63. Финнеас. Доверие (1/2)

— Финн!

Кто-то трясёт его за плечо.

— Финнеас! Боже! Что случилось?

Ещё не успев проснуться, он вскакивает, едва не падая, в панике вертя головой.

— Что это значит, Финнеас? — голос мамы высокий от страха.

Ужас охватывает его от осознания, что вчера они так и заснули в комнате Билли. На одной кровати. Держась за руки. Закусив губу, Финн пытается болью привести себя в чувство.

Мама впивается ногтями ему в руку и тащит наружу, подальше от ещё не проснувшейся сестры.

В коридоре он смотрит на Мэгги сверху вниз, пытаясь сообразить, как прогнать боль и ужас из этих глаз. Он не делал ничего плохого.

— Мам! Ты только не волнуйся!

— Что здесь произошло? — Мэгги близка к истерике. — Почему в гостиной повсюду разбросан мусор? Входная дверь открыта! Робби спал на крыльце! Отцу пришлось разбудить его, чтобы отправить домой! Что всё это значит?

Мама не упоминает то, что напугало её больше всего, но выразительно косится в сторону комнаты Билли.

— Я всё объясню! — положив руку на плечо, он подталкивает Мэгги по коридору к гостиной.

При дневном свете это выглядит ещё ужаснее, чем вчера: мебель сдвинута в сторону, повсюду валяются пустые пивные банки и окурки. Разорванная медицинская упаковка скрипит под ногами.

Финну понятен ужас мамы. Он хотел бы всё исправить, но прошлого не вернуть. Остаётся попытаться пережить с наименьшими потерями. Слава Богу, он полностью одет. Финн надеется, что и Билли тоже. Хотя вряд ли данный факт остановит мамину паранойю.

Мама смотрит на него требовательно, ожидая объяснений.

— Вчера мы должны были репетировать с группой. Я тебя предупреждал... Потом Дариусу стало плохо, и пришлось вызвать скорую. Его увезли в больницу.

Мэгги вскрикивает, прижимая пальцы ко рту в нервном жесте.

Финн и сам нервничает, но всеми силами пытается скрыть своё состояние. Хорошо, что Билли не проснулась и не видела выражение лица мамы в первые секунды. Шок и отвращение. Ему будет непросто забыть такое!

— С Билли всё в порядке? — Мэгги не решается спросить прямо, что они делали в одной кровати.

— Она немного перенервничала вчера, когда приехала скорая, и Дариуса забрали в больницу.

— Как он себя чувствует? Надо позвонить его родственникам! — мама мгновенно переключается.

Финнеас рад, что допрос окончен.

— Я приберу здесь, — предлагает он.

— Нет, я сама всё уберу, — мама решительно отвергает помощь, окидывая взглядом загаженную гостиную, больше похожую сейчас на свалку. — Лучше бы тебе посидеть в своей комнате и не мешаться под ногами!

Финн подчиняется, понимая: надо дать ей время успокоиться.

За закрытой дверью он чувствует себя отрезанным от мира, как маленький мальчик, наказанный мамой. Финн ложится в кровать, глядя на свою руку, которая непостижимым образом ещё хранит тепло Билли. Шею до сих пор щекочет её дыханиеи.

Нет ничего страшного в том, что брат и сестра спали рядом, в одной кровати, держась за руки, так ведь? Но всё испорчено, отравлено испуганным взглядом мамы, которая подумала то, о чём Финнеас никогда бы не решился сказать вслух.

Неужели он или Билли настолько развращены, что заслуживают подозрений? Значит ли это, что и другие могут усмотреть какую-нибудь гадость, даже если они будут всего лишь держаться за руки?

А может, не Финн испорчен — просто мир вокруг настолько прогнил, что даже мама, которая знает его с рождения, предположила, будто он способен причинить боль Билли!

Почему это открытие ранит так сильно?

Финн закрывает глаза, пытаясь заснуть, чтоб забыть обо всём. Не выходит. Дариус, Билли, мама — всё смешивается в хоровод тревожных мыслей. Бороться бесполезно. Он позволяет мыслям проникнуть внутрь, закрепиться, дать побеги.

Где-то хлопает дверь, голоса отца и матери звучат на заднем дворе. В комнату без стука просовывается голова Билли. Не говоря ни слова, она, прихрамывая, заходит внутрь. Смотрит так, будто он обязан прочитать её мысли.

— Как ты? — вынужден спросить Финн.

— Родители вернулись? — Билли плюхается в кресло, закидывая больную ногу в наколеннике к нему на кровать.

— Вернулись.

Непонятно, чего Билли ждёт от него, почему не отправляется сразу к ним.

— Где мама?

— Наверно, в саду.

— А отец?

— В своей мастерской. Мне кажется, они сговорились больше не оставлять нас одних, — фраза вырывается неожиданно. Финну не нравится, как жалобно это прозвучало.

Билли пожала плечами:

— Ну и что тут такого?

Он не сомневается: дом вновь вылизан до блеска — не осталось никаких следов вчерашней «репетиции» или пребывания врачей. Жалко маму, которой пришлось всё это убирать. Финнеас порывался помочь, оправдывает он себя, но Мэгги отправила его в комнату, точно он маленький провинившийся мальчик.

Они ведь не сделали ничего плохого. Во всём виноват Дариус — он принёс наркотики на репетицию. И теперь, чёрт возьми, это похоже на домашний арест.

Финн не знает: возможно, родители Дариуса замяли дело, и полиция к ним так и не заявится. Впрочем, полиции он боится гораздо меньше, чем мамы. Её глаза, полные ужаса, Финн не забудет никогда.

Ничего, он знает лучшее средство, чтобы отвлечься — работа.

— Хочешь записать песню? — спрашивает он Билли, видя, что та тоже мается, не находя себе места.

Прыгает по дому со своей дурацкой ногой, держась за стены.

— Какую ещё песню? — закатывает глаза сестрица.

— Ту самую! — улыбается Финн. — У тебя неплохо получалось вести основной голос. Почему бы нам не повторить для записи?

Билли фыркает, но Финн видит, что она заинтересована.

— Чёрт, всё равно в этом доме со скуки можно умереть, — бормочет она под нос. — Хорошо, давай писать песню!

Финнеас достаёт из-под подушки свой блокнот, находя нужную страницу.

— Дьявол! Опять этот бред про «океанские глаза»! — ругается Билли.

— Я записал несколько партий инструментала, буду включать тебе в наушниках. Подберём тональность...

— Какой ты умный, блять!

Финн не считает нужным отвечать, занятый подключением наушников и микрофона.

В комнату заглядывает мама и хмурится, увидев их вдвоём.

— Чем вы занимаетесь? — спрашивает она подозрительно.

— Я работаю, мам. Попросил Билли помочь.

— Хорошо, — Мэгги ещё раз обводит комнату внимательным взглядом, прежде чем исчезнуть за дверью.

— Что это с ней?

Финн переглядывается с сестрой, не уверенный, стоит ли обсуждать реакцию мамы. Пусть Билли остаётся в неведении насчёт сегодняшнего утра.

— Думаю, она переживает из-за Дариуса.

Такая обтекаемая формулировка позволяет не вдаваться в подробности. Неважно, волнуется Мэгги по поводу состояния здоровья Дариуса или из-за того, что застала своих детей в одной кровати наутро после вечеринки с пивом и марихуаной.

Пока Финнеас занят подключением оборудования, Билли задумчиво листает его блокнот.

— Зачем ты пишешь песни?

— Что?

Не то чтобы Финн не думал об этом. Конечно, он давно для себя решил, зачем. Но слышать подобный вопрос от Билли всё равно странно.

— Думаю, это связано с тем, как люди себя чувствуют, — он пытается подобрать правильные слова. — Зачем ты слушаешь песни?

Билли раздраженно пожала плечами: