62. Финнеас. Lovely (1/2)
Финн садится на край дивана, так близко, что чувствует бедром тепло, исходящее от разгоряченного тела рядом. Возбуждение усиливается, когда Билли начинает дёргаться, пытаясь подняться. Он специально кладёт локоть на спинку дивана, нависая над ней, и видит на лице Билли панику. Широко раскрытые испуганные глаза и побелевшие губы вызывают у него внезапный приступ пьяного умиления. Нет, Финн не собирался раздавить её, лишь немного проучить, поэтому, когда Билли не оставляет своих попыток подняться, он позволяет ей это сделать.
Теперь они практически на одном уровне, но Финн всё равно смотрит сверху вниз на её покрасневшие щеки, полные слёз глаза, и даже не понимает, что за чувства зарождаются там, внутри. Гнев? Жалость? От Билли пахнет марихуаной и, почему-то, дождём. Этим запахом свежести он не может надышаться. Когда-то давно так пахло детство и свежая трава, которой он кормил кроликов, в дедушкином доме, в Канзасе. Отец привозил их туда один раз после рождения Билли.
Внезапно он почувствовал прикосновение к своему колену. Как будто змея обвилась вокруг ноги. Повернув голову, пару секунд Финн с недоумением смотрел на забытого всеми Дариуса, прежде чем инстинктивно дёрнуться в желании вырваться. Не вышло. Сильные руки бывшего друга вцепились в него мёртвой хваткой, словно пытаясь утянуть за собой на дно. По телу пробежала дрожь отвращения, как если бы он вляпался в дерьмо. Дариус обкурился и уже совершенно не соображает, что творит.
Финнеас даже не может ничего сказать — он зажат между этими двумя, раздираемый надвое непонятными чувствами. Но третьим лишним он не будет. С силой отталкивая Дариуса, Финн, вероятно, причиняет тому боль. Плевать. Ещё не хватало нянчиться с конченым наркоманом.
— Я хочу в свою комнату, — плачущий голос Билли под ухом заставил его вздрогнуть.
Похоже, Финн соображает слишком туго, не сразу догадавшись, что надо сделать. Мерзкий Дариус успевает первым.
— Я помогу.
Эти слова вызывают такую ярость, какой Финнеас сам от себя не ожидал. Как обкурившийся мудак может помочь? Ползая по полу?
Билли переводит растерянный взгляд с одного на другого. Финн напряжённо ждёт, замечая, как в её глазах загорается хитрый рассчётливый огонёк.
— Дариус поможет, — выносит она вердикт, явно издеваясь над бессильной злостью Финна.
Недоносок поднимается с пола, шатаясь, и подставляет Билли свою спину. Та уверенно цепляется за плечи парня, словно проделывала подобное уже не раз. Подхватывая руками её бёдра, Дариус наклоняется вперёд, чтобы сохранить равновесие.
Невыносимо смотреть. Пусть эти двое уже поскорее убираются. Финн встречается взглядом с Дэвидом. Твою мать, тот смотрит так, будто понимает происходящее лучше всех — даже лучше самого Финнеаса. Встревоженные глаза Маринелли внушают чувство неуверенности. Он считает, что Финн поступает неправильно, позволяя Билли оставаться наедине с Дариусом? Но Финн ведь не может постоянно контролировать сестру. Или он должен?
Растерянность давит на него, заставляя сомневаться в своих ощущениях. Как будто два Финнеаса никак не могут решить, что делать. Один уже мыслено начистил морду Дариусу, перехватив Билли в свои руки, как желанный приз. Другой скулит под дверью побитой собакой, не решаясь войти и разрушить объятия сестры и лучшего друга.
Но реальный Финнеас остаётся на месте, сжимая пальцы в кулаки, не позволяя себе сделать выбор.
Внезапно Робби проносится мимо из кухни к крыльцу, издавая булькающие звуки, как будто его вот-вот вырвет, и это словно отпускает давно сжатую пружину. Финн понимает: ему плевать, загадит ли Робби крыльцо. Но ему не всё равно, что там будут делать наедине Дариус и Билли, поэтому Финнеас вскакивает и быстро, как только может, шагает по направлению к комнате сестры. Он надеется, что ничего непоправимого ещё не случилось.
Резко распахнув дверь, Финн заметил этих двоих на кровати Билли. Они целовались!
Всего лишь целовались, поправил он себя. Но ярость тлеет в нём, готовая взорваться, как фейерверк на Четвёртое июля.
— Убирайся! — Дариус хочет выставить его за дверь.
Финн не собирается спокойно наблюдать, как Билли совершает самую большую ошибку в своей жизни.
— Сам убирайся! — рычит он.
Мысленно Финн уже оттаскивает Дариуса от сестры, футболка ублюдка трещит по швам, а он мстительно выкручивает ворот, грозя задушить того, кто пытается разрушить его жизнь одним своим существованием. Страх в глазах Билли только подстёгивает злость.
Но Дариусу плевать. Тот смотрит на девушку. Потом, всё же приняв какое-то решение, поднимается с кровати.
— Что, братишка, хочешь присоединиться? — мерзко хихикает он.
И это его издевательское «братишка», и предположение Дариуса, будто Финн может хотеть изваляться в том дерьме, что эти двое собирались творить, а он мог бы наблюдать и, возможно, даже присоединиться, заставляет взорваться что-то в его голове. Сжимая кулаки, Финнеас делает шаг вперёд.
Невероятным усилием ему удаётся сдержаться, но в глазах темнеет.
— Ты спятил? Что ты творишь?
Последний шанс. Он даст Дариусу последний шанс одуматься. Если тот прямо сейчас уйдёт из комнаты, из этого дома, возможно, у них останется возможность сохранить какое-то подобие дружбы.
Но по тому, как Дариус стоит, покачиваясь, не глядя ему в глаза, Финн понимает: всё бесполезно.
— Что творю? И сам не знаю. В любом случае, всё это не реально.
«Да если тебе, накурившемуся дури, происходящее кажется нереальным, я быстро верну тебя к реальности,» — думает Финнеас.
Но чёртов придурок не останавливается: достав из кармана какие-то таблетки, закидывает их себе в рот. Отвратительное чувство падения без тормозов, как на русских горках, накрывает Финна, и теперь он уже сам ничего не соображает, когда заносит кулак и бьёт Дариуса со всей силы по голове.
Частью сознания он отмечает, что удар, пришедшийся в висок, заставляет бывшего друга повалиться на пол, чудом не задев ничего из мебели в крошечной комнате. Но в основном голова Финна заполнена болью, словно ударил он сам себя. И чёткая мысль, что всё это неправильно, что он совершил преступление и ещё поплатится, засела в мозгах ржавым кривым гвоздём.
Что-то ломается, а Финн всё никак не может осознать. Протягивает руку, чтобы помочь Дариусу подняться. Как в детстве, когда после драки достаточно сцепиться мизинцами, поклявшись в вечной дружбе. Они больше не дети, и этим летом спасаются от невыносимой жары не чаем со льдом, а алкоголем.
Когда всё успело измениться? Финну почему-то казалось, что вырос он один, а всё остальное должно остаться прежним, в том числе и дружба. Нет, изменились все — всё изменилось, к прошлому не вернуться, как к безопасной гавани, и это осознание прожигает мозг, пока чужой незнакомый парень по имени Дариус, усмехаясь, поднимается с пола.
Финн не понимает, что делать и что сказать этому незнакомцу. Слов нет. «Прости» сдохло где-то в горле, не дойдя до рта. Финн задушил его, не выпустив наружу, и теперь, кажется, это ему нужна помощь. Но чем себе помочь, он даже не представляет.
Слава Богу, Дариус не ждёт извинений. В его глазах пустота, и, последний раз взглянув на Финна перед тем, как выйти, он словно хочет поделиться этой пустотой.
После его ухода дверь в тёмный коридор остаётся открытой.
Какую-то секунду Финн ещё борется с желанием броситься следом. Но здесь Билли. Вот она — шумно дышит на кровати, за всё время конфликта не сдвинувшись с места ни на дюйм.
Финнеас слышит её страх, который звучит, как слишком громкий стук сердца, как удары железом по железу. Во рту появляется кислый привкус. Он опять облажался — всё разрушил своей дурацкой ревностью. Если здесь и есть человек, которого можно спасти, то это Билли. Её стОит спасать.
Закрывая дверь в комнату, Финн думает только о том, что мир снаружи ужасно несправедлив и жесток, но Билли не должна справляться со всем в одиночку, никто не должен.
Как показать ей, как заставить поверить, что она не одна? Ей не нужны случайные связи, когда есть семья, есть он, Финнеас.
— Билли, ты в порядке? — шепчет он, едва касаясь её лба. Просто чтобы убедиться, что она реальна.
Происходящее напоминает ночной кошмар, и в любой момент морок может сгинуть. Финн боится этого.
Ощутив её пальцы на своём лице, он начинает задыхаться. Вроде бы она должна ударить его, но по какой-то причине гладит.
Вставая перед ней на колени, припадая лицом к её ладоням, он мыслено просит поверить. «Даже если на улице стемнеет, мы зажжём огни». Финн знает, что хочет сказать, но не в силах произнести ни слова, лишь отчаянно надеется, что Билли сможет прочитать его мысли. Он никогда не причинит ей зла. Она — лучшее, что есть в этом мире...
Топот чужих шагов, грохот отлетевшей двери, ломающийся голос Дэвида в темноте:
— Финн, ты здесь? Дариусу плохо! Я не могу разбудить его! Финн!
Твою мать! Так он и знал, что это ещё не конец! Дариус снова решил устроить представление! Срываясь с места, Финн несётся по тёмному коридору вслед за Дэвидом, мысленно прося прощения у Билли.
Сейчас он разбудит этого ублюдка и выкинет за дверь! Пора заканчивать глупый розыгрыш.
В гостиной ослепительный свет — горят все лампы. Дариус лежит на том самом диване, свесив голову вниз. Финн мгновенно шестым чувством понимает, что тот не выглядит спящим, но всё равно упрямо хватает бывшего друга за плечи и начинает трясти. Никакой реакции, только тело сползает еще больше вниз.
Королева драмы, чёрт бы его побрал! Сначала Финн сдерживает себя, легонько хлопая афроамериканца по лицу. Но потом сдержанность куда-то исчезает, уступая место гневу, и хлёсткие удары сыплются один за другим, возвращая иллюзию здорового румянца на пугающе бледные щеки.
Дариус не шевелится, не открывает глаза, даже не стонет. Ублюдок! Финн готов припомнить все на свете ругательства, пытаясь прощупать пульс сначала на запястье, потом на шее. Пульса нет.
Но он не медик. Кажется, пора вызывать скорую помощь. Как бы Финну не хотелось просто выкинуть обкурившегося недоумка за дверь, избавившись от проблем, он всё-таки друг, пусть и бывший.
Набирая 911, он всё всматривается в лицо Дариуса, выискивая признаки жизни. Если ублюдок сейчас встанет, засмеётся и скажет, что пошутил, Финн даже простит ему это. Замечая крупинки белого налёта на внутренней стороне приоткрытых губ, он понимает: всё серьёзно. Доигрались.
— Служба спасения. Чем могу помочь? — спрашивает спокойный женский голос.
— Наш друг. Он, кажется, без сознания... — Финну невероятно трудно подбирать слова. Мысли путаются, дыхания не хватает. Диспетчер задаёт вопросы, но шум в голове мешает сосредоточиться.
— Успокойтесь. Что произошло?
— Он курил траву. Потом принял какую-то таблетку...
— В каком положении находился пострадавший, когда вы его нашли?
— Он лежал на диване, голова свешивалась вниз...
— Вы можете нащупать пульс? — перебивает голос в телефоне.
— Нет.
— Назовите адрес.
Финн чётко проговаривает район, название улицы, номер дома — каждое слово. Он понимает, что от того, как быстро спасатели доберутся до места, может зависеть жизнь Дариуса. Если ему ещё можно помочь...
— Медики выехали. Не кладите трубку...