Глава 8 (1/1)

Два года Сатин тайно хранила запись разговора, случившегося между герцогом Адонаем и Корки в день их ссоры. Не смотря на первоначальное намерение и угрызения совести, она так и не решилась её удалить. Когда герцог решил выдать Сатин замуж, она даже на миг задумалась, не пригрозить ли ему публикацией записи, но это была лишь фантазия, порождённая отчаянием. На примере Корки она слишком хорошо знала, что против отца бесполезно использовать подобные угрозы. По правде говоря, Сатин стыдилась того, что подобная идея пришла ей в голову. Сам по себе уход Корки грозил всего лишь скандалом. А вот публикация записи, где герцог произносит в лицо официально провозглашенному наследнику: "ты мне больше не сын", произвела бы эффект разорвавшейся бомбы. Ожидая, что утром во дворец приедут родители Крелла Меррика, Сатин была вынуждена признать, что запись пора стереть. Она понимала, что не сможет забрать её с собой, покидая дом. "Отречение" Корки могло оказаться слишком уж удобным для Мерриков. Сатин хранила запись очень ненадежно, на старом комлинке, зашитом в подкладку платья, которое она в последний раз надевала ещё на Корусанте. Два года назад Сатин было жаль портить дорогую ткань – она любила красивые вещи. Но всё равно на Мандалоре нельзя было носить это платье. Оно выглядело слишком уж развязно, слишком уж соответствовало корусантской моде."Мода? – усмехнулась бы Бо-Катан. – Слово-то какое республиканское. Нет в мандо’а такого слова, и, по-моему, неспроста."Теперь Сатин почти с равнодушием разрезала ножницами собственный неровный шов и достала комлинк. Против обыкновения, оставила одежду валяться в беспорядке на полу, и поскорее подключила комлинк к компьютеру. "Сначала переслушаю, - решила она, забираясь с ногами в кресло, - в последний раз."Проектор отобразил знакомую сценку: два человека сидели за столом друг напротив друга. Герцог - в кресле с высокой узкой спинкой, тяжело опираясь руками на столешницу. Корки – на табурете, с напряжённой, неестественно прямой спиной, сложив руки на коленях.— ...так что не заставляй объяснять тебе ещё раз! Другого выхода у нас нет! – сердито говорил герцог. — Мне почти прямым текстом было сказано: если не откажемся от экспорта, они сейчас же начнут войну. В этом замешана как минимум половина богатых кланов! Они могут оплатить содержание вооружённых отрядов, по общей численности втрое превышающих нашу, так называемую, "оборонительную армию". Нам попросту нечего им противопоставить. И народ готов оказать им широкую поддержку.— Какой народ?— Поменьше иронии, Корки. Тот народ, которому оппозиция все последние годы промывала мозги на тему того, что бескар – мандалорское достояние - не должен уходить в Республику в таких количествах. Корки держался уверенно, он смотрел герцогу прямо в лицо.— Может быть, на планетах, где преобладает аграрный сектор, эта пропаганда имела успех, - рассудительно заметил он. — Но шахтеры и рабочие с предприятий, занятых обработкой руды, не стали бы поддерживать остановку экспорта. Внутренний рынок никогда не покроет ущерба, в конечном итоге большинство предприятий придётся закрыть. — И что ты предлагаешь делать с этими рабочими, если в течении ближайшего месяца начнётся война? Даже если они поддержат правительство, нам попросту нечем их вооружить.— Если вовсе остановить экспорт, средств на покупку оружия точно не прибавится. — На такой случай имеется резерв. Но чтобы закупить оружие, нужно время. Нужно время, - задумчиво повторил герцог. — Нужно закрепить за собой несколько планет. Сейчас мы слабы, но если удастся выиграть хотя бы пару лет, они уже не смогут выбить нас с Мандалора. — Если кланы объединятся... – начал было Корки. Герцог подался вперёд. — Ты же не ребёнок, - вздохнул он. — И не фермер с захудалой сельскохозяйственной планеты, грезящий о славном военном прошлом в промежутках между сезонными работами. Корки, пойми наконец, объединение кланов, провозглашение нового Манд'алора – это просто старые сказки. Кланы ни за что не смогут объединиться надолго. Пару лет они будут скалить на нас зубы, а потом, не успев захватить Мандалор, перегрызутся между собой за право получить верховную власть. Я хорошо знаю всех клановых лидеров, и потому с уверенностью утверждаю: среди них нет ни одного человека, способного отбросить в сторону клановые интересы ради всеобщего объединения. Кланы с какого-нибудь Конкорд-Доуна кичатся своей приверженностью военным традициям? Но ведь был Джастер Мерил, был Тор Визсла, был Джанго Фетт – вот только кланы никого из них не поддержали, предыдущая война так и осталась разборками идеологических группировок. А мы – мы выстояли тогда, значит, выстоим и теперь. Единственная опасность грозит нам в том случае, если кланы нападут прямо сейчас. Потому нужно согласиться на их условия. Остановим экспорт. Пусть думают, что я иду на поводу, пусть утратят бдительность. — А что, если они вовсе не собираются прямо сейчас начинать войну? – предположил Корки. — Что, если это блеф?Герцог резко встал, отодвинул кресло – даже на записи был слышно, как оно заскрежетало по каменном полу. Он принялся расхаживать по кабинету, на ходу рассуждая:— Тогда потрудись объяснить, для чего им понадобилась остановка экспорта. Они полагают, я ни за что не пойду на охлаждение отношений с Республикой, потому и выдвинули такое требование. Если откажусь, можно будет в очередной раз заявить, что Новые мандалорцы продаются с потрохами. Чистой воды провокация – чтобы был идейный мотив выступить против нас! Корки повернулся к отцу. — Вся экономика Мандалора подвязана на добычу бескара. – заметил он. — Если мы остановим экспорт, вскоре обвалятся и другие отрасли, начнётся кризис, и получится, что виноваты в нём именно мы. Вот тогда недовольство вспыхнет не только среди фермеров на Конкорд-Доуне. Каждый, кто разорится или потеряет работу, готов будет выступить против нас. Не понадобится даже приплетать сюда идеологию. Отец, на Мандалоре нас терпят. Лишь терпят, но не любят. Прошу вас, не давайте им повода. Герцог занервничал, его движения стали ещё более резкими и стремительными.— Ты, видимо, полагаешь, что знаешь и понимаешь больше меня? – жестко бросил он. — Я правлю Мандалором почти тридцать лет! И я только что сделал тебе огромное одолжение, в очередной раз разложив по полочкам и разжевав мотивы, побудившие меня принять решение об отмене экспорта. Надеюсь, ты помнишь своё место? Я ведь не обязан тебя уговаривать.Корки не дрогнул, не опустил голову, он сидел так же неподвижно, когда сказал:— Отец, предупреждаю, что на Совете я буду голосовать против вашего решения.— Что ты сказал? – недоверчиво переспросил герцог. — Ты меня "предупреждаешь"? Повтори.— Я не согласен с вами. Я проголосую против, я не хочу брать на себя ответственность за решение, которое приведёт к экономическому кризису, новой гражданской войне, а в конечном итоге – к уничтожению нашей фракции. Герцог перестал ходить по кабинету и остановился напротив Корки. — Сейчас самое неподходящее время для того, чтобы мой собственный сын публично демонстрировал сомнения по поводу моих решений!Корки тоже поднялся на ноги.— Если даже ваш собственный сын сомневается, можете себе представить, что думает простой народ?Герцог разинул рот. На этом моменте он начинал кричать. Сатин остановила запись. Два года назад она не смогла решить, кто из них прав. Но теперь всё воспринималось совершенно иначе. Герцог действительно ошибся. Сатин не знала даже, успел ли он реализовать свой план по укреплению обороны. Впрочем, деньги ведь куда-то утекали, не только из государственного бюджета, но и из семейного. Для чего-то понадобилась эта нелепая свадьба с Мерриком. "Вся экономика Мандалора подвязана на добычу бескара."Многие предприятия закрылись уж слишком быстро, будто бы даже не попытавшись работать на внутренний рынок. Может, герцог опасался, чтобы кланы будут скупать бескар и пополнять им собственное вооружение? Но откуда тогда люди, поднявшие восстание на Конкорд-Доуне, взяли новую броню? Может, её изготовили ещё до того, как предприятия перестали работать?Правительство имело почти полную монополию на контроль над добычей. Но некоторое количество шахт находилось в частной собственности. Герцог мог запретить им экспорт за границы Мандалорского сектора, но он не мог их закрыть. Пре Визсла на Конкордии?"Ну нет, - подумала Сатин. – Это было бы слишком просто".Репутация всегда работала против Пре Визслы, хотя он даже к оппозиции не принадлежал. "Я так рассуждаю об этом, будто кто-то спрашивал моего мнения." Сатин печально улыбнулась сама себе, со вздохом потянулась и отключила комлинк от компьютера. Запись она так и не стёрла. Ведь Меррики ещё не приехали... Ей оставалась, может быть, неделя относительной свободы. Всего неделя...Сатин было скучно и неспокойно. Жестокая обида на отца мешалась в её душе с угрызениями совести. Она обязана была сделать всё возможное, чтобы остановить войну, если не ради отца, то ради Мандалора, правителем которого он являлся. А вместо этого фантазировала о том, как при помощи шантажа добыть себе свободу.Деньги Мерриков, возможно, помогут герцогу удержать Калевалу и Мандалор, но он ничего не сможет поделать с тем, сколько людей погибнет на других планетах прежде, чем восстание успокоится. Впрочем, герцог всегда был прагматиком. Он не сожалел о том, чего не мог изменить. Сатин чувствовала себя загнанной в угол. Порой ей казалось, что более семисот лет правления Новых мандалорцев прошли в пустую, и вовсе не стоили принесённых жертв. Поступил вызов на комлинк. Сатин сразу же напряглась, она решила, что это мать желает продолжить моральные наставления. Но всё оказалось гораздо хуже.— А, Хэттик, - без энтузиазма ответила Сатин. — Это ты. Ещё один груз на её совести – уволенный герцогом Хэттик. Пристыженный и расстроенный, столкнувшийся с нелицеприятной действительностью жизни, он никак не мог примириться с тем, что всё кончено. А Сатин даже не имела права рассказать ему о предстоящей свадьбе, не могла объяснить, как унизительно ей чувствовать вторжение герцога в ту часть жизни, которая прежде была сугубо личной. Голос Хэттика был полон осторожности и сомнений:— Мне не следовало? Сейчас не время?"Не следовало", - подумала Сатин, с трудом удержавшись от того, чтобы не сказать это вслух. — Что-нибудь случилось? - спросила она.— Нет, ничего, - вздохнул Хэттик. - Но мы ведь можем, хотя бы иногда... хотя бы просто... поговорить?Судя по интонации, он волновался, из-за чего Сатин чувствовала себя очень неуютно. — Я очень устала, Хэттик... - бесцветным голосом отозвалась она.До скандального увольнения Хэттик отличался сочувствием и внимательностью. Не важно, были ли правдивы её жалобы на усталость – он всегда выражал обеспокоенность и мягко исчезал. Но с тех пор, как их общение происходило исключительно при помощи комлинка, Хэттик стал на удивление докучливым и прозорливым. — Вы не хотите говорить, - догадался он, — впрочем, как и вчера, и позавчера, и всё время. Сатин ненавидела оправдываться, ей и без того слишком часто приходилось делать это перед герцогом. — Мы не можем больше видеться. Часто говорить тоже рискованно. Скажи толком, чего ты хочешь? - нетерпеливо спросила она.— Раньше тоже было рискованно, что видеться, что говорить, - понуро заметил Хэттик. — Но мне уже невыносимо навязываться. Скажите хотя бы, разве я что-то сделал не так?Но Хэттика даже не в чем было упрекнуть – кроме того, что в какой-то раз, возвращаясь от Сатин, он имел несчастье попасться на глаза кому-то из её родственников. Сатин медлила с ответом.— Это всё ничего не значило? – неожиданно спросил Хэттик. "Всегда именно я во всём виновата", - с досадой подумала Сатин. Но прежде, чем она успела собраться с мыслями, пришел вызов на передатчик для межпланетный связи. Видимо, герцогиня всё же хотела продолжить неоконченный разговор, но не могла достучаться до неё через комлинк.— Хэттик, чем я тебя обидела? – спросила Сатин, игнорируя вызов. — Ты знал о риске. Я сразу предупреждала, что нет смысла ожидать, обещать... Я же тебя не обманывала. И новую работу тебе нашла. Мне пришлось подделать рекомендации!— Что мне работа? – отозвался Хэттик. — Пилотом я могу быть где угодно.— Значит, я зря старалась... – начала было Сатин.Вызов повторился. Она поняла, ещё немного - и мать переключится на Бо-Катан. Сатин живо вообразила, как сестра ворвётся в комнату и закричит: "Пропади ты пропадом вместе со всеми своими любовниками, Сатин! Меня достало быть у тебя на посылках!". Представив эту сцену, Сатин не удержалась от кривой усмешки. — Послушай, Хэттик - сказала она, из последних сил пытаясь удержать миролюбивый тон, — мне сейчас не до выяснения отношений. Обещаю, мы поговорим в другой раз. — Не похоже, что мы ещё когда-нибудь поговорим, - вздохнул он. — Я и сам должен был догадаться, что меня используют. Последнее слово задело её. — Да что же это такое! Хэттик...— Простите, - его голос едва ли не дрожал. — Я воспринял всё слишком близко к сердцу – и остался ни с чем. — Остался ни с чем? – возмутилась Сатин. — Сам себя послушай! Ты ведь и правда можешь работать пилотом где угодно, не обязательно на Калевале. Ты можешь делать, что хочешь. Можешь жениться на любой девушке - или не жениться вообще... Никто не запретит тебе! Ты совершенно свободен... Да это же ты, ты сейчас должен меня успокаивать. Не наоборот! На миг повисла пауза, затем Хэттик пробормотал растерянно:— Сатин... Она невольно вздрогнула, вспомнив, как однажды он просил разрешения называть её по имени. "Нет, забудь, - приказала себе Сатин, - забудь, забудь. С этим навсегда покончено." Поступил очередной сигнал. Кто-то пытался связаться с ней вот уже несколько минут. Неясная тревога заставила Сатин пробормотать через силу:— В другой раз поговорим, Хэттик. — Но я...Сатин поскорее отключила его и потянулась к передатчику. — Я здесь, я слушаю, - она ответила, даже не посмотрев, откуда идёт сигнал. — Прошу прощения, я отошла...С небольшой задержкой проектор отобразил голограмму, и Сатин наконец увидела, кто так упорно вызывал её. Осознание пришло не сразу, она почти забыла, как в реальности выглядит это лицо.Сатин ахнула:— Корки... Дыхание перехватило, слова застряли в горле. Он выглядел гораздо мрачнее и старше, чем два года назад. Впрочем, по синеватому, подрагивающему от помех изображению разве определишь?— Корки, - повторила она, не веря своим глазам, — ты вернулся? Ты всё-таки вернулся?Его лицо казалось напряженным, он будто пытался обдумывать несколько мыслей одновременно.— Сатин! - позвал он. — Сатин! Ты хорошо слышишь меня? Сатин? Она подтвердила:— Я слышу. Корки...Но он не дал ей договорить.— Ты должна сейчас же перевести протоколы безопасности на первый уровень. Как можно скорее...— Что? – переспросила Сатин, ещё не оправившаяся от первого шока. — Какие протоколы?— Протоколы системы безопасности, Сатин, - медленно и напористо повторил Корки. — Протоколы первого уровня. Возьми себя в руки, вызови начальника охраны и немедленно введите их в действие. Протоколы первого уровня были предусмотрены на случай, если нападению подвергнется Калевала. В детстве Сатин натерпелась из-за них страху - герцог, бывало, устраивал учения, никого заранее не предупредив. Её и сейчас чуть было не охватила паника, но кое-что она сумела сообразить. — Погоди, не так быстро, - попросила Сатин. — Сперва объясни мне, что происходит. Я же не могу сделать этого с твоих слов. Даже если вы с герцогом помирились, до тех пор, пока он об этом напрямую не заявил, я не имею права выполнять твои приказы.Корки взглянул на неё растерянно. — Что ты говоришь? – удивился он. — Отец ведь...— Я не могу, Корки, - перебила Сатин, — ты же знаешь наши правила! Ты можешь как-то подтвердить, что приказ отдан им? — Сатин, послушай... это не его приказ, - сказал Корки. — Это мой приказ. Сатин, да разве ты ещё не знаешь? Вам не сообщили? Тогда почему ты так долго не отвечала? Паника на миг отступила, Сатин пришло в голову, что Корки не стал бы тратить время на разговоры, если бы Калевале грозила немедленная опасность. И вот уж кто-кто, а он ещё никогда не распекал её за пропущенные вызовы. — Разве я обязана день и ночь караулить передатчик? – возмутилась Сатин. — Лучше объясни, что произошло!В ответ она ожидала упрёков, но Корки внезапно будто бы сник, он неуверенно повёл плечами и удручённо пробормотал:— Прости. Прости, ты не отвечала на вызовы, я думал, ты говорила с премьер-министром. Я думал, он обо всём уже рассказал.И в этот момент поступил ещё один вызов. Пытаясь не показывать волнения, Сатин скосила глаза на экран. Этот вызов был действительно от премьер-министра.— О чём он должен был рассказать? – тихо спросила Сатин. — Корки, что-то случилось с герцогом? Я же говорила с матерью меньше часа назад. Корки запнулся и отвёл взгляд.— Герцог... наш отец, он... Так уж сложилось, что Сатин и Бо-Катан, говоря об отце, почти всегда называли его "герцогом". Но Корки не имел такой привычки. Когда он вновь поднял глаза, его лицо показалось Сатин очень спокойным, даже оцепеневшим. Он словно примирился с тем, чего никак не избежать. — Он убит, Сатин, - сказал Корки. — Наш отец, наша мать, с ними - Аран и Неда Меррики. Все убиты. Их всех больше нет.