Аленький цветочек (PG-13) (1/1)

Жил да был в Самаре-городе купец один, и было у него три дочери.А надо сказать, что был он не просто купцом, а еще и колдуном малость, ведал о Тайном Городе и торговлю с шасами вел. Хорошо шли дела, много богатства он нажил.Шли годы, овдовел купец, подросли дочки его, заневестились. И затесалась ему в голову мысль Москву увидеть, воочию на Тайный Город и жителей его посмотреть.Собрал он обоз с товарами, да и отправился в путь по зимнику. А перед тем призвал к себе девиц и спросил их:— Какой подарочек вам из стольного града привезти, дочери мои любезные?Попросили старшие сестры себе богатые наряды да уборы драгоценные. А меньшая дочь Настенька очи, скромно потупленные, подняла, да и говорит:— Привези мне, родимый батюшка, цветочек аленький.Всю дорогу сокрушался купец, где ж он посреди зимы цветочек возьмет. Ох, зря, видать, не позволило отцовское сердце отобрать у любимой дочери книжки, единственную отраду после материной смерти. Вот и начиталась всяких глупостей, хорошей жене и хозяйке вовсе неподобающих.Тут и добрался купец до Москвы, на хорошем постоялом дворе расположился, продал шасам свои товары, подарки старшим дочерям купил и пожаловался на сестрицу их меньшую – вынь, мол, да положь ей цветочек аленький.— За ваши деньги любых у нас цветочков в достатке, каких душа пожелает, — сказали шасы и отвели его в огромную оранжерею. – Выбирай! Только вон ту черную орхидею не продадим, она для Сантьяги доставлена, в петлицу его нового белого кафтана, на французский манер скроенного.— Да и не надобна она мне – черная-то, — отмахнулся купец и пошел по рядам. Все красные цветы осмотрел и сказал печально:— Такие-то цветочки и у нас летом растут, и вон даже тюльпаны из Голландии торговые люди о прошлом годе привозили. Должен цветочек аленький для моей Настеньки все прочие красою затмевать.— Ну, это тебе тогда разве что к Малкавианам полоумным, коль жизнь не дорога, — ответили ему. – Они самые красивые в мире алые розы выращивают.Задумался крепко купец.— Раз так, пойду к Малкавианам – укажите только дорогу, сделайте милость.— Да погоди ты, чел, разве так дела делаются?И устроил один из шасов, немало за услуги посредника взяв, купцу встречу с одним из уважаемых вампиров этого клана. Выслушал масан просьбу и – о диво! – не отказался продать одну из знаменитых роз Малкавиан и привел чела в свою оранжерею.Даже по сторонам толком не оглядевшись, указал купец на прекрасную алую розу, что затмевала все остальные.— Нет, — покачал головой масан. – Выбирай любую, но только не эту – это любимая роза моего сына, он сам ее вырастил и ни за что не согласится продать.Огорчился купец, но не стал спорить с вампиром – купил другой цветок и унес безо всякой радости. Всю ночь он ворочался, не мог снести, что видел своими глазами цветочек аленький, красивейший на свете, и нельзя привезти его самой любимой из дочерей. И не выдержал купец.?Как утро настанет, да все упыри спать улягутся, проберусь туда под мороком и унесу цветочек! Новый вырастят, а я для Настеньки другого такого нигде не сыщу?.Так и сделал, позабывши о магической защите – а ведь сам чародейские обереги для охраны своего добра покупал. Вырос перед купцом молодой вампир с длинными вьющимися черными волосами, едва лишь руку протянул чел к алой розе.— С тех пор, как мальчишкой стал меня брать отец с собой на охоту, такой глупой пищи я еще не встречал. Неужели ты и впрямь думал, что тебе позволят утащить хоть один цветок?Поглядел купец на острые иглы и не стал таить правды перед лицом смерти неминучей.— Привела меня сюда охота, что пуще неволи. Просила дочь меньшая, любимая привезти ей из стольного града цветочек аленький. И как увидел я твою розу, понял, что не встретится мне во всем мире цветок прекраснее. Если есть у подобных тебе в груди сердце, откликнись на мольбу мою – отошли розу эту Настеньке, и тогда с радостью отдам я тебе всю кровь до последней капли!— Да она вроде и так моя, — пожал плечами масан. – Но странно мне, чел, слышать такое – что согласен кто-то пожертвовать собственной жизнью ради красивого цветка.— Не в цветке дело, а в том, что люблю я дочь меньшую больше всего на свете с тех пор, как покинула меня до времени мать ее.— Вот как? Знаешь, чел, я передумал тебя высушивать прямо сейчас. Может быть, я даже соглашусь расстаться с моею розой, краше которой мне больше не вырастить.— И что же потребуешь ты взамен?— А что ты отдашь?— Всё, что попросишь.— А если я потребую твою Настеньку? Здесь у нее будет столько аленьких цветочков, сколько душа пожелает. Ох, как ты побледнел-то, чел. Пошутил я. Не пробуждают красивые девицы во мне страстного зова. Отдам я тебе розу, если полюбишь так, что я доволен останусь.— Грех-то какой… — перекрестился купец ошарашенно.— Тут, чел, Тайный Город, а не захолустье твоё. Тут не в твоего бога верят, а в Спящего, которому во сне до свечки, кто в мире с кем спит. Решай. Чуть-чуть магии Крови, и ты бы на коленях упрашивал меня отдаться. Но я ею, как видишь, не пользуюсь. Я позволю тебе уйти и увезти розу, которую ты купил у отца, если не хочешь заслужить то, для чего и самой жизни не пожалел.Долго смотрел купец то на дивную алую розу, то на пригожего вампира.— Будь по-твоему. Попробую заслужить.И повел его молодой Малкавиан на своё ложе. Поначалу-то купец глаза смыкал да припоминал, как единожды с гулящей девкой забавлялся по-всякому – кто по молодости без греха был?А потом и припоминать не пришлось, и хладная кожа вампира, поначалу ознобом пробиравшая, начала в жар бросать, и вот уже с неподдельным пылом сжимал чел молодого Малкавиана в объятиях. Не стар был еще купец, крепок силою, да и по любовным ласкам истомиться успел, потому как, чтя память жены, не волочился по разным бабам. Утолил он сполна сладострастье масана. Не сдержался, вестимо, Малкавиан, покусал слегка, но сам же потом и перевязь наложил, и снадобье преподнес для восстановления сил.— Роза твоя, — сказал вампир, — только задержись со мною еще на день.Подумал купец, что обоз в обратный путь толком не снаряжен, и согласился. А потом на неделю задержался, а потом и вовсе надежного вожатого для обоза нанял, допрежь всего наказав подарки любезным дочерям доставить, да с особым бережением везти в Самару цветочек аленький.Всё исполнил вожатый. Нарядились старшие дочери, надели драгоценные каменья и сказали Настеньке, посмеиваясь:— Пошли мы на ярмарку погулять, себя показать, а ты, дурочка, сиди, любуйся на свой цветочек.Смолчала младшая сестрица, а сама вдела в уши маленькие серьги, от матушки доставшиеся, приколола алую розу к шелковому полушалку и вышла на улицу.Проезжал мимо на тройке лихих рысаков самый знатный и пригожий молодец в городе. Велел он остановить карету, вышел и спросил учтиво:— Откуда такая дивная роза у вас, красавица?— Батюшки родимого подарок, — отвечала Настенька.Поглядел молодец на ее прелестное лицо, на румянец, алее розы на щеках расцветший от смущения, и полюбил девицу всем сердцем. И на другой же день, испросив родительского благословения, сватов к ней прислал.Год прожил купец в Тайном Городе, и стала донимать сердце тоска-кручина, которой и любовь избыть не в силах была. И сказал он сердечному другу:— Хоть на малый бы срок оказаться мне в Самаре, дочерей повидать, узнать, каково Настеньке моей милой живется в замужестве. Ведь я даже на венчании ее не побывал.Нахмурился молодой Малкавиан.— Не могу я запретить отцу родных детей навестить. Но чует сердце недоброе – если уедешь ты, не увидимся мы больше никогда.— Обидные слова говоришь, — укорил его купец. – Не думал я и не гадал, что новой любовью после утраты жены сердце утешиться сможет. Но великую оно отраду нашло в любви твоей, и не покину я тебя, доколь сам ты меня желаешь видеть рядом. Клятвой поклянусь великой, что повидаю дочерей и вернусь!— Только давай закажем артефакт портала туда и обратно – невыносима мне мысль о долгой разлуке!Так и сделали, и поклялся купец, что поутру отбудет и до рассвета следующего дня обратно воротится.— Знай же, — сказал ему Малкавиан, — что или тебя я встречу, или восход солнца на открытом месте.Не задержался у родного дома купец – ноги сами наперед понесли его к меньшой дочери. Выбежала Настенька ему навстречу, поклонилась в пояс, обняла горячо. Приветствовал тестя молодой зять, приглашал в дом пожаловать, велел за старшими сестрами посылать, звать их в гости, с батюшкой повидаться. Показывала счастливая Настенька отцу внука в колыбели, безмерно радуя родительское сердце.— Вижу, доченька, по сей день ты хранишь цветочек аленький, — поглядел купец на алую розу в хрустальном сосуде.— Как же не хранить мне твой драгоценный дар, родной батюшка? Если б не он, не было бы у меня сейчас ни супруга ненаглядного, ни милого дитяти. Сестрицы вон со своим богатым приданым никак подходящих женихов не дождутся.— Не в цветке дело, дочь любимая, а в красе твоей, доброте да кротости.Тут и возок пожаловал со старшими дочерьми. И они обрадовались отцу, да не удержала радость от взглядов завистливых, недобрых на младшую сестрицу, на богатый дом, на красивого статного зятя, на любовь в его очах, к жене обращенных.А после пышной пирушки проводил молодой хозяин, узнав, что надобно тестю до рассвета вернуться, его с дочерьми в покои, чтобы могли они там наговориться вдосталь перед расставанием.А как отошла Настенька колыбельную младенцу спеть, подступили к отцу ее сестры с упреками, что покинул их, оставив без родительской поддержки.— Мы ли тебя, батюшка, не любили, не почитали? А остались, как сироты горемычные, только проходимцы всякие и вьются кругом, охочие до приданого! А ты в кои-то веки приехал, и даже в доме родном не хочешь погостить!— Рад бы я, доченьки, но поклялся накрепко вернуться до первого солнечного луча, и худо будет, если не сдержу я этой клятвы. Еще я привез вам подарков богатых, и никогда вас не позабуду в своих думах. Молоды вы еще, дочери милые, придет и ваше время.Вернулась тут Настенька, и снова пошли разговоры о том, что за минувший год в Самаре произошло, да как у купца дела торговые идут в Москве. О многих диковинах поведал отец, только о колдовстве рассказывать не стал и о возлюбленном своем Малкавиане.А как стал он с беспокойством на затворенные ставнями окна поглядывать, сказали ему дочери.— Не волнуйся, батюшка, вон часы стоят аглицкие, точно время отмеряют. Больше часу еще до рассвета.И успокоился купец, зато стало тяжко на сердце у Настеньки. И заметила она спустя малое время, как пробивается сквозь узенькую щель в ставне слабый солнечный лучик.— Как же так? – всплеснула она руками и распахнула ставни. И увидел купец – боле, чем наполовину уже поднялось солнышко над окоемом.— Как же обманули меня часы? – вскричал он в горести.— Не серчай, батюшка, — сказали старшие сестры. – Не хотелось отпускать нам тебя так рано, вот и перевели мы стрелки на часах потихоньку.— Что же натворили вы, милые дочери, за что горе причинили такое? Неужто навек потерял я того, кого единственного полюбил после смерти вашей матери?Выскочил он в отчаянии из дома, не надев шубы, и, в безлюдный переулок свернув, привел артефакт портала в действие, понимая, что остается ему разве что над прахом дорогим горючие слезы пролить.Вышел он из портала и зарыдал, глядя на пустые покои, сломанные розы и драпировки, изрубленные клинком в исступлении. Но заметил всё же, что один из ударов прорвал плотную черную ткань на окне – а в небе горит утренняя заря, но край светила еще не показался.В безумной надежде схватил купец тяжелое покрывало и бросился вверх, на крышу – и успел укутать возлюбленного в плотную парчу за миг до того, как пал на нее первый солнечный луч.И на руках притащил его обратно, и вначале зачинил прореху в занавеси, а уж потом сорвал покрывало и осыпал масана жаркими поцелуями, упрекая:— Как же поверить ты мог, что позабуду я о тебе и покину?И прямо посередь учиненного Малкавианом разгрома предавались они страсти неистово и самозабвенно, а потом рассказал купец любовнику о хитрости, которую дочери учинили.— По счастью, подсказало Настеньке неладное сердце-вещун. Но думал я, что навеки тебя лишился – в Самаре-то ведь солнышко ясное взошло уже!— Девицам твоим простительна малограмотность, — тихо ответил молодой Малкавиан с шальной и счастливой улыбкой, — но ты бы мог и сообразить, что в Самаре рассвет раньше наступает, потому как расположена она восточнее Тайного Города.