Снегурочка (PG-13) (2/2)
— Конечно, — пробормотал чуд. Как будто мучительно пытался и никак не мог вспомнить, на кого делал ставки. Однако ж мало-помалу он сделался словоохотливей, назвал своё имя — Лилле — и предложил выпить по кружке пива.
Снегур и сам был не прочь отметить удачный день. Холодное пиво пилось легко и приятно, и рыжий Лилле чем дальше, тем больше казался очень симпатичным парнем. Оказывается, кое с кем из чудов можно говорить не только о драках, железяках и прелестях зеленых ведьм, как утверждают шасы.
На следующий день Снегур вновь настоял на том, чтобы отправиться торговать на Турнире. И не удивился, заметив рыжие вихры Лилле. Вечером им опять оказалось по пути, уютный кабачок всё так же манил задержаться, пиво было по-прежнему холодным и вкусным, а оживленную беседу вовсе не хотелось обрывать на полуслове. Во время прощального рукопожатия Лилле надолго задержал руку Снегура в своей, и это настолько не походило на обычный дружеский жест, было настолько непривычно и до странности хорошо, что высвобождать руку не хотелось до тех пор, пока осенний вечерний холод не сделался по неведомой причине похожим на июльский зной.На подходах к родительскому дому, почти в темноте, Снегура настиг еще один чуд. Тот самый, которого он почитал за второго отца, но не видел с тех пор, как покинул его мастерскую.
— О горе! Сколь глуп и самонадеян я был, полагая, что обезопасил тебя от беды!Посмотрел на него юноша изумленно, ничего не понимая.— Я сделал так, чтоб ты мог выжить в этом мире, ибо не в силах был вынести мысли и гибели столь дивной красоты. Твой отец вылепил тебя, но я дал тебе душу и подлинное совершенство! Лишь одно было не в моих силах — изменить твою природу полностью. Ты по-прежнему остаешься порождением снега и зимней стужи, Снегур. И жар любви для тебя опаснее палящего солнца. Ты растаешь, если уступишь ему. Я предвидел это и лишил тебя тяги к девицам, свойственной большинству юношей. Я надеялся, что этого будет достаточно. Но природа не терпит пустоты. Я видел вас с приятелем лишь мельком, но я не ошибаюсь в таких вещах. Этот мальчишка, Лилле, влюблен в тебя, и ты готов ответить ему взаимностью! Не делай этого, заклинаю!— Неправда! — воскликнул Снегур. — Мы с Лилле друзья!— Кому ты говоришь это? Когда-то я женился, исполняя долг перед Чудью, но любовь моя всегда была отдана юношам. Многих любил я, и вот, горькою насмешкой судьбы принужден отказаться от того, кого полюбил сильнее всего на свете. Да, Снегур, я полюбил тебя, прекраснейшее из моих творений, когда понял, что превратил в совершенство грубую заготовку твоего создателя. Только поэтому мне удалось наделить тебя жизнью и душой. Мне пришлось, хотя сердце моё рвалось от боли, своими руками привести тебя к шасам, потому что моя любовь стала бы для тебя гибельной. Молю, не погуби же себя сам! Не встречайся более с Лилле! Его кровь горяча, его стихия — пламя, и твой первый поцелуй станет последним мигом твоей жизни. Подумай, какое горе это принесет твоим отцу и матери, если моё горе тебя не трогает. Помни о моих словах, Снегур. Не забывай никогда!Три дня не выходил из дома Снегур, раздумывая над словами мастера. И одно лишь понял на исходе третьего дня: не будет в его жизни более радости, если в ней не будет рыжего Лилле. И не колебался он больше, когда мальчонка-посыльный принес записку, в которой Лилле просил прийти на встречу или хоть ответить, какую обиду он мог нанести, что его не хотят видеть.
Но дойти незамеченным до условленного места в саду на границе секторов Ордена и Темного Двора Снегуру не удалось.
— Ты не послушал! — вырос на его пути мастер големов. — Что ж, раз неизбежное должно случиться, так пусть же это буду я, а не сопляк Лилле! Только у меня есть на это право, ведь без меня не было бы и тебя!— Это верно, и я чтил вас, как второго отца. Опомнитесь — негоже отцу желать сына, как любовника!— Я дал тебе жизнь, потому что полюбил. Я и заберу ее у тебя.
Он схватил Снегура в объятия, и юноша в ужасе понял, что его сложение не позволит отбиться от могучего, невзирая на преклонные лета, чуда. Ледяной пот выступил на коже — или это был тающий лед? Почувствовав холодную влагу, проступившую сквозь рубашку, мастер не выдержал и с мучительным стоном ослабил хватку. Снегуру удалось вывернуться, и он со всех ног помчался прочь, не обращая внимания на звуки позади, более всего похожие на заглушенные рыдания.— Я уж думал, ты не придешь, — сказал Лилле. — Видно, придется выложить всё сразу и напрямик, а там будь что будет. Я полюбил тебя, Снегур, и хочу быть только с тобой. Но, если я обманулся в своих надеждах и стал тебе отвратителен, скажи об этом, и я навсегда оставлю тебя в покое.
— Не скажу, — отвечал Снегур, — потому что это будет неправдой. А я не говорю неправды тем, кто мне дорог.
И тогда Лилле подошел ближе и обнял его, не встречая сопротивления.— Ты совсем замерз. Зачем ходишь так легко одетым? Ты же холоднее масана. Позволишь тебя согреть??Это хорошо, что его кровь горяча. Значит, я растаю быстро?.— Да, Лилле.— Что с тобой?! — закричал юный чуд, когда Снегур, только что страстно отвечавший на поцелуй, стал падать, обливаясь холодной водой, взявшейся неизвестно откуда.
— Ты убил его, вот что! — вопль из кустов сменился жутким взрывом неестественного, лающего хохота. —Убил! Испортил шедевр, равного которому мне больше не создать! Глупый щенок!Он еще что-то кричал, но Лилле больше ничего не слушал. Он заметил шанс на спасение — ?Дырку жизни? на поясе совершенно седого мужчины, глаза которого полыхали безумием пополам с алым пламенем Карфагенского Амулета.Лилле повезло. Сорвав артефакт с пояса сумасшедшего, он успел увернуться от ?Шаровой молнии?. Еще миг — подхватить Снегура. Да что ж такое — его одежду выжимать можно!***— Вот это история, — озадаченно чесал в затылке брат Флокус. — Старый Гарше, конечно, чокнутый, но гений. Но совсем чокнутый. Но ты-то, парень, вроде нормальный с виду, тебя-то как угораздило в это влипнуть?— Он будет жить? — повторил Лилле вопрос.
— Жить-то будет, раз уж растаять не успел. Мы его в леднике положили, там все быстренько нарастет. Сможешь с ним болтать, вместе гулять и пить пиво. И всё.— И ничего нельзя сделать.?— Как ты это себе представляешь? Сейчас он может быть вместилищем всех мыслимых и немыслимых достоинств, но изначально это была снежная кукла, и никуда от этого не денешься.
— Хороший ты зельевар, Флокус, — заметил появившийся в дверях брат Опиус и сочувственно посмотрел на едва не плачущего чуда. — Только пессимист.— Ну, скажи парню что-нибудь оптимистическое, а я на тебя посмотрю.
— Я тут немножко прикинул. Тройная доза твоего нового жаропонижающего у нормального пациента вызовет трупное окоченение. А Снегуру Томбе поможет не растаять изнутри, когда… ну, в общем, станет жарко.— Допустим. А с наружным контактом что делать? Он, между прочим, сопровождается трением, в некоторых местах очень интенсивным.
— Я недавно разработал оптимальный баланс охлаждающего и разогревающего бальзамов, — приосанился Опиус. — При комплексном применении никто себе ничего не отморозит в процессе, и ни у кого нигде не будет подтаивать. Главное — правильная дозировка и аккуратное нанесение, даже если вспышка страсти не позволяет терпеть ни минуты. Особенно если она не позволяет терпеть ни минуты.— Я не верю, что всё наяву, — сладко потянулся Снегур. — Что мы можем любить друг друга и быть вместе.Прямо из Обители они отправились домой к Лилле, где и опробовали без промедления эрлийские чудо-препараты. И только начали отходить от упоительных мгновений восторга.— Уж поверь, — шепнул ему Лилле, щекоча ухо губами. — Ишь, чего удумал — таять. Больше не выйдет.
— Я только за, мне в нынешнем виде приятней существовать, чем в виде лужи. Эрлийцы, конечно, на нас озолотятся, пользуясь тем, что деться нам некуда. Но я завтра же пойду и вытрясу из них скидку для постоянных клиентов.