Глава 15 (заключительная) (1/1)

Кто-то постучался в дверь. Сначала один раз. Затем другой. А потом эти стуки уже раздавались в моих ушах. Уже выбивали какой-то особый ритм.Интересно, кто бы это мог быть?Я кое-как заставил себя открыть глаза, чтобы увидеть то место, где я лежал, и затем громко зевнул. Меня окружали голые стены подвала, а из одного единственного оконца светил тонкий луч солнца. Где-то там, за холодной стеной доносились голоса людей и чириканье птиц.Голова раскалывалась. Как будто на неё несколько раз опустили тяжелый молот.А тут ещё этот раздражающий стук.Я поднялся на карачки, чувствуя, как скрипят мои суставы, и услышал шорох. Склонив голову, я увидел книжку, которую обычно предпочитал читать в свободное время. Зазеркалье… Хм, интересно.Стоп!Я, будто ошпаренный, подскочил на месте и заметался по подвалу, разглядывая окружающие меня предметы и самого себя. Я никак не мог поверить… я дома. Дома! Да, я мог с твёрдостью в голосе сказать, что это был мой дом. И свет, и запах… всё говорило об этом. А когда я, счастливый и всё ещё не верящий в своё возвращение, взглянул на зеркало, одиноко стоявшее в углу подвала, меня встретило моё помятое отражение. Ох, я был неописуемо рад ему…И снова стук. Уже громкий, отчаянный и довольно долгий. Очевидно незваный гость быстро терял терпение.Подняв с пола книжку и засунув её в брюки, я, спотыкаясь, понёсся к лестнице открывать дверь моему гостю. Мне было всё равно, кто стоял за порогом — будь он почтальоном, да плевать! Я готов был расцеловать его просто за то, что он просто существовал!Возле дверей на полу валялось то самое пальто, которое я в порыве гнева швырнул, когда возвращался с заседания. Забавно, оно лежало в точно таком же положении, как и тогда… Я бы мог на эту тему поразмыслить немного подольше, но бешеный стук в дверь вынудил меня забыться и идти открывать.— Нет, Артур, я всё понимаю: мы с тобой не в ладах, и всё такое…, но это же не значит, что мне не следует открывать дверь! Я ведь могу и через окно войти.На пороге стоял стройный, длинноволосый блондин в смехотворном костюме. Одна рука лежала на его правом бедре, а другая вырисовывала в воздухе какие-то странные узоры. Первые несколько секунд внимательного разглядывания, я никак не мог понять, кто передо мной стоял. Вроде бы я его и знал… и голос его был мне до боли знаком… и даже эти повадки, вызывающие во мне сплошное омерзение…И тут-то я вспомнил. Ну да, кто же ещё…— Франция! — с этими криками я прыгнул к нему в объятия.— А… эм… Артур, — Франциск снова запнулся, абсолютно ничего не понимая. Ах, конечно, он ведь привык к моим ругательствам и кулакам. — Арту-ур! Эй-эй, потише, ты меня задушишь! Ты чего, с луны что ли свалился?— Ты даже представить себе не можешь, с какой! — улыбаясь, завизжал я, стискивая его рёбра. — Я та-ак по тебе соскучился…— Ага, хм, ну да, — ответил француз, немного смирившись с тем, что отцепиться от меня невозможно. Я, как пиявка, впился в его тело. — Мы с тобой целый вечер не виделись, а ты так орёшь, как будто не видел меня сто лет…— Ч… что? — я отстранился от него и скривил удивленную гримасу. — В-вечер? — вот теперь я перестал что-либо понимать. Как так? Меня не было целую неделю. За такое время все страны должны были забить тревогу, возбудить уголовное дело, подключить поисковых собак…, но я не видел этого. На улице прогуливались прохожие и приветствовали меня, подняв с головы шляпу. И по их лицам не читалось никакого беспокойства или безмерной радости. Словно я никуда и не исчезал. Странно… очень странно.— Эй, — позвал меня Франциск, и я моргнул. — Что у тебя за кошмарный вид? Сдается мне, что ты вчера весь вечер провёл в компании с бутылкой… я прав?Какой бутылкой? Какой вечер? Нет… я не мог в это поверить… Я смотрел на Франциска в надежде услышать что-нибудь в таком роде «ах, Артурчиик, где же ты пропадал? Мы тебя тут обыскались». Нет. Он не говорил этого и продолжал смотреть на меня, как на инопланетянина. И из этого можно было сделать вывод, что параллельный мир, где мне удалось побывать… был всего лишь сном?Не может быть.Всё, что я пережил физически и морально там… за пределами зеркала, я просто не мог описать словами. И это было настолько реалистично, что не могло быть неправдой… иллюзией… или сном.Я решил проверить. Забыв о том, что Франциск всё ещё за мной наблюдает, я молча затопал в ванную комнату и не заметил, как мой гость бесшумно следовал за мной, повторяя себе под нос одни и те же слова: «пил, пил, ну ей-богу, пил!»Я подскочил к зеркалу и начал разглядывать своё лицо. После таких жестоких избиений, которыми я был подвергнуть в том Аду, я обязан был остаться с синяками и кровоподтеками, но… как ни странно… моё лицо было абсолютно чистым, а на щеках играл довольно здоровый румянец. Нет, я продолжал не сдаваться и решился проверить последнюю свою рану, которую мне подарило лезвие Джонса, когда я находился в его плену. В это же время в ванную зашёл Франциск, всё ещё бормоча про себя всякую чепуху.— А может быть это какая-то травка? Я вот недавно у Египта выкурил кальян — полдня видел на небе летающих лягушек, хотя он мне говорил, что это «лёгкое курево»! А я ему… А-а-а! — увидев, как я торопливо расстегиваю рубашку, мужчина припал к дверям, как кошка, перепугавшаяся воды. Странно, вроде извращенец —, а при виде того, как я раздеваюсь, среагировал, как десятилетняя школьница. — Ты чего удумал?!Полностью проигнорировав его вопли, я погладил себя по голому торсу, в надежде нащупать хоть какие-нибудь следы от раны, но всё было тщетно… Никаких следов. Я был чист, как прутик, и это меня огорчало.Я был настолько морально разбит, что уже не мог сдерживаться и заговорил вслух.— Как же так? Я же всё так прекрасно помню… погони, перестрелки, вертолёты… я помню, как Америка хотел убить меня, а ещё я помню Италию, который пытался отомстить мне с Франциском за смерть своего брата…, а ещё…— А? Италия хотел мне отомстить? — донёсся изумлённый вопль Франциска.— Я всё так прекрасно осознавал…всё было таким реалистичным… и даже боль… — я снова прикоснулся к груди. Голос мой звучал глухо. — А ещё эти смерти… я думал, что не переживу…Франциск подошёл ко мне и ловко вынул из моего заднего кармана книжку со сказкой.— Ага! — воскликнул он, читая её оборот. — Зазеркалье, значит? Это тебя от неё так торкнуло, да?— Да не торкнуло меня! — возразил я, раздражённо отмахиваясь от Франции. — Я это видел! Там был другой мир… он был нашей противоположностью! Ты был там каким-то шизиком, верующим только в науку, а Россия пытался тебя убить… точнее убил (в этот момент к моему горлу снова подкатила горечь) …, а ещё Америка… — и тут я оживился. — Америка! Мне нужно его увидеть! — я кинулся было к дверям, но Франциск схватил меня за руку и остановил.— Эй-эй, попридержи коней! — крикнул он. — Куда ты собрался, да ещё и голый…— Я хочу его видеть! — упрямо ответил я, вырываясь из рук мужчины.— Увидишь ты его! Увидишь! Я как раз по этому поводу к тебе пришёл. Ты не забыл, что у нас сегодня очередная встреча Восьмёрки?— К…как? Правда? — я на секунду остановился и перестал дёргаться. — Тогда бежим!— Да стой, неугомонный, — зарычал Франциск и силой дёрнул меня за руку. — Ты видел вообще себя со стороны? Что за грязная одежда? Что за причёска? Садись, сейчас я всё улажу!Мы добрались до кухни, и Франциск силой заставил меня усесться на стул без спинки, а сам поплёлся за принадлежностями. А меня всего трясло от сильного желания поскорее увидеть всю Восьмерку, и самое главное… увидеть Альфреда. Я уже так отвык от него…Пока Франциск что-то ворчал в коридоре, я подумывал над тем, что все мои приключения были всего на всего сном. И как же так? Эти страны… они были действительно реальными. Даже чересчур реальными. Я пережил столько всего, чего и прежде не переживал… страдания, страх, потери, любовь…Любовь — главнейшая причина всего до этого перечисленного. Именно любовь толкала Альфреда к убийствам и завоеваниям. Любовь… то, чувство, которого не признавал Франциск и считал выдумкой слабаков, а в итоге, сам же и умудрился её испытать. Он ведь и не догадывался, что это чувство имеет слишком много понятий и может привести к очень необычным последствиям. Например, любовь, призывающая жуткое страдание, дикую ревность, обиду, мучившую душу и сердце (это любовь Альфреда); и любовь, дарующая смысл жизни и желание всегда помогать и защищать любимого, даже ценою своей жизни… другими словами, преданность (а это любовь Франциска). Вроде бы совершенно разные вещи, а вместе называются одним и тем же словом.Странно, никогда я ещё об этом не задумывался.А какая же была у меня любовь?— Ну вот, — я не заметил, как Франциск уже стоял на кухне и разбирал найденные гребешки. — Сейчас мы тебя расчешем, а то такое ощущение, как будто твоей головой полки протирали! — взяв расчёску в руки, Франциск смело впился в мою лохматую голову, и я вскрикнул от боли. Вообще я всегда был приличным и чистоплотным, но когда за твою внешность берётся такой человек, как Франциск Бонфуа, невольно хочется убежать.— И когда мы прибудем в Германию, постарайся умолчать про свои фантастические приключения по другим мирам, — попросил меня мой «парикмахер». — Нет, не думай, что я волнуюсь, просто мне будет стыдно видеть, как на моего самого главного врага (которым я даже немного восхищаюсь)наденут смирительную рубашку! Ой, Арти, а ты оказывается такой лохматый…— Ты о чём? — скучным тоном спросил я.— Ну, вчера ты мне казался подстриженным, — Франциск погладил мои золотистые прядки, чтобы те смогли нормально уложиться. — А сейчас волосы уже прикрывают твои уши. Вот, чудеса…Ага, действительно. Кругом сплошные чудеса. И других объяснений этому не найти.После того, как я позволил Франциску заняться моим имиджем, мы направились к выходу. Я снял с крючка своё пальто, и меня охватило странное ощущение ностальгии. Этот странный параллельный мир всё ещё не выходил из моей головы. Если физически я уже находился здесь, то духовно я ещё был где-то там… проще говоря, витал в облаках. Думал об Альфреде и о его жутких поступках… О чудике Франциске…На мои плечи возлегла тяжёлая миссия — не допустить, чтобы что-то подобное произошло в моём мире… никогда.Ради этого Франциск и отдал себя в жертву. Ради моего с Альфредом счастья!Но… ведь это же был сон. Просто сон. На самом деле Франциск не умирал, а Альфред не мстил мне за мою халатность. Тот мир — выдумка! Моя самая обыкновенная фантазия, вызванная на нервной почве!Или всё-таки…— Идём, Арти, — позвал меня Франция, открывая входную дверь. — Время не ждёт!— А… да. Время. Конечно.Я вбежал в здание с таким лицом, как будто мне наступили на ногу, но я упрямо старался не подавать звука. Охранники даже поначалу засомневались — впускать меня или нет? К счастью, Франциск быстро всё уладил, и мы вдвоём быстрым шагом шли по длинному коридору, пропуская мимо ушей различные знаки приветствия.— Стой, Артур, ну куда ты так спешишь? — выл Франциск, спотыкаясь на своих кривых каблуках. Не понимал он, как я желал скорее увидеть всех. Быстрее. Быстрее… Ещё быстрее!Я ввалился в зал заседания и, отдышавшись, окинул удивлённым и одновременно радостным взглядом нашу «Восьмёрку». За столиком сидели все — Япония, Италия, Германия, Россия, Канада, и, конечно же, Америка. И все смотрели на меня так, словно к ним с небес приземлилась летающая тарелка. Япония, готовившийся сделать глоток воды, медленно отстранил от себя стакан, Италия, который до моего прихода что-то кокетливо нашёптывал своему соседу Германии, выпучил глаза, не зная как реагировать дальше — радоваться или плакать.Вот они все… мои любимые, родные… как же я мог жить без их кислых мин?— Мы вас заждались, — смущённо сказал Альфред, поправляя галстук на своей полосатой рубашке. Как же непривычно видеть на месте напыщенного злодея это прекрасное существо. Глядя на его невинные голубые глазки, я бы никогда и не подумал, что он способен на убийства.Пританцовывая, я подобрался к столу и начал обходить каждого присутствующего. Нет, ну я не мог после всего пережитого спокойно сесть на место и слушать томные лекции.— Ох, ребята, я вас так рад видеть! — объявил я, подползая к Японии. Заметив моё приближение, парень растерянно выпучил глаза. — О, Япония! Что ты так смотришь? Ты что, не рад меня видеть? Дай, я тебя обниму что ли, — не услышав ответа, я обхватил руками тоненькую шейку парня и прижал к себе. — Что это в стакане? Вода? Э-э, смотри у меня! Никогда не начинай пить! Алкоголь — наш враг! — затем я кинулся к Италии и Германии. Те, как оловянные солдатики, застыли на месте, не веря в происходящее. — Приветствую вас, дорогие мои! Италия, как твой брат?— А… эм… нормально…наверное, — промямлил Феличиано.— Ну, вот и отлично! Эй, Германия! Ты вообще классный мужик! Так держать… эм, Канада. Ты такой милый… оставайся таким на веки вечные! Россия… — и тут я остановился и потупил взгляд. Ох, как же мне было тяжело это произнести. — Твой шарфик… он просто великолепен! Он тебе очень идёт. Ты бы почаще его носил.— Я всегда его ношу, — улыбаясь, ответил Иван.Да, не ловко получилось.Но большего я сказать ему не мог. Был не в силах. Хоть этот Россия мне нравился больше тем, что не ставил опыты над странами, я всё равно чувствовал к нему страх…И вот, последним по счёту шёл Америка — невинный паренёк в офисных очках, считающий себя самым умным, самым сильным, и просто самым-самым. Я подобрался к нему бесшумно, желая наконец запустить пальцы в его светлую шевелюру.— Ал…— Гм… что-то произошло, Англия? — спросил он, испуганно теребя свой галстук.— Нет, — соврал я, влюблено глядя на плод всех моих проблем. — Просто я так по тебе соскучился.Альфред попытался отстраниться от меня, но я был быстрее — я схватил его за руку и насильно вынудил его смотреть только мне в глаза. Его глаза… такие большие, блестящие, напоминающие небесный океан.Обстановку разрядил Германия, решивший, что в помещении стало жарковато.— Народ, давайте сделаем перерыв, — объявил он, хлопнув в ладоши, и все, как по команде, устремили на него удивлённые взгляды. — А ты, Америка, сделай так, чтобы Англия снова пришёл в себя. А то его любовь ко всему миру меня… кхм… пугает.Я и не заметил, как помещение опустело. Остались только я, Альфред… и Франциск. И тут ко мне опять начала возвращаться прежняя ненависть к этому волосатому извращенцу.— Если что, я не виноват в этом! — преждевременно разводя руками, заявил Бонфуа. — Когда я к нему пришёл, он уже был таким. Впаривал мне что-то про другие миры, взрывы…— Америка… — позвал я парня.— Что такое, Артур? — смущённо спросил Альфред. — Я тебя никогда таким не видел. С тобой что-то стряслось? Проблемы? Кризис? Наркотики?— Не-ет, — махнул я рукой. — Просто я хочу сказать тебе, что никогда тебя не брошу.— А… а… а… Артур, — Альфред попытался деликатно оттолкнуть меня. — Это не смешно.— А я разве смеюсь?Франциск, наблюдавший за моими отчаянными приставаниями к Альфреду, достал из внутреннего кармана своего разноцветного пиджака книгу и ещё раз посмотрел на её обложку, озадаченно почёсывая небритый подбородок.— Хм, неужели во всём виновата эта книженция? — он удалился, захлопнув за собой дверь. Осознав, что теперь нам никто и ничто не мешает, Альфред упал на стул и поправил запотевшие очки. Я потянулся за ним следом. Мне хотелось поскорее его обнять и понять, что вот он — мой маленький, миленький Ал, которому я частенько вытирал щёчки платком, когда тот ел какую-нибудь сладость.— Всё-таки я хочу знать, что случилось, — всё ещё ворчал он, скрещивая руки на груди. — Может, ты болен?— Эх, — я облокотился на край стола, и стол недовольно заскрипел под моим задом. Чёрт, ну что за китайский материал? Но, это не главное. Я посмотрел на застывшую фигуру Альфреда, восседавшую на мягком кресле и попытался спокойно вздохнуть. Но, как же можно делать что-то спокойно, когда у тебя сердце бешено бьётся в груди? — Просто я немного подумал о тебе… о нас с тобой… о наших отношения, и пришёл к выводу, что нам пора их менять.— А что тебе в них не нравилось?— Всё. Понимаешь, Альфред, я слишком плохо относился к тебе, после… после нашей с тобой войны…— Ничего себе, вовремя ты спохватился!— … и я подумал, что… если дальше всё так будет идти… то может произойти что-то ужасное.— Что именно?— Конец света, — ответил я, закрывая глаза. — Я хочу это исправить. Ты же собирался вести нас к всеобщему миру, ведь так? Чтобы все кругом были счастливы? Ну, так давай сделаем первый шаг к этому — станем для начала относиться друг к другу лучше. Начнём доверять, в конце концов!— Это ты про нас с тобой говоришь? — Альфред удивлённо приподнял бровь. — Или про всех?— Я про всех, — ответил я. — И про нас с тобой в том числе.Между нами воцарилось молчание, Альфред задумчиво нахмурил брови и склонил голову, затем медленно поднялся со стула, подошёл ко мне и упал в мои объятия. Сначала я удивлённо вскрикнул, явно не ожидая такой реакции, но потом смиренно положил руки на его широкую спину, чувствуя его тепло.Но вдруг его плечи судорожно затряслись, а на пиджаке я почувствовал влагу. Альфред плакал.— Эй, ты чего? — спросил я, ласково поглаживая его по спине.— П… прости м… меня, — сдавленно ответил Джонс, прижимаясь ко мне ещё сильнее, отчего я почувствовал нехватку воздуха.— О, нет, что ты! — я нервно хихикнул. — Это ты меня прости! Это я вредина, а ты у меня самый лучший. Прости меня, что я это понял так поздно… я так тебя люблю…— Я… я тоже тебя люблю.— Я тебя никогда не брошу, — повторил я.— Д-да…— И ты никогда не будешь никого захватывать.— Угу…— И никогда не поднимешь на меня руку.— Хм. Да, — его голос зазвучал уже недоумённо.— И никаких клонов, да?— Эм. Ты о чём?— Забудь.Ну, вот и всё. Как же странно, всё-таки — мои взгляды на мир поменял мой собственный сон. Я никогда бы в это не поверил, пока сам не испытал на своей шкуре. И ведь, кому не говори — не поверят. Пробовал же. Только что.Единственное, что пока ещё не сходило с моего сердца — это мысль о Франциске. Нет, не о том, кто, возможно, сейчас стоял за дверью и жадно пожирал глазами страницу за страницей моей «Алисы в Зазеркалье», надеясь увидеть то, что удалось увидеть мне. Я имел в виду того человека, который, как никто другой, участвовал в моём перерождении. И всё же жаль, что мой реальный Франциск никогда не станет этим прекрасным человеком. Никогда.

И, даже прекрасно понимая и уже смирившись с тем, что все мои приключения были обыкновенным сном, я всё равно где-то в частичке своего сердца держал эту память о наших с Франциском приключениях.Альфред перестал пускать слёзы на мой пиджак и лишь только тихо похныкивал. А я между тем недовольно заёрзал под ним, чувствуя, что что-то больно впивается мне в бок. Нахмурившись, я запустил руку в карман и достал поцарапанные часы с заржавевшей цепочкой.Как же я удивился, когда они звонко затикали в моих руках.