39. Финнеас. Дура (2/2)
Без труда найдя место для парковки на огромной полупустой стоянке, освещённой тусклыми фонарями, он вышел из машины и огляделся: в прямой видимости развлекались три больших компании, если не считать бомжей, которые устраивались на ночлег. Надо всего лишь пройтись по пляжу: Ви с ее длинными светлыми волосами сложно не заметить даже в темноте.
Ему призывно улыбались и выкрикивали какие-то глупости, приглашая потусоваться. Людей вокруг было слишком много. Он вертел головой во все стороны, но не находил никого, хоть отдаленно похожего на Ви. В голове промелькнула мысль, что эта ненормальная могла обидеться и уйти домой пешком, но это было бы слишком даже для Ви.
Он увидел, как двое в тёмной одежде склонились над кем-то, лежащим на песке, и чуть не прошёл мимо — секс на пляже, обычное дело. Но потом один из парней оттолкнул другого, и Финну бросилась в глаза ослепительно белая полоска живота под задранной до подмышек одеждой лежащей девушки. Едва он подошёл ближе, как парни сбежали. Игнорируя призывы и шутки от соседней весёлой компании, он опустился на колени рядом с лежащей на спине Ви. Ее глаза были закрыты, волосы смешались с песком. Раскинутыми в стороны руками она будто пыталась кого-то обнять; грудь, скрытая складками одежды, быстро поднималась и опускалась, из полуоткрытого рта вырвался стон. Финн резко сглотнул, когда взгляд спустился ниже — на обнаженный живот, который поразил его своей беззащитной мягкостью. Штаны были приспущены как раз настолько, чтобы обнажить выступающие косточки, но недостаточно, чтобы оголить лобок. Финну захотелось самому отвесить себе пощёчину, чтобы перестать пялиться на эту невероятную картину. Невозможно не думать о том, что ещё немного — и он увидел бы лобок и начало плотно сомкнутой таинственной щели... Он чёртов извращенец!
Ви снова завертела головой и застонала, не открывая глаз. Она начала скрести пальцами песок, и Финн заметил рядом с её правой рукой наполовину скуренный косяк. Всё ясно — эта дура за каких-то несколько минут накурилась до потери сознания. Финн почувствовал злость — на тех парней, на себя, на неё за испорченный вечер, который начался совершенно не так, как он намечтал. Что теперь делать с невменяемой девчонкой? Не давая себе времени подумать, он рывком поправил на ней одежду, потом вздёрнул бесчувственное тело вверх, подставил плечо, и Ви повалилась на него ощутимой ношей. Пришлось придерживать её одной рукой за задницу, а другой за коленку, пока ноги, увязая в песке, сами несли его к океану.
Главное было не останавливаться, и он с разбегу зашёл по колено в воду, потом ещё немного глубже, пока длинные распущенные волосы Ви не намокли и не закрутились вокруг него, как водоросли. Ему даже не пришлось ничего делать — она сама задёргалась и соскользнула вниз головой в воду. Конечно, Финн тут же подхватил её на руки, он не собирался топить эту дуру, только немного привести в чувство. Судя по тому, как Ви вцепилась в него двумя руками, она вполне пришла в себя.
Пальцы у неё оказались очень цепкие — пока Финн нёс глупую девчонку к своей машине, она его чуть не задушила. На автомате он закутал Ви в покрывало и принялся раскладывать задние сиденья в своей машине, превращая её в спальное место для двоих. Если бы кто-то в тот момент спросил его, зачем он это делает, то Финн на полном серьёзе впал бы в ступор, как сороконожка, которую попросили обьяснить, каким образом она ходит. Он просто знал, что так надо, и делал всё, чтобы Ви не простудилась и не заболела, заботясь о ней, как о собственном ребёнке.
Всё надо было делать быстро, и Финн, не задумываясь, сдёрнул с неё мокрую одежду, стянул с себя почти сухой свитер и надел его на Ви. Она все-таки вымокла гораздо сильнее, чем он. Брюки, мокрые выше колен, казались полной ерундой. Потом они очутились внутри машины, спасаясь от ветра, по-весеннему прохладного сегодня. Финн решил, что если они оба закутаются в плед, то точно согреются. Он не учёл одного — плед был в единственном экземпляре, и для того, чтобы в него завернуться, им пришлось прижаться друг к другу.
Ви всё никак не унималась — она что-то возмущённо выкрикивала, порывалась куда-то бежать. А Финн с трудом удерживал себя от того, чтобы не придушить её слегка — возможно, тогда она замолчала бы наконец и просто была рядом, давая возможность им двоим согреться. Она первая предложила лечь — разумная мысль, учитывая, что Финну приходилось, стоя на коленках в багажнике, сгибать голову, упираясь затылком в крышу машины. Но и тут она не могла угомониться: вертелась, кричала, что он прижал ей волосы, до тех пор, пока Финнеас не развернул её спиной к себе и не притиснул к своей груди так плотно, что Ви, пискнув, замолчала.
Он вдохнул солёный запах мокрых волос, а потом не удержался и чмокнул её в макушку, как сделал бы с непослушной младшей сестрой. Он запретил себе думать о сияющей в свете луны бархатной коже, но это было всё равно что «не думать о белой обезьяне». Он видел перед глазами заполненную тьмой ямку пупка, и рот сам наполнялся слюной. Член начал твердеть, это было ужасно — он давно не прыщавый подросток, и должен контролировать своё возбуждение. Пришлось подумать о школе. О том, как, сидя в машине на школьной стоянке перед огромным мрачным зданием, он представлял толпу любопытных, которая выплеснется волной из этого здания завтра, чтобы поглазеть на его труп с намечающимися признаками разложения. Они будут толкать друг друга и вытягивать шеи, как животные, чтобы потом переспрашивать: видел? — видел. Они и есть животные, скотный двор, а он должен оставаться человеком.
Девочка, которая лежала рядом, чьи острые лопатки упирались ему в грудь сквозь свитер, не должна его возбуждать — она ребёнок, это недопустимо, неправильно. Её предложение снять мокрые брюки вызвало у него ужас, но вряд ли она понимала, что говорит, — вероятно, последствия шока или остатки наркотического бреда. Она бормотала что-то о том, что Финнеас собирается их убить, но он уже не слушал. Ему стало тепло, глаза слипались. Финн старался сдержать зевоту. Ничего плохого не случится, если они немного поспят, думал он. Машина заперта изнутри, даже если кто-то попытается открыть дверь, сработает сигнализация. Можно наконец расслабиться. Звук дыхания Ви что-то ему напомнил — что-то убаюкивающее, как колыбельная. Вдохнув снова её детский запах, он заснул.
Вернее, ему казалось, что это сон. Ви начала как-то странно ёрзать — она то прижималась нижней частью к его паху, то отодвигалась. Эти хаотичные движения невыносимо возбуждали, но Финн просто лежал, не в силах сообразить, что вообще нужно делать. Глупая девчонка специально провоцировала его? Чего она добивалась? Решила сегодня во что бы то ни стало быть изнасилованной? Он мог выкинуть её из машины — одинокая белая девушка ночью на пляже непременно нашла бы приключений на все свои дырки.
Он не злился, для этого не было причин. Ви всего лишь бестолковый подросток, все подростки в последнюю очередь думают о последствиях. Если бы он трахнул её этой ночью, утром она наверняка бы пожалела, поэтому он должен думать за двоих — думать сейчас, а не тогда, когда станет поздно.
Финн хотел погладить Ви или как-то успокоить, обнять, но в темноте его рука каким-то неведомым образом оказалась у неё между ног. «Блять!» — только и успел подумать он, когда Ви сдвинула бёдра, зажимая его пальцы в тиски. Она извивалась и стонала, и Финн больше не мог сдерживаться. Он сдался, начиная двигать рукой. Во рту стало горячо, сердце колотилось где-то в горле. Они оба были одеты, из-за этого Финн ощущал себя подростком, которому в первый раз повезло потискать девчонку. Он не хотел большего. Нет, хотел. Он хотел ворваться в эту узкую девственную плоть, разорвать её, пометить, присвоить. Хотел, чтобы они стали одним извивающимся существом, неспособным разделиться до тех пор, пока не достигнут общей цели — оглущающего невыносимого удовольствия, похожего на смерть.
Ви издала полузадушенный писк. Финна словно окатило ледяной волной. Перед глазами возникли крошечные котята, ещё мокрые, они копошились, тыкаясь друг в друга слепыми мордочками. И пищали. Он ненавидел котят, их тела слишком хрупкие, а жизнь полностью зависит от того, кто окажется рядом. Его конечности оцепенели, хотя в паху всё ещё болело от распирающего возбуждения. Он больше не мог пошевелиться, но Ви всё сделала сама. Она яростно прижимала к себе его руку и двигалась, двигалась до тех пор, пока не выкрикнула его имя и не застыла, вздрагивая.
Они лежали рядом какое-то время, пытаясь отдышаться. Финн заметил, что Ви всё ещё держалась за него, будто боялась потеряться. Наконец, она вздохнула и коснулась пальцами его паха, как бы предлагая ответную услугу, но Финнеас мягко отодвинул её руку. После всего, что они пережили вместе, дрочить с её помощью казалось таким же отвратительным, как прилюдно помочиться. Он и так позволил себе слишком много. Лучшим вариантом было заснуть и забыть обо всём, что только что произошло между ними в запертой машине.
Погружаясь в сон, Финн был уверен, что когда они наконец соберутся заняться любовью, то сделают всё правильно. Этого придется подождать несколько лет, но если они предназначены друг для друга, то ожидание сделает награду только слаще. Они больше не расстанутся. Мама тоже со временем примет это. Никто не сможет им помешать, потому что Ви спасла ему жизнь, и теперь они связаны до конца, как в древних легендах его предков. Ему снились змеи, которые ползли вверх по его рукам к самому горлу. Это было страшно. Но, как только змеи обвились вокруг шеи, он ощутил тепло и спокойствие, исходящее от них.
Финн не хотел просыпаться — реальность ворвалась в мир грёз с помощью Ви, которая подскакивала в истерике и требовала выпустить её из машины. Теперь они вынуждены расстаться, хотя Ви пообещала снова встретиться вечером.
Финнеас планирует наконец познакомить её с мамой и поговорить о том, чтобы Ви жила с ними до своего совершеннолетия. Но сначала дела: Финн заезжает в супермаркет и покупает всё необходимое. Он успевает — маминой машины ещё не видно на подъездной дорожке. Привычным движением он тянется за ключами — в бардачке пусто...