4. Сто два удара в минуту (2/2)

Харпер высвободила руку из хватки и бросилась к пациентке, не дожидаясь ответа. Очередной удар по ноге никак на нее не повлиял. Пряди волос, которые упали ей на грудь, она быстро собрала пучок, даже не заботясь об его аккуратности.

— Раствор лития. Миссис Харпер, отойдите! — быстро ответил врач.

Эвелин, присев и сжимая ее ноги своими, перевернула Лею на спину, положив руку на грудь. Она часто дышала, даже слишком, она все еще не открывала глаз, будто боялась.

«У нее сильные панические атаки. Неужто депрессивная фаза еще не закончилась? Нет, быть того не может, уже третья неделя пошла…»

— Миссис Харпер … — начал врач, но она схватила его за руку.

— Да вы с ума сошли? — возмутилась она, прижимая Лею к полу ладонью и морщась — та отчаянно царапала ее ноги в брюках. — У нее нет маниакальных признаков, литий не поможет! И смысла в нем сейчас нет, тут только транквилизаторами успокаивать! Принесите клоназепам четыре миллиграмма в инъекциях!

Лею продолжало трясти. Она вспотела, на полу остались капли ее слюны, а на сорочке — свежие пятна от чая. Будто она просто вливала себе в рот чай, не глотая и позволяя ему стекать по подбородку прямо на ноги и стол. Видимо, после она швырнула стакан на стол, чувствуя нахлынувшую страх и панику.

— Леа, моя дорогая, посмотри на меня, — Эвелин сжала ее щеки и убрала волосы с лица, но все было тщетно: пациентка даже не собиралась открывать глаза. — Хорошо, если не хочешь, мы не будем. Лея, тогда просто послушай меня, хорошо, постарайся. Надо подышать немного вместе. И вдох…

Положив вторую руку ей на грудь, Эвелин пыталась скоординировать ее дыхание, направить слова правильно. Легкие дергались, а Леа не успевала ни вдохнуть, ни выдохнуть. Харпер шептала, позволяя девушке мотать ногами и руками драть все, что она могла нащупать. Леа на секунду услышала ее, смогла вдохнуть, сильно сжать ткань брюк Эвелин и выдохнуть сквозь приоткрытый рот. И Харпер самой перехватило дыхание, когда она увидела это.

Сквозь шум и новый пронзительный крик она не услышала, как металлическая дверь открылась. Все резко притихли, их будто кто-то сжал в тиски и прошептал на ухо «Ни слова» так мерзко и медленно, что даже скулеж больных умолк. Эвелин сразу заметила это и приподняла голову, прислушавшись. Кроме плавного, тянущегося как провод капельницы шага она ничего не слышала. Это ее насторожило. А где собственно…? Приподняв голову, глаз рефлекторно дернулся. Дежурные продолжали стоять как остолопы: Харпер сразу прочитала тупой взгляд и абсолютную дезориентацию в происходящем. А еще врачи, называется! Внезапно в толпе она заметила макушку напарника-Уилла, который вообще хлопал глазами. Внутри что-то разгорелось, она сорвалась на крик и могла спокойно перекричать Лею.

— Что непонятного? Четыре миллиграмма клоназепама! Или забыли, где сестринская находится?!

Только тогда пара дежурных, окинув ее презрительным — быть может, считали, что такая, как она, и права не имела им указывать — взглядом, дернулись и поспешили прочь из столовой. Леа, услышав, что кто-то решил поиграть с ней в игру «Кто громче верещит», закричала так, что связки напряглись, и визг превратился в сильный кашель. Дело становилось еще хуже — Харпер не стоило давать вверх эмоциям, даже если очень хотелось. Решив отчитать себя за это позже, она положила два пальца к шее Леи, считая пульс.

— Да заткните ее кто-нибудь! — произнес кто-то сзади.

Послышался звонкий шлепок оттуда же — одна из медсестер ударила пациентку по рукам. Эвелин чувствовала, как холод прожигает ее спину, отчего мурашки прошли по рукам. Все прожигали ее с отчетливым недовольством, нетерпением: «Зачем она мотает дежурных и не может просто вколоть ей какое-нибудь успокоительное?», вот только… Она была уверена, что никто ее и пальцем не тронет, пока здесь Моррис. Вот если начнет оттаскивать муж, тут она будет бессильна.

— Сто два, — мельком пробубнила Харпер.

Эвелин буквально слышала хрипение, крики уже стали выходить навзрыд, похожие на вопль животного. Харпер сжала ее лицо в руках и прошептала «Солнышко, послушай меня. Давай вместе со мной; вдох и выдох», но это мало помогало. Пациентка все равно дышала слишком быстро, тем самым учащая и сердцебиение. Эвелин дернула головой в сторону входа, ведь, если дежурные не придут в течение пары минут, пациентке грозит патологическая тахикардия, а значит, страдать начнут уже органы.

— Миссис Харпер… — возник голос сверху с легкой хрипотцой.

Хедлстон явно только с перекура.

— Мелинда, не сейчас! — бросила она, даже не посмотрев.

Она продолжала буквально умолять Лею сконцентрироваться, пока не почувствовала вибрацию пола. Пришли наконец-то.

— Харпер, лекарство!

Этот голос она узнала сразу.

«Явился-таки! — не выдержала Эвелин, но вслух не произнесла».

Уилл подбежал к ней со шприцом в руках. Харпер решила, что отчитает его за медлительность, только позже.

— Вы двое, — она указала на двух дежурных, — держите ее руки, а Уилл надавит на колени!

Леа, чувствуя приближение посторонних, приоткрыла глаза, а затем от страха широко распахнула. Она силой вжалась в пол и почти еще раз заплакала. Харпер внутри себя жалела ее, ведь Лею и так не милует собственное тело, а какие-то мужики пытаются обездвижить окончательно, сгибая руки в локтях.

— Тихо, милая, я с тобой, — прошептала Эвелин, будучи неимоверно близко, — сейчас тебе станет лучше.

Харпер ввела клоназепам в вену, а затем и вальпроевую кислоту в мышцы. Поглаживая руки и щеки, Эвелин продолжала просить ее сохранять дыхание. Пульс все также бил сквозь кожу, но ей оставалось надеяться, что за сто двадцать ударов он не ушел. Через пару минут глаза пациентки сами начали закрываться, она почти не тряслась, ноги и руки больше не били судороги. Она, наконец, глубоко вдохнула и выдохнула.

— Теперь ты можешь расслабиться, у тебя получилось, — Эвелин погладила ее щеки еще раз, заправив пряди за уши.

Харпер отряхнула колени и уступила место врачам с носилками. Несмотря на оставшийся осадок в виде бурчаний людей, Эвелин отгоняла эти мысли и решила, что конфликт исчерпан, ведь Леа успокоилась. Однако про себя она лишь хмыкнула, какой погром могла устроить пациентка, если бы ей и правда вкололи какой-нибудь Литарекс — один из растворов лития.

Только тогда она мельком оглядела всю столовую. Пациентов свели в один угол дежурные, их лечащие врачи тоже подбежали обратно. Харпер даже показалось, что колонны, державшие потолок, немного покосились и по окружности показались трещины. Но приглядевшись, это просто была неровно лежащая краска, тени от которой и создавали такой эффект.

— Объясните, миссис Харпер, что здесь происходит? — бросив на нее серьезный, требовательный взгляд, спросила Мелинда.

Она будто выросла из-под земли, и Эвелин только сейчас осознала, на кого крикнула до этого. Как следует отдышавшись, она устало оглянулась на директора. Сил и желания спорить с ней не было, потому она, лишь на секунду закрыла глаза, собираясь с мыслями.

— Миссис Хедлстон, это одна из моих пациенток. 31608 страдает биполярным аффективным расстройством второго типа. Дежурные хотели ввести ей раствор лития, однако он тут не поможет, так как маниакальный период отсутствует. Конкретно сейчас…

— Как вы это определили? В карточке пациентки, насколько я помню, записано лишь заболевание, — перебила она, скрестив руки на груди.

Может, решила проверить, выдержит ли психотерапевт ее эмоциональный напор? Однако Эвелин никак не отреагировала — такая «проверка» была для нее не новой.

— Маниакальный эпизод может перерастать в гипоманиакальный (подъем самочувствия более длительный). У пациентки не наблюдалось психотических — искажающих реальность — симптомов. Они являются решающими в определении типа расстройства. У нее лишь чередование гипоманиакальной и депрессивной фазы, из чего следует что это именно БАР второго типа. То, что было сейчас — паническая атака, у пациентки они наблюдаются еще с детства.

— Приму к сведению, однако не впредь смейте поднимать голос на людей выше и старше вас. Я не потерплю, если в критической ситуации меня буду перебивать работники, и, тем более, вы миссис Харпер, — она язвительно выделила ее фамилию.

Эвелин мысленно закатила глаза: из раза в раз одно и тоже! Она не первый и точно не последний раз слышит эту фразу. «Особенно вы, миссис Харпер», «для вас отдельное поручение, миссис Харпер», «будьте здесь внимательны, миссис Харпер!», «Я совсем не ожидала…» — Хедлстон постоянно пыталась так или иначе придраться к ней, обделить ее работу среди всех, попросить точной и расширенной информации только с нее. Даже в тот раз, когда поздно ночью она принесла ей папку Паттерсона и заодно попыталась отчитать за безделье на рабочем месте, Харпер уже потом, говоря с Хью, не все высказала. Хотя внутри Эвелин догадывалась о причинах такого отношения: они с Моррисом поженились полгода назад и, конечно, общее место работы сильно сближало их в принципе, и особенно в часы отдыха после обеда. Харпер не замечала каких-то реакций со стороны Хедлстон, но и другие причины могли оказаться высосанной из пальца.

— Последний вопрос. Что за препараты? — строго спросила Хедлстон, уже встав полубоком и собираясь уходить.

Заметив это, Харпер на секунду прикрыла глаза, расслабившись. По крайней мере, на сегодня эта нерва трепка закончена, потому что с Хедлстон у нее было в планах пересекаться вообще. И почему эта старая тетка так себя ведет…?

— Всего лишь средний транквилизатор, клоназепам, противосудорожное. Ввела сразу в вену — так быстрее эффект, — Харпер пожала плечами от некой безысходности, да и состроить вид простушки перед Мелиндой на время было куда проще и выгоднее, потому что так это не приведет к возможным конфликтам.

— Как только она проснется, навестите ее и проверьте самочувствие. Ради собственной безопасности советую больше так не делать, — она намекала на близкий контакт психиатр с больной. — Я позволила вам изменить лечение только на основании качественных доказательств необходимости этого и самой подписывать некоторые бумажки лишь по тому, что вы трудитесь не покладая рук, но знайте себе цену.

— Да мисс Хедлстон, — кротко ответила Эвелин, но в мыслях уже плюнула ей в лицо.

Знала бы директор, как заполняются карты по несколько часов и как порой невыносимо подписывать записи поставщиков, редактируя названия лекарств. Еще бы, они когда-нибудь слышали о кенозепиме? Или мезоидозаме? Вот и Эвелин долго пыталась разобрать, что за таблетки порой зашифрованы на листах.

Уилл стоял в стороне, нервно покусывая губу. Она в два шага приблизилась к нему и сдержалась, чтобы не схватить его за воротник халат. Еще молодой врач называется!

— Уиллиам, скажи мне, пожалуйста, — начала она, шипя сквозь зубы, — какого черта сейчас произошло? Разве я не давала указаний по распределению препаратов? Тебе заявления пришли во вторник, там же черным по белому написано — 31608, что из тридцать третьей палаты, давать вальпроевую кислоту!

— Не начинай, подруга, — показывая ладони, лениво протянул он. Лицо было опухшим, видимо, проспал, — я видел бумажки, но не разбираться же мне в сестринской, что на 31608 записано: литий или кислота. Я так Лесли твою напугал, она аж за сердце схватилась.

Эвелин хотела перегрызть ему горло. Это надо же, он разбираться не хотел?! Харпер попыталась успокоить себя, выдохнуть и, по крайней мере, подавить желание яростно разделаться с коллегой.

— Чтобы в следующий раз такого не повторилось, я напишу тебе список препаратов конкретно для нее, — она ткнула его пальцем в грудь, посмотрев прямо в глаза строго и абсолютно серьезно.

Уилл лишь поджал губы, продолжая невозмутимо смотреть на нее. Он положил руки в карманы халата, поддался назад и дернул головой, убирая с глаз не уложенную рыжую челку.

— Почему ты вообще так печешься о ней? — поднял брови Уилл. — Помню, на твоей памяти и до этого были девочки с биполяркой, но ты всегда была безразлична к препаратам и, уж тем более, не устраивала такие сцены.

— Тебя это не касается, — отрезала Эвелин, вздохнув и поворачиваясь к мужу. Моррис стоял в стороне и тихо переговаривался с Хью. Столкнувшись с его обеспокоенным взглядом, она одними губами произнесла: «Все в порядке». Развернувшись вполоборота, Харпер с тяжелым вздохом бросила вальяжному Уиллу. — Ладно, иди работай, список принесу во время послеобеденного сна.

Как только Эвелин вернулась, Моррис тут же приобнял ее за талию, позволяя спокойно облокотиться. В столовой почти никого не осталось, только дежурные отводили оставшихся пациентов по палатам. Пара уборщиц с недовольным видом убирали осколки стекла и крошки, что-то бурча себе под нос.

— Ты, конечно, задала жару, — Моррис погладил ее бока, вздохнув. — Конечно, я бы сделал совсем по-другому…

— Мы это уже обсуждали, — перебила его Харпер, поправив очки и надавив на нос глубже, — у нас разные способы лечения, милый.

— Но что это было за «солнышко» и «милая»?

— А ты что, ревнуешь? — слукавила Харпер.

Она не хотела говорить о строгости, особенно по отношению к ее пациентам. Пошло ли это от сердечных подруг или работа воспитала в ней чувство уважения к любым людям, она не знала.

— Да он тебя и ко мне ревнует, — выдал Хью, копаясь в карманах. Он вытащил маленькую бумажку и протянул ее Моррису, — ты забыл.

— Еще бы он меня к тебе не ревновал, — в той же манере продолжила Эвелин. Посмотрев на Хью, она заметила сзади него часы — время подходило к десяти, а значит, нужно идти к Нэйту. — Хью, мне сегодня самой выдать ему таблетку?

— Да. Надеюсь, ты сделаешь это лучше, чем я, — выдохнул Рейз и отвел, но Харпер прочитала в этом нежелание поднимать тему Нейта. У них общение настолько не задалось? Вероятнее всего, ведь следующим Хью перевел тему. — А кстати, что за девчонка-то была?

— Леа Томпсон, неужто не увидел? — ответил Моррис перед тем, как быстро поцеловать жену в висок и в предвкушении протереть ладони. — Я побежал, там ребята уже по пятьдесят грамм разливают.

— Эй! — возмутилась Эвелин, слегка опешив.

Она не успела схватить его за рукав, как он удалился из зала. Хью не сдержался прыснул в кулак, наблюдая, как Харпер строго нахмурилась, лишь цыкнув на местами дурацкую походку вприпрыжку Морриса. Видимо, они и правда с остальными дежурными проносят маленькие бутылочки виски на работу, иначе такой искренней радости не было бы. Эвелин тяжело выдохнула носом, невольно скрестив руки,

— Не кипятись, он пошутил, — коснувшись ее плеча, Хью тоже шагнул вперед. Немного подождал, прежде чем вполголоса произнести, чтобы точно никто из окружающих не услышал. — Я думаю рассказать ему про Нэйта как-нибудь.

— Не прилетит ли тебе от Мел?

— Я иначе не могу. Он мой друг, а мы с тобой шифруемся, будто секретничаем. Недавно, пусть и в шутку, он приревновал тебя, и мне, знаешь ли, это совсем не по душе.

— Ладно, делай как знаешь, — пожала плечами Эвелин. Собственно говоря, ей не было дела до прибавки к зарплате и, даже если о пациенте узнает вся больница, ее жизнь никак не изменится. Разве что миссис Хедлстон будет смотреть на нее еще злее и в один день убьет в собственной постели. — Только это на твоей совести, мне говорить-то некому.

— Знаю, — коротко ответил Хью, зашагав на выход.

Эвелин унесла свой поднос, попросив дать ей пару сэндвичей на обед — в это время она будет на групповой терапии с сороковой палатой. Уняв мыслями при взгляде на место, где сидела Леа, она также вышла.