Часть 3 (1/1)

— И после этого, — Спичка устрашающе шевелит пальцами над Мишкой, — после этого его оторванные руки каждую ночь возвращаются к тому ковру, в который его и спрятали.— Хватит, хватит, ну, — Мишка отбивается от его рук, жмурится, закрывает уши ладошками. — Не хочу больше слушать.— Да ты погоди! Я тебе чего рассказываю-то! — он хватает ее за руки и приближается к самому лицу. — Ковер у Бураха над кроватью видишь? Так точь-в-точь такой же! Прям ворсинка к ворсинке! И руки к нему прилетают, и сегодня прилетят, я тебе зуб даю!— Передний? — приоткрыв один глаз, бурчит Мишка.Спичка с готовностью кивает и открывает рот:— Не, задний. Тот, который с дыркой. Но я им дорожу! Вконец испуганная, она склубочивается прямо на полу, около дивана, и начинает хныкать. Спичка недоуменно хмурится – он-то ожидал горящих от восторга глаз, из-за такой-то увлекательной истории, а тут… Эх, малышня…— Это ненаучно и физически невозможно, — скрипит Данковский и перекатывается со спины на живот, чтобы сподручнее было задней лапой за ухом чесать. Будь он человеком, он бы все это девочке доходчиво объяснил, все эти бредни развеял… ладно, на самом деле, будь он человеком, он бы с ними не сидел, за ухом бы лапой не чесал. Да и лап бы у него не было.А Мишка не успокаивается даже к вечеру – раньше игнорировавшая свою кроватку в детской и спавшая исключительно возле стенки – чтобы волчок за бок не цапнул – на неудобном раскладном диване с Бурахом, теперь сразу после ужина спряталась в комнате под одеялкой. И все бы ничего, – Артемий давно пытался приучить ее спать одной – но только спать она совершенно отказывалась, все бормотала что-то про руки да ковер. А Спичка только глаза прятал и губы досадливо кривил – понятно, что дело темное, а разобраться не получается. Кот, растекшийся на батарее-гармошке и заполнив собой пространство между ее ребрами, щурится на него тыквенными глазами и недовольно помахивает тощим хвостом.— Че тебе надо? — светским тоном интересуется Бурах. — Жрать хочешь? Так кормили уже. Еды на тебя не напасешься, скоро ни в одну дверь не пролезешь.Кошак, кажется, оскорбляется.— Бурах! Там Мишка того… этого… — Спичка, прибежавший из детской, смотрит до того расстроенно, что с дивана вскакивает Артемий и даже поворачивает острое ухо кот. ?Того-этого? оказывается тем, что Мишка забилась в угол кровати и тихонько поскуливает – так и не уснула, и Артемий осторожно подбирается к дрожащему комку одеяла, не распутывает, осторожно поглаживает.— Ну чего ты, маленькая.. — а Мишка только громче завывать начинает. Страшно ей, и все тут.Даниил зевает. В дело должен вступить профессионал; он понимает это, он готов пожертвовать теплым местом на батарее. Не то, чтобы он волновался за девочку – ну конечно же нет – просто если она сейчас не уснет, бодрствовать останется весь дом, а оно ему надо? Еще спать мешать будут, и утром забудут покормить.Бакалавр лениво стекает с батареи и потягивается, разминает все-все-все свои примерно двести сорок четыре косточки и деловито трусит в детскую – разбираться. Ничего без него в этом доме нормально не сделают.Забежав в детскую, он немного тушуется, теряет былую уверенность в своих действиях – а что дальше-то делать? Говорить он сейчас не может, помурлыкать разве что, но и это у него с трудом пока получается. Ну и ладно, решит по ходу действия.А чтобы действие продолжалось – нужно на кровать забраться, которая сейчас высится перед ним, маленьким, непреодолимым препятствием, целой Китайской стеной, на пути к плачущей девочке. Даниил топчется, усаживается в исходную позицию для прыжка, опять топчется, привстает на задние лапы, примеряется; опять опускается на пятую точку, попутно пытаясь завести в груди ту самую тарахтелку. Та сонно скрипит несмазанной петлей, заставляя Бураха, который раньше кота не заметил, вздрогнуть.— Рыжик, ты, что ли? Я уж думал, форточка от сквозняка опять открылась. — рассеянно говорит Артемий бакалавру, продолжая поглаживать Мишку. Данковский возмущенно царапает его взглядом – пока только взглядом. Сам бы на его, бакалавра, месте, попробовал работать котом!.. Но то, что его навыки мурчания не оценили по достоинству, сейчас проблема третьестепенная. А первостепенная вон, жмется к стенке под широкой бураховой ладонью. Ладно. Прыжок веры. Бакалавр швыряет свое тело вперед, и оно неповоротливо врезается в ребро матраса, повисает; он соскальзывает, цепляется когтями передних лап за покрывало, задними же барахтается, пытаясь найти опору и кое-как взбирается на кровать. Устал. Одышка. Курить меньше надо… было. Он важно, задрав голову, будто бы и не было этого позорного эпизода с прыжком, проходит мимо насмешливо приподнявшего брови Бураха к Мишке и устало валится рядом с ней, подкатывается под бок, тарахтя, кажется, еще громче. — Смотри, какой у тебя смелый кот. Вот он ничего не боится. — конечно же, Артемий не может удержаться от комментария, но бакалавр с ним только согласен – я смелый. Кот. Блять.Мишка как-то сразу успокаивается, дрожать перестает; из них двоих теперь только кот от неумелого мурчания дрожит, как старенький телевизор, маленький такой, с выгнутым наружу экраном и антенной до потолка. Девочка возится под одеялкой и осторожно высовывает наружу нос. Кот мигает ей одним глазом, дергает носом – нашла, из-за чего бояться. Мишка пыхтит, вылезает из своего кокона и устраивается рядом с Рыжиком, накрывает его краешком одеяла тоже. Он лениво бодает ее ладошку лбом, прикрывает тыквенные глаза. Девочка гладит его между ушами, ведет по спине, тоже глаза закрывает.И, кажется, почти мгновенно проваливается в сон.Вот так кот и входит их в жизнь: плавно, бесшумно ступая мягкими лапками. Уже сложно было представить рутину дома без него. Кажется невозможным, что когда-то Бурах просыпался и первым делом не шел кормить в ожидании мяукающее на кухне животное, что Мишка засыпала без него под боком, что Спичка не готовил его к выступлению в цирке, уча ходить на задних лапах, отдыхая после школы.Кот снискал популярность даже у гостей дома Бураха: каждый друг, сосед, очередной пациент – все стремились если не подержать на руках ?Рыжика?, то как минимум погладить его по шерстке и сказать ласковое слово. Кот это категорически не любил. Так и сейчас – он, вообще-то, просто шел по дому, осматривая свои владения, как все коты и делают по долгу службы, и вдруг оказался наглейшим образом поднят на чьи-то, пусть и приятные женские, руки. Бакалавр не царапался – кто он, зверь какой-то, чтобы так реагировать, но и радости не высказывал. Вздребезнулся, сопритюкнулся и повис черной тряпочкой в чужих ладонях.Не проходит и секунды, как Мишка, почувствовавшая страдания бакалавра на каком-то духовном уровне, выбегает из комнаты.— Ему не нравится, — не хочет очень близко подходить к гостье, но делает несколько неуверенных шагов, смотрит насуплено. — Пусти.Бурах, стоящий рядом с зашедшей на несколько минут пациенткой, удивляется – Мишку из комнаты клещами не выцепишь, если кто-то чужой заглянул, а тут – сама вышла, да еще и заговорила. Вот кот волшебный, как на детей-то действует.Кот всем своим видом подтверждает сказанное девочкой: смотрит недовольно-недовольно, хвостом машет, как пропеллером, того и гляди, взлетит жопой к верху.— Недовольный он у вас какой-то. — улыбается девушка и отпускает кота, тут же черной молнией шмыгнувшего за Мишкину юбку. — Взрослый уже?Спичка, выглянувший из кухни на шум, на которой он до этого старательно делал уроки, чешет затылок:— Да пожалуй.. А сколько ж это ему в котячьих годах выходит-то? Он вон, хоть и худющий, но вроде взрослый уже, не котенок.— Лет пять точно будет. Может, больше. — пожимает плечами Бурах. — Скоро, наверное, за кошачьего дедушку сойдет. Какой еще дедушка? Бакалавр гневно дергает ушами. Его начинавшееся зарождаться в груди возмущенное шипение было прервано возгласом Спички.— Так вот почему он такой вредный! Скоро на пенсию, а он вон какой одинокий. Ему женщина нужна!Будь Данковский сейчас человеком, где стоял бы, там бы и упал.Вот так они и отправляются на поиски ?женщины? для Рыжика.Едва дождавшись выходного дня, когда Бурах уйдет на работу, дети и кот выбегают на улицу буквально спустя минуту после ухода Артемия. Даниил нехотя семенит за ними: не нужна ему никакая женщина, но отпускать детей гулять в одиночку было опасно, мало ли, что может приключиться с ними без бакалавра.План был простой: искать всех кошек, гуляющих на улице. Все гениальное просто, но так было явно не в этот раз – ловить их было куда сложнее, чем думать и говорить об этом. Первую кошку, трехцветную соседскую Мурку, кот забраковал сразу же: даже лапой ударил, настолько она ему не понравилась. Что удивительно, кошка все равно к нему ластилась, мурчала как-то особенно нежно.— Да-а, он у нас привереда. — протягивает Спичка. — Но кошкам, видимо, нравится.— Нужно просто покраше найти. — бубнит Мишка, поднимая злобно пыхтящего кота на руки. Следующие три кошки тоже не подходят под критерии бакалавра. Дети смеются, хмурятся, гадают – что не так? Почему не нравятся? Данковский и рад бы им объяснить, что его кошки не совсем привлекают… Совсем не привлекают. Он даже не знает, как с ними разговаривать, ну, с настоящими кошками, и сам их не понимает.Мишка ставит его перед еще одной, подталкивает – ну, смелее. И, как ни странно, на эту он даже не шипит. Рыжик подозрительно фырчит, осторожно подбирается маленькими шажками, обнюхивает.— Кажись, эта приглянулась! — радостно шепчет Спичка, а Мишка морщит нос: кошка-то облезлая, с драным ухом и наверняка блохастая – не чета их котеньке.Бакалавр же, до этого испытывавший только глухое раздражение из-за всей этой глупой затеи, теперь едва не плачет – его переполняет искреннее, неподдельное сочувствие. Перед ним была вовсе не кошка, как подумали дети, а кот. Кастрированный, побитый жизнью и такой уставший, что Даниил, не понимавший до этого ничего из того, что пытались сообщить ему претендентки на его сердце, слышит ясное ?сигареты не найдется??. Бакалавру даже неловко.— Извини, брат, карманов нету, — с трудом выдавливает он.— Смотри, смотри – общаются! — Спичка пихает Мишку локтем в бок.Незнакомый кот грустно вздыхает, матерится и трусит по направлению к степи. Дети ахают и спешат за ним – не упускать же единственную фаворитку. Теперь грустно вздыхает бакалавр – они убьются без него, эти дети.Мишка и Спичка твердо сходят с асфальтированной дороги – прямо в грязь. Маленькие мишкины ботиночки мгновенно исчезают. А кошки совсем не видно, скрылась из виду, будто пропала.Надо их доставать, - думает Бакалавр и уверенно делает шаг.Грязь над головой их котеньки смыкается, выпускает несколько пузырьков, сыто булькает.Мишка в ужасе прижимает ладошки ко рту, Спичка мрачно чешет затылок:— Ну что, ныряем? Ты справа, я слева.Мишка зажимает ручкой нос, и дети решительно плюхаются в грязь.Кажется, я окончательно потерял контроль над ситуацией, - думает Бакалавр.— Ну ниче, — кивает Спичка. — Ниче. Грязь, она вообще полезная. Для кожи там. Я по телику видел. Люди за это даже деньги платят.Он отплевывается от этой самой целебной грязи, и она пузырится в уголках его рта.Мишка трет лицо, коричневое от грязи, с трудом разлепляет глаза. Другой рукой она прижимает к себе кота, которого под бурым слоем даже не видно, будто он совсем слился с пропитанной грязью одеждой.— Что папа скажет? — угрюмо бухтит Мишка, когда они выбираются обратно на асфальт. Она осторожно опускает кота на землю, он встряхивается и не успевшая еще засохнуть грязь летит во все стороны.— Ну что-что, — взмахивает руками Спичка, — что проводили расследование! Кошка-то пропала между прочим! А мы ее, считай, спасать пошли. Пусть даже безуспешно, но главное – попытка-то была? Была! Если ты можешь помочь кому-то – сдаваться нельзя, даже если дело кажется невыполнимым! Так… ты же сам так говоришь… — скомкано заканчивает Спичка, глядя куда угодно, но только не в глаза Бураху, который как раз возвращался домой с другой стороны дороги.А Бурах стоит молча, не шевелится, будто изваяние каменное, только руку к лицу прижал и смотрит так несчастно-несчастно, словно прямо сейчас заплакать готов, куда-то поверх их голов.— Да куда ты там смотришь? — недоумевает бакалавр и оборачивается. По всей длине улицы, будто проползли две гигантские улитки, тянутся бурые полосы. А прямо за ним – цепочка маленьких капель-следов, знаменующая, что здесь, вот по этой самой улочке, прошел бакалавр Даниил Данковский, светило столичной науки.Дождь смоет. Жалко.— Расследование, значит. – глухо повторяет Артемий.Мишка кивает, стоя, широко разведя руки и ноги, к которым уже намертво присохла степная грязь. И лица у нее не видно нормально, и юбка теперь коловая.— Хорошей, грязной грязи.Как они отмывались – все вчетвером – Бурах предпочтет забыть навсегда, как страшный сон. И времени у них это тоже заняло порядочно. Артемий устало вздыхает. Он сидит на кухне и отдирает от сосисок кожицу - вполне съедобную, между прочим, просто Спичка не ест с ней, морщится - пока дети, замотанные в халаты, сидят рядом и смотрят телевизор. Выкидывать в ведро шкурки не хочется – вонять будет, да и чего добру пропадать, так что Бурах кидает их коту в миску: вот и ужин подоспел.Данковский, уже высохший – шерсть-то короткая, подбирается к миске, нюхает то, что ему там кинули. Смотрит на Артемия так, что будь у него брови, он бы их обязательно приподнял высоко-высоко: чистое недоумение.— Ты думаешь, что я буду это есть? — опять принюхивается, вздыхает. — Правильно думаешь. По телевизору заканчиваются новости и начинается ?След?, на что Бурах, хоть и любит этот сериал вечерами смотреть, берет пульт и переключает канал. Хватит на сегодня расследований.