50. Финнеас. Лицемерие (2/2)

Билли огляделась по сторонам: ни отца, ни матери поблизости не было.

— Нахуя? — спросила она так грубо, как только могла.

Финнеас улыбнулся: это было уже больше похоже на прежнюю Ви.

— Шахматы очень увлекательная игра. Странно, что отец не научил тебя. Но учиться никогда не поздно, это лучшее средство от скуки.

Билли сузила глаза и, казалось, сейчас зашипит, как рассерженная кошка:

— У нас денег не было на еду, придурок, пока ты тут играл в свои шахматы!

Финнеасу мгновенно стало стыдно за своё высокомерие. Возможно, Билли преувеличивает. Но, приходя к нему раньше, она всегда была голодной. Он и не знал, что можно испытывать такое острое чувство вины перед кем-то. Видя бездомных на Скид-Роу, встречая на улицах детишек с голодными глазами, он оставался равнодушным. Никогда раньше чужие проблемы не заставляли болеть его сердце. Почему с Билли всё по-другому? Это из-за того, что она его сестра?

— Финнеас! — крикнула из кухни мама.

— Я здесь, во дворе! — отозвался он машинально.

— Билли с тобой?

Финн в замешательстве оглянулся на соседний шезлонг. Девчонка изо всех сил подавала ему знаки — мотала головой, приложив руку к губам.

— Нет! — ответил он, сам чувствуя, как неуверенно прозвучал его голос. Вдруг мама ищет Билли по какому-то важному поводу? А он соврал, покрывая сестру.

— Если увидишь, позови её в дом, пожалуйста!

Мама могла бы сама выглянуть из кухонного окна и заметить Билли, скорчившуюся на шезлонге, всё ещё покрытую мукОй. Но она предпочла поверить ему на слово. Финнеас чувствовал себя неуютно. Он никогда не врал ради кого-то. Скрывать от матери свою жизнь казалось ему совершенно нормальным.

— Финнеас! — снова услышал он голос мамы, — Я закончила с печеньем! Мне надо уехать! Когда найдёшь Билли, приберите кухню.

Из открытого окна в самом деле доносился тёплый запах выпечки с ванилью. Финн почувствовал, как он голоден. Но сначала уборка. Билли рассыпала муку, значит, она должна её убрать.

— Пойдем, — сказал он, вставая и протягивая сестру руку, чтобы помочь подняться.

Билли проигнорировала этот жест, но всё же встала и поплелась за ним в дом.

Кухня была похожа на помещение, по которому пронёсся ураган: противни с готовым печеньем и грязная посуда, стол и пол засыпаны мукой.

— Ты пропылесосишь, а я помою посуду, — решил Финн.

Он великодушно выбрал самое грязное дело — отмывать миски из-под теста, и рассчитывал, что Билли это оценит. Но та, не слушая, хватала печенье с противня и запихивала себе в рот.

— Билли, сначала уборка. Потом попьём чай с печеньем, — напомнил Финн. Никакой реакции.

— Неужели ты не хочешь помочь маме?

Он разговаривает с сестрой, точно с маленьким ребёнком. Что делать, если она ведёт себя, как ребенок, — нагло уставилась своими глазищами, словно бросает вызов. У Финнеаса не было опыта общения с маленькими детьми. Что делала мама в таких ситуациях? Если он не слушался, она просто игнорировала его. Финн подошёл к раковине, включил воду и принялся счищать остатки теста — он по опыту знал, что в посудомойке такое не отмоется.

Когда он обернулся, чтобы взять очередную грязную миску, Билли и след простыл. Она просто проигнорировала и его, и маму! Невыносимая девчонка! Неужели она не понимает, что усложняет жизнь всем, и себе в первую очередь? «Или ей плевать на нас,» — уже в который раз возникла в его голове мысль.

Может, им стоит поговорит? Финнеас собирался соблюдать определенную дистанцию после всего, что было между ними. Но если они просто поговорят, как брат с сестрой, вреда ведь не будет? В конце концов, им предстоит общаться всю оставшуюся жизнь. Возможно, стоит попытаться найти общий язык.

Он закончил мытьё посуды, вытер стол и раковину, пропылесосил пол — теперь кухня сверкала чистотой. Финн решил, что хорошим предлогом для разговора будет, если он позовёт Билли пить чай. Пусть она и спряталась в своей комнате, как улитка в раковине, но наверняка опять голодная.

Постучав в дверь и не получив ответа, он всё-таки заглянул внутрь. Билли лежала на кровати, но не спала — глаза были открыты. Финн невольно огляделся, отмечая непривычный в этой комнате беспорядок: одежда кучками валяется на полу вперемешку с кроссовками, стол и тумбочка у кровати тоже заставлены чем попало. Он заметил ту самую фотографию в рамке, задвинутую в угол.

На Финна вдруг напал какой-то ступор. Вместо того, чтобы спросить: «Будешь чаю?» или «Пойдем пить чай?», он смог выговорить только: «Чай?», чувствуя, как Билли уставилась на него, точно на идиота. Пришлось сделать вдох, прежде чем мозг снова включился.

— Я всё убрал.

— Я могла и сама!

Финн не знал, что говорить дальше. С самого момента возвращения Билли между ними висела какая-то недосказанность. Он чувствовал, что сестра ждёт от него каких-то других слов, но не мог понять, каких. Это ужасно нервировало. Легче было, когда она орала и материлась. Но молчание ощущалось невыносимым грузом, который с каждым разговором становился всё тяжелее.

Он видел её разочарование, но не мог понять, чем оно вызвано. Если бы Билли была хоть немного похожа на ту сестрёнку, которую он себе представлял! Но она была совершенно, совершенно другой. Она не вписывалась в эту жизнь, она не подходила их семье, как ворона выделяется в стае голубей. Может, со временем всё наладится, утрясётся, она отыщет своё место... Но... разве он хочет, чтобы она смирилась и стала обычной, стала, как все? Он и сам не знал ответа на этот вопрос.

— Я знаю, что тебе тяжело, — сказал он совсем не то, что собирался, — Но ты привыкнешь.

Билли промолчала, но он прочитал ответ в её глазах — нет.

— Мама любит тебя, помни об этом.

Её губы искривились в ухмылке:

— Так же, как и тебя? Тогда жить мне осталось недолго...

Финнеас, шокированный, уставился на сестру:

— Нет, это я сам решил... уйти. Это был мой выбор, продиктованный... отчаянием. Мама не имеет к этому отношения. Она всегда хотела сделать как лучше для меня...

— Ты врёшь! — перебила Билли, — Ты просто трус, Финнеас! И не потому, что хотел покончить с собой... Отвали от меня!

Финн чувствовал себя совершенно разбитым, тихо закрывая дверь в комнату Билли со стороны коридора.