Русалочка (R) (1/1)

Всем известно, что Белые Дамы предпочитают девственные леса и глухие чащобы, в которых понимают едва не каждое дерево и кустарник. А фата Урсула любила море, и кроме деревьев и трав, понимала многих морских обитателей, разговаривала с дельфинами, не страшилась акул и умела приманить стайку пестрых рыбок, едва пошевелив пальцами в воде, только не делала этого никогда – она не признавала рыбалки. И когда ушла она в Белые Дамы, не отправилась в сибирскую тайгу, а поселилась в лесу на побережье, и каждый день спускалась к берегу одной ей ведомой тропинкой, чтобы погрузиться в морскую воду. Иной раз она заплывала так далеко, что очертания леса, ставшего ей родным, терялись даже для зоркого глаза колдуньи.Но в этот раз она не покидала пределов уютной бухты, от которой старательно отвадила живущих окрест челов, потому что не пристало хозяйке надолго покидать гостей. Давняя подруга Глафира напросилась к морю со своим новым кавалером – долговязым навом по имени Бога. Что-то Урсуле об этом Боге кто-то уже рассказывал, но она не собиралась утруждать себя, припоминая, что именно. Пока гости с большим аппетитом уничтожали привезенную с собой провизию, она плавала и ныряла, стремительная и грациозная, похожая на русалку из человских легенд.То ли ее почти обнаженное точеное тело, мелькающее в темной вечерней воде, так подействовало на Богу, то ли молодого вина он слегка перебрал, но, как только Глафира отправилась прогуляться по лесу, а Урсула выбралась на камень сушить длинные золотистые косы, гарка пристроился рядом и попытался взять и эту крепость с налету. Неприступные стены с легкостью отбили атаку.— Я не из тех, кто из-за мужчины станет делать гадости за спиной лучшей подруги. А вам, Бога, должно быть стыдно.Бога в отношениях с прекрасной половиной этого слова не признавал и попытался втолковать, что ни о каких гадостях не может быть и речи, что к Глафире он относится с самым искренним уважением и приязнью, но это же не значит, что он не имеет права параллельно плениться красотой обольстительной морской волшебницы. Белая Дама комплимента не оценила и самым холодным тоном посоветовала наву оставить ее в покое и вернуться к костру и к трапезе. Тут бы Боге ее и послушаться, но увы, легкомысленно положившись на свою неотразимость, он осыпал Урсулу очередной порцией комплиментов и попытался обнять и поцеловать.— Последний раз прошу вас прекратить, Бога.— Урсула, прекрасная русалка, ну что вы, в самом деле, как пятнадцатилетняя девственница?Никакой угрозы от Белой Дамы нав не ожидал, а напрасно: в том, что касалось морских глубин и их обитателей, Урсула превосходила в познаниях многих и многих. Защиту Бога выставить не успел, а потом был слишком шокирован происходящими с ним переменами и мог лишь в ярости бить вокруг себя огромным рыбьим хвостом, в который превратились его ноги – голос магия колдуньи у него тоже отняла.Белая Дама сама испугалась результатов собственного аркана, и в первый момент подумала: может, вернуть всё, как было??Ну уж нет. Это ведь выйдет, что он таки своего добился. В конце концов, я его не убила?.Она вызвала портал и не без усилия запихала туда Богу.— Поплавай немного. Когда тебя найдут и вернут в прежнее состояние, надеюсь, запомнишь: если женщина говорит ?нет?, это не всегда ?да? в уме.К счастью, подруга, кажется, успела изведать всю прелесть близкого общения с известным дамским угодником – теперь Урсула вспомнила, что она слыхала о Боге, — и не сочтет поездку к морю пропавшей зря.***Прежде чем комиссар успел привлечь лучшие магические силы Темного Двора для поисков пропавшего помощника, Ортега притащил ему запечатанный конверт и доложил:— Передал хозяин заведения, где я останавливался перекусить. Сказал, что доставил мальчишка-посыльный, который тут же убежал. Адресовано вам, комиссар, и я распечатывать не стал, только просканировал. Никаких признаков магии.— Благодарю вас, Ортега, — Сантьяга вскрыл конверт костяным ножом с золотой рукояткой и углубился в чтение. Закончив, бесследно уничтожил письмо, смахнул несуществующую пылинку с рукава белого фрака и вынул из жилетного кармана часы в корпусе из белого золота с крупным черным бриллиантом.— Пока я не вижу смысла тратить время на поиски отправителя. Из этого послания совершенно ясно, что в смерти Боги он заинтересован не был. Нам с вами потребуется совершить небольшое путешествие, Ортега. На черноморское побережье.Помощник, продолжая подозревать в случившемся происки врагов Нави, отправился на выручку другу в боевой амуниции. Комиссар же так и остался в вечернем костюме, что произвел не столь давно фурор в человском бомонде – идеальной белизны фраке, в котором единственными черными пятнышками были бриллиантовые запонки на манжетах сорочки. Он немного постоял на берегу, любуясь закатным небом, аккуратно пристроил на камень белую трость и того же цвета маленький саквояж, который остряки окрестили бы дамским, если бы у них хватило на это смелости.— Нас не обманули. Я чувствую, что он здесь, где-то в море, но на призыв не откликается. Дайте инструмент, Ортега.Помощник раскрыл футляр и протянул ему старинную флейту. Перед отбытием он немало подивился – про себя, естественно, — на кой Спящий она шефу потребовалась.Звуки нежной мелодии парили над волнами, осыпались в море искристым дождиком, уносились по сияющей дорожке к далекому горизонту и взмывали в небо, сплетаясь с лучами низкого вечернего солнца. Они манили, очаровывали, дразнили, и не было силы, способной устоять перед этим призывом. Ортега и тот заслушался: он не сводил глаз с высокой белой фигуры на берегу и чувствовал, что за его спиной готовы развернуться крылья и унести туда, откуда доносились звуки, сулящие нечто неведомое, но оттого лишь более заманчивое и прекрасное. Он даже замурлыкал почти неслышно себе под нос, стараясь попасть в так завораживающей мелодии. А Сантьяга всё продолжал играть, и длинные пальцы его порхали над бархатисто-черным инструментом, как непоседливые птицы.Раз за разом русалка ныряла в глубину, к самому дну, с упоением открывая для себя все новые тайны моря, и не было теперь в ее жизни более важного занятия – она и не подозревала раньше, сколько красоты там таится. Она готова была нырять и плескаться бесконечно, и только изредка прерываться на утоление голода, но вдруг откуда-то с поверхности донеслись звуки музыки, и были они невообразимо прекраснее плеска волн и криков морских птиц. И как любопытство прежде влекло ее в самую глубокую пучину, сейчас оно с не меньшей силой манило узнать, откуда эти звуки, и что за неведомое существо издает их. Быть может, она и это существо созданы друг для друга, и больше ее странствия не будут одинокими.Она всплыла на поверхность и обмерла при виде высокой белой фигуры на берегу – такой белой, что в надвигающихся сумерках она казалась призрачной. Звуки лились из странной трубочки в пальцах фигуры, и мелодии столь дивной красоты русалке не доводилось слышать еще никогда. Она покачивалась на волнах, наслаждаясь – как жаль, что она рождена для жизни в море, и не может выбраться на берег и услышать чудесные звуки совсем близко! А заодно и рассмотреть как следует прекрасного принца в белом – кто же это еще может быть, кроме принца? Как было бы хорошо, будь у него хвост, как у нее! Или пусть бы он стоял не на берегу, а на одном из тех громоздких деревянных сооружений, на которых плавают по морю бесхвостые существа с нелепыми подпорками, чтобы передвигаться по суше. А она бы накренила это сооружение, и белый принц упал в море, а потом…Из глубины показалась голова; длинные черные волосы колыхались вокруг нее, словно экзотические водоросли. Фигура русалки ненадолго приподнялась над волнами, мелькнули руки – вполне нормальные, в отличие от большого черного хвостового плавника, ударившего по воде. И вновь на поверхности виднелась лишь голова, которая больше не приближалась.— Комиссар, неужели Богу превратили не только в морскую тварь с рыбьим хвостом, но и в женщину?— Судя по очертаниям верхней части туловища, Ортега – вряд ли. Пышной груди я, во всяком случае, не заметил.— И что мы теперь будем делать? Почему он не приближается к нам?— Возможно, опасается или стесняется, как бы дико это в отношении Боги ни звучало. Полагаю, он и осознает себя морским обитателем, а вовсе не навом.— Но кто мог сделать такое, и как мог Бога прозевать удар?— А вы подумайте, Ортега, подумайте.?Ну, ясно – какая-нибудь из его любовниц. Говорил ведь, что найдет он себе однажды приключений… на то место, откуда теперь хвост растет!?Вслух же помощник осторожно заметил:— Сейчас бы не помешали несколько гарок с сетью.— Это лишнее, Ортега. Честно говоря, я рассчитывал, что он подплывет к берегу. Но я по-прежнему уверен, что справлюсь сам. Правда, придется искупаться.Заклинание Сантьяги вызвало высокие деревянные плечики с распоркой, и комиссар, отдав флейту помощнику, принялся аккуратно пристраивать на них белый фрак. При виде кальсон тончайшего белого шелка Ортега благовоспитанно отвернулся и позволил себе вновь посмотреть в сторону шефа, когда тот уже отплыл на приличное расстояние.Русалка взволнованно нырнула – о, на такое она не смела и рассчитывать! Принц, сняв белые одеяния, вошел в море и быстро приближался к ней – никогда бы она не подумала, что существо без хвоста способно так плавать! Он отыскал ее почти у самого дна, и они вместе поднялись на поверхность. Узкая ухоженная рука принца погладила ее мокрые волосы и указала в сторону мыса, туда, где зоркому глазу были хорошо видны камни на отмели. О, пожалуйста – за вами, мой прекрасный, куда пожелаете, только не на берег!Теперь, когда они выбрались на плоский камень, скрытый под водой дюйма на три, не больше, Сантьяга отлично видел все подробности. Ноги его помощника срослись и превратились в хвост ниже ягодиц, оставив все мужские детали анатомии в целости и сохранности. На первый взгляд, ничего возбуждающего в русалке не было.?Если не я, то кто же? Не Ортегу же заставлять. В конце концов, мой опыт отнюдь не ограничивался только женщинами?.Хвостатый Бога, раскинувшись на камне, томно смотрел на комиссара бесстыжими черными глазами – их-то трансформация никак не задела. ?Тянуть бессмысленно?, — подумал Сантьяга и привлек его к себе. Во время долгого и страстного поцелуя пришлось задержать дыхание – изо рта ?русалки? явственно тянуло сырой рыбой.?Что поделать – должен же он был чем-то питаться в море?.Потом стало лучше, и комиссар, лаская Богу, даже начал возбуждаться от контраста между прикосновениями к твердым шершавым чешуйкам с черной каймой и к гладкой, влажной, мягкой коже на ягодицах. Пока он доходил до нужной кондиции, шустрая русалка крепко обняла его, навалилась и попыталась раздвинуть ноги хвостом.?Нет уж, увольте! Чтобы мой разгильдяй-помощник в своем облике тритона меня же и поимел!?Сила у русалки была вполне навской, но на стороне комиссара были ловкость и преимущество ног перед хвостом на твердой опоре – в воде бы еще неизвестно, как всё обернулось. Зато борьба его распалила основательно, и он, прижав Богу грудью к камню, вошел в него резко и даже слегка мстительно, радуясь, что предусмотрительно смазался перед заплывом в избранных местах гусиным салом – чтобы не смылось в воде. Бога недовольно замотал волосами и задергался, едва не выскользнув из рук безо всякого сала.— Тише, русалочка. Всё будет хорошо, и ты снова станешь тем, кем должна быть. А теперь давай будем получать удовольствие, раз уж другого способа снять с тебя заклинание не существует.Вряд ли русалка понимала слова, но она послушно затихла, а потом хвост ее пришел в движение и стал извиваться, елозить по камню, поднимая ягодицы навстречу энергичным толчкам.— Умница, русалочка, так и надо, — Сантьяга отвел волосы со спины Боги и легонько покусывал плечи и шею, не обращая внимания на то, что в рот попадает соленая морская вода.Русалка изгибалась сильнее, всё выше подбрасывая задницу – она явно вошла во вкус.— Позволь-ка. Всё же ты у нас не совсем русалка, — Сантьяга, ускоряя темп, просунул под нее руку и сомкнул пальцы на члене – уже изрядно напряженном. Бога в полном восторге запрокинул голову, разевая рот в беззвучном крике.Чтобы удержаться на нем, когда он кончал, бешено дергая хвостом и молотя им по камню, комиссару понадобилась поистине навская ловкость и изворотливость. Но он справился, мало того, излился сам через считанные секунды. И, выплескивая в Богу последние капли, уже чувствовал, что соприкасается с двумя совершенно нормальными ногами, а не чешуйчатым хвостом.?Не понял, комиссар – было, конечно, замечательно, но зачем было ради потрахаться тащить меня Спящий знает куда??Мысль эта читалась в черных глазах наглого второго помощника столь отчетливо, что Сантьяга уловил ее без малейшего труда.?Вот же бесстыдник – неужели всерьез вообразил себе, что…?— Бога, ответьте – с вами все в порядке?Бога открыл рот, и удивленно-довольное выражение в глазах моментально сменилось откровенным испугом. Он с несчастным видом отрицательно мотнул головой.— Не можете говорить?Помощник кивнул.— Понятно. Не волнуйтесь, Бога – если я всё правильно понимаю, дня через два-три это пройдет. Это лишь побочный эффект заклинания, которому вы подверглись. Вы помните это?Бога опустил глаза и снова покачал головой. Разговор постепенно становился гораздо менее приятным, чем занятие, которое, увы, как-то слишком быстро закончилось, и похоже на то, что повториться не обещало. Гарка мысленно вздохнул и приготовился узнать что-нибудь еще похуже. Сантьяга себя ждать не заставил.— Последние сутки, Бога, вы провели в этих водах в виде существа с рыбьим хвостом. Кто и за что вам так удружил, это уж вам должно быть виднее. Прощу прощения, если ввел вас в заблуждение касательно своих намерений или поступил с вами неподобающим, по вашему мнению, образом. Вернуть вас в нормальное состояние можно было только так.Физиономия Боги сделалась еще несчастнее. Теперь он вспомнил, что отправился на море с Глафирой и попытался приударить за ее симпатичной подругой. Кто бы мог подумать, что она умеет такое!— Надеюсь, этот случай наглядно продемонстрировал вам, Бога, каких моментов следует избегать в отношениях с вашими многочисленными знакомыми дамами. Не хочу показаться бестактным, но я вот почему-то объектом подобной мести никогда не становился.?Объектом для снятия заклинания через задницу, я полагаю, тоже. Хотя, может, оно и к лучшему. Если бы у него ко мне всерьез было, он бы всяко не потерпел никого другого. А я, ну вот что тут будешь делать, не создан для моногамии?.— Вы отдохнули, Бога? – Сантьяга решил, что дал помощнику вполне достаточно времени проникнуться и осознать. – Нам пора плыть обратно. Ортега ждет нас на берегу.?Ну вот, еще и он обо всем знать будет. Не могли уж, комиссар, портал сделать – если б вы знали, как эта соленая жидкость мне опротивела!?Длинные волосы русалки, которые отвалились, когда аркан перестал действовать, трепало водой, обматывало о каменный выступ.Ортега сидел на берегу, добросовестно стерег белый фрак – больше-то от пролетающих чаек, чем от случайных челов – и ждал, готовый прийти на помощь по первому зову, явления комиссара со спасенным другом. На помощь его никто не звал. Голова Сантьяги сблизилась с головой русалки, а потом они вместе двинулись куда-то в сторону, за мыс, и Ортега потерял их из виду. Но он честно продолжал сканировать пространство над морем, пытаясь уловить нужный момент по магическим всплескам. Было тихо и пустынно, если не считать чаек. Прохладная вода так и манила окунуться в нее – прошедший день был на редкость жарким. Навская дисциплина требовала сидеть и ждать. Во-первых, может, его всё-таки позовут. Во-вторых, комиссар наверняка будет недоволен, обнаружив на белоснежном фраке отходы птичьего метаболизма.Всплеска энергии гарка дождался – сильного, но кратковременного, а вместе с ним уловил и мощный эмоциональный всплеск.?Однако, как Бога счастлив-то обрести ноги вместо своего хвоста! Впрочем, я бы тоже счастлив был, наверное?.И вновь стало тихо. Ортега, не выдержав, подумал: если комиссар и Бога добираются обратно вплавь, у него как раз будет время, чтобы освежиться. Он подвесил на плечики с фраком аркан ?Огородное пугало?, быстро разоблачился и с разбегу кинулся в море.Вода ласкала тело, смывая усталость, и Ортега с немалым удовольствием нырнул еще раз, а потом еще, и опомнился, только увидев две черноволосые головы уже неподалеку. Вторая, на которой от волос остался совсем короткий ежик, показалась чужой и незнакомой. Гарка поспешно выбрался на сушу и бросился к своему облачению – с такой скоростью он никогда еще его не натягивал. И вовремя он это сделал – из прибоя уже появлялись почти во весь рост две худощавые фигуры. Капли воды на их телах поблескивали в лучах заходящего солнца, на бедрах Сантьяги остались следы морской пены. Ортега прогнал крамольную, но такую заманчивую мысль о совместном купании.От комиссара тоже не укрылись ни вода, стекающая с влажно блестящих волос первого помощника, ни комбинезон, прилипший к телу и повторяющий каждый его изгиб. А вот представлять, как он бы снимал заклятие с Ортеги, ни к чему – он, в отличие от Боги, в такие переплеты не попадает.— Ортега, будьте любезны, достаньте из саквояжа простыню и полотенце.Тонкую батистовую простынку Сантьяга обернул вокруг себя, а полотенце пожертвовал второму помощнику. Движения Боги, ступавшего по прибрежной гальке, были скованными, если не сказать – болезненными.— Вы уверены, Бога, что с вами всё в порядке?Гарка покосился на свои ноги выразительным взглядом мученика.— Сядьте сюда и позвольте посмотреть. Еще бы вы не испытывали проблем при ходьбе – у вас кожа на подошвах тоньше, чем у новорожденного младенца. Учитывая, что от них недавно отвалился хвостовой плавник, я бы не стал очень удивляться. Советую по возвращении посетить эрлийцев, а пока вам поможет это, — на гальке перед Богой появились мягкие тапочки. Ортега, невзирая на комизм и неприятность ситуации, в которую – явно по собственной вине – влип друг, ощутил легкий укол зависти.— Поторопимся, господа, — комиссар подошел к своим плечикам и взялся за край простыни. – Мы и так непозволительно долго здесь задержались.Ортега с усилием заставил себя отвернуться.В портал они шагали гуськом: первый помощник во всё еще влажном облачении, безупречно элегантный Сантьяга во фраке и белом цилиндре, с саквояжем в одной руке и тросточкой в другой, а замыкал вереницу уныло бредущий Бога в тапочках. Полотенце он придерживал на бедрах – оно было слишком коротко, чтобы завязать.Кожа на подошвах у Боги полностью регенерировала раньше, чем он добрался до врачей, а вот с речью дело обстояло не так благополучно. Два дня второй помощник провел в полном молчании, страдая от насмешек соплеменников – и по поводу прически ?будто в холерном бараке оболванили?, и по поводу своих злоключений. Само собой, о превращении Боги в русалку навы узнали всё, кроме подробностей восстановления прежнего обличья – а он даже ответить шутникам достойно не мог.На третий день Ортега безо всякой задней мысли позвал друга перекусить в трактир неподалеку от Цитадели.— Там сегодня, говорят, отменная уха из стерлядки.Бога злобно заскрипел зубами и неожиданно, открыв рот, выпалил очень громко и чисто:— Иди на хер, Ортега, со своей стерлядкой! Ненавижу рыбу!!!