Глава 9 (1/1)

Я поставил рядом чашку с остывшим чаем и настроился на игру. Мне нужно было сконцентрироваться… Я представил, что шахматная доска расширяется, а я падаю на неё, превращаюсь в одну из деревянных пешек. Я посмотрел в глаза Брагинского, но ничего хорошего в них не увидел. Ничего. В ушах больно застучало.«Мне нужно всего лишь поставить ему мат… чего тут страшного?»Россия положил локти на стол и спокойно сказал:— Ты ходишь первым.— П-почему? — спохватился я, глядя на свои чёрные фигуры. — Ведь ходят всегда белые.Брагинский подался вперёд, вытянувшись через шахматную доску, так, что его длинный нос практически касался моего, а глаза смотрели только на меня. Мне стало дурно от этой близости и захотелось спрятаться под стол.— Ты сам пришёл ко мне, — от его хрипловатого голоса по всему моему телу пробежались мурашки. — Поэтому будет логично, если ты сделаешь ход первым.«Дурак что ли?»— Тогда, — я покосился на доску, — тогда, нужно поменяться местами. Мне — белые, тебе — чёрные.— А чем же тебе чёрные не угодили?— Ничем, просто, — я глубоко вздохнул, — просто по правилам шахмат первый ход делали всегда белые фигуры. Будет неправильно, если я схожу чёрными.— А от этого разве что-то изменится? — Брагинский медленно вернулся на своё место и поправил скатившийся на бок шарф. — Что будет? Конец света? Парад планет? Ведь согласись, ровным счётом, ничего не случится.«Чёрт с ним, — подумал я. — Лучше не стоит его раздражать…»— По ходу игры, мы с тобой и познакомимся.А? Он что, не знал, кто я? Я всё это время думал, что в его глазах играю роль старого Англию, но, когда он это сказал, я аж немного вздрогнул.Ладно… Раз такое дело, то буду подыгрывать.Мне не следовало мешкать — время шло, а мне была дорога каждая минута. Я был полностью уверен, что Америка не сидит на месте и возможно он уже стоит у стены и дожидается, когда нас выкинут с Франциском прямиком к нему в лапы. К тому же, Россия тоже, наверное, имел ограниченное количество терпения. Учитывая то, как он халатно отнёсся к элементарным правилам шахмат, можно было предположить, что и в остальном он был… излишне непредсказуем.Я дрожащей рукой взял одну пешку и продвинул её на два поля вперёд. Следя за моим ходом, Брагинский удивлённо приподнял брови.— Игра не будет долгой, — съязвил он и сделал ответный осторожный ход пешкой. Он не показывал всю свою силу, не хвастался, наоборот — он был осторожен и попросту меня испытывал. Я знал это. Я знал это ещё до начала игры.Я торопливо продвинул пешку ещё дальше. Что же, раз он решил пока не блистать своими умениями, то и я сделаю то же самое. Хотя я сильно рисковал.— Итак, — Брагинский не торопился с ответным ходом. Конечно, ему ведь нечего было терять — он был хозяином положения, а эта игра для него — обычное развлечение. На него не давил страх ближайшего будущего, не его должны были выбросить за территорию. — Кто ты такой? Мне известно, что настоящий Англия мёртв, и про его двойников я тоже слышал. Но ты на клона не похож. Слишком живой для него и чересчур нервный. Кто ты?— Я…— перед тем как ответить, я попытался сглотнуть. Ведь мой ответ тоже зависел от дальнейшего развития событий. — Я Англия.— Англия мёртв, — капризно возразил Иван. Что-то говорило в моём мозгу попридержать с ответом.— Давай будем считать это…гм…сделкой, — ответил я. — Ты же любишь сделки? Так вот, если я выиграю — я скажу тебе, кто я. Если нет — то, естественно, ты ничего не узнаешь.— Но я даже не знаю, с кем играю, — возмутился Брагинский. — Я могу остановить игру из-за этого.— Нет, — покачал я головой. — Ты не остановишь, — Брагинский удивлённо приподнял одну бровь. — А знаешь почему? — в ответ тишина. — Тебе помешает любопытство. Твой ход.Брагинский опустил глаза на доску и продвинул вторую пешку, поставив её рядом с соседней. Пока мы шли порознь и не старались атаковать друг друга.— Ты прав, — Брагинский снова одарил меня своим холодным взглядом, в котором теперь полыхал огонёк искреннего любопытства и желания. — Ты мне понравился ещё тогда, когда вошёл сюда. Я решил, что ты обычный клон, а таких я встречал довольно часто, но твоё поведение не было похоже на остальных. Ты не можешь быть клоном. Ты что-то другое…Твой ход.Я передвинул вторую пешку ещё ближе к вражеским войскам. Руки мои не переставали дрожать.— Дерзко, — прокомментировал мои движения русский. — Ну так, расскажи мне, зачем тебе понадобилась моя сила?— Я хочу уничтожить Америку, и мне нужна армия, которая смогла бы противостоять ему.— И поэтому ты пришёл ко мне? И тебя даже не смущал тот факт, что война меня никогда не интересовала?Странно, но наше общение протекало так гладко, так спокойно, что я даже начинал потихоньку привыкать к той мысли, что я сижу напротив Брагинского. Не считая его опасного взгляда, он казался вменяемым человеком. Я не понимал, почему Франциск так открыто избегал встречи с русским.— Кстати, — сказал я, —, а почему?— Что «почему»?— Почему тебя не интересует то, что творится за границами?— Наверное, потому, что я не вижу в войне ничего прелестного, — ответил Брагинский. — Ведь на войне погибает столько людей…в каждом бою по тысячи солдат, ты понимаешь, сколько это?! Это же сколько светлых умов! Ты понимаешь, что война ведёт к деградации и гибели человечества? Захватывание других стран мне также кажется глупой идеей — ну, представь, что захватил кого-то… и что дальше? Что ты будешь делать с этими новыми землёй?— Построю там города, селения.— Как? Все умерли ради этой победы! Кто там жить будет? Призраки?— Но я же не прошу тебя захватывать кого-то. Я просто хочу, чтобы ты помог мне усмирить Америку. Ведь рано или поздно он к тебе придёт и ты не сможешь его вразумить своими «честными взглядами на мир».Похоже я шёл к успеху. Судя по его озадаченному взгляду, он думал над моими словами. Мне было даже приятно иметь с ним дело, мне нравились его общие взгляды на мир.Брагинский выдвинул вперёд одного из своих коней. Игра как-то сама по себе отошла на второй план, но мы не отрывались от неё… ведь уговор был ещё в силе.Прошел час, если не больше, а мы всё ещё играли. За окном солнце сменилось полной жёлтой луной, а свечи за столом уже выжгли весь воск и собирались медленно затухать. В то же время наши фигуры одна за другой исчезали на доске, вот-вот будет дан кому-то мат. Мой лоб покрылся потом. Россия же не показывал никаких признаков волнения.Не знаю, чем бы всё окончилось, но мы внезапно услышали чей-то женский крик за стеной, а за ним грохот и биение посуды. Я чуть было не сбил своих пешек с доски, а Брагинский даже пальцем не пошевельнул, как будто так всё и должно было быть. Не успел я придти в себя, как дверь, через которую когда-то вошёл я, резко открылась и ударилась об стенку, а в комнату вбежала высокая женщина, одетая в свободную рубашку и в портки с лямками. Честно говоря, её фигуре можно было позавидовать, но, как только мои глаза оторвались от её интересных форм и посмотрели на лицо, я с трудом сдержал крик. Её лицо было очень бледное, грозное, а изо рта торчал тлеющий косяк.— Иван! — крикнула женщина. — Объясни мне, почему Латвия снова громит мою посуду?! Ты что, опять его своей дурью накачал?— Мы потом об этом поговорим, — отмахнулся Брагинский. — У меня важная встреча.— Встре-еча! — передразнила его особа и широкими шагами преодолела между нами расстояние. — Хватит уже мне отговорки придумывать! Мы же с тобой договорились, что все те, над кем ты экспериментируешь, сидят у тебя в комнате, а не ходят по всему дому и не громят мебель!Меня удивило это кричащее существо, от которого за километр веяло куревом и духами. А когда речь пошла об «экспериментах» меня передёрнуло. Оказывается, я не всё знал о нынешнем России.— Кошмар! — продолжала ругаться женщина. — Весь дом кувырком, а он, видите ли, в шахматы играет!— Это важный турнир, — угрюмо возразил Брагинский.— Турни-ир, — снова передразнила Россию женщина. Затем она обратилась ко мне. А я, честно, до последнего надеялся, что это шумное создание не обратит на меня внимание. — А ты — то чего насупился? Ты что не видишь, что у него бок открыт — давно бы мат поставил! — не дождавшись от меня нужной реакции, она схватила моего ферзя и начала водить им по полю, да ещё так спокойно, как будто я ей разрешал это делать. — Съедаешь его пешку, вот так! Видишь — теперь у него остался единственный ход. Вот, он его произвёл, а ты хватай слона и ставь перед королём. Шах и Мат вам, уважаемый! А вы, молодой человек, совсем какой-то невнимательный. Видимо, давно не ели, вот мозги и тухнут!— Ольга, ты испортила мою игру! — нахмурив брови, пожаловался Иван.— Какую игру? — закричала Ольга. — Я с тобой сколько лет играю, ты мне ни разу даже Шах не поставил!— Да потому что с тобой играть невозможно — ты вечно орёшь…— Это я-то?— Да, ты, — Брагинский покосился в мою сторону. — А ещё, эта игра решала, будем ли мы воевать с американцами или нет!— Вот как? — женщина затянулась, затем вытащила сигарету и выпустила изо рта синий дым. — Это же замечательно! А то меня бесит, когда ты сидишь без дела. А ещё эти прибалты… на них же живого места нет! Ты когда-нибудь прекратишь пихать в них технику? Они превратились в киборгов.Брагинский резко встал с места. Настолько резко, что стол, за которым мы сидели, подскочил на месте, а фигуры на доске покатились в разные стороны. Я молча наблюдал за возникшей семейной сценой, не зная, встревать мне в разговор или лучше помолчать.— Ты прекрасно знаешь, что я занимаюсь исследованиями, — процедил он сквозь зубы. Кажись, и у такого непробиваемого человека, как Брагинский, есть свои уязвимые места. Однако женщина посмотрела на него так, словно ей плевать было на объяснения мужчины и даже на то, что он был выше её на целую голову. Она не побоялась сделать повторный затяжек и выдохнула дым на его угрюмое лицо.— Ну, вот и хорошо, — заключила она. — Выпустишь своих подопытных на поле боя и как раз посмотришь, как они с этим справятся. А я не потерплю, если кто-то из них снова заберётся на кухню, или в гостиную… или ещё куда-то. Это не полигон! — затем она повернулась спиной к Брагинскому, показывая, что на этом разговор окончен, и улыбнулась мне. Я ещё раз внимательно посмотрел на неё. У неё было приятное деревенское личико, не считая немного опухших глаз. — Не хотите ли вы поужинать? А то так не культурно — держать голодного гостя в этом отвратном помещении.— Украина! — рявкнул Брагинский. — Прекрати так себя вести! Мало того, что ты испортила нам всю игру, так ещё и настраиваешь гостя против меня.— Выбрось из головы такие мысли, — через плечо кинула она мужчине и быстро направилась к дверям. Когда она исчезла за порогом, в комнате стало тише и спокойнее. Я с трудом пытался усмирить дрожь, вызванную этой нервной дамочкой. Мне даже было жаль Россию — он же жил вместе с ней.— Не обращай внимания на мою жену, — поправляя скатившийся шарфик, сказал Брагинский. — Она немного не в себе. Из-за этого и привязалась к сигарете. Я никак не могу её отучить от этой пагубной привычки. Я даже предлагал искусственно почистить её лёгкие, а в мозгу провести генеральную уборку — стереть из памяти желание курить, а она не хочет. Говорит, что это её утешает.Я не верил своим ушам.— А ты можешь лечить людей от вредных привычек?!— Конечно, — гордо ответил Брагинский. — А ещё болезни. Я нашёл лекарства ко многим болезням. И всё благодаря этим экспериментам, которые она не одобряет. Ну, разве не глупая, а? Она не понимает, что мои эксперименты могут многим помочь…Я жадно облизнулся. Страна, которая знает лекарства к неизлечимым болезням… Как интересно. Мне тут же в голову пришла коварная мысль, что, если я смогу узнать парочку таких лекарств, то в своём мире сумею совершить большой прорыв в медицине. И тогда все будут мне завидовать, тайно восторгаться моим открытиям.— Эм…, а ты не можешь мне рассказать, каким способом лечить рак? — я порылся в карманах, чтобы найти что-нибудь пишущее и хоть какой-нибудь листик бумаги.— Конечно, — наивно ответил Россия. — Проще простого. В общем, для начала нужно…В комнату вбежал Франциск и, увидев меня, с торжественной улыбкой вовлёк меня в объятия. Если бы не страшная моральная усталость, я бы устроил ему скандал.— Ох, как хорошо, что ты жив и здоров, — сказал он, когда мы отошли друг от друга. Я почувствовал, что по каким-то причинам мои щёки начали гореть огнём. — Ну, как? Ты договорился с Россией?Кстати говоря, я так и не понял — выиграл я или нет, ведь нашу игру бесцеремонно прервала Украина. Я с надеждой посмотрел на Брагинского.— Ты мне всё так же интересен, — сказал Иван, внимательно разглядывая моё лицо. — Мне так хочется поскорее выяснить, что же ты такое… аж дух захватывает! Хорошо, раз с шахматами у нас случился провал, все сделки сгорают, а я тебе предлагаю новую сделку, — при этом напрягся не только я, но и Франциск. — Я буду участвовать в войне и с большой радостью отдам тебе свою армию, но при одном условии… — Брагинский сделал небольшую паузу, чтобы посмотреть, как наши лица взволнованно вытянулись. — После победы ты отдашь мне своё тело на опыты, договорились? Я хочу тебя изучить.— Но я обещал тебе при своей победе сказать, кто я.— Нет, я лучше сам это выясню во время опытов.Не знаю, но в какую-то секунду моё сердце подскочило к горлу, а пульс заметно участился. Я представил, как лежу полностью голый на операционном столе, а Брагинский в костюме хирурга орудует в моём организме инструментами. Меня словно окатило ледяной водой.Но с другой стороны, нам ведь нужна была его помощь. А риск — дело благородное… не помню, кто это сказал…Я машинально протянул Брагинскому свою руку и криво улыбнулся:— Договорились.Когда мы обменялись рукопожатием, чьи-то руки резко вцепились в мои плечи и отволокли на пару метров от Ивана. Это был Франциск, и, судя по его лицу, он не был доволен нашему договору.— Ты чего такое творишь?! — спросил он шёпотом, чтобы нас не услышали. — Совсем жить надоело? Вот именно по этой причине я не хочу иметь с Россией дело!— Расслабься, — ответил я. — Как только Америка будет побеждён, я воспользуюсь свободным временем и просто улизну в свой мир через зеркало.— А если он тебя перехватит? Ты только посмотри на его лицо — да он пожирает тебя взглядом!Я легонько толкнул Францию в плечо, чтобы он перестал капризничать.— Успокойся, — шикнул я. — Всё идёт по плану.Нас посадили за длинный королевский стол, украшенный всякими вкусностями, которых я не видел наверное с восемнадцатого века. Рядом со столом горел камин, а в комнате играла нежная музыка. Мы с Франциском сели рядом. Брагинский сидел напротив нас, уже в другом, более строгом костюме. Рядом с ним поместилась Украина. На этот раз она была одета более нарядно, а свою бледность скрыла тональным кремом. С другой стороны сидела девушка с длинными русыми волосами и очень красивым кукольным личиком. Кукольным — в прямом смысле. Она была так же бледна, как и Украина с Россией, а и без того огромные серые глаза были подведены чёрным карандашом. Она печальным взглядом смотрела куда-то вдаль и не говорила ни слова. Позже, Россия представил нам её, как свою вторую жену — Белоруссию. Дальше уже шли другие страны, и, как я понял, они все являлись жертвами жутких экспериментов Ивана. Литва, Латвия, наш знакомый тормоз Эстония, Китай…Надо бы рассказать о каждом по порядку, чтобы у всех имелось о них точное представление.Литва был тихим, грустным юношей с белой кожей, как у мертвеца (по сравнению с ним Россию и его жён можно было считать загорелыми). Он, как и Белоруссия, всё время молчал и смотрел непонятно куда. Длинные, каштановые прядки, вырвавшиеся из одного единственного хвоста, падали на его худое лицо и свисали, как тоненькие сосульки. Он был одет в белую рубашку без верхних пуговиц, и поэтому я спокойно мог видеть часть его груди… Я заметил, что аж до самой шеи у него протягивался розовый шрам… и я догадывался, кто был в этом виноват.Дальше шёл Латвия — довольно бойкий молодой человек. Он, пожалуй, был самым некультурным и гиперактивным членом семьи, который присутствовал на ужине. Его волосы — сплошные русые кудряшки — имели ужасно неопрятный вид. Ещё он наотрез отказывался одевать на обед смокинг, и поэтому сидел за столом без верхней одежды. Я видел его загорелое, осыпанное рубцами и неаккуратными шрамами, тело, и мне становилось страшно — боже, что же Россия с ними делает? Он постоянно вертелся на стуле, громко говорил (обычно с набитым ртом), а когда съедал свою порцию, то хватал грязную вилку и нож, и стучал ими по столу, призывая добавку.Китай тоже значительно отличался от того Китая, которого я знал. Он был одет в солидный костюм с белоснежными перчатками. Он представлял из себя самого настоящего джентльмена. К тому же, он обладал даром болтливости и умением заинтересовывать своими смешными историями.С Эстонией мы уже были знакомы. Он сидел на самом краю стола и с трудом пережёвывал пищу. На вопросы он отвечал очень медленно, поэтому с ним старались не общаться.— Итак, — объявил Брагинский, стуча вилкой по бокалу, чтобы все обратили на него внимание. — Хочу кое-что объявить. Отныне мы воюем против Америки!Столовая затихла. Латвия, кончив громко чавкать, удивлённо посмотрел на нас с Франциском, затем на Брагинского и громко спросил:— Серьёзно?— Нет, он решил пошутить, — съязвила недовольная Украина, выпуская изо рта кольца синего дыма. — Конечно, серьёзно, болван!Я думал, что Латвия начнет кричать и возмущаться, но, к моему удивлению, он опустил столовые приборы и бодро потёр руки.— Здорово! — взвизгнул он. — Наконец-то мы повоюем! Я этого ждал всю свою жизнь!— Успокойся, — приказала парню украинка. — Это не повод орать во всю глотку. А ты что скажешь по этому поводу, Наташа?Девушка грустно гоняла еду по тарелке.— Мне всё равно, — ответила она.— А по мне, так круто, — подал голос Китай, растянувшись на стуле. — Наконец-то мы увидим живого американца, а то по рассказам Вани, у меня вышел образ какой-то жуткого создания. Признайтесь, Россия-сан, вы никогда не видели Америку, так? Хе-хе…— Прекрати паясничать! — возмутился Брагинский. — Видел я его. Правда, это было очень давно.Затем он тепло посмотрел на молчаливого литовца и спросил:— А ты что, Торис?— Как скажет Господин Россия, — ответил машинально Литва, не поднимая глаз. Его поведение меня немного настораживало.— Тогда после обеда собираемся в кабинете, — объявил Иван. — Обсудим нашу подготовку.И затем мы приступили к пиршеству. Я ел так, словно меня не кормили сто лет. В целом, мне нравилась собравшаяся семья России — она значительно отличалась от той, которую я прежде знал. Они все были дружны, они общались (ну, за исключением некоторых личностей), я даже невольно им завидовал. Ведь моя семья разрушилась более трёхсот лет назад. И мне хотелось вернуть её… хотя бы на один день, чтобы почувствовать снова это несравненное счастье.Когда часы пробили пять, наши тарелки опустели, а мы не могли пошевельнуться от сытости, хотя Латвия ещё требовал добавки, за что получил ложкой по голове.А когда я снял с себя салфетку, Эстония поднял голову и растерянно спросил:— Мы что-о? Серьё-ёзно буде-ем воева-ать?