Within me lies what you really want (1/1)

Время шло как никогда медленно, а парень так и не смог сомкнуть глаз, лёжа на этом матрасе. Провалявшись так пару часов, Уен встаёт и идёт в другую комнату, садится на пол, оперевшись спиной на диван, и включает ноутбук без какой-либо цели. На рабочем столе красуется сделанная им фотография океана. Несколько минут он сидит, рассматривая её и вспоминая тот самый момент, в который она была сделана. Раньше у него не было никаких поводов для ностальгии, всё ценное находилось рядом с ним и не нуждалось в воспоминаниях.Одна папка открывается за другой, и вот он уже листает более тысячи семейных фотографий, сделанных с самого начала отношений родителей. Открывается его детская фотография с сестрой?— там, где она не может удержаться от смеха, смотря на плачущего Уена, который очень боялся щелчка фотоаппарата. Ещё несколько общих, где вся семья стоит спиной к морю, обнявшись друг с другом?— длинные чёрные волосы матери ровно спадают по обе стороны плеч до запястий, в которых путается рука отца, и все начинают смеяться, когда он намекает на то, что ему нравятся короткие стрижки. Яркий свет блестящих от счастья глаз камера не смогла передать, и этот момент, как и эти люди, остаются лишь в голове Уена, всё глубже и глубже в ней закапываясь. Он улыбался вместе с ними и по-настоящему был счастлив в то время, но привязанность к ним давала о себе знать, отдаваясь болью в груди, и это Уен больше всего ненавидит?— то, что не может забыть о них также легко, как может забыть о других, но сейчас он рад, что может смотреть на эти фотографии, как бы поддаваясь их воспоминаниям вместо них самих. Родители больше не смогут рассказывать о первой встрече, не смогут спорить о том, кто первый влюбился и какие чувства они тогда испытывали?— это было некой традицией их семьи, но это всё может сохранить Уен, в любой момент проникающей к нему грусти он сможет смотреть на них и быть благодарным за всё, что он в этой жизни пережил.Все напечатанные фотографии Лилань?— сестра Уёна — сожгла через несколько дней после смерти родителей. За этим парень наблюдал из окна своей комнаты и даже не попытался ей помешать, хоть в нём и металось это желание пойти и спасти хотя бы половину оставшейся памяти о родителях, но сестра была не в себе, и трогать её тогда он не посчитал нужным. То, что это станет первым огрызком сожаления в его голове, он поймёт, увы, слишком поздно. Человек может жалеть о несделанном, несказанном и непонятом очень много раз за всю свою жизнь, но такие, как Уён, это слишком тяжело могут перенести и порой для того, чтобы оправиться от даже одного жалкого сожаления, может уйти целая вечность, которую ему ещё нужно прожить.Утро наступало с особой неохотой, вытягивая из себя оранжевые полоски рассвета с приятной для слуха тишиной вокруг. Город за окном ещё спит. Он выжидает своих жителей, отправляющихся к нему на съедение, и готовит для них новые проблемы. Усталые тела вот-вот начнут лениво плестись по делам, уже ожидая наступления ночи. И Уен не хочет, чтобы это утро наступало. Не хочет закрывать ноутбук, а вместе с ним и приятные сердцу лица.Дверь отворяется, и из комнаты выходит сонный Сан в одних спортивных шортах, протирая глаза и зевая. Рука его быстро чешет область туловища и спины, куда она достает. Часы на мониторе показывают без десяти шесть — на них мельком бросает взгляд Уен, не ожидавший такого раннего подъёма Сана.—?Принцессе не спится на полу? —?сквозь сонную пелену бормочет старший, нехотя открывая глаза. Медленно ползёт к ванной, минуты две спустя, ругаясь, возвращается, и уже подходит к кухонной мойке и, включив холодную воду, быстро полощет лицо. —?По твоей милости, мы теперь будем умываться тут.—?И тебе доброе утро,?— пропустив все вышесказанные им слова, говорит Уен.Парень почти не обращает внимания на возмущения старшего, закрыв галерею, он вновь открывает документ и начинает писать текст. Но сосредоточиться всё равно не может, прислушиваясь к его шагам и еле слышному шёпоту. Пальцы скользят по клавиатуре, но понять смысл напечатанных им слов он сможет вряд ли. Потом переделает. Сан наливает себе крепкий кофе и только после нескольких глотков горячего напитка может полностью взбодриться, и его перестаёт тянуть ко сну.—?Мамы не будет несколько дней, но если вдруг она вернётся раньше, скажешь, что я остаюсь у друга на ночёвку. Будет звонить?— у меня сел телефон, —?делает глоток и на секунд пять замолкает. Уен сидит, продолжая что-то бессвязно печатать, даже не поворачиваясь к нему, и чувствует на своём затылке его оскаленный взгляд. —?Ты всё понял? —?не отстаёт он.А в ответ слышит лишь тихое ?да?.Допив кофе, Сан заходит в комнату и не закрывая дверь, прямо напротив сидящего на полу парня, переодевается. Серая растянутая майка с потёртой надписью легко ложится на его обнажённый мускулистый торс, серые спортивные шорты сменяются на синие широкие джинсы. Как и в прошлый раз, школьная форма швыряется в рюкзак уже вместе с телефоном, который тот сперва выключает. Осмотревшись в последний раз в комнате, чтобы ничего не забыть, выходит. За всеми действиями исподтишка наблюдает Уен, но ничего не говорит, делая незаинтересованный вид. Уже по пути к выходу Сан надевает лёгкую парку и белые кеды, а надев, останавливается.—?Каждый, кто проявит к тебе интерес так или иначе, что-то от этого получит. И этот говнюк Донхек легко тобой воспользуется для своей выгоды?— это так, бесплатный мой тебе совет и, если ты хоть немного дружишь с головой, то воспользуешься им, —?недолго помолчав, продолжает:?— Мне плевать на тебя, но если ты думаешь, что жизнь здесь со мной даёт тебе какие-либо привилегии, то ты глубоко ошибаешься.—?Не слишком ты рано в школу собрался? —?Сан вздыхает, качая головой?— тот всё пропустил мимо ушей, как и всегда. Слишком своенравный, а ещё упрямый?— бесит. Захлопнув дверь, Сан уходит, так ничего и не ответив.Просидев за монитором до последнего, Уен быстро переодевается и, забыв о завтраке, пулей несётся в школу. Снизу всё кажется ещё ужаснее, чем сверху?— небо будто вбирает всю сырость асфальта и бетонных стен; окутывается плесенью из полуразрушенных домов. Цементная штукатурка во всех домах потрескалась, а в некоторых местах трещины создают глубокие впадины, что заставляет усомниться в надёжности строения. Дома стоят друг напротив друга почти вплотную, из-за чего и заграждается путь для солнца.Спустившись вниз, парень не сразу замечает сидящую на тротуаре девушку, которая что-то про себя возмущенно бубнит. Девушка неожиданно начинает плакать, потом плач сменяется смехом, и та уже откидывается на спину и ложится на асфальт. Уен, забыв о времени, стоит и наблюдает за ней, когда понимает, что эта та девушка этажом ниже, которая перепутала его с Саном. Сейчас на ней был плохо закреплённый парик розового цвета, всё такой же размазанный макияж, порванные сетчатые чулки, фиолетовая мини юбка и розовый топ. Она явно выглядела пьяной и возможно даже под наркотой?— что именно с ней происходит, Уен понять не мог. Его продолжала терзать мысль о том, какой она может быть красивой, если всё это с неё стереть. Её пухлые маленькие губы идеально сочетаются с прямыми чертами лица и впалыми щеками.Она вся из себя выглядит такой маленькой и скомканной, что кажется совсем ещё ребёнком, но хитрый взгляд выдаёт её сразу. Она то смеётся, то бессвязно что-то бормочет, ругается?— Уен не слушает, он смотрит на неё, но мыслями забрёл далеко в своё сознание, куда так часто сбегает от реальности. Он думает о ней как о продукте несправедливости и человеческой порочности, но совсем не как о человеке, которого стоит пожалеть или как-либо помочь. В какой-то момент она бросает на него свой взгляд и несколько минут непрерывно на него смотрит, а он на неё. Она проигрывает. Её стошнило на дорогу, куда она сразу потянулась, как только почувствовала позывы. В её сторону парень больше не смотрел, будто никуда не торопясь, он переступил медленным шагом через неё, словно там лежал не человек, а неодушевлённый предмет, не требующий внимания.***База, на которой собирается группировка, находится в десяти километрах от дома, и этот путь Сан проходит пешком. По сторонам не смотрит, о людях вокруг не думает?— в его голове крутится только одна мысль?— неужели это навсегда.Сан медленно шагает, надев капюшон и опустив голову?— всё, что есть сейчас вокруг него, он видел сотню тысяч раз, и изо дня в день эти картины вызывают у него презрение к себе и ещё большее стремление выбраться отсюда. Запах гнили и мусора впитан в это место и становится только чётче и тошнотворнее, чем был вчера, и так каждый день. Ему было пятнадцать, когда он обещал себе, что через пять лет ни он, ни его мать не будут тут жить. Время безжалостно тянет за его собой, но вот уже проходит пятый год, а Сан ни на шаг не сдвинулся с места. В чём причина этой заторможенности, он не может понять, сколько бы об этом не думал.—?Тебя к Хану,?— не успевает парень добраться до места, как у ворот его уже ожидает охранник. Ничего не ответив, парень идёт в его кабинет. Мужчина пятидесяти лет полулёжа раскинулся на кожаный диван и закуривает папиросу, и когда, постучавшись, Сан входит, положение его ничуть не изменяется. Хан Чэджу?— брат одного из семи основателей группировки ?Чиль Сон Пха??— Хан Духана. Духан вместе с ещё один сооснователем были убиты в результате взрыва на их территории. Чэджу своё положение потерял сразу после смерти брата, и, чтобы не мешал остальным, был выслан из Пусана в Сеул. О нём благополучно все забыли, только время от времени давали самые ничтожные поручения, из-за чего мужчине пришлось признать своё жалкое положение.Ещё трое отбывают срок в тюрьме за вымогательство и шантаж. Тюрьма для основателей группировки никогда не считалась преградой, но чем дольше они находятся вне территории, тем слабее становится их статус. Оставшиеся два основателя тщательно скрывают от своих компаньонов выгодные сделки, вводят их в заблуждение, промывают им мозги, и те даже не догадываются, что мотают срок, который давно отсидели. Деньги в этом случае решают всё. И до сих пор не найдены виновники того взрыва, унёсшего около тридцати жизней. В начале своей ?ссылки? Чэджу подозревал оставшихся основателей ?Банды Семи Звезд?, но потом только убедился в этом и по сей день живёт с мыслями, что так и не смог отомстить за смерть единственного брата.—?Заходи, заходи, Сан, давно тебя тут не было,?— вытягивая каждое слово, говорит он. —?Как мама твоя поживает? На этот вопрос Сану отвечать не хотелось, как и вовсе с ним говорить. Хан?— мужчина добродушный и спокойный, очень редко можно увидеть, как он злится или выходит из себя. Его свисающие брови и опущенные по краям глаза придают ему ещё более добрый вид, но Сану он никогда не нравился и имел в окружении своих же людей шаткий авторитет. Его мало кто уважает, но никто ему не перечит, зная его дела с главами группировки и влияние в Сеуле.—?Хорошо, спасибо,?— обрубает Сан, смотря прямо ему в глаза, которые тот на парня даже не поднимает.—?Ты уже третий год работаешь на меня и ни разу не подвёл. Для меня это многое значит, я ценю таких людей в своём кругу и не смог бы простить себя, если бы позволил кому-то другому взяться за сегодняшнюю перевозку.—?А как же Чонмин?—?Чонмин будет сопровождать тебя и если что помогать. Но вся ответственность за товар будет лежать на тебе. Груз очень ценный и принесёт нам немалую прибыль, если ты хорошо постараешься, —?мужчина медленно затягивает папиросу, поднимая голову вверх, так и не посмотрев в его сторону. —?Я полагаюсь на тебя. И не забывай, что в первую очередь это принесёт деньги тебе.Говорить в этом случае не следует, отказывать у него нет причин, а то, что парень согласен, мужчина и так знает. Сан молчит, пока не будет отдан приказ идти, но тот не спешит, медлит, выпуская дым, будто наслаждается тем, что за ним вот так наблюдают.—?Все вопросы по поставке ты можешь задать Чонмину, он в курсе. Не подведи меня, Сан, я на тебя рассчитываю,?— увещевает тот, наконец удостоив парня своим взглядом. Мужчина смотрит на него с особой нежностью и с некой скорбью, будто сомневается в своих словах и решениях. На секунду ему захотелось отозвать свой приказ и отправить Сана домой, чтобы больше не ввязывался в его дела, но эта мысль быстро покинула мужчину, и недолго помолчав, он разрешил идти. Недосказанности осталось огромное множество, и вероятнее всего, слова, которые не суждено было произнести, оказали бы большое влияние на будущее Сана.Парень сразу направился в комнату к Чонмину, который находится на третьем этаже многоэтажки. Часть группировки отсиживаются на заброшенных зданиях, где раньше бывали офисы или банки. Многие из них живут здесь, обставив всё для своих нужд. Чонмин недавно проснулся и принял душ, когда парень вошёл в незапертую комнату и разлёгся на его кровати, пока сам он пьёт кофе.Чонмин работает на Хана почти семь лет, и редко когда Хан доверяет перевозку товара кому-либо другому. И этот случай озадачивает Сана, прекрасно знающего трепетное отношение старшего к Чонмину. Он старше Сана всего на несколько месяцев, потому они сразу сдружились. Сан с лёгкостью может назвать его своим другом и знает, что тот думает так же. На это повлиял один случай, когда однажды в ночном клубе, где они отдыхали с другими парнями из группировки, Сан избил мужчину, пристававшего к девушке, и тот умер, не доехав до больницы. Хан решил это тихо, и Сану не пришлось даже беспокоиться о своей судьбе. И он прекрасно знал, что этим обязан Чонмину, который так и не признался, что это его рук дело.?Мы больше не будем об этом вспоминать?, — сказал он, и эту тему все навсегда закрыли.Долгое время после того случая Сан не мог спокойно спать, видя перед собой лицо того, кого он убил, но убеждать себя в том, что он сделал это во благо, ему не хотелось, и он мучал себя до тех пор, пока эти муки не вросли в него. Смерть стала его частью, и теперь, думал он, ещё одну чужую кровь на своих руках переживёт безболезненно.Чонмин влил его в курс дела, разъяснил всё до мельчайших подробностей и ответил на все интересующие вопросы. О том, что находится внутри, Сан почему-то не спрашивал, и Чонмин не упоминал об этом. Парня не покидало чувство, что это дело приведёт его к потере, что он должен бросить всё и бежать прочь, но он остался. Уверенный в том, что это чувство привито приказом Хана. Сан знает, что старший не хочет расставаться с Чонмином, и вероятно, захочет отправить в Пусан на приговор его, а не своего любимчика, если что-то пойдёт не так. Об этом друга он не спросил.Три фургона были загружены в Сеуле и направлялись через объездные пути в Пусан, чтобы привлекать меньше внимания. Сан встретил их на сеульском шоссе в десять ночи, и вместе с Чонмином в разных фургонах отправились в путь. Несмотря на то, что Сан спал всего четыре часа, в сон его не клонило, он сосредоточенно наблюдал за протяжённой дорогой, освящённой лишь светом фар. Только в одном контрольном пункте их остановили, заставили взвеситься и проверили документы. Сан не влезал, пока не был отдан приказ открыть двери и проверить содержимое. Парень с проблемой разбирался долго и начал было уже нервничать, но в итоге решил вопрос за десять миллионов вон наличными. Чонмин из машины не вылезал, полностью доверившись ему, и даже не был удивлён, когда тот легко с этим справился.Прошло три с половиной часа после отправки, и все немного утомились. Тогда Сан и решил остановиться на обочине мёртвой дороги и немного отдохнуть, рассчитав прибытие к ровно назначенному времени. У них оставалось в запасе два часа, час из которых они могли вздремнуть, но Сан не мог уснуть, даже кромешная тьма вокруг не могла побудить его закрыть глаза и позволить расслабиться. Это возбуждающее чувство того, что он здесь главный, не давало ни минуты забыть об этом и упустить этот миг превосходства. Он сидел на своём пассажирском месте, скрестив руки и прижав их к груди, смотря куда-то вдаль, в самую глубь ночи, пока водитель спал мёртвым сном, не издавая при этом ни звука и, кажется, даже не дыша. Это мгновение, когда в его голову проникла мысль проверить как там товар, была роковой для него, и будь у него ещё один, совсем жалкий шанс вернуть всё обратно, он бы никогда не стал этого делать, какими бы ни были последствия.Взяв фонарик, парень медленным шагом идёт к дверям фургон, и сперва осмотревшись вокруг, убедившись, что два других фургона благополучно стоят за ним, решает открыть их. Звук от рукоятки двери сразу разбудил только что задремавшего Чонмина, как и его водителя, откинувшегося на спинку сидения, и тот чуть ли не выпрыгнул из кабины от испуга. Сан быстро бросает на него свой взгляд и, сразу отвернувшись, продолжает вытягивать тяжёлую дверь и не сразу в полумраке понимает, что находится внутри. Свет от маленького для таких размеров пространства фонарика падает только на определённую часть кузова, и Сан замирает сразу, как только глаза его, привыкнув к свету, собирают воедино всю картину перед собой.Там, забившись в угол и прижимаясь друг к другу, лежат дети. Босые, чумазые, с размазанными лицами и одеждой спят, и только двое из них — девочка лет семи и мальчик совсем ещё маленький, примерно четырёх лет, —испуганно, обнявшись друг с другом, смотрят на него, дрожа то ли от страха, то ли от холода. Девочка подсознательно пытается закрыть мальчика своим совсем худым телом. Наполненные слезами глаза не отрываются от света, где-то внутри надеясь, что этот свет выведет их наружу. Сан смотрит на них, затаив дыхание, и чувствует, будто сердце в это мгновение перестало биться, не желая смотреть на этих израненных жизнью детей. Лицо его мгновенно приобрело бледный цвет, а глаза расширились до невероятных размеров, храня в себе неподвижную агонию безумия вокруг.К горлу поступает ком и дышать физически становится больно, но он не может оторвать от них глаз. Не может заставить себя запереть дверь и постараться всё забыть. Детская дрожь перешла на него, и даже свой, возможно, жалкий вид ему не хочется скрывать от них. Свет, направленный на них, начинает менять направление под такт дрожащих рук, и минута, тянущаяся за минутой, приводят его в сознание. Ему казалось, что прошла целая вечность, пока он наблюдал за ними, но прошло от силы пять минут. Самых жестоких, беспощадных и безжалостных пять минут в его жизни, которые он никогда больше не захотел бы повторить. Он теряет связь с миром, отдавшись целиком во власть жуткого гипноза отчаяния и тьмы. Его душа бросилась в бездонную пропасть и тонула в ней, спасаясь от боли и безобразия, от слепящего ужаса и жалостности на чужом лице. Сан чувствует, что не сможет очиститься от этой грязи вокруг него, не сможет поддаться чему-то святому, чего бы он сейчас не возжелал. Сейчас же он готов пустить себе пулю в лоб, лишь бы стереть из памяти эти невинные, детские, ищущие спасения, глаза.Придя в себя, Сан хлопает дверью, но не запирает её, и чуть ли не шипя от ярости идёт к другому кузову. Открывает. Видит то же самое. Делает это и с последней дверью, и последняя только что зародившаяся надежда разбивается вдребезги. Дыхание участилось, в голову будто мгновенно приливает кровь, он весь дрожит от злости и своей безысходности. Чонмин молча за ним наблюдает, следует за каждым его шагом, словно надзиратель за заключённым, и ограждает его от лишних поступков.—?Что это, мать твою? —?рычит на него Сан. Дрожь по телу не даёт устоять на месте, и тот мечется взад-вперёд не переставая. Подходит к другу, ожидая ответа, и уже всю злобу, мгновенно, словно пламя, вспыхнувшую в нём, он готов направить на него. —?Я тебя спрашиваю, что?—?Сан, успокойся, ты всех на уши поставишь. Прекрати истерить,?— спокойным голосом просит старший и подойдя ближе к нему берёт его за плечо.—?Истерить…? Прекратить истерить? Ты блять видишь, кто там? —?чуть ли не взвывает парень, бегая глазами по чужим. Сан ожидает увидеть хоть каплю понимания в его глазах, но холодный взгляд стирает его ожидания в мгновение ока. Чонмин видит, кто там, и сколько таких сам перевозил, он тоже видел. Первая его реакция была почти схожа с Саном, но время имеет чуть ли не волшебное свойство стирать первичное ощущение и чувство, которое с пережитыми много раз и уже обыденными ситуациями становится привычным.—?Не показывай перед ними, как тебе страшно,?— неожиданно, более тяжелым тоном произнёс он эти слова, и внутри у Сана, не столько от слов, сколько от его холоднокровного посыла, замерло всё. —?Давай, выпусти этих бедных детей на свободу и посмотрим, что с ними случится тогда. Но прежде, подумай о том, что Хан сделает с тобой или с твоей матерью, если ты не выполнишь приказ. Ты и так погряз в долгах, не мне тебе об этом напоминать. Или, быть может, ты хочешь ещё? —?Сан никогда бы не ожидал от него таких слов, но именно они были ему сейчас нужны. Он должен будет инкриминировать свой поступок, и Чонмин, произнося их, готовит для него оправдательный приговор. Каждое сказанное им слово гвоздём впивается в него и ещё долгое время будет давить на внутренности.—?Что они с ними сделают?—?Некоторых на органы, остальных для проституции, —?насколько ничтожна и жалка его жизнь можно судить по этой ситуации, от которой, он раньше думал, что защищён, и такого рода дела его никогда не коснутся. Будь эти дети хоть капельку грешны, Сан смог бы легко заставить себя закрыть на это глаза, но эти грязные комочки невинности своей скорбью в глазах отпечатались в нём навеки.—?Почему я? Почему отправили меня именно сейчас? —?сквозь ярость, сливающееся с беспомощностью, спрашивает Сан.—?Потому что Хан хочет отправить тебя в Пусан насовсем. Чтобы там был один из наших, а ты идеально для этого подходишь.—?Это ты посоветовал?—?Будешь хорошо работать на них, сможешь выбраться из этого ада. Ты заслуживаешь лучшего, Сан, —?и тут голос его медленно утихает, словно готовясь к неизбежному концу, который Сан видит в чужих тёмно-карих глазах.Они стоят посреди трассы, между двумя огромными фурами, отбросив все предрассудки, смотря друг другу в глаза?— один утешает другого, и эти позиции устраивают каждого. Чонмин любит Сана как брата, и всеми силами пытался и будет пытаться ему помогать. Чем вызваны эти тёплые чувства сам Чонмин не знает и не считал нужным об этом думать, он всегда всем доволен.—?Хан не позволит мне, поэтому ты должен постараться и за меня тоже. Я навсегда привязан к нему, ты же знаешь, поэтому ты обязан, слышишь меня,?— всё с той же твёрдостью велит Чонмин. —?Ты обязан сделать это ради нас обоих, —?парень притягивает его к себе и крепко обнимает, не обращая внимания на косые взгляды проснувшихся водителей. Сан зарывается лицом в его плечо и готов взреветь прямо тут, но сдерживается, сглатывая всё тот же ком, напоминающий и не позволяющий забыть детские глаза. Чонмин знает, как ему больно, и если бы мог, забрал бы всю боль себе, но сейчас он способен только на жалкие утешения, от которых тошно даже ему.Парни стоят так недолго, закрыв все двери и рассевшись по своим местам, они продолжают путь, каждый забитый своими мыслями, они больше об этом не говорят. Даже по прибытии в Пусан всячески избегают зрительных контактов. Разгрузив ?товар? и получив установленную сумму, в тот же день они возвращаются в Сеул и делают вид, будто прошлой ночи вовсе не было и всё стало как прежде. Вот только Сан так и не смог выбросить из головы мысли о тех детях, которых он продал. Его грызёт, как гигантский червь, совесть, давно ожидавшая своего выхода.Хан был вне себя от счастья, всячески его хвалил и обещал золотые горы, которые они смогут все вместе свернуть. Сан пропускал все сказанные им слова, на Чонмина он так и не смог посмотреть, боясь и зная, что увидит в его глазах всё то, что видел всегда?— безразличие. Было поручено ещё несколько дел: разгромить магазин одного из должников, чтобы припугнуть его; у другого сроки уже пожимали, и ему грозило последнее предупреждение?— всё это Сан делал сотни раз и до сегодняшней ночи никогда ещё так не любил заниматься этим. В какой-то момент он хотел пойти к Хану и отказаться от следующей поездки в Пусан, попросить его оставить на прежней должности. Но он не мог не думать о том, что там его ждут большие перспективы, а вероятность, что это избавит его от бедности, манила, как изголодавшего запах свежего хлеба.В ту же ночь, после очередной встряски должника, Сан вместе с остальными отправился в клуб, чтобы хоть немного развеяться. Чонмин никогда не ходил с ними и всегда избегал общих посиделок, аргументируя это своей постоянной занятостью. Сан решил взять с собой рюкзак, дабы после отправиться домой, куда ему меньше всего хотелось возвращаться. Неожиданно, подумав о доме, он почему-то сразу вспомнил об Уене, вероятно, уже спящем. Но мысли закружились в его голове водоворотом, когда один за другим он опустошал стаканы с алкоголем. Пропустив бессмысленные шутки сидящих рядом парней, Сан с упорством, со всем рвением пытается утопить воспоминания, которые, он уверен, будут преследовать его всю оставшуюся жизнь.Этот взгляд, с мольбой обращённый к нему, он видит сейчас, и чем больше алкоголя приливает в его кровь, тем безрассуднее становятся его мысли. В каждом проходящем лице он видит отвращение, слышит их шёпот о его ничтожности, но что ещё хуже, даже громкая музыка не может заглушить детские голоса в голове, просящие его о спасении. Всё вокруг него плывёт, и попытки отличить реальность от воображения заканчиваются жалким ничем: все смешалось в нём вместе со столько лет сдерживаемой ненавистью к себе.Внутри скручиваются спазмы, тошнота подступает к горлу, и он пулей летит в уборную, где благополучно избавляется от всего, что он влил в свой пустой желудок. Сидя на полу в туалете, освящённом лишь неоновыми пурпурного цвета лампами, он достаёт телефон и впервые за время ухода из дома включает его. Первый и единственный пропущенный был от мамы. Автоматически он набирает её номер и в ожидании ответа замирает. ?Алло, милый?, — нежно произносит голос матери по ту сторону провода, и сдержанность, которую он так долго оттачивал, с треском разбилась, врезаясь в его внутренности. Парень хватается за рот, сжимает его со всей силой, в надежде не дать матери услышать его надрывный вой.—?Милый, что-то случилось? —?полушёпотом спрашивает она, ощущая даже сквозь огромное расстояние его отчаяние.—?Мама,?— и голос его сорвался, выдавая всю его израненную душу. —?Мама,?— повторил он и по телу женщины прошёл табун ледяных мурашек. Сердце её сжалось где-то в груди, не способное спокойно перенести еле слышные всхлипы единственного ребёнка.—?Сан, малыш, что случилось? —?её голос осёкся на втором слове и теперь она, вечно сильная, пример для сына, в ужасе ломается изнутри.—?Мама,?— взывая, по слогам произносит он и уже не сдерживаясь вынимает из себя эту скопившуюся боль. —?Прости меня, мама, —?никогда за все те годы, что они живут в этом положении, он не плакал перед ней, не смел даже выражением лица показать ей, как ему тяжело, но сейчас в нём чувства извергаются, как вулканы во время пробуждения, и с этим Сан ничего не может поделать.—?Пожалуйста, Сан, не пугай меня,?— сквозь стекающие по щекам слёзы просит Сура, сжимая телефон сильнее и поджимая губы, чтобы не зарыдать во весь голос. —?Что бы ты ни сделал, я буду любить тебя. Слышишь, мама любит и будет любить тебя всегда.Эти слова. Он так сильно в них нуждался, что барьер, стоявший между ними столько лет, за мгновение растворился в пространстве. Её слова бальзамом ложатся на избитую душу и волшебным образом её исцеляют, о чём он раньше даже не догадывался. Сан настолько привык самостоятельно переживать все проблемы и не ждать ни от кого поддержки, что сейчас как в воздухе в ней нуждается и с головой в неё уходит, не желая останавливать это мгновение. Молчание занимает несколько минут, которую каждый из них тянет в попытках придать голосу твёрдость, а голове ясность.—?Я приду завтра домой, приготовлю что-нибудь. Поужинаем вместе? —?успокоившись, спрашивает Сан. Он чувствует, словно новый прилив сил возвращает его в реальность, в которой он должен быть ещё сильнее, ещё сдержаннее. И пусть эти минуты редкого откровения с матерью его исцеляют, но ещё одной такой слабости он себе не позволит. В эту секунду он дал себе слово.—?Уен сказал, что приготовит острую тушёную курицу завтра. Я ходила сегодня домой его проведать, недавно пришла на смену.—?Не боишься, что он спалит нашу квартиру? —?после чего он слышит тихий смешок полностью оправившейся матери. После сказанного ему как никогда приятно слышать её смех, и он не может не представить, как она улыбается ему. —?Я серьёзно, ему нельзя доверить плиту?— это опасно. Ты знаешь, что он растратил всю нашу воду в ванной?—?Знаю, милый, и уже заплатила, чтобы наполнили кулер.—?Что, бл…? —?непроизвольно вырывается у парня, но сразу опомнившись, он останавливается. —?Он и так там живёт практически один, с чего ради ты платишь за него?—?Сан, не ругайся с ним из-за таких мелочей, ему и так сложно, а тут мы с такими ужасными условиями живём. Ты должен ему помогать и поддерживать, чтобы он не чувствовал себя одиноко.—?Если бы не он, тебе не пришлось бы беспокоиться и бегать каждый раз домой, чтобы убедиться, что всё в порядке.—?Мне приятны эти беспокойства о нём. —?Её голос стал спокойнее и увереннее. Ей хочется говорить с ним о чём угодно, лишь бы не заканчивать эту идиллию между ними. Она не скрывает, что боится, что этот момент может больше никогда не повториться, что она упускает столь редкий шанс для них обоих. Ей страшно от одной только мысли, что с завершением этого разговора между ними закончится понимание, доверие и любовь, как бы абсурдно это не звучало. —?Я хочу, чтобы мы стали семьёй,?— вдруг, сквозь нависшую тишину произносит она. —?Чтобы мы были вместе, как раньше,?— добавляет она, и парень вздрагивает, чувствуя, как не вовремя в его сознание лезут воспоминания о прошлой, будто не его, жизни. Столь ненавистные ему воспоминания об отце его моментально вывели из себя. Слишком много скопилось внутри?— слишком много для одного потрескавшегося сосуда. Ещё чуть-чуть, и он сломается окончательно и безвозвратно, что сейчас ему кажется лучшим выходом.—?Не воображай всякого,?— холодно произносит он, разобравшись со своими мыслями. —?Как раньше уже никогда не будет, —?голос его звучал как у грубого, взрослого мужчины, которому перевалило за тридцать, а лицо стало невозмутимым; он собрал себя полностью, разобрался со всем, что его тормозило все эти годы. Ощущение отрешенности настигало их всё сильнее и сильнее, и её внезапно охватил ужас от мысли, что встретившись со своим родным сыном, она может не узнать его. Сура молчала, захваченная страхом и исступлением, ожидая следующих его слов. — Лёгкой смены, мам. Люблю тебя! —?и он отключается.Проснувшись, как от кошмарного сна, она сидела на своём рабочем месте в полумраке, совершенно одна, не отрывая от уха выключенный телефон. Благо, оказавшись в одиночестве, она даёт волю сотрясавшим её рыданиям. Слёзы накрыли её лицо в одночасье, и ей казалось, что она угасает, как свеча. Догорает свой последний, отведённый ей час, а после никогда не сможет загореться вновь. Она скорбит о себе, о своём сыне и никак не может разобраться в чувствах, давящих на внутренности?— она всецело сожалеет о своей прожитой жизни. О жизни, которую никогда не проживала для того, чтобы просто жить, любить и быть хоть немного счастливой.