32. Билли. По краю (2/2)

— Не волнуйся так! Если залетишь, я на тебе женюсь! Уедем в Майами. Мой ребенок не будет расти без отца!

Билли выскочила из ванны, кипя от злости, поскользнулась и чудом удержалась на ногах, вцепившись в бортик. Что этот придурок думает! Она не собирается прямо сейчас заводить ребенка. Конечно, хорошо, что ДиДи хочет на ней жениться, но, блять, она несовершеннолетняя! Посчитав в уме, она немного успокоилась — через несколько дней должны начаться месячные. Проблема в том, что они никогда не были регулярными, как у некоторых, так что произойти может всё, что угодно. Благодаря ДиДи, теперь ей придется трястись неизвестно сколько. Чёртов самоуверенный придурок!

Она хотела бы разнести здесь всё к хуям, но приходилось думать о времени. Следы от ремня на ногах побледнели и опухли, Билли разглядывала их, пока подсушивала волосы. ДиДи занимался своими делами, не обращая на неё внимания: спустил ванну, вытерся, оделся - всё так, словно он здесь совершенно один. Только раз, проходя мимо, шлёпнул её по голой заднице. Билли затрясло: как он смеет вести себя так, будто ничего не произошло! Ему плевать на то, что она чувствует. Если бы сейчас ДиДи обнял её и сказал, что всё будет хорошо — он о ней позаботится, — то Билли поверила бы ему. Но он не обращает на неё внимания! Она что, шлюха, которой платят за ночь? Он собирается сделать ей одолжение — признать ребенка, которого сам же и заделал по своей глупости. Даже не спросив, хочет ли она в ближайшем будущем поиграть в мамочку и папочку! Нет, блять, у неё другие планы.

ДиДи уже оделся и терпеливо ждал, пока она натягивала штаны на распухшие ноги, шипя от боли. Шея болела, будто он там что-то повредил. Билли покрутила головой — нет, всё в порядке. Но синяки точно будут. Чёртов ДиДи! Накачался в спортзале, может справиться со слабой девушкой, молодец! Она злилась, и эта злость придавала сил для того, чтобы одеться и сесть в машину. Там ей снова стало страшно и захотелось свернуться комочком, стать невидимой, лишь бы не возвращаться к отцу. Даже ДиДи лучше. С ним хотя бы можно поговорить. Если она забеременеет, и отец узнает, то убьёт её. Лучше по тихому сделать аборт. Но на это нужны деньги...

Словно читая её мысли, ДиДи повернулся, угрожающе проворчав:

— Если залетишь, не вздумай делать аборт, всё равно узнаю. Я не позволю тебе убить МОЕГО ребенка!

Билли только шмыгнула носом, сдерживая слёзы. Ей было так плохо. Хотелось поскорее остаться в одиночестве и поплакать. ДиДи высадил её у границы Империал Кортс и уехал, не сказав ни слова. Она стояла и смотрела ему вслед, как дура, ожидая, что сейчас его машина остановится, мигнёт красными огоньками, развернётся, и Билли больше не будет одна...

Отец, сидя в тёмной гостиной перед светящимся экраном, даже не обратил внимания, когда она проскользнула мимо, опустив голову, прикрывая распущенными волосами разбитую губу. Не раздеваясь, Билли упала на кровать и наконец разрешила себе поплакать. Но слёз больше не было. Только злость.

Она прислушивалась к себе, гадая, что может быть, прямо сейчас внутри неё какой-нибудь сперматозоид добрался до матки. Вдруг там уже появилось новое существо, паразит, клетки которого стремительно делятся, чтобы в конце концов подчинить её себе. Она ощущала себя совершенно беспомощной — беззащитной перед фактом того, что родилась женского пола, а значит, любой урод может сделать её инкубатором для своего младенца.

Пришло сообщение. От ДиДи. «Крошка, я уезжаю во Флориду. Возможно, на неделю. Надо разобраться с одним чуваком.»

Вот урод! Наверняка знал, что уедет, когда проделал с ней всё это сегодня вечером, но побоялся сказать, чтоб не нарываться на скандал. Пусть валит нахуй, сейчас им лучше не встречаться.

Когда он вернётся, она должна будет что-то решить с Финном. Сегодня — так странно думать, что всё это было только сегодня — она бросила его в кино, и он мог подумать что угодно. Вдруг он решил, что она больше не хочет встречаться? Билли набирает в сообщениях: «Извини пришлось уйти со мной все в порядке увидимся». Она ждёт ответа, но телефон молчит. Может, он уже спит? Тогда прочитает завтра. Он не должен злиться, она ведь извинилась. Ладно, если он все-таки злится, она найдёт способ исправить положение.

Так странно осознавать, что тот, кого она долгое время считала геем, её хочет. Может, он был геем, а она пробудила его мужское начало. Так, кажется, говорят в глупых мелодрамах? «Пробудила его мужское начало». Вот прикол, если это правда так! Это даже приятно! Финнеас иногда может быть очень милым. Заказывает для неё пиццу, пытается развлечь... Жаль, что его придётся бросить. Совсем скоро она стащит у него ключи, они проведут вместе ночь... И больше никогда не увидятся.

Надо придумать, как выманить его из дома на ночь. А как быть с тем, что он знает, где она учится? Не страшно, в школу она тоже больше ходить не будет. Совсем скоро. ДиДи должен забрать её в Майами, беременную или нет. Так что, даже если рыжий лузер наведёт на неё копов, они никого не найдут.

Следующие пару дней она провела в ожидании, бегала без конца в туалет, чтоб проверить, не начались ли месячные. Ей казалось, что с каждым часом вероятность залететь становится всё реальнее. В конце концов она довела себя до того, что не могла есть, тошноту вызывал даже вид пищи. Решив, что это начинается токсикоз, Билли совсем упала духом. Поэтому, когда на третий день перед сном обнаружила на трусах кровавое пятно, сначала ничего не почувствовала, только потом, в кровати, смогла выдохнуть и расслабиться. Первый раз в жизни она радовалась месячным.

Все эти дни Финнеас не подавал признаков жизни, и Билли решила, что стоит напомнить ему о себе. Если он разозлился тогда, то уже должен остыть. Сколько можно дуться. Она написала сообщение: «увидимся завтра после уроков», не ожидая, что Финн ответит мгновенно: «Приезжай». Это слово звучало так умоляющее, и ответил он быстро, словно не выпускал телефон из рук все эти дни. Приятно, что хоть кто-то нуждается в её обществе, а не просто хочет потрахаться. Если он ещё и пиццу закажет, то точно получит поцелуй. Билли заснула, улыбаясь, в обнимку с телефоном, как с плюшевым мишкой.

Она улыбалась всё утро, и дурацкая школа не испортила настроение. Даже в детстве Билли не чувствовала себя так спокойно.

Финнеас встретил на пороге в своей «домашней» серой футболке, и она поняла, что сегодня они никуда не поедут.

— Что это у тебя? — он показал на разбитую губу.

Как ответить? Если сказать «упала», он, конечно, не поверит. Возможно, будет допытываться дальше.

— Да подралась с одним уродом, — отвечает Билли, стараясь, чтобы это прозвучало максимально беззаботно. Финн посмотрел на неё с любопытством.

— Уверен, тот урод тоже целым не ушёл.

— А то!

Сработало! Теперь он будет думать, что она сумасшедшая, которая дерётся с парнями. Ну и пусть. Лишь бы не смел её жалеть. Отношения с ДиДи — это только её тема, нечего туда совать нос всяким посторонним. А правда, смогла бы она ударить в ответ, если ДиДи в следущий раз перепутает её с боксёрской грушей? Наверно, смогла бы. Только ДиДи всё равно сильнее — он регулярно качается в спортзале, и мышцы у него стальные. Он может с любым чуваком справиться голыми руками, что уж говорить про неё, для которой побегать по школьному стадиону — достижение.

Билли бросила взгляд на Финнеаса, подумав, что такому задохлику и пробежаться будет сложно. Он в руках, наверно, не держал ничего тяжелее гитары. Но всё равно он милый. Даже свисающие длинные волосы, которые обычно жутко бесят, сегодня кажутся симпатичными. Он тощий, но обниматься с ним лучше, чем с телефоном.

Пока Финнеас включает очередной фильм, Билли подлезает к нему в подмышку и вертится, пытаясь устроиться поудобнее. Для медвежонка Тэдди он слишком костлявый, зато тёплый и приятно пахнет. В этот раз Финнеас не отшатывается, а прижимает её голову к своей груди, то ли пытаясь погладить, то ли подвинуть. Билли нравится слушать стук его сердца. Скоро они расстанутся навсегда, так пусть у неё будут хотя бы эти воспоминания.