33. Финнеас. Последняя неделя (2/2)

— Ну, прости! Я с ума схожу! — Ви всхлипывала, и Финн снова замер, не зная, как реагировать — обнять её или оттолкнуть.

— Ты хочешь меня?

Он замер, ошарашенный её словами. Дьявол! Эта девчонка сама сведёт его с ума! Она ненормальная! Так откровенно предлагать себя! Что он должен сделать? Подхватить её на руки и отнести на ложе, усыпанное лепестками роз? Что, если она не так невинна, как он подумал вначале? Боже, она ещё ребенок! Лучшее, что он может сделать, сбежать. Беги, Финнеас!

— Я пойду принесу чай.

Уже в кухне он упёрся кулаками в столешницу и попытался отдышаться, как будто и в самом деле пробежал марафонскую дистанцию. Эта чокнутая Ви только что предложила ему переспать? Вот так, просто! Другой на его месте не раздумывая выпрыгнул бы из штанов. Ви прекрасна, несмотря на свои странности. Она — невероятное искушение. Что же его останавливает? Почему ему кажется, что они несутся в машине на бешеной скорости по дороге, в конце которой пропасть. Он и так на краю пропасти. Он, да. Но не Ви. Он не готов падать вместе. Притормози, Финнеас, иначе можешь утащить за собой того, кто сидит рядом. Остановись, время высадить пассажира. Надо избавиться от Ви. Но, может, она сама уйдёт после того, как он отказал ей.

Финнеас плеснул в две кружки чай, не замечая, что брызгает кипятком на руки. Ви сидела в углу дивана. Сжавшись в комочек, она обхватила руками колени и, когда он вошёл, сердито посмотрела исподлобья блестящими от слез глазами.

— Чай, — сказал он, чувствуя себя идиотом-дворецким.

Ви вытерла глаза рукавом толстовки и злобно уставилась на кружки в его руках.

— Чем это воняет?

Финнеас принюхался — от чая пахло имбирём, мама всегда заваривала ему чай с имбирём, когда он заболевал. Вот и сегодня он машинально заварил такой чай.

— Это имбирь, — сказал он, — От простуды.

— У меня нет никакой простуды!

— Это для меня.

— Ты что, заболел? — Финнеасу понравилось её обеспокоенное выражение лица. — Вдруг тебе понадобится помощь?

— Не волнуйся, у меня просто болит горло. Это не лихорадка Эбола.

— Не знаю, что за хрень ты несёшь, но кто-то должен приглядывать за тобой, когда ты болеешь... Позвони своей маме.

— Мама в Нью-Йорке. Она не полетит на другой конец страны, чтобы поставить мне градусник, — Финнеас вздохнул, усаживаясь на диван. За него давно никто так не переживал. Это было приятно.

— Тогда я поставлю тебе градусник.

Финнеас с недоверием взглянул на Ви:

— Я уже давно не младенец.

— Это не значит, что ты не нуждаешься в заботе. Ложись!

— Что?

Что она опять придумала, эта неугомонная Ви?

— Неси градусник и ложись.

Боже, он так устал, что проще подчиниться, чем заниматься выяснением отношений. Наверно, Ви не наигралась в детстве в куклы, из-за этого ему сейчас и приходится страдать. Финнеас сходил в кухню, где в аптечке среди лекарств первой помощи лежал электронный градусник. Ви притащила откуда-то покрывало и подушку, он подозревал, что из маминой комнаты. Ну и пусть.

Она велела ему лечь на диван, укрыла покрывалом, подоткнув края, и, нежно отведя волосы с лица, потрогала рукой лоб.

— Ты горячий! — заявила Ви, засовывая ему в рот градусник. Он мог только молча таращить глаза, а она гладила его по голове, склонившись так низко, что он замечал белые крапинки в её прозрачных, как голубой лёд, радужках. Её зрачки словно пульсировали, сжимаясь и расширяясь, гипнотизируя его таинственным танцем. Он подумал, что и вправду тяжело заболел, и всё, что он видит сейчас — это бред, похожий на наркотический угар. Никто и никогда не действовал на него так.

В комнате стало слишком светло, только между ними осталась область тьмы, как сумрачный туман, который клубился, приглашая погрузиться в него с головой и исчезнуть навсегда. Лицо Ви, склонившейся над ним, было наполовину скрыто распущенными волосами, упавшими вперёд, но Финнеасу всё равно казалось, что он способен охватить её всю одним взглядом, как будто она находилась одновременно и снаружи, в комнате, и внутри него. Он начал задыхаться от этого странного пугающего ощущения и от того, что не мог закрыть глаза, а был вынужден падать в бездну чужого сознания. Электронный сигнал термометра разрезал тишину, и Ви отодвинулась, разрывая связь между ними.

— Сто один градус!* Ужас! У тебя жар!

Финнеас наконец-то смог вздохнуть свободно через рот, и даже улыбнулся:

— Всё нормально. Это не высокая температура.

— Нет высокая! Ты должен выпить жаропонижающее и лежать!

Он опять вздохнул — Ви в роли заботливой мамочки невыносима. Но она такая милая, что сердиться просто невозможно.

— Хорошо, я выпью таблетку.

Жаропонижающее было у них дома на крайний случай: мама считала, что сбивать невысокую температуру не стоит, организм должен сам бороться с болезнью. Но ради Ви он готов выпить что угодно, хоть чашу с ядом.

После того, как Финн выпил таблетку, Ви снова заставила его лечь и укрыла толстым покрывалом.

— Мне жарко. Нет необходимости укутывать меня, как младенца.

— У тебя руки холодные. Если не хочешь укрываться, тогда сделаем по-другому. Подвинься!

Финнеас вынужден был сдвинуться к самой спинке дивана, чтобы Ви могла лечь рядом. Она была горячей, как атомный реактор, просто обжигала. Но постепенно Финн притерпелся к этому источнику тепла рядом. Ви лежала тихо, практически не шевелясь, обнимала его одной рукой и успокаивающе сопела куда-то в шею. Она не делала больше попыток приставать, и постепенно Финн смог расслабиться, даже задремал.

Ему снилось что-то странное про птичьи гнёзда с мягким серым пухом внутри.

— Ты больше не горячий, — заявила Ви неожиданно.

Финнеас с трудом открыл глаза, пытаясь подняться.

— Тебе надо домой? Я отвезу.

— Даже не думай! Доеду на метро. Больные должны лежать. Извини, что не могу остаться и присматривать за тобой.

Он чуть не рассмеялся. Этот ребенок практически вылечил его, а теперь ещё извиняется, что не может остаться!

— Иди домой. Со мной все будет хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она ушла. Финнеас лежал и, глядя на сгущающиеся в комнате тени, думал, как его пугает то, что Ви так легко влезла к нему в душу. И у него нет сил разорвать эту связь.