15. Отрезая нитки нынешних и прошлых (1/2)
— Что скажешь насчет последних анализов? — произнесла Хедлстон, пальцами стуча по бумаге и чиркая зажигалкой у сигареты.
— Уровень гемоглобина немного упал — 128г\л при норме 130-160г\л, — ответил Хьюберт, поправляя халат, когда сел на стул. Почему-то захотелось закурить вместе с ней, глядя на таблицу с анализами. — Есть риск анемии, но с остальными показателями все в норме, так что…
— Как там уровень эритроцитов? — пробубнила Хедлстон, бездумно водя пальцем по близлежащему листу. Наверное, вызывать Хьюберта вечером было плохой идеей, потому что женщина почти подпирала щеку рукой от усталости. — Он тоже влияет на риск малокровия.
— 4,5*10 в двенадцатой степени, — отдав ей листок, ответил Хьюберт. — Норма.
Смотря на Хедлстон, видя ее равнодушный, даже туманный взгляд, Рейз подумал спросить о том, над чем размышлял последнее время. Мысли, которые добирались до него даже дома, стоило вспомнить про письма матери или коробки в коридоре, мучили его, однако он всё не решался. Хьюберт нутром чувствовал, что рано. Мелинда с порога все пресечет, да и сейчас они говорят только об анализах, его вопрос ни к чему.
— Если пытаться оправдать снижение уровня гемоглобина, — продолжал Хьюберт, выпрямившись и обращая внимание хотя бы вслух, пока Мел лениво делала затяжку, — то тут возможны условия проживания, в результате которых организму 20609 недостаточно кислорода, и гемоглобин доставляет меньше веществ в органы.
Хьюберт думал предположить проблемы с мочевыделительной системой, но, судя по отметкам Питера, Нэйта регулярно сопровождали в туалет, да и воду приносили часто. Подтверждений у Рейза не было, так как никто не отмечал, сколько воды он пьет и через какой промежуток времени стучит в дверь три раза. Конечно, Рейз мог повторно отправить Нэйта на анализы, заодно забрать у него кровь на проверку витаминов в организме, но выдержит ли это сам Паттерсон? Нэйта продолжало периодично тошнить, из-за чего телу итак тяжело. Напрягать парнишку личной прихотью Хьюберта совсем не хотелось, по крайней мере, из побуждений совести.
Кстати о витаминах. Рейз совсем забыл, как просил Хедлстон посмотреть для Нэйта хотя бы жалкий курс трав на неделю для улучшения его самочувствия. Стоило ей напомнить, как она тут же дернула головой, пытаясь привести саму себя в чувство и хоть так взбодриться. Хьюберт думал предложить ей хоть кофе, но продолжал молчать, ведь Рейзу будет выгодно, если реакция Мелинды замедлится.
Она, не глядя, протянула Хьюберту баночку, губами рефлекторно потянулась к сигарете. Дым в совокупности с белой упаковкой начинали раздражать Рейза. Сколько еще он будет кормить Нэйта всем этим? Однако вывод он сделал поспешный, потому что, перевернув ее, это оказались простые пищевые добавки.
— Эхинацея? — вслух прочитал Хьюберт, покрутив упаковку. — Но они же только укрепляют иммунитет. Мне кажется, для полноценного курса витаминов этого недостаточно. По крайней мере, их содержание в эхинацее очень мало.
— Хьюберт, на данный момент это все, что я могу тебе дать, — вздохнула Мел, уставившись на него так, словно он требовал закупку самых дорогих витаминов по отдельности. Он наклонил голову, стараясь сдерживать себя, и не сказать лишнего, пока Хедлстон откинулась в кресле, — те самые «курсы витаминов» уходят на других пациентов, зато эхинацею можно пить сколько угодно, она хорошо продается. Довольствуйся тем, что я по доброте душевной предоставляю, — вновь утыкаясь носом в листы, закончила она, но губами тихо добавила. — Этот мальчишка ничего большего и не заслуживает.
Хьюберт молча покрутил банку. Пытаться переубедить Мел? Как будто ему заняться нечем. Однако, Хьюберт прочитал полный состав эхинацеи и на время его перестал волновать вопрос в голове, который он формулировал по нескольку раз. Ведь баночка, что теперь будет лежать у него в кармане вместе с клозапином, была хорошо ему знакома, но если дать ее Паттерсону…
Для воздействия на Нэйта одних пищевых добавок недостаточно. Конечно, гидроксикоричные кислоты, находящиеся в составе эхинацеи, необходимы слабому организму: обладают противомикробными свойствами, повышают устойчивость к вирусам и бактериям, но парнишке этого мало. Ему нужен хотя бы полноценный курс железа для предотвращения риска анемии, не говоря уже о витамине B12, способствующему образованию эритроцитов, часть которых есть сам гемоглобин. Оставалось довольствоваться лишь тем, что в эхинацеи есть железо и еще некоторые витамины, которые на упаковке не указаны.
И все же одна мысль продолжала зреть в голове, и сейчас напомнила о себе с большей силой.
Откуда Нэйт? Что он здесь забыл? Осознает ли, где находится? Что случилось с родственниками, где они? Хьюберта мучили эти вопросы, даже мысли отца теперь не отговаривали от контакта, а просили сделать с этим что-то, залезть глубже. Рейз усмехнулся.
«Хьюберт, если у пациента нет родных, или они пытаются скрыть информацию, это значит лишь то, что твой пациент необычен, — вспомнил Рейз и его словно без разрешения остро укололи прямо в заднюю часть головы. — Не стоит лезть во все это, а уж коли приспичило, то иди до конца».
— Мистер Рейз, вы здесь? — Мелинда пощелкала перед лицом, Хьюберт резко поднял на нее взгляд. — Что скажете о состоянии 20609?
Сигарета тлела на блюдце, сама Хедлстон, кажется, немного посвежела. Она по привычке опиралась на стол локтем, сидя на одном боку и деловито рассматривала ногти, пока Рейз прикидывал, чего от него хотят.
— Пока что все стабильно, на неделе его вырвало пару раз, как замечают дежурные. Проблем с желудком и кишечником кроме тошноты нет. Сам 20609 стал спокойнее, нет попыток сбежать или ругаться с людьми, однако… Я начал замечать у него неприязнь к людям. Видя дежурных, он всегда морщится и через силу позволяет трогать себя. На осмотрах Харпер не бывал, но надеюсь…
— Значит, нейролептическая дисфория проявилась… — перебила его Хедлстон, записывая что-то на отдельный листок.
Хьюберт опешил, не ожидая такой спокойной реакции от Хедлстон. Как будто она просто сверяет побочные эффекты клозапина с симптомами Нэйта, иначе ее точные фразы, вечно спокойный вид объяснить сложно. Будто она знает наперед, что скажет Хьюберт.
— Нейролептическая? — переспросил Хьюберт, поддавшись вперед на стуле. — Что вы имеете в виду?
Он не сталкивался с подобным определением ранее. Дисфория — отвращение к окружающим, мрачность и раздражительность, если говорить простыми словами, но нейролептическая… Разве бывает такая?
— Дисфорию при шизофрении, мистер Рейз, — пожала плечами Хедлстон, — или вы подумали о чем-то другом?
— Нет, почему нейролептическая? Этот вид дисфории вызван приемом клозапина? — не сдержался Рейз. — Значит, она связана с нейролептиками? Но он — атипичный нейролептик. Что тогда…
— А что-то поменялось? — Мел встала, сгребая бумаги в одну стопку. — Клозапин — атипичный нейролептик, у него есть все побочные эффекты, оказываемые другими нейролептиками.
— Тогда в чем отличия? — тут же спросил Рейз, не надеясь, что диалог зайдет в эту сторону.
— Неизвестно, — она пафосно улыбнулась, хлопнула губами, и стала собираться. — Если это все, то…
Хьюберт вскипел за одну ее фразу. Да что, черт возьми, происходит? Мел нарочно играет с ним, будто он котенок. Кидает ему игрушку и тут же отнимает, не давая вдоволь рассмотреть. К чему шептать что-то, отводить взгляд, шататься по больнице и сидеть в гостиной, будто кого-то ожидая? Что в голове у этой безумной женщины, потерявшей мужа и сохранившей желание издеваться над другими? Может ли быть так, что Мел издевается и над Рейзом от скуки? Подумав об этом, он усмехнулся.
«Верно, этой женщине ничего не нужно кроме зрелища или чувства, что она творит какое-то зрелище. Она всем видом пытается сохранить загадку, но сама же оставляет зацепки, принуждая и меня, и Эвелин из кожи вон лезть ради того, чтобы подобраться ближе, — поток мыслей захлестнул его, стоило расставить по полочкам ее угрозы с самого начала, гордый вид, неопределенности… Как будто она решила играть со всеми, как с куклами, но Хьюберт слишком быстро ее раскусил. — Тогда, она ожидает, что я сейчас уйду. Раз уж она все просчитала, стоит сделать то, чего она хотела бы меньше всего. Возможно, это позволит мне вытащить ее истинную сущность наружу».
— Миссис Хедлстон, у вас ведь есть документы родителей 20609? Или его прошлая медицинская карта, где официально поставлен диагноз и указан опекун? — резко спросил Хьюберт, поставив две ладони в треугольник и посмотрев прямо в ее глаза.
Мел помрачнела. Хьюберт хотел ухмыльнуться еще шире, но рисковал сам раскрыть себя, подставить довольно нелепым образом.
— Есть, но мне приказано не разглашать конфиденциальную информацию… — холодно ответила она, сжав листы пальцами.
— Конфиденциальную информацию от лечащего врача? — не сдержался Хьюберт, невольно надавив подбородком на пальцы сильнее.
— Хьюберт, тебе было сказано не лезть не в свое дело, — Хедлстон наклонилась через стол и направила сухой палец на уровень его глаз. Рейзу было все равно, ведь адреналин в крови уже вовсю бурлил. — Все документы у меня присутствуют, но посвящать тебя в это дело я не обязана. И вообще, — она ядовито усмехнулась, решив надавить на кровоточащее место, — не по себе мне от того, что ты, кровный родственник мистера Рейза, так интересуешься 20…
Картины яркими красками возникли в голове, без предупреждения, сметая все эмоции в одну большую кучу.
Ты, паршивый мерзавец, да как ты вообще смеешь говорить, что не пойдешь туда учиться? Ты должен, нет, ты обязан! Слышишь! Ну, утри слезы, нюня, я тебе что сказал! Утри немедленно…
Хьюберт осенило сразу. Он наклонил, голову закусил губу и сдержал усмешку. Мел не стала ждать его и уже собиралась прогнать, но тот схватил ее за руку. Листы упали на стол, прежде чем Хедлстон дернулась назад. Мел не подала ни звука, словно сохраняла самообладание, и резко потянула кисть, сжав зубы, но Рейз продолжал держать ее еще крепче. Запястье тонкое, еще секунда и сломается на несколько частей, а вместо крови окажется прах.
Хьюберт не знал точного ответа, зачем Мел все это затеяла, но дело явно в нем. И выбрала она его, и играет она им именно по тому, что это Хьюберт такой.
Люди все скрывают, потому что боятся нас, Хьюберт. Они не хотят видеть наш нос в их делах лишь по тому, что им мерещится, будто мы сходим с ума от вида больных. И ты, — как-то он ткнул его пальцем в грудь, пока парнишка растерянно смотрел прямо, — ты станешь тем, в ком перестанут видеть страшного маньяка.
— Вы думаете, что, получив бумаги, я сойду с ума также, как и он? — с оскалом спросил Хьюберт, пытливо смотря на нее. Да, его задевало это больше, чем кого бы то ни было, потому что виноват не он, но делают таковым как раз-таки Хьюберта. — Мел, вы ведь думаете, что и я к своим тридцати сойду с ума, начну вырезать людям органы, правда ведь? Вы ведь считаете, что 20609 станет одним из моих подопытных, если я получу доступ ко всей информации, стану повышать дозу клозапина и доведу пациента до состояния комы? Неужто вы боитесь, что в приступе сумасшествия я отберу вашего кролика, сделав его своим?
Мелинда шокировано уставилась на него, пока Хьюберт пытался отдышаться. Ранее он даже не задавался вопросом, почему Хедлстон тихо ненавидит его, относится с пренебрежением, старается унизить. Теперь же он знал четкий ответ: страх за власть. Власть сделала его зависимым от Трентона, больницы, а Мел от ее поста директора, заставляя каждый раз надменно держаться и не показывать слабые места. Мел — кукловод, но сегодня Хьюберт вооружился ножницами, которыми порезал ниточку, соединяющую их двоих.
Эмоции переполняли его так, что он сжал руку Мелинды сильнее, из-за чего та побледнела. Хедлстон молчала, ее дыхание участилось. Она не ожидала, что ее кукла выйдет из строя в четверг, когда ей самой хотелось спать и вечер обещал быть спокойным.
Дверь скрипнула, нарушая весь былой настрой, так что Хьюберт отскочил от Мелинды, та суматошно выпрямилась, отряхнув руки, но даже не сморщившись. Кто-то тяжело дышал, и, стоило оглянуться, Джесси опиралась на дверную ручку.
— Миссис Хедлстон, там…! — хватаясь за грудь, произнесла она, но Рейз тут же поднялся, разворачиваясь и делая шаг навстречу. — Там в библиотеке… В библиотеке такой погром устроили… Пациенты, полки все упали, ужас…
Хьюберт нахмурился, посмотрев по сторонам одними глазами. Разве там возможно устроить погром? Всегда тихо и спокойно, даже спать можно, какое к черту «полки упали»? Если только кого-нибудь из изолятора привели, или дежурные решили поизмываться над пациентами…
«Нет, дежурным самим невыгодно, узнают — сразу выговор. Значит, кто-то из пациентов. Но кто?»
Как ни странно, Мел молчала. Она вообще была в своих мыслях, словно ее что-то задело, пронзило насквозь, не давая говорить. Рейз кивнул Джесси, что скоро подойдет, и она поспешно закрыла дверь. И не зря.
— Хьюберт, — строго произнесла она напоследок. Рейз повернулся, не ожидая ничего, но Мелинда с красными глазами смотрела в сторону. — Мне дела нет до твоего деда, отца и самого тебя, — Хьюберт слышал фальшь в ее словах, она противоречила себе. — Бояться, что ты возьмешь его в свои руки? Еще чего. Информация о 20609 известна мне гораздо лучше, чем ты думаешь, и… И пусть останется так, на случай, если он умрет, — договорила она, даже не двинувшись.
— То есть, вы пытаетесь уберечь нас от горечи потери? — выгнул бровь Хьюберт, не узнавая прежнюю миссис Хедлстон. — Или себя на случай, если придется прибегнуть к чему-то противозаконному?
Стоит, тонкая, как женская сигарета в руках уже не Уилла — как он сравнил когда-то — а кабинета, папок и справочников вокруг. Как зря на глаза попалась DSM-II*, сейчас напоминающая об отце. Неужто и Мелинда хранит ее не просто так? Слишком уж необычный взгляд, как будто вся эта ситуация и правда проломила одну из ее ветвей.
— Возможно, — хмыкнула она, пряча лицо и разворачиваясь спиной.
«Быть может, таким образом вы просто пытаетесь уберечь себя от потери Нэйта. Иначе вы бы не стали охранять его, как зеницу ока, контролировать клозапин, вызывать меня по анализам и просить полную характеристику. Сдается мне, охраняете вы документы лишь потому… — думал Хьюберт, вслепую идя в библиотеку. — Потому что тесно связаны с ним».
И самое страшное, что ни подтвердить, ни опровергнуть это Рейз не мог. Ему казалось, что, чем глубже он погружается в это всё, тем легче ему и правда сойти с ума. Как минимум было три причины такой скрытности Хедлстон, и Рейз разумом был ближе к идее с противозаконными действиями, однако любые мысли об этом отправляли его в вечер выходного дня и разговор с Моррисом. Нет, сейчас это становится похожим на шутку: такая консервативная женщина в возрасте не стала бы заниматься подобным.
Предположить заботу о медицинском персонале? Хедлстон выполняла свою работу как директор, но Рейз не понаслышке знает, как она относилась и к нему, и к Эвелин.
Ну а в идею тесной связи этих двоих немного, но верилось. Может и правда Мелинда была знакома с Паттерсоном ранее и что-то произошло? Но насколько нужно быть аморальной, чтобы самовольно сдать знакомого человека в собственную психиатрическую больницу, да еще и ставить чуть ли не полноценные опыты? Право, для Рейза это оставалось загадкой.
Однако стоило признать: сегодня он стал на шаг ближе к своей цели, своей большой цели. Каждая возможность сломать ее приведет Хьюберта к тому, о чем неустанно говорил отец, о чем думал и он сам.
В библиотеку он еле зашел. Полки были свалены друг на друга, образуя страшные проходы, захламленные книгами. Хорошо, что светильники были выше шкафов и почти не пострадали, лишь пара из них оказались разбиты. У входа собралась толпа из пациентов, которых медсестры суетливо разводили по палатам. Вторая половина дня ведь, нужно выдавать таблетки, а тут такая суматоха…
«Еще и к Нэйту перед ужином идти, — вздохнул Хьюберт, начиная искать знакомые лица».
Уилл перетаскивал стопки книг в одну кучу, пока Фред с кем-то еще поднимал рухнувшие стеллажи. Мыслей, кто конкретно мог сделать такое в одиночку, не возникало: ущерб слишком большой, больше половины сборников книг оказалось на полу. Явно проделки одной палаты или иной группы людей, но какой именно, пока неясно.
— Хью, ты как раз вовремя, — хлопнул его по плечу Уилл, передавая десяток книг, — поставь на стол, пожалуйста.
— Есть раненые? — Хьюберту показалось это слово совсем не подходящим, ведь они не на поле боя, но другого он не нашел.
— Нет, но мы последний угол не прочесали, — он носом ткнул в самую дальнюю часть библиотеки, где стояли старые обшарпанные мольберты. — Может, посмотришь?
— Ну, меня для этого сюда и вызвали, — пожал плечами Рейз, неся книги, которые, стоило обратить внимание, оказались весьма тяжелыми.
Единственной преградой на пути к углу оказались книги и поваленные стулья. Однако, приглядевшись к конструкции, это все оказалось больше похоже на специально оставленное укрытие. Стулья лежали ножками к нему, рядом с ними стоял стол, штора накрывала несколько стоящих мольбертов сверху. Хьюберт нахмурился и принялся разбирать все. Он не особо заботился о книгах, чуть ли не отшвыривая их одной рукой и отодвигая стулья по сторонам. Ему казалось, после пережитой сцены в кабинете директора уже ничего не важно так, как выплеск эмоций на кладезь знаний.
Его предположение, что там кто-то спрятался, было не напрасным. Вот только увиденное заставило его странно усмехнуться. Хьюберт был уверен, что зачинщик всего перед ним, утопает в объятиях гиперактивной особы и шепчет что-то невнятное. Леа любезно гладила его по голове и, увидев Рейза, который словно враг подкрался к ним и нашел укрытие, хихикнула, но прижала макушку к себе, как мать, защищающая от опасности. Наверное, именно так выглядел каждый день пациента и врача — один непременно залезет в личное пространство другого. Вот только здесь всё было добровольно, а у персонала и больных как пойдет.
Нэйт повернул голову и открыл глаза. Рассеянный, сонный взгляд, и слабое тело, которое, еще секунду, и заставит Лею совсем облокотиться на стену. Паттерсон погладил ее бок лениво и неохотно, мельком улыбнулся. Рейз уже хотел открыть всем остальным истинных жителей убежища, но Нэйт резко прошептал:
— Быстро, стремительно падает,
Огибая колесом вниз,
С небосвода пропадает
Маменькин карниз.
Леа засмеялась совсем невесело, через силу, а Нэйт держал ее и не собирался отпускать. Рейз цыкнул: ему совсем не до представлений Нэйта. Он протянул ему две руки, чтобы вытащить, но Паттерсон продолжал повторять, будто никого нет.
— С небосвода пропадает
Маменькин карниз.
— Почему карниз? — воскликнула Леа, носом водя по его макушке, казалось, с большим удовольствием и лаской. Как эти двое вообще смогли сообщаться так быстро?
— Не знаю.
— Но ты не можешь так думать, потому что таблетки все из тебя выжмут, — весело произнесла она, отчего Хьюберту стало совсем не до шуток. — Может, ты думал об этом раньше?
— Может. У мамы висели розовые шторы. Если посмотреть в окно через них — мир будто окрасился в такой мягкий цвет…
— Мне нравится, — хмыкнула Леа, даже не заметив, как перебила его, обняла его крепче и громко рассмеялась. — Ты сам как мешок с костями, но приятный.
— Мне всегда мерещится, что мир опять приобретает розовые краски, но, когда я хочу в это поверить, Бог все портит, — утыкаясь носом ей в грудь, специально сгорбившись и выгнув ноги совсем неестественно, бубнил Нэйт.
И ведь он не знал, что Хьюберт все слышал и видел. По крайней мере их беглый диалог был похож на два отдельных монолога, однако прерывать их не хотелось. Рейз даже допустил мысль посидеть так немного и понаблюдать за этими двумя.
— Бог просто слишком замкнут, чтобы вырваться из тебя, — положив ладонь ему на спину, ответила Леа.