Часть 4 (1/1)

– Не бойся, прекрасная принцесса, я победил злобного рыцаря!Чего Бакалавр точно не ожидал – ну, помимо того, что его на тридцатом году жизни превратят в кота – так это того, что принцессу будет спасать именно дракон. Мишка подхватывает бакалавра-дракона под передними лапами, приподнимает и легонько покачивает в воздухе, так, чтобы задними лапами он хорошенько потоптался по лежащей на полу тряпичной кукле, одетой явно в штаны – злой рыцарь окончательно повержен. Она опускает его обратно на пол и вытягивает вперед одну лапу:– Теперь вы можете дальше сидеть в башне, сколько захотите…и мы будем играть в лото и читать книжки с картинками.Данковский гордо смотрит на девочку: такая маленькая и уже понимает, что людям необходимо личное пространство и право на одиночество – это он уважает. Такая интерпретация старой сказки ему нравится даже больше – ради этого можно и драконом побыть. Это сначала он забиться под диван хотел, поворчать, что драконов не существует, а потом язык прикусил – вот скажет так, а завтра, кто знает, вдруг драконом обернется. Каждый свой шаг теперь просчитывать надо.В лото они поиграть не успевают – в приоткрывшуюся с тихим скрипом дверь проскальзывает чем-то взволнованный Спичка.– Там это… к Бураху Оспина пришла! Они на кухне и дверь не закрыли! Пошли на нее посмотрим!Мишка супится, прижимает к себе котеньку теснее, но все же встает.Что за имя такое – Оспина? – думает бакалавр, которого несут на ручках прямо к месту развития событий. – Хотя вон, Спичка и Мишка тоже не совсем обычные для пацана и девочки. Он об этом, на самом деле, давно задумывался, да только постоянно отвлекался на более насущные проблемы – как холодильник открыть или носом научиться телевизор включать. Дети осторожно, одним глазком, заглядывают в трещину между дверью и косяком, а Мишка еще подтягивает Рыжика поближе, чтобы ему тоже женщину видно было.Бурах высится рядом совсем близко к ним тихо пыхтящим медведем, а эту ?Оспину? Данковскому совсем не видать, только слышно женский голос, хриплый, клокочущий. Про травы что-то говорят да про зиму скорую.Артемий двигается слегка, почти незаметно, но Спичка резво отскакивает от стены и тянет за собой Мишку, а через пару секунд шагает в прихожую сам Бурах. Он подозрительно оглядывает детей, а с другой стороны – что они, секреты, что ли, какие обсуждали.– А что это у вас, – выплывает из-за его плеча женщина в лохмотьях, – давно жилец новый?– Да с месяц уже, – отвечает Бурах, легонько пробегаясь пальцами за острыми ушами, – аж с самой степи за мной бежал, как не оставить было?Оспина наклоняет голову, улыбается. А бакалавра как будто в ледяную воду окунули – вспоминает и лохмотья эти, и улыбку кривую. Та самая ?ведьма?, последнее, что он видел, пока человеком был. Он силится отыскать, вытащить из котячьей памяти события почти месячной давности, но получается плохо – воспоминания такие далекие, тусклые, обесцвеченные почти до прозрачности, дергаются на периферии сознания короткими вспышками. Она же его узнала, да? Конечно, узнала, вон как скалится. Значит, и расколдовать его может. Если она на него разозлилась тогда, то выветрился, наверное, уже весь гнев, не носить же его в себе, чтобы разъедало изнутри. А если проучить его хотела, то он усвоил урок, честно, только пожалуйста, пожалуйста.Сделай меня человеком.– Кстати о степи, – кашляет Бурах, – не встречала никого странного там? Или, может, слыхала что-то?Оспина только головой качает и тянется грязной рукой погладить кота. Тот шипит, вырывается, сучит нижними лапами в воздухе, извивается так, что Мишке приходится его отпустить.– Ничего не горит у вас, а, хозяин? – с усмешкой тянет женщина, и Спичка охает и, хлопнув себя ладонью по лбу, уносится на кухню. Бурах неловко топчется на месте, и Оспина лениво взмахивает рукой, ее юбки с оборванными краями насмешливо шелестят. – Дверь захлопну сама.Бурах ей кивает на прощанье и спешит на помощь Спичке, а Мишка семенит за ним. Оспина шагает в осеннюю хмарь, а бакалавр проверенным методом шмыгает за ней.И тут же шипит: шерсть сразу мокнет, липнет к тощему телу от влаги, скопившейся в воздухе. Тучи смотрят неодобрительно, сплевывают не разошедшимся еще мелким дождиком. У одинаково серых домов мелькает грязный подол юбки, и Данковский устремляется туда, слегка поскальзываясь на круглых камнях, вымостивших скелеты улиц. А вокруг люди, люди, все ими кишит, они лезут отовсюду, стрекочут громко так, что уши вертятся во все стороны, не знают, за какой звук ухватиться. Он старается петлять между множеством ног, уворачиваться от грязных ботинок, вцепившись взглядом, что когтями, в лохмотья, но все-то, как специально, кружится, непонятное, черно-белое, с всполохами, обрывками людей, кусками домов. А юбки совсем исчезают, будто слились с серыми стенами, растеклись лужами да грязью, вросли в кору горбатых деревьев, а сама она разлетелась стаей надрывающихся от каркающего смеха ворон.Бакалавр так и замирает посреди улицы, оборачивается – влево, вправо, назад. Все расползается вокруг темным, смешавшимся до такой степени, что верх от низа не отличить, и удивительно пустым несмотря на то, что людей так много, что мир скоро лопнет. А как же теперь…Как же он теперь вернется домой?Он пытается – совсем по-кошачьи – тянуть носом воздух, поймать хоть какой-нибудь запах, но пахнет уже только дождем, осенней гнилью, которую и великий потоп вовек бы не вымыл, и очень сильно – чужими людьми.Как выглядит их дом? Если он просто пойдет назад, он же его найдет, да? Он его узнает, запах услышит. Там пахнет травами, чаем, почему-то всегда – только приготовленной едой, опилками – из мишкиных игрушек, деревом – неумело выстроганный Спичкой лук, кожаной курткой Бураха.Он же все это обязательно учует и найдет. Зачем он вообще за этой ведьмой выбежал? На что он надеялся?Сейчас бы подкатиться Мишке под бок и слушать ее тихие похвалы за его скрипучее мурлыканье или свернуться у Бураха на коленях, чтобы он его гладил своими огромными теплыми ладонями.Ветер воет, едва не сдувает его, вдруг такого маленького, а все дома одинаковые, кажется, до последней трещины и все пахнут мокрой пылью. Дождь усиливается, да так, что стоять под каплями уже больно. Небо – темное, цементное, тяжелое, наваливается на него, огромное и совершенно неподъемное. Он с трудом добегает до ближайшей стены, скособоченной, щерящейся неровными зубами кирпичей, сворачивается под куском то ли фанеры, то ли еще чего. И дрожит.На кухне они задерживаются на целых полчаса: оставленная без присмотра кастрюля полностью выкипела и свекла, которая должна была пойти в салат, намертво пригорела к алюминиевому днищу. Дети больше мешались под ногами, чем помогали ликвидировать последствия мини-катастрофы, но Бурах их участие все равно ценил; пока сам с кастрюлей разбирался, Мишка на окно залезла и форточку открыла, а Спичка за плиту принялся.Однако, настоящая катастрофа была только впереди.– Рыжик! – голос Мишки, еще недавно бывший спокойным, сейчас начинал опасно подрагивать. – Рыжик, ты где?– Да не мог он никуда пропасть! Не через форточку же выветрился, – бубнит Спичка, елозя щекой по полу: под кроватью кота высматривал. Ни на кухне, ни в гостиной с прихожей кот обнаружен не был. – Если только…– Оспина! – говорят они в один голос и как по команде оборачиваются на замершего в дверном проходе Артемия. И точно, кота он примерно с того времени и не видел. Неужели как и в прошлый раз за дверь выскользнул? Сейчас-то ему что не понравилось? Или специально дождя дожидался, чтобы сбежать? Примерно об этом думал Бурах, натягивая на себя куртку и морально готовясь к поискам черной кошки в темноте, да еще и под дождем. Что кот их, что всякие столичные гости… Все нормальные люди и звери в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят, а не по улицам шастают.Спичка внезапно рядом оказывается – надо же, только что ведь Мишку утешал – и тоже куртейку набрасывает.– Я тоже искать пойду! Это… Ноткину скажу. Он поможет, – в ответ на хмурый взгляд Бураха; и видно по лицу, что пойдет, и что не переубедить его в этом. Знаем мы этих ваших пацанов – им лишь бы домой не идти. Провозятся в грязи до ночи, сами скажут, что кота искали.– Хоть Мишку с собой не бери. – Я дома его ждать буду, – подает голос девочка, стоящая здесь же, в прихожей. – Вдруг он вернется вот-вот. – А сама, того и гляди, сейчас расплачется.Только Бурах дверь распахивает, сталкивается нос к носу с уже было занесшим для стука руку Грифом.– О как! Еще не постучал, а уже дверь открывают, – ухмыляясь, начинает Гриф, но, видя смурное выражение лица Артемия, прикусывает язык. – Случилось, что ли, чего?– Случилось!.. Опять этот кошак удрал. Может, просто погулять решил, но Мишка вон, места теперь себе не находит.Не говоря ни слова больше, Гриф, мигом серьезнея лицом, выхватывает из внутреннего кармана свое высокотехнологичное мобильное устройство в виде кирпича с кнопочками и антенной, которая вспарывает воздух, разворачиваясь во всем своем метровом великолепии.– Чем заняты, мои хорошие? Отдыхаете, да? – сладким, сахарным голосом начинает Гриф, чтобы в следующую секунду жутко рявкнуть в трубку. – А теперь подскакиваем, берем зонтики, выходим на улицу и все ищем черного кота. Как выглядит? Красиво! И, наверное, мокро. Может, чутка грязновато – погоды вон какие стоят. Кто нашел, оперативно несет к дому Бураха. Ну, все. Добро. На созвоне, – и таким же отточенным движением убирает чудо техники обратно в карман.– Ты сюда головорезов своих пригласил? – устало выдыхает Бурах, и дверь, которую закрыть за собой собирался, перед другом распахивает. – Заходи давай, с Мишкой сидеть будешь.Негодующее грифово восклицание о том, что ?Чего головорезы? Чего головорезы-то? Очень приличные люди, по театрам ходят, Гоголя читают? заглушает захлопнувшаяся дверь.Бурах устало выдыхает. Город он обошел уже, кажется, раза три, едва ли не под каждый камень заглянул, даже во дворе Каиных поискал; все тщетно. Периодически подбегали к нему ребятишки или же грифовы люди, тыкали под нос каким-нибудь черным котом, да все не тем. Уже и смеркаться начало, фонари зажглись; как там Мишка? Может, уже и нашли Рыжика, а он зря тут бродит? А вдруг она есть захотела, что ей там Гриф может сварганить? А Спичка зонтик-то взял, точно ведь? Сам Бурах без зонта ходил, ему и капюшона хватило, а этот же, промокнет весь.Интересно, почему кошки так воду не любят?..Мысли Артемия, бредущего по дороге обратно к дому, прерывает откуда-то выскочивший прямо перед ботинком камень, и мужчина, едва не растянувшийся на земле, машет руками, чтобы сохранить равновесие, когда замечает что-то краем глаза – на фоне темной стены дрожит от холода маленький клубок потемнее. Да неужели.Нашлась пропажа.– Ты!.. Ты… – рычит Бурах, поднимая мокрый комок на руки. А комок слабо мякает что-то в ответ и таращится на него своими фонарями-глазищами. Артемий вздыхает. – Ты не делай так больше, слышишь? – быстрым движением расстегивает куртку и сует продрогшее, грязное тельце себе за пазуху. Лишь бы не заболел, дурачина. С него-то станется. А за пазухой у Бураха тепло, и Данковский мигом глаза прикрывает и начинает урчать. Уже и не думал, что его найдут. И хорошо, что именно Артемий его нашел.– Опять тебя отмывать, да сколько можно уже, – засыпая, краем уха слышит бакалавр бубнеж Бураха.Ну все, никаких больше приключений на сегодня. День заканчивается тем, что все обитатели дома Бураха сидят на диване в зале, бакалавр устроился, замотанный в уже ставшее персональным полотенце, на широкой бураховой груди, и смотрят по федеральному каналу ?Спокойной ночи, малыши?, догрызая принесенные Грифом пряники. Коту, правда, пряника не досталось.Ну, не очень-то и хотелось.