уговором.— Каким уговором? — не понял я.— Уговор, — Франция немного отдышался, и затем продолжил, — в котором сказано, что я обязуюсь выполнять всё, что от меня потребует Россия, если тот сотрёт мою память, но, ежели я ослушаюсь, он имеет право активировать капсулы с ядом, которые он прикрепил к моим органам во время операции.-… Чего-о?!— Капсулы. Они настолько миниатюрные, что их невозможно почувствовать, и они не мешают работе организма. А если Россия нажмёт на кнопку в пульте управления, то они активируются и выпустят яд наружу…— А яд смертельный, — прибавил я медленно. Очень медленно. — Как ты на это согласился?— Не знаю… точнее, не помню. Но, я думаю, что не пошёл бы на это. Россия меня обманул… или я не был слишком внимателен… я не обратил внимания на маленький пунктик под договором.— Почему ты мне это сразу не сказал?— Я не хотел, чтобы ты снова сошёл с курса. Ты и так слишком сильно рискуешь, Артур.— Ты хочешь, чтобы я позволил тебе умереть?! Наталья! — обратился я к девушке. — Ты же работала на пару с Брагинским, так?— Ну, так.— Значит, ты должна знать, что за яд сейчас в нём!Девушка растерянно посмотрела на Франциска и прислонила ладонь к губам. В её глазах читалась паника.— П-прости, Англия, — сказала она грустно. — Но у России тысячи придуманных им ядов… я не могу тебе дать точное определение…— Ну, а по симптомам?— Это слишком тяжело, — твёрдо ответила Белоруссия, и её лицо выразило глубокую печаль. — Мне очень жаль, но я ничего не могу сделать…Так, что же это такое? Мне уже начало казаться, что все они просто разыгрывали меня! Продолжали проверять меня на прочность! Но Франциск не был похож на шутника — с такими вещами он шутить не мог.— Этого просто не может быть.— Вот, держи нашу расписку, — спокойно сказал Франциск, вытаскивая из кармана потрёпанную бумажку. Я взял её в руки и попытался прочесть, но буквы расплывались перед моими глазами. Жуткие мысли мешали мне сконцентрироваться. В итоге я отшвырнул этот договор и закрыл лицо руками. Плакать я уже не мог — я и так потерял много влаги…, но сердце моё болело. И довольно сильно.— Как же так? — спросил я вслух. — Это не похоже на Россию… он же гуманист!— Наверное, он рассчитывал на то, что Франция всё же тебя сдаст, — ответила Белоруссия. — У него есть противоядие (я в этом уверена), и он просто даёт выбор: умереть или сдаться… Этот яд растекается медленно, и, чтобы захватить весь организм, ему нужна пара суток или чуть больше. За это время можно передумать…-В таком случае, — Франциск откашлялся, — Россия доберётся до Англии только через мой труп. Я не собираюсь играть под его дудку!«Только не это…» — подумал я, молча глядя на его героическое выражение на лице.— Значит, Россия активировал капсулы, — заключил Литва, возвращаясь обратно к рулю и поворачивая ключи зажигания. Машина вновь отозвалась жалобным урчанием. — И, следовательно, он уже знает о нашем побеге.— Надо спешить, — подхватила Белоруссия. Машина вновь тронулась по пустой трассе.И всю дорогу я молчал. Я думал о том, что совсем скоро потеряю ещё одного дорого мне человека. Того, кто всё время был рядом со мной, помогал мне, был моей, как бы это прискорбно ни звучало, совестью. Я был ему многим обязан. Вроде бы, он мог спокойно бросить меня там, в лесу… или убить тогда, когда я пробрался в его подземное жилище… он мог спокойно проигнорировать мои капризы, из-за которых мы попадали в разные истории. Он мог это всё сделать, но не стал. И теперь, из-за меня ему приходиться расплачиваться жизнью. Глупо, стыдно.Я просто не мог сидеть рядом с ним.Немного погодя, я кинулся к аптечке и начал переворачивать её содержимое, внимательно читая название каждого лекарства. Франциск с недоумением смотрел, как я это делаю, и в итоге не сдержался.— Перестань.Ага, ему легко говорить, он не чувствовал себя виноватым.— Я не позволю… — зашипел я, упёрто роясь в аптечке.— Пожалуйста, прекрати, — как можно спокойнее попросил Франциск. И как всегда, меня поразило его спокойствие, смирение с тем, что совсем скоро он умр… не могу это говорить.Это слово меня душило.Вскоре, как и обещал прибалт с Белоруссией — они довезли нас до границы штата. Там, наши дороги мирно расходились. Мы с Франциском сошли с машины на пустынную землю и в последний раз посмотрели на лица двух влюблённых.— Мне правда очень жаль, Англия, — повторила горько Белоруссия. Литва обнял её, чтобы успокоить. — Я бы всё сделала ради того, чтобы Франциск поправился...но я не могу сделать невозможное… И всё-таки, почему ты помог мне?— Просто, — я грустно опустил глаза, — мне хотелось, чтобы в этом мире хоть кто-то был счастлив.Белоруссия извиняющие улыбнулась… и больше я её не увидел. Ни её, ни Литву. Торис нажал на газ, и машина исчезла за песчаным горизонтом, оставив после себя только глубокие следы шин. Но я ещё довольно долго смотрел в ту сторону, куда они уехали, и мысленно желал им удачи. Я надеялся, что они найдут то место, где не будут жить в страхе. Франция подошёл ко мне и, спрятав руки в карманы, присвистнул.— Ну, что? Идём дальше?И снова я поразился его спокойствию.Его лицо было мертвецки белое, а под глазами появились странные чёрные круги. Он выглядел далеко не здорово, но старался изо всех сил показать мне, что он на многое ещё способен. Я надеялся на это…Мы пошли в противоположную сторону. Нас окружали пустынные пейзажи, иногда мы встречали покинутые народом посёлки, и всё это меня сильно удручало. Франциск со мной не разговаривал, он вообще вёл себя так, словно ему было всё равно. Когда мы добрались до первого попавшегося порта, солнце припекало нам головы, а во рту я чувствовал помимо горечи ещё и жуткую сухость. Франциск выглядел ещё хуже, чем в тот момент, когда мы распрощались с Литвой и Белоруссией. Теперь его лицо приобрело синеватый оттенок, губы побелели, а синяки под глазами увеличились. К тому же, его одолевали довольно частые приступы кашля. Он сгибался пополам и, прикрыв рот ладонью, начинал издавать рваные звуки. После каждого такого кашля моё сердце подпрыгивало к горлу. Я подбегал к нему и пытался уговорить найти какой-нибудь городок, где должна стоять аптека, и поискать там лекарства. Но когда я это предлагал, Франциск тут же злился и, отталкивая меня, начинал ворчать, что мы только потеряем много времени.Вот такое дежавю. Вроде бы совсем недавно я брал инициативу на себя, всегда делал только так, как хочу я, а Франциску приходилось терпеливо следовать за мной. Теперь мы поменялись ролями — вёл меня он и, если я начинал заговаривать о лекарствах, он громко рычал и размахивал руками. Мол, это сейчас не главное. И совсем скоро я задумался… почему он так мне помогает? Зачем он отдаёт себя в жертву? Ради того, чтобы я выбрался их этого Ада? Неужели он действительно так бережно относился к своим обещаниям? Ведь любой другой давно бы бросил меня на произвол судьбы… Может, я действительно для него что-то значил?Но говорить на такую тему с ним я не решался.Мы забрались в какой-то старый кукурузник, который не летал наверное ещё со времён Второй мировой. Я уселся на одно из сидений пилота, Франциск плюхнулся по соседству. Когда мы подняли самолёт высоко над землёй, у меня в голову закралась жутковатая мысль, что нас могут засечь неприятели. Ведь, как ни как, мы были в бегах. Но Франциска это, как я заметил, мало волновало.Летели мы довольно долго. Я постоянно смотрел на радар, молясь, чтобы на нём ничего не высветилось. Я уже имел небольшой опыт с самолётом и воздушными боями, но у меня в данный момент не было настроения воевать. Во-первых, меня очень сильно расстраивала мысль о смерти Альфреда, я всё ещё слышал этот глухой выстрел… во-вторых, я боялся за Франциска. Ведь его состояние очень быстро ухудшалось. Мне не хотелось терять ещё и его. Учитывая то, сколько мы с ним вместе пережили…Вдруг, я услышал сигнал, напоминающий мышиное попискивание, и снова взглянул на радар. В дальнем углу появлялся летающий объект, который быстро нас догонял.Не растерявшись, Франциск надел на лицо очки и поднял самолёт ещё выше, метров на двадцать, пока мы не оказались внутри сиреневого облака. Он хорошо прикрывал нас от врагов. Я всё не отрывался от радара и видел, как объект постепенно приближался к нам, но затем, пролетел мимо и вовсе исчез из видимости. Я облегчённо вздохнул и растянулся на сидении пилота. Франциск лишь ироничной ухмыльнулся.Мы пролетели больше дня, а, когда я увидел знакомые очертания домов, солнце успело скрыться за горизонтом и появиться в другой стороне. Франциск оттолкнул от себя штурвал, и мы начали снижение. Я уже прекрасно видел то, что прежде звалось Лондоном. Высокие, почерневшие небоскрёбы, башню Биг Бена, которая уже давно не работала, а стрелки стояли на цифре двенадцать. Я внимательно разглядывал опустошённые дома, пока не вскрикнул и не ткнул пальцем на тот дом, который принадлежал мне. Его не сложно было заметить — весь его двор был осыпан небольшими котлованами — подарочками от Канады. Франциск послушно приземлил самолёт во дворе, кое-как избегая ям.Я выбрался из душного самолёта и осмотрелся. Всё, как в первый раз. Когда я впервые вышел в этот мир, когда впервые увидел пустые улицы, и как в тот раз, мне стало не по себе. Я неуверенно затоптался на месте, обхватив себя за плечи. Франциск спрыгнул рядом и чуть было не упал. Я подхватил его за локоть и поднял на ноги.— Не стоило, — заворчал Франция. — Я мог бы и сам…И тут он снова закашлял, прикрыв ладонью рот. Его аж трясло от каждого приступа, а когда он убрал руку, я увидел на его ладони капельки крови.— Это кровь… — сказал я вслух. Нет, я не мог его бросить в таком состоянии. Нужно было что-то сделать. И немедленно. — Пошли. Здесь где-то была аптека! Где-то за углом.Франциск решительно не сдвигался с места, грозно глядя мне в глаза.— Наплевать на аптеку, — ответил он холодно. — Пошли к твоему зеркалу. У нас есть миссия!— К чёрту твою миссию! Да пропади она вообще! Я не хочу, чтобы ты…— Хватит уже командовать, — возразил Франция.— Ты один тут и командуешь!Сколько я с ним не спорил, пытаясь убедить его в том, что его жизнь дороже моего возвращения домой, но он, как упёртый баран, продолжал доказывать мне обратное. В итоге, он силой поволок меня к крыльцу. И сколько я не капризничал, не уворачивался, он не слушал меня.Всё было, как прежде. Всё та же мебель, тот же диван, те же картины, удручённо смотревшие на меня со своих рам. Вот только слои пыли говорили о том, что здесь уже давно никто не проживал. Мы спустились в тот злосчастный подвал, где всё и произошло.Нас опять встретила пустота, духота и огромные слои пыли. Я увидел свой стол, под ним лежал тёмный предмет. Я знал, что это была та самая книга, которая и привела меня в этот мир. Она лежала всё в таком же положении, как и тогда, когда я кинул её туда. Зеркало стояло на своём месте, только, вместо отражения, его покрывала грязь. Франциск громко присвистнул и прошёлся по помещению. Шёл он очень медленно и немного прихрамывал. Ох, как же мне это не нравилось.Я подошёл к зеркалу, рукавом почистил его поверхность и увидел отражение своего подвала. На той стороне, он выглядел не так мрачно и грязно. И, по-моему, он был даже намного светлее того места, где находились мы. Тем временем, Франциск достал книгу и начал её листать. После каждой страницы он игриво усмехался, как будто держал в руках не книгу с заклинаниями, а сборник анекдотов.— Скажи, — обратился он задумчиво, — каким ты заклинанием пользовался?— Ты же не веришь в магию.— После встречи с тобой, начинаешь пересматривать свои взгляды, — пояснил он. — Ну так покажи мне это заклятие…Я забрал у него книгу и, немного полистав, остановился на нужной странице.. Франциск задвигал своими очками, и его лицо вытянулось в неправдоподобной улыбке. Как будто за уголки его губ держались маленькие крючочки, и в определённый момент они натягивались, тем самым растягивая его рот.— Я уже пробовал читать… ничего не вышло.— Странно. Хотя… — Франциск вытянулся в полный рост, и я сразу понял, что у него в голове уже быстро развивалась какая-то идейка. Я не успел и слова произнести, как вдруг он подхватил свободной рукой меня за талию и поволок к зеркалу, а я, громко ворча, топтался следом. Затем, он развернул меня лицом к этому проклятому зеркалу.— Что? Я всё равно ничего не вижу! Там нет моего отражения! — смущённо выпалил я. — Да и твоего тоже!— Правда? — Франциск похоже действительно этому сильно удивился. — И даже если так? — он вытянул передо мной раскрытую книгу так, чтобы страницы её смотрели на зеркало. Я всё никак не мог понять, чего он добивался, пока не посмотрел на то место, где должны были быть наши отражения; я вскрикнул. На пустом месте начали проявляться буквы. Сначала я их видел с трудом, но затем они словно загорались изнутри. Я закрыл глаза, затем снова их открыл, но буквы не исчезали, даже когда я попытался ущипнуть себя за руку, они всё ещё плавали в воздухе.— Как?! Как ты это сделал?!— Не знаю, — пожал плечами Франциск. — Просто я подумал насчёт противоположности миров и решил, что надо заклинание прочесть задом наперёд… Но я не думал, что это зеркало…Нет, действительно странно… Я вижу через очки скопление большой силы. Это просто… поразительно!Я решил не медлить и прочёл то, что начерталось в отражении. Я старался говорить нерасторопно, проговаривая каждое слово, а мой голос разносился по всему подвалу с громким эхом. Я начал чувствовать перемены в себе и во всём, что меня окружало. Откуда-то подул ветер, хотя я не видел сквозняка.Даже Франциск за моей спиной разволновался, и его руки затряслись.Когда я окончил чтение, зеркало стряхнуло с себя остатки пыли и засверкало изнутри. И что самое забавное, где-то это я уже видел. Но сильный подъём эмоций мешал мне нормально думать и даже двигаться. Яркие лучи, исходящие из зеркала гипнотизировали меня и манили к себе. И я шагнул бы вперёд, поддавшись этому коварному зову, но вовремя вспомнил о Франциске. О яде, о его болезни… и мне снова стало больно. Я обернулся к нему и увидел, как он, посиневший, как мертвец, смотрел на меня с улыбкой. Он уже мысленно прощался со мной. Но я… не хотел уходить… я не хотел бросать его…Я кинулся к нему и обнял за плечи. От неожиданности, Франция выпустил из рук книгу, и та упала к его ногам, подняв на воздух кучу пыли.— Пошли со мной, — отчаянно заговорил я, прижимаясь лицом к его шее. — У меня дома множество полок со всякими древними, лечебными книгами! Мы найдём для тебя сыворотку, и ты поправишься! Умоляю…Когда я поднял голову, чтобы посмотреть на него, Франциск, усмехаясь, снял с себя очки. Затем достал из своего кармана старые, сплошь поцарапанные часы и взглянул на них.— Поздно, — ответил он так спокойно, как будто ему было вовсе плевать на своё состояние. Хотя, что тут лукавить, так всё и было. — Прощай, Артур.— Нет, — возразил я, проворно прижимаясь к нему. Даже когда он попытался оторваться от меня, я этого не позволил. Тогда, полностью, сдавшись, его руки ответно обняли меня, и он положил свою голову на моё плечо. Я чувствовал, как он тяжело дышал. Как будто ему что-то мешалось в лёгких. Не давало полностью пропустить воздух. — Ты для меня столько всего сделал, что я… просто… я не могу так уйти! Пошли со мной, ну пожалуйста!— Прости меня, Артур, — ответил он сдавленно. — Мы не должны нарушать наш баланс (хотя ты уже всё нарушил), и поэтому я остаюсь здесь. А там я останусь чужаком.Я вздохнул. Почему он так говорил? Ну, почему он делал мне больно? Неужели он не понимал это? Или, он действительно был прав… что бы он делал в моём мире? Он привык к тому, что ему преподносили здесь, и он бы чувствовал себя не комфортно там, откуда я был родом.Это было просто невыносимо. Я уже просто не мог представить себе, как сумею вернуться к своему обычному образу жизни.Наверное, мы стояли, не двигаясь, целую вечность. Или же простояли всего минуту. Не знаю. Но мне не хотелось его отпускать. Если я его отпущу, то… больше никогда не увижу. Он нравился мне.. как союзник, как друг, в конце концов. У меня никогда не было таких преданных и бескорыстных друзей. Я судорожно попытался вспомнить хоть одного такого из своего мира, но у меня ничего не вышло. Только голова зря разболелась.— Я люблю тебя, — внезапно шепнул он мне. И от этого я ещё сильнее вцепился в его халат и стиснул до боли зубы. — А теперь прощай. Россия может в любую минуту придти сюда и перекрыть тебе все ходы. И тогда всё пойдёт крахом.И он довольно сильно толкнул меня в грудь и я, на секунду позабыв обо всём, повалился на зеркало, успев только в последний момент уцепиться за часы, которые он всё ещё держал в своей руке. Я повис в воздухе, мои ноги засасывал светящий водоворот.Я видел его лицо, на нём играла ироничная улыбка. Он стоял, не двигаясь, и держался за цепочку от часов. По его небритому подбородку стекала чёрная кровь. Затем, к моему ужасу, он закрыл глаза и упал на пол; его пальцы отпустили цепочку и жёлтые лучи, напоминавшие мне языки пламени, обхватили меня и уволокли в зеркало, а я так и не смог выпустить из лёгких тот крик, который бился во мне.Я летел в какой-то странный мир, не имеющий ни потолка, ни стен… никаких граней. Я думал о последних сказанных Франциском словах, и мне стало паршиво. Но я уже ничего не мог сделать. Внезапно сработали силы притяжения, и я упал на что-то, чего невозможно было видеть, где не отображалась даже моя тень. Я поднялся и в первую очередь осмотрелся. Кругом было белым-бело, откуда-то сверху на меня лил золотистый дождь.«Это рай?» — подумал я, стряхивая с себя золотые пылинки. Но они уже были везде — и на волосах, и на бровях, на ресницах. От них уже невозможно было отмахнуться.Но тут я увидел двух странников, шедших ко мне навстречу. Один из них был высоким, худощавым, а второй — маленьким и неуклюжим. Когда они подошли чуть ближе, я понял, что тем высоким незнакомцем был я, и он бережно держал за ручку маленького мальчика. Они прошли мимо меня плавным шагом, так, словно двое привидений. И я был удивлён… может, они меня не видели? Со стороны они выглядели очень даже счастливыми и беззаботными. А может им было плевать на такого оборванца, как я?Вдруг, высокий парень обернулся ко мне, и его губы тронула добродушная улыбка; и он мне весело замахал, а затем нагнулся к мальчику и что-то тихо шепнул ему в ухо. Немного погодя мальчик застенчиво посмотрел на меня, точно не понимая, кто я и что я здесь делаю, но, под внимательным надзором взрослого, он всё же поднял свою маленькую ручонку и затряс ею.Я был настолько поражён и одновременно восхищён этим зрелищем, что не заметил, как замахал им в ответ. Всё-таки, они были прекрасны.А затем, они растворились в воздухе, как миражи.А я, не унывая, побрёл другой дорогой.