Глава 5 (1/1)

Сатин медленно поднялась с кресла и отошла от матери на несколько шагов. Та молча наблюдала за ней, сидела неподвижно, подперев рукой щёку. Только тоска, ни намёка на жалость.― Не понимаю, что происходит, - проговорила Сатин, борясь с прерывающимся дыханием. ― Ты знаешь, - твёрдо сказала мать. ― Прекрасно знаешь, что происходит. Это кризис, Сатин. Давление со стороны оппозиции растет, мы теряем народную поддержку. Фракция распадается, нам как никогда нужны сторонники. Казна пуста. Для восстановления экономики нужны средства, но всё давно растрачено. Даже на Калевале мы не хозяева. Всё в руках у Мерриков. Сатин едва заметно покачала головой. Какая-то часть её сознания всё ещё не верила в правдивость происходящего. ― Мама, но ведь Меррики и так на нашей стороне. Меррики не принадлежали к древним воинственным кланам. Они поднялись из низов и разбогатели на руинах прежнего Мандалора. На протяжении десятилетий Меррики скупали на Калевале остатки пригодной для жизни земли, затем переключились на промышленность. Особенно их активы возросли за последние несколько лет, когда герцог начал продавать всё подряд, пытаясь заткнуть очередную дыру государственного бюджета за свой счёт. Но политического влияния Меррики так и не приобрели. Их имя ничего не значило, а мнение не считалось авторитетным. Герцогиня медлила с ответом. Наконец она сказала:― Кланы с периферии Мандалорского сектора грозят войной. В таких условиях самые прочные союзы трещат по швам. Ещё немного, и мы окажемся в осаде. Потому нам и нужны деньги Мерриков – пока ещё не поздно всё предотвратить. ― Но даже если Меррики отдадут всё, этого не хватит! – воскликнула Сатин. ― Герцог вообще не обязан был переливать средства в государственный бюджет из собственного кармана. На Калевале нам почти ничего не принадлежит, но ведь на Мандалоре достаточно предприятий! Зачем заключать брак, который всё равно не спасёт ситуацию? Почему просто не возобновить экспорт бескара? Герцогиня вспыхнула, нервно стиснула руки, подалась вперёд.― Да потому, что правительство принимает такие решения исходя из политической необходимости, а не из твоих минутных желаний! Экспорт бескара был больной темой. Истоки кризиса, подъём оппозиции, уход Корки – всё упиралось в экспорт бескара. От этой темы было пол шага до предположения, что герцог совершил роковую ошибку, когда остановил экспорт два года назад. А Сатин не смела прямым текстом уличать герцога. ― Видимо, я привыкла быть личностью вне политики, - вздохнула она. ― Никогда не думала, что мой брак окажется в числе политических необходимостей.Герцогиня посмотрела на Сатин со смесью удивления и разочарования.― Какие глупости. Ты дочь герцога, ты не можешь быть "личностью вне политики".― Я – политическое тело, - пробормотала Сатин, избегая взгляда матери. ― Политическое имя. Не личность. ― Для нас настали тяжелые времена, - уклончиво ответила мать.― Они никогда не заканчивались. Пытаясь унять бившую её дрожь, Сатин прошлась по комнате. Знакомая мебель казалась чужой и неуютной. Она мельком взглянула на отражение в зеркале и не узнала себя.Крелл Меррик. Обычный юноша, относительно хороший собеседник – ровно до тех пор, пока не окажется, что предстоит жить с ним под одной крышей. Но дело было не только в нём. ― Зачем меня учили, мама? - с тихим отчаянием спросила Сатин. ― Чтобы я занималась проверкой счетов и нанимала рабочих для починки лифта? И то - до тех пор, пока моё имя не понадобится затем, чтобы выгодно продать. Зачем было тратить столько времени и денег? Зачем он дал мне ложную надежду?― Полагаешь, отец поступает с тобой несправедливо? – герцогиня сощурилась. "Да!" - Сатин хотелось крикнуть это матери в лицо, но в этом доме никто не имел права утверждать, что герцог несправедлив. Сатин снова опустилась в кресло. До вечера было ещё далеко, а она уже чувствовала себя необыкновенно усталой. ― Видимо, он выбрал для меня ту участь, которой я достойна, - сказала Сатин с горечью. ― Жить с Креллом Мерриком... Сатин попыталась вспомнить, как он выглядел в их последнюю встречу. Каштановые волосы, большие грустные глаза и такая странная улыбка – будто он извиняется за своё присутствие. Да, в целом - обычный юноша, но ведь с ним придётся не только жить. Ей стало отвратительно и страшно.― Как ты себе это представляешь? - прошептала Сатин. ― Как я должна... с ним...Герцогиня заметно занервничала. ― Как-нибудь разберётесь. Вы же знакомы с детства. И это далеко не худший вариант... Честное слово, Сатин! – вдруг не выдержала она. ― У тебя было достаточно времени! Если бы ты чуть раньше выбрала достойного человека и захотела связать с ним свою жизнь, отец не стал бы препятствовать. Но, если верить слухам, ты предпочитаешь заводить кратковременные романы... развлекаешься интрижками... Ты давно не на Корусанте! Здесь так не принято! Пора бы уже научиться ответственности в двадцать три года!"Двадцать три года, ушедшие в никуда", - подумала Сатин и проговорила чуть слышно: ― Династические браки у нас тоже не приняты. Герцогиня помрачнела. ― Именно поэтому, когда придёт время - изволь изображать радость, хотя бы первые несколько месяцев. Решение принималось в обход правительства. Возвышение Мерриков понравится далеко не всем.Всю жизнь Сатин только и делала, что изображала: уважение - перед отцом, строгость - перед Бо-Катан, самообладание - перед слугами. ― И что теперь – Крелл Меррик станет следующим герцогом? Он действительно для этого годится? Больше, чем кто-то другой?Она не решилась сказать "больше, чем я".Герцогиня снова помедлила с ответом, она будто взвешивала, о чём можно говорить открыто.― Следующим герцогом будет Корки, - наконец сказала она с оттенком холода в голосе. ― Корки помирился с отцом? – поразилась Сатин.Герцогиня неохотно кивнула. ― Ты не должна никому говорить об этом, даже Бо-Катан.Что ж, по крайней мере, Креллу не достанется первая очередь в наследовании. ― А Меррики об этом знают? ― Меррики рассчитывают получить место в Совете на правах наших родственников. С их стороны было бы слишком претенциозно сразу выдвигать требования насчёт трона. Итак, герцог получит лояльность богатого дома, Меррики – политическое влияние. Корки, в итоге, займет трон после смерти герцога – если, конечно, вернётся. Сатин чуть было не воскликнула по-детски: "А я? Что достанется мне?". Герцогиня внимательно следила за её лицом.― Думай не о себе, Сатин, думай о Мандалоре."Я не понимаю, чем Мандалору поможет моя свадьба с Мерриком", - подумала Сатин, но вслух ничего не сказала. Невыносимо медленно тянулись минуты, бесконечное множество сценариев развития событий проносилось в голове, но ни один не давал даже проблеска надежды. Приближался вечер, искусственный свет за окном начал тускнеть. Комнату заполнили серые тени. "Вчера я думала, что несчастна. Как хорош был вчерашний день и все предыдущие дни! А теперь уже поздно".Несколько часов Сатин просидела за столом сложив руки перед собой и бездумно глядя вперед. Спина ныла от напряжения, но ей даже в голову не пришло пойти прилечь или хотя бы откинуться на спинку кресла.Сатин была никем и ей ничего не хотелось.― Чего это ты сидишь в темноте? Прячешься?Сестра в третий раз за день без предупреждения вошла в её комнату. По-хозяйски включила свет и завалилась с ногами на кровать. ― Ну что? - требовательно спросила Бо-Катан. ― Они скоро уедут? Мать не сказала? Она тоже странная сегодня. Целый час отчитывала меня за комбинезон и беспорядок в комнате. Потом ещё за то, что я недостаточно учусь. И ещё за то, что я не проверяю счета, не выполняю прочую мутную работу, которую мне здесь поручали. Ладно бы накричала по-быстрому, это я пониманию. Но читать мне лекцию длинною в час? Такого давно не было. Может, объяснишь, почему она отчитывала меня, а не тебя? С каких пор я считаюсь дееспособной?Сатин закрыла лицо ладонями. Ей не хотелось откровенничать с сестрой. Бо-Катан не относилась к людям, способным её утешить. Но, если подумать, существовал ли вообще такой человек?Сатин тяжело вздохнула, опустила руки и повернулась на кресле лицом к сестре. ― Ты спросила утром: "интересно, что герцог продает на этот раз?"... Дыхание неожиданно перехватило. Почему-то стало стыдно, будто приходилось признаваться в своём поражении. ― Ну? - у Бо-Катан нетерпеливо загорелись глаза. ― И что же он продает?― Меня, - выдохнула Сатин. ― В каком это смысле? - не поняла Бо-Катан.― Герцог боится потерять Калевалу. Ему нужна гарантия верности Мерриков, а ещё их деньги. На лице Бо-Катан не было и намёка на понимание. ― И что?― Он заставит меня выйти замуж за Крелла Меррика.Бо-Катан разинула рот от изумления:― Да ну!Сатин пожала плечами.― Нет-нет, погоди, постой, - Бо-Катан подскочила с постели и возбуждённо замахала руками. ― Он не имеет права. Верность клану определяется не кровным родством... Как Меррики вообще посмели выдвинуть такое требование? Или он сам им предложил? Так ведь никто не делает!Сатин не нашла, что ответить, да ей и не хотелось ничего говорить. Не было смысла обсуждать беспринципность герцога, особенно с Бо-Катан, чьё мировоззрение не различало серых тонов. В её видении мира существовало только правильное и не правильное, ничего между. ― Ну дела! – подытожила Бо-Катан и снова завалилась на кровать. Вместо того, чтобы воспользоваться подушкой, она скомкала одеяло и подсунула его под голову.― Что ты намерена делать?Несколько часов Сатин пыталась собраться с мыслями ради ответа на этот вопрос. ― Ничего.Бо-Катан фыркнула.― "Ничего"... ну, в этом я не сомневалась. Что ж, тебе несказанно повезло. Крелл Меррик очень видный мужчина. А как же твой рыженький пилот? Бедняга... Оставишь тут или заберёшь с собой?Сатин передернуло. ― Это не смешно, Бо-Катан.― А по-моему – очень, - огрызнулась Бо-Катан с неожиданной злостью. ― Вот тебе обратная сторона республиканских традиций – получай! Ты думаешь, что они вполне хороши, ведь позволяют тебе одеваться в разноцветные тряпки и спать со всеми без разбору. Но потом тебя в рамках тех же традиций продают за бесценок такому ничтожеству, как Крелл Меррик. Сатин испытывала смешанные чувства. Брак с Мерриком казался ей бессмыслицей, решение герцога - ошибочным. Но обсуждать это с Бо-Катан было совершенно невыносимо. Её бурные эмоции и резкие насмешки выводили Сатин из себя. Ей хотелось вновь остаться в одиночестве. Сатин сложила руки на груди и бросила сухо, без выражения: ― Лучше уж так, чем новая война.― Ты нашла хорошее оправдание для собственной трусости.В устах Бо-Катан слово "трусость" было наихудшим оскорблением. Но Сатин слышала это в свой адрес так часто, что почти перестала замечать. Она театрально закатила глаза. ― Какая тебе разница, во что я одеваюсь? С кем я сплю? Неужели ты совсем ничего не понимаешь? В этой жизни и так всё решили за меня. Хотя бы в этом поступаю, как хочу. Что мне ещё остаётся!― Что остаётся? – презрительно фыркнула Бо-Катан. ― Вспомни Корки."Что бы Корки сделал на моём месте?"Корки пытался удержать герцога от ошибочного решения, но Адонай Крайз никогда не умел признавать свою неправоту. Они сорились, пытались спровоцировать друг друга, один сказал: "ты мне больше не сын", другой: "а ты мне не отец". Они оба поплатились - гордецы, принужденные отвечать за собственные слова. Корки ушел. Герцог два года из кожи вон лез, чтобы скрыть скандал от общественности. Если бы кто-нибудь за пределами дворца на Калевале узнал, с какими словами они расстались, право Корки наследовать трон могли поставить под сомнение. Однако герцог всегда видел Корки наследником – его и только его. Он постарался уничтожить любые доказательства ссоры, запретил о ней даже упоминать. Но не знал, что одно доказательство сохранилось, не предполагал, что Сатин осмелится играть против него. Кто угодно, но не Сатин.Она и сама понимала, шантажировать герцога – безумие. Рисковать репутацией всего клана во время кризиса – подлость и позор."Но ведь меня не интересует трон", - подумала Сатин. "Пусть возвращается Корки, пусть он будет наследником. Мне подойдёт что угодно, самая незначительная должность, лишь бы заниматься чем-то осмысленным. Лишь бы избавиться от Крелла”.Сатин стояла в тёмном коридоре и решалась на совершение последнего, отчаянного действия, порождённого остатками свободной воли. Было очень тихо, давно опустилась ночь, но герцог ещё работал в своём кабинете, она видела на полу у двери тоненькую полоску света, пробивающуюся сквозь щель. "Неплотно прилегают, нужно чинить," - отстранённо подумала Сатин. Она знала код, открывающий двери, но сперва включила голосовую связь.― Простите, что беспокою вас так поздно. Отец, можно мне войти?Она хотела просто поговорить с ним. Не шантажировать, не требовать, просто по-человечески поговорить. Хотя бы раз в жизни. ― Можно, - старый динамик исказил резкий голос герцога до неузнаваемости."Я постараюсь понять его и объясню, что думаю сама. Спокойно и рассудительно объясню".Герцог, усталый и угрюмый, сидел за столом и читал что-то на датападе. Когда Сатин вошла, он спросил, не поднимая головы:― Что-то случилось? Срочное? Сатин вымучила неловкую улыбку.― Ничего, я просто хотела... если можно с вами... поговорить.Герцог удивленно поднял брови и его высокий бледный лоб тут же изрезали глубокие морщины. ― Поговорить? – недоверчиво переспросил он, отложив датапад в сторону. ― О чём?― О моей свадьбе с Креллом Мерриком.― Ах о свадьбе, - герцог задумчиво кивнул. ― Но, я полагаю, здесь не о чём говорить. Мать всё тебе объяснила, мне нечего добавить к её словам.Сатин растерялась. Она не знала, как продолжать диалог, если ей напрямую отказывают в разговоре. ― Да, конечно, - стушевалась она, ― я только хотела...― Вероятно, хотела попросить меня отменить свадьбу, - закончил за неё герцог. Его лицо застыло от напряжения, глаза сверкали. Сатин забыла всё, что собиралась сказать. Смогла только отрицательно покачать головой.― В чём дело? – вкрадчиво спросил герцог. ― Ты не хочешь выходить за Крелла?― Нет! – Сатин снова поспешно замотала головой. ― Нет, дело не в этом. Я просто хотела...― Оспорить моё решение, - подсказал герцог. Сатин залилась краской.― Значит, такова твоя благодарность? - тихо спросил герцог. ― За беззаботное детство. За то, что ты никогда не знала, что такое война - в то время, как он раздирала на части Мандалорский сектор. Благодарность за то, - его тон повысился, ― что сейчас, когда повсюду мятежи и голод, когда мы в шаге от новой войны, ты можешь сидеть здесь в сытости и тепле, ничем не обременённая? ― Нет, - сдавленно прошептала Сатин. Она уже поняла, что ничего не получится. ― Простите, что побеспокоила, отец, - Сатин сделала шаг назад, виновато опустила глаза. ― Я не сомневаюсь в ваших решениях... мне не следовало... ― Стой на месте! – внезапно рявкнул герцог. ― Стой и слушай, раз сама пришла! Думаешь, я не знаю, чем ты здесь занимаешься? Полагаешь, твой отец слеп и глух? Подумать только! Я прилетаю домой и мне тут же сообщают, что видели с тобой какого-то никчёмного мальчишку! Пилота! И он не первый, ведь так? Учти, после свадьбы такого не будет! Я лично разберусь с тобой, если узнаю, что став женой Крелла, ты продолжила свои похождения! А пилоту сегодня же дам расчёт и отправлю на все четыре стороны. Может, хоть это научит тебя ответственности!― Не надо, пожалуйста, - прошептала Сатин со слезами на глазах. ― Он ни в чём не виноват. Ничего не было.― Лжешь! - герцог ударил кулаком по столу и Сатин отскочила назад. ― Нагло лжешь мне в лицо! Ты сплошное разочарование, Сатин. Не могу понять, чем я заслужил подобное от своих собственных детей. Старший предал меня и оскорбил! Средняя – мямля, которая ничего не умеет, кроме как липнуть к таким же ничтожным мужчинам! ― Я же всё делала, - закричала Сатин, пятясь к дверям, ― всё, что вы поручали, всегда делала! Я пыталась!― Что ты делала? - пренебрежительно бросил герцог. ― Ну давай, расскажи. Что такого важного ты делала?Сатин залилась слезами.― Теперь истерика, - скривился герцог. ― Тебе не стыдно?― За что? – Сатин схватилась за голову. Всё, о чём она молчала годами, теперь дало о себе знать. Боль одиночества, чувство собственной ненужности, никчёмности. Наивная надежда на то, что любовь родителей можно заслужить. ― За что? – снова воскликнула она, размазывая слёзы по лицу. Герцог занервничал. Он никогда не видел её такой.― За что тебе должно быть стыдно? Ты не понимаешь? Позор... Прекрати! Держи себя в руках! ― Да нет, за что же, за что? За что вы меня так ненавидите?Герцог разинул рот от изумления и даже слегка привстал. Он попытался что-то сказать, но Сатин, рыдая, убежала из кабинета.