14. Цепочка в виде ворона (2/2)

— Да так, ничего особенного, — начала Эвелин, дразня Джесси.

Джесси в ответ наигранно возмутилась и засмеялась.

— Просто поделилась, что мне мистер Рейз нравится, — смотря чуть смелее и не прекращая тереть пальцы, произнесла Джесси.

— Да ладно! — удивилась Лесли, что стало причиной более плотного объятия. — А мне казалось, Рей…

После слишком подробных расспросов Лесли и попытки сбежать от двух взрослых девушек, Джесси раскраснелась еще больше и Эвелин вновь упекла ее в свои объятия подальше от мужских взглядов. Харпер была как мама с двумя дочерями: одна висела на ее шее, а другая поддерживала за талию.

Она неустанно смотрела на площадку, подмечая все детали внешнего вида Томпсон: вот носок немного съехал, вот пара прядей попали ей в лицо, которые она быстро смахнула, хотя рука странно выгнулась.

Много кто из пациентов ходил или бегал, так что пол скрипел и, казалось, еще пара минут и провалится совсем. Все эти люди, включая Лею, попали сюда не по своей воле (кого-то привезли связанным, кого-то обманули или пригрозили побоями), но вынуждены доверить практически всю свою жизнь во власть докторов. И только от них зависит состояние пациента, его успехи и падения. Как будто это тоталитарное общество или детский сад — одно и то же.

— Они мне нравятся, — вдруг протянула Лесли, тоже оглядывая толпу, крепче обняла Эвелин, которая положила голову на плечо. — Знаешь, не так уж и плохо здесь работать, если есть возможность видеть чужие жизни и как они меняются.

— А мне страшно с ними. Все боюсь, что накинутся и… — Джесси не договорила.

— Неужто это все проделки миссис Рифли? — усмехнулась Эвелин, потрепав Джесси по голове. — Надо было тебя с самого начала на второй этаж забрать, а то поставили на первый, и ты наслушалась бредни старых теток.

Однако за распределение стажеров отвечала миссис Хедлстон, и возможности забрать Джесси на самом деле не было никакой. Эвелин лишь хотела показать Джесси, что мнений очень много, но судить о людях стоит только тогда, когда ты их видишь и именно ты с ними взаимодействуешь. Вообще, не будь Харпер на втором этаже, она бы…

— Ребят, вы чего…?! — низкий бас с упреком раздался сквозь общий шум, и это было настоящее чудо, что Эвелин его услышала.

Лесли тут же оторвалась, подскочила и Джесси. Харпер повернулась к источнику звука, только потом осознала, что голос кого-то из дежурных. Пациенты все-таки подрались? Нет, называть их «ребятами» мог только Уилл, а у него голос выше.

Эвелин прищурилась, скользя взглядом сквозь мужскую толпу. Помимо слонявшихся пациентов дежурные и правда сгустились, образовали даже некое подобие круга. Один из них на секунду сдвинулся, открывая приличное расстояние между двумя белыми рубашками. Харпер в тот момент сделала шаг вперед, уже пытаясь встрять в увиденное: она заметила мужа и его руку, мимолетно скользнувшую по чужому лицу. Послышался короткий грохот, кто-то упал, и Харпер заметила одну единственную русую макушку. Дежурные торопились на начинавшееся «шоу», как иногда они в шутку называли драки, но Эвелин осмыслила все слишком быстро. Леа пропала из поля зрения, Харпер чуть ли не побежала в противоположную часть зала.

— Вы серьезно? — сердито шептала Эвелин, аккуратно обойдя большой круг из пациентов. — Моррис, какого черта ты опять творишь? Еще и с Уиллом…

Больше злило поведение остальных. Почему они не растаскивают их? Несколько дежурных начали отгораживать пациентов, но почему остальные смотрели на разгоравшуюся драку со… Смехом? Они что, совсем с ума сошли? Эвелин ускорила шаг, не замечая никого вокруг: ее задача остановить Морриса как можно скорее, пока Уилл еще мог нормально дышать. Резкая хватка остановила ее, по привычке сжав с силой плечо, но тут же ослабла. Эвелин хотела скинуть руку, но Фред развернул ее на себя.

— Харпер…

Эвелин тут же нахмурилась: агрессия Морриса очевидна, поэтому необходимо останавливать любые его попытки навредить остальным. Видимо, Фред надеялся на самообладание ее мужа, но Харпер знала, что тут надежды бессмысленны.

— Фред, он мой муж! — произнесла Харпер, смахивая его руку.

— Но здесь он работник! — грубо ответил Фред, однако попытку остановить ее физически больше не предпринимал. — Эвелин, дай мужчинам самим разобраться, они не маленькие дети!

— Ты же в курсе, — сквозь зубы ответила она, подняв исподлобья глаза. Она сжала кулаки, мысленно негодуя, почему людям вечно хочется стоять в стороне, — что только я способна его усмирить? Ты не раз видел припадки агрессии Морриса, не так ли? Так почему сейчас ты хочешь пустить все на самотек, когда Уиллу могут пробить череп прямо тут, на глазах трети больницы?

Немедля ни секунды, Эвелин развернулась и пошла дальше. Больше Фред ее не задерживал, видимо, зная, что она права. Несколько дежурных уже закрывали Морриса с Уиллом, однако Харпер видела, как теперь бледный кулак замахивается и силой ударяет нос Морриса. Эвелин боялась, как бы Уиллу ничего не сломали в такой драке, потому что тягаться с Моррисом не рисковал даже Хью.

Как только она растолкала поддерживающих потасовку дежурных, Харпер кулаком прошелся по лицу Уилла, который сразу после зарядил ему в живот. Моррис согнулся и собирался подняться, целясь уже конкретно в нос, но Эвелин среагировала моментально, судорожно вздохнув от нахлынувшего страха за саму себя. Она на секунду хотела просто остановить его своим криком, но вдруг посмотрела на красную щёку противника, которая наверняка сильно болела. Во что бы то ни стало, Уилл не заслуживал побоев, особенно такой силы. Она все решила и ей хватило меньше секунды, чтобы выбежать вперед и попасть почти под руку мужа.

— Моррис! — закричала Эвелин, жмурясь и поднимая плечи, чувствуя ту страшную мощь, что прямо сейчас летела на нее.

Даже дежурные замолчали, перестав гоготать и поддерживать мужчин. Когда она открыла глаза, кулак находился от нее в паре сантиметров. Моррис часто дышал и, удивленно раскрыв глаза, глядел то на свою руку, то на Эвелин. Они молчали пару мгновений, пока Эвелин старалась задержать его взгляд на ней самой. Харпер сомневалась в разумности поступка, но в такой критической ситуации она не могла думать, так, как думала миссис Харпер. Ею полностью завладела верная Эвелин с цепочкой в виде ворона на груди, у которой самопожертвование второе имя с недавних пор.

— Эвелин, в сторону, — грубо ответил Харпер, стараясь второй рукой отодвинуть ее и нахмурился еще сильнее, готовясь возобновить удар.

Харпер не поддалась, но разозлилась на детское упрямство и навалилась на Морриса, прижавшись к его груди. Она ничего не говорила, прикрыв глаза и стараясь мысленно его успокоить, уткнувшись в свитер. Одними губами она шептала «Успокойся, милый, пожалуйста» и обнимала его еще крепче, когда Моррис сделал попытку наброситься на Уилла, несмотря на Эвелин. Харпер даже зарычал на него, видимо, потому, что его начали дразнить, а Харпер, казалось, приклеилась к нему на самый стойкий клей. Создалось ощущение, что она его щит и, если Уилл наберется смелости оттащить девушку от мужа, та незамедлительно лягнет его ногой.

Тело Морриса было сильно напряжено, отчего Эвелин стало по-настоящему страшно. Сколько в нем эмоций, проработанных и нет, сколько в нем злости и жестокости, что каждая мышца его тела пришла в работу? Что делать со всем этим грузом? Эвелин оставалось идти на мелкие манипуляции, заставляя Морриса выбирать между ударом или лаской по отношению к ней, но она была уверена, что он обязательно выберет второе.

— Всегда ты так… — произнес Харпер на выдохе, поправляя волосы.

— Моррис, пожалуйста, — не унималась Эвелин, обнимая его, расположив ладони на лопатках.

Все продолжали тихо стоять, только переглядывались и перешёптывались, видимо, впервые увидев, как всё на самом деле обстоит с характером этих двоих молодоженов. Уилл прерывисто дышал, Моррис материл его шепотом, так что только Харпер слышала.

— Матери, кричи, говори всё, что хочешь, — просила Эвелин, сильнее вжимаясь в тело. — Только, пожалуйста, не трогай никого, не трогай…

Слабое «О господи…», глухо произнесенное Лесли, послышалось через несколько секунд. Звон мячей на заднем плане, влюбленность Джесси, где-то резвящаяся Леа… Все осталось там, в стороне, сейчас куда важнее муж, который ответил на ее объятия и ласково погладил по голове. Моррису не нужно было извиняться, она все прекрасно понимала: он хотел защитить либо ее, либо свою репутацию — другого просто не дано. Вопрос, что же Уилл сказал такого, встал острее.

— Да как ты… — запыхавшись, рвано начал Уилл.

Эвелин оглянулась и увидела рассеченную кровоточащую скулу — явно след от обручального кольца. Они пересеклись взглядами, и Харпер только хотела его отвести, но Уилл продолжал пристально смотреть на нее. Взгляд какой-то… Необычный. Его глаза всегда светились неподдельной забавой, местами глупостью, но доброй, быть может, очаровательной, а сейчас в них заметна грусть или сожаление. Уилл совсем невесело усмехнулся, посмотрев чуть выше, на Морриса. Брови слегка дернулись, он скривился, будто только сейчас разглядел, какой ее муж на самом деле.

— Как она вообще может любить такого монстра, как ты?

Голос раздался эхом, Уилл почти выплюнул это, не особо церемонясь и даже не отдавая себе отчет, где находился, а смысл сказанного пронзил Харпер только спустя пару мгновений. И в этот раз напряглись они оба: и Моррис, и Эвелин. Какое право он имеет так говорить? Разве Уилл может понять всю полноту их отношений? Нет. Тогда какое право он имеет судить их, и, тем более, нарекать Морриса монстром лишь за то… А за что?

«Неужто они поругались не из-за жестокости Морриса или мнения о пациентах? — спросила себя Эвелин, уже вполоборота смотря на Уилла. Моррис молча стоял, но еще несколько мгновений и кулаки перестанут просто висеть в воздухе».

Эвелин начало тревожить, что весь конфликт из-за нее или для нее. И самое страшное, что этот конфликт мог продолжиться в дальнейшем.

И все же, Уилл поступил совсем неправильно. Харпер думала сама дать ему пощечину, сказав, что он ведет себя хуже названного монстром Харпера, но рука на плече намекнула, что делать этого не стоит. Судя по тому, как она сжалась, всё еще желая оттолкнуть Эвелин, уберечь ее от физической боли, Харпер хотел закончить начатое.

Но Харпер в этом пылу забыл, что самое больное она чувствует до сих пор — тяжесть моральную. И эту моральную пощёчину он нанес бы ей точно также, как ударил бы сейчас Уилла. Потому что Эвелин ненавидела, когда муж набрасывался на людей.

— Да как ты смеешь… — пробубнил Моррис и сам двинулся вперед.

— Моррис, успокойся! — громко произнесла Эвелин, схватив его за руку и приблизившись к его лицу. — Не кипятись, он просто провоцирует тебя, — Моррис опять дернулся и почти наступил ей на ноги. — Я сказала, прекращай!

Грубость Эвелин подействовала, и он лишь отвел голову в сторону, не желая смотреть ни на жену, ни на противника. Моррис попытался откашляться, но Эвелин испуганно схватила его лицо крепче. У Морриса пошла кровь из носа. Харпер только сейчас обратила внимание на внешний вид мужа: под бровью появится шишка, а халат придется постирать от крови.

Она услышала частый стук каблуков: Лесли бежала к ней с металлической аптечкой. Эвелин прижала рукав к носу Морриса, используя его как салфетку. Моррис посмотрел на нее и молча указал на свитер, но Харпер было все равно.

— Все, расходитесь, не на что тут смотреть, — буркнула Лесли, толкая дежурных. Мужчины продолжали стоять и качать головой — видимо, они ожидали зрелища. Эвелин презрительно оглядела их всех, чувствуя, как сама закипала внутри. — Ребят, я что вам сказала? На сто восемьдесят градусов повернулись и пошли! У вас пациенты еще!

Лесли тут же открыла аптечку, пока Уилл сел на пол. Эвелин не могла смотреть ему в глаза, но он тоже прятал взгляд, пальцем бездумно водя по лакированным доскам. Если бы Харпер могла заметить только по одному взгляду, из-за чего они повздорили… Но ей придется самой расспрашивать Морриса, несмотря на сопротивление, которое определенно будет.

Самым первым Лесли протянула подруге два кусочка ваты, второй рукой держа пластырь.

— Потерпи немного, ладно? — попросила Эвелин, скручивая вату.

Руки Харпера прижимали ее к себе. Моррис смотрел прямо, прожигая соперника взглядом, и Эвелин пришлось просто смириться. Она сразу почувствовала, что руки на ее боках, поглаживающие поясницу, могли стать причиной еще одной драки. Она ткнула Морриса в щеку и раздраженно прошипела.

— Я тебя умоляю, прекращай это делать. Ты старше, умей себя успокоить.

Моррис продолжал молчать и лишь выдохнул через рот, тихо ненавидя Уилла.

Эвелин прощупала Моррису нос, но не заметила сдвига хрящика. Она блаженно выдохнула, уже успев испугаться, что его нужно вести вправлять нос. Эвелин лбом прижалась к его ключице, выдохнув и продолжая успокаивать мужа своим присутствием. Уилл не так важен, дежурные вокруг не так важны, даже Леа, ранее вылетевшая из головы, не так важна, как спокойствие Морриса в эту минуту.

— Эви, идите лучше в здание, там мазь осталась, — говорила Лесли, параллельно доставая вату. Все-таки Уиллу досталось гораздо больше, но боль при виде Морриса была сильнее. Лесли еще раз оглядела лицо Морриса. — Синяк над бровью будет большой, но мазь с охлаждающим эффектом не навредит.

Напоследок Эвелин посмотрела на Лею, которая беззаботно мелькала в другом конце зала. Она поджала губы, понимая, что у нее еще две недели возможностей провести время с такой Леей, и полностью отдала себя мужу, который уже стоял у выхода с зонтом.

На улице продолжал капать дождь, что позволило Харпер прижаться к Моррису как можно сильнее. Моррис молчал, дышал через рот отрывисто, будто что-то говорил про себя.

— Что между вами двумя случилось? — сразу спросила Эвелин, не дожидаясь, когда они окажутся в здании.

— Ничего, — грубо ответил Моррис, продолжая идти в привычном темпе, на лице ни мускул не дрогнул.

Эвелин остановилась и схватила его за руку. У нее не было желания выяснять это дома — в месте, где она могла забыть про работу — поэтому оставалось только одно: заставить объясниться его любыми способами. Но какими именно?

Она развернула к себе Морриса, руками прошлась по плечам и выше, обхватив щеки. Эвелин чуть привстала на носочки и поцеловала его в лоб, радуясь, что сегодня отказалась от цветной помады. Она аккуратно поцеловала его нос и только приблизилась к губам, как Моррис сам одернул голову назад, стараясь проморгаться и не впадать в прекрасный омут, в который настойчиво тянула Харпер.

— Эвелин, — серьезно прошептал Харпер, пряча от нее взгляд, но она не унималась и сжала обе щеки в руках, поворачивая лицо на себя и ища его взгляд. Муж нахмурился, Эвелин нетерпеливо пепелила его взглядом. Моррис знал, что она играет с ним, ведь Харпер известны его слабые места. — Ну хватит так смотреть на меня…

— Потому что ты отчаянно пытаешься сделать вид, что твой побитый вид вовсе не из-за меня, — ответила Эвелин ему почти в губы.

— Так и есть, Харпер, — тут же ответил ей Моррис, сжимая одной рукой талию, пока Эвелин по-хозяйски гладила его уши.

Совсем не этого она ожидала. Эвелин посмотрела в его глаза еще раз, но Моррис уже ответил ей и менять своего решения не намерен. Как она могла просто махнуть рукой на это и пойти дальше? Верно, для нее эта мысль была самой последней в списке.

— Я все прекрасно вижу, а ты продолжаешь играть дурачка, — обиженно ответила Эвелин, скинув его руку. — Разве так сложно просто объяснить мне причину драки?

— Не ты ли делаешь то же самое? — невесело усмехнувшись, ответил Моррис, опустив руку с зонтом совсем. Эвелин сначала опешила и даже не заметила дождя, но потом цыкнула и вздохнула. — Что у вас с Леей? Почему ты страдаешь из-за нее? Почему постоянно плачешь, стоит нам вспомнить твое детство и говоришь, что Леа тут совсем ни при чем? Я же знаю, что раньше вы жили в одном городе и тем более…

— Моррис, это тебя не касается! — резко ответила Харпер, наклонив голову.

Мысли о прошлом, в котором была Леа — это та часть Харпер, которая была скрыта от всех. Ни Моррис, ни Хью не знали об этом, и ей хотелось, чтобы не узнали никогда. Ведь Леа все отрицает, видит мир не через их общую призму, а через свою, наполненную невиданным Эвелин ужасом. Тогда зачем посвящать в дела давно минувших дней родных из настоящего?

— Вот значит как? — тихо сказал он, отходя от нее на шаг. — Хорошо, что еще меня не касается?

— Моррис… — начала Эвелин, но муж уже завел свою шарманку.

— Может, и ваши отношения с Хью меня не касаются? Уж больно хорошо вы «дружите». А Уилл? Он все мне рассказал, красотка, — ядовито говорил Моррис, и с каждым словом лицо Эвелин все больше морщилось от бреда, который он нес, — как ты чуть ли не плакала у него на плече по тому, что я такой «мерзкий и страшный человек, не способный даже позаботиться о тебе».

— Моррис, — не унималась Харпер, поднеся руку к груди, потому что внутри все закололо. Она посмотрела на пальцы и только сейчас увидела, что на вороне осталась кровь. Судя по всему, когда у мужа пошла кровь из носа, она не углядела, и пара капель все-таки попали на ее халат и цепочку. Харпер смотрел на нее так, словно требовал четких ответов, но Эвелин была не способна все сформулировать. — Моррис, ты же… Ты же понимаешь, что все было не так? Уилл просто вывернул мое состояние в свою пользу…

Эвелин начала часто дышать, отчаянно глотая слюну. Глаза забегали, она крепче сжала цепочку, не поднимая взгляд на родное лицо. Мысли смешались, Харпер почувствовав лёгкую панику и общую потерянность. Выражение лица Харпера вмиг изменилось, от ледяной ухмылки не осталось и следа.

— Моррис, ты же это несерьезно все? Ты же просто шутишь, хочешь вывести меня на эмоции? — твердила Эвелин, сжав в руках золотого ворона. — Моррис, пожалуйста, хватит…

— Сразу ты в слезы… — тихо ответил он, в два шага подойдя к ней, и руками сжал плечи.

— Пожалуйста, Моррис, — продолжала она, носом чувствуя приятно пахнувший свитер, — у меня же больше никого не осталось…

— Я знаю, дорогая, я знаю, — шептал Харпер, целуя ее мокрую макушку. Зонт лежал где-то в стороне, но им было все равно. — Вспылил. Правда, просто вспылил. Не могу терпеть то, как на тебя смотрят эти двое, мне вечно кажется, что когда-нибудь они тебя заберут.

— Никуда я от тебя не денусь, к черту всех остальных, — произнесла Харпер, ощущая горячие руки, прижимающие к себе.

— Прости меня.

Эвелин шмыгнула носом, а Моррис позволил её туши отпечататься на халате.

Моррис поставил на стол чашку, сев рядом. Эвелин тут же прижалась к нему, поглаживая подвеску на груди. Муж пах свежестью, оба молчали. Мокрые от дождя, раздраженные и измученные этим днем, они сидели в ординаторской и молчали. Сил на слова не осталось.

Если ранее ей было страшно, если ранее ради одного единственного человека Эвелин была готова свернуть горы, если ранее полагаться приходилось только на саму себя, то сейчас все по-другому. Сейчас ее не тянуло на дно общество вокруг, а в жизни было всё больше людей, с которыми она сидела в обнимку, а с одним целовалась каждое утро.

Теперь все иначе. Ворон, висевший на шее, которого Моррис невзначай взял пальцами и покрутил, и есть символ ее верности мужу. И кровь на ней есть цена за возможность быть с ним.