Глава 1 (2/2)

- Вот так, значит, - негромко пробормотала Росяника, запахиваясь в тонкий плащ, который отдал ей Шип. – Решение всё-таки было принято. Ритуальный костёр в праздничную ночь. Я не верила. Я и сейчас не верю.Волк прикрыл глаза и покачал головой.Он не знал, что сказать. Ведь это он мог охотиться на безлунных просторах, сокрытых от людей и от света самого солнца. Это он приносил ей свою добычу, чтобы помочь пережить зиму. Это он запретил ей рассказывать о его существовании.Это он всё же заглянул в сгоревший дом и увидел скелет, лежащий на печи. Его вины здесь не было ни в чём, но ответить было нечего.- Шип? – снова спросила девушка после нескольких минут молчания. – Шип, что мне делать?- Мы идём в столицу, - пожал плечами волк, - там ты найдёшь себе место. Там ты наконец научишься колдовать.- Колдовать? – Росяника отрешённо смотрела вперёд. – Я не хочу. Больше не хочу.- Пройдёт время, и боль утихнет.Роси кивнула, и глаза её стали влажными. Даже такого скупого утешения было достаточно, чтобы начать жалеть себя. В этот момент ей казалось, что она окончательно потерялась в огромном мире. Что единственная цель, к которой она шла, оказалась ложью и привела к беде – и теперь нельзя уже вернуться на прежний путь, но и другого пути не видно.

- Так ты прежде служил при дворе? – наконец спросила Росяника, кое-как переводя тему. Голос её был хриплым, но она не плакала.Ветер утих, а облака закрыли солнце, когда они перешли поле и снова входили в лес. Несмотря на то, что день оставался светлым, на мгновение девушке показалось, что меж стволов движутся тени. Она обернулась и посмотрела в лицо волка, чтобы не всматриваться в лесной полумрак, а рука сама собой потянулась к аль`сиррху. Шип встретил её взгляд оттенком досады и сожаления в серых глазах.- Что было, то прошло.- Не хочешь говорить?- Не хочу, - кивнул волк. - Когда-нибудь, может быть, мы поговорим. Любой человек порой допускает ошибки, о которых не стоит рассказывать прежде, чем будет сделано всё возможное, чтобы их исправить.- Ты ведь, - Росяника улыбнулась, - не человек.- Отчего же, - волк с чего-то посмотрел на свои руки, но ничего необычного в них не было.

– Было время, я сам увлёкся этим вопросом и мне довелось выслушать или прочесть рассуждения многих мудрецов. Так вот, хоть мы и привыкли отличать кеаров от людей, многие считают, что разница не больше, чем между северянами и южанами. Понимаешь? Долгие жизни, серые волосы и нелюбовь к войнам – вот и все отличия моего народа от твоего.- Я не об этом, - негромко отозвалась девушка. – Каково оно, менять облик?- У тебя бывают нормальные вопросы, Роси? – Шип рассмеялся, и напряжённость, остававшаяся между ними с утра, пошла на убыль. Он остановился и запустил руку в волосы, раздумывая над ответом. – Я не знаю, как объяснить. Это надо почувствовать. Но больше всего это похоже на... истерику.- Истерику?- Инстинкты. Чувства. Эмоции. Всё это захватывает разум. Наваливается, как волна. Вспыхивает, как огонь. То есть, понимаешь, я всё вижу, слышу, запоминаю. Всё понимаю. Могу делать выбор. Я владею собой, но... всё же чувствую, как что-то рвётся из меня. Хочет сорвать все маски, разрушить рамки, разорвать в клочья всю ложь, которой мы покрываем себя, находясь среди людей.- Да, - кивнула Росяника, - да, кажется, я поняла. Я могу представить. А это страшно?- Ничуть, - без паузы ответил Шип.И сколь бы внимательно девушка ни всматривалась в лицо своего собеседника, она так и не поняла, был ли ответ правдивым.Они шли, пока солнце не опустилось к горизонту, охваченное огнём – в лесу заката было не видно, но по рыжим стволам сосен протянулись яркие полосы, алые лучи. Пахло хвоей, землёй, молодой травой и прошлогодними листьями, с востока подбирались сумерки.С востока подбирались сумерки, а за ними ползла и настоящая тьма. Она медленно, словно бесформенное чудище, двигалась по лесу, обтекая стволы и оставляя на них частицы липкого страха, и внутри у неё...Росяника вдруг рухнула на колени и закрыла лицо руками.

- Только хуже, - шептала она, - становится только хуже. Они не боятся меня, они никогда не покинут меня, я не должна смотреть на них, не должна смотреть на них, не должна...- Роси, Роси, - Шип присел на корточки рядом с девушкой. – Роси, что ты видела?- Тьму, - отчётливо и твёрдо проговорила Росяника, отнимая руки от лица и глядя на волка широко распахнутыми глазами. – Тьма идёт. Как волна, как туча. А внутри у неё, – девушка нервно сглотнула, - я видела силуэты. Их было несколько десятков. Лохматые, горбатые, с лосиными рогами, другие и вовсе не похожи на людей. А иные похожи, но лиц у них нет. Это они, те, что преследовали меня с детства. Я впервые так ясно видела их. Они идут за нами, Шип, они идут за нами!Вместо ответа волк поднялся и начал разводить костёр. Не зная, как объяснить то немногое, что он узнал от братьев Ордена, Шип не мог ничего сказать в ответ. У них были только догадки, и догадки эти были сродни страшным легендам, которые придутся не к месту у ночного костра.Он не видел тени так ясно, как Росяника, но ощущал их присутствие. Он надеялся, что огонь отпугнёт их. Лишь когда яркое пламя в половину человеческого роста весело заплясало, разгоняя сумерки, Шип выпрямился и посмотрел на свою спутницу. Губы его тронула улыбка.- Эти твари очень слабы, Роси. Пока слабы. Пока что они сами боятся нас. И они идут мимо нас.

Девушка, усевшись поближе к огню, расчёсывала волосы деревянным гребнем. В рыжих отблесках костра её тёмные, почти чёрные кудри казались каштановыми, смугловатая кожа - медно-красной, а в карих глазах мелькали янтарные блики. Росяника была совсем не похожа на северян, которые в большинстве своём были русыми и голубоглазыми. Отчего так вышло, она не знала, своих родителей не помнила, но полагала, что они были с Гаторты.

- П-пока... Ты знаешь, кто они? Эти тени, которые преследуют меня? – встрепенулась Роси, когда до неё дошёл смысл сказанного.- Я... предполагаю, - отозвался Шип. – Но я хочу отложить этот разговор до рассвета.

- Да, - Росяника кивнула несколько раз, не отрывая глаз от огня. – Да, конечно. Я помню, бабушка мне часто говорила: "Не корми тени во тьме". Это значило, что в самое тяжёлое время нельзя поддаваться отчаянию и своим слабостям, чтобы не стало ещё хуже. Но для меня эта фраза имеет буквальное значение.- Именно, - согласился волк. – Мы будем говорить о чём угодно, но не станем кормить тени. Я расскажу тебе сказку. Ты слышала когда-нибудь сказку про мальчика и болото?***В глубине мрачной дубравы полыхал факел, обрисовывая покосившуюся дверь ветхой избушки, прогнившей, поросшей мхом и плесенью. Хар Колод, достопочтенный глава церкви Айи, Богини-матери, хмурил густые брови. Декорация? Маскировка? Ритуал? Колод не знал, как истолковать то, что он видел. Дом содержался в идеальном порядке под видимостью запустения, а его хозяин держался воистину по-королевски, всем своим видом выражая лишь снисходительную уверенность. И, кажется, в зелёных глазах принца-лесника сверкала радость. Они не виделись почти десять лет.Они оба почти не изменились за десять лет. Фигура священника оставалась грузной, внушительной, но не бесформенной, как оно бывает у людей его ремесла. Колод во всём сохранял достоинство, внешнее и внутреннее, и мог бы легко сойти за воина, сменив своё просторное одеяние на кольчугу и шлем. Мрачной тенью он нависал над изгоем, и серые глаза Колода сверкали, отражая свет факела, сжатого в левой руке. В правой, выставленной вперёд, он столь же крепко сжимал массивный аль`сиррх, столь богато украшенный, что более походил на произведение искусства, чем на символ веры.Кору Шерренну, родной племянник короля, ныне живущий в изгнании, сидел на низкой резной скамье перед домом лесника - своим пристанищем на протяжении почти десятилетия. Всё ещё молодой и энергичный, во мраке весенней ночи, едва разгоняемом пламенем факела, он казался и вовсе юнцом. Лишь тени под его глазами да вены, синими верёвками обтянувшие худые, но мускулистые руки, придавали ему немного больной вид.- Погаси огонь, отец, - спокойно сказал Кору, прикрывая глаза ладонью. - Он только помешает нам говорить.Колод колебался. Сделать шаг в темноту, доверившись чьим-то словам, обещающим новую истину, было действительно страшно для того, чья жизнь до этого момента была озарена божественным сиянием. О, глава церкви действительно когда-то верил, что пользуется благосклонностью Айи, Богини-Матери. И теперь, пусть он всё чаще приходил к тому, что добился всего сам, собственными силами, как мог он не бояться, что гнев Айи окажется ощутимее её же милости?Об этом он, стараясь не уронить при этом своей гордости, и сказал Шерренну.Но тот покачал головой. Движения его были легки, грациозны и исполнены силы, и в них было что-то неестественное.- Нет, отец, не будет никакой новой истины. Я никогда не отвергал Дрожащий Лес как творца, и я не придумывал ложных богов. Это вы оставались глухи и слепы в своём невежестве, отказываясь связать все пути Риису воедино, отказываясь принять сотворяющую сущность внутри самих себя, хотя Он сам наделил каждого из своих детей частицей своей силы. Если ты готов слушать, я поведаю тебе об этом. Если ты готов открыть глаза, погаси огонь, отец.Колод опустил факел в одну из высоких глиняных чаш с дождевой водой, окружавших кольцом жилище изгоя, но перед тем, как темнота сомкнулась вокруг священника, он успел обратить внимание на форму этой чаши. Идол. Кору в изгнании не коротал время, обучаясь гончарному ремеслу. Он лепил идолов. Глава церкви судорожно вздохнул, вдвойне пожалев об отсутствии света, но он собирался довести эту беседу до конца и выслушать всё, что скажет ему бывший наследник трона. От этого могла зависеть судьба церкви и судьба всей страны.- Тогда говори, сын мой, и будь откровенен. Буду откровенен и я: я пришёл к тебе лишь потому, что стал сомневаться в своей правоте, потому что наша вера пришла в упадок. Мы готовы и открыты для новой правды. – Колод сделал паузу, подбирая верную интонацию для следующих слов, в темноте он не мог видеть хищного взгляда Кору и не знал, что принц-изгнанник уже угадал, что будет сказано дальше. – Мы жаждем и просим новой правды. Если тебе есть, что предложить церкви, твои права на трон будут восстановлены.Кору удовлетворённо кивнул самому себе, жеста его, конечно, никто не видел.- Как мой дядюшка? Как Айродос?- Король плох, - проговорил Колод. – Очень плох. Огнея бессильна и очень зла. Все понимают, что его величество умрёт в течение года или чуть позже. Это также одна из причин, почему я пришёл сюда именно сейчас.- Я понимаю. Вы все сейчас на распутье. Могу ли я помочь вам выбрать дорогу? О, я постараюсь, - в голосе Кору шелестели странные нотки, теперь он постоянно двигался, кружил вокруг священника, с неизменной звериной грацией обходя препятствия в темноте. – Я покажу вам дорогу, я покажу вам вашу силу, о которой вы сами не подозреваете. Вы отвергли меня, но вы ошиблись. Я опередил вас, и теперь вы приходите к тому же, за что изгнали меня десять лет назад. Что ж, я очень далеко продвинулся за это время, и я покажу дорогу.Кору остановился у одной из глиняных фигур, изображавшей грубое подобие человека. Две руки идола сжимали кинжалы, ещё две удерживали над головой кувшин, волчью голову венчали изогнутые бараньи рога. Колод ничего этого различить не мог, но вот Шерренну в последние годы стал прекрасно видеть в темноте. Изгой вытащил кинжал из ножен, пристёгнутых к поясу, и сделал надрез на своей ладони, держа её над кувшином.- Я не придумывал ложных богов, святой отец. Я создал настоящих, - капли крови упали в воду. Вода забурлила и вспенилась, а потом со дна начал подниматься тёмно-алый свет, разгораясь всё ярче.

Теперь священник видел всё: тёмную кровь, струящуюся по пальцам Кору, уродливое глиняное существо, которому приносилась эта жертва, и спокойное лицо изгоя. И это лицо поразило Колода больше всего: он ожидал увидеть безумную гримасу фанатика, искажённые колдовством черты, да хоть звериную морду, всё, что угодно, но не это выражение силы, величия и безмятежного торжества. А за спиной Кору бурлила тьма, словно двигалось огромное существо, не имеющее постоянной формы, на плечи бывшего принца ложились чёрные щупальца, а во мраке вокруг него возникали и исчезали хищные горящие глаза, но Кору стоял неподвижно и в глазах его было только наслаждение своей ролью повелителя теней.- Я создал настоящих богов, - Кору шептал, но шёпот его был звучным и разносился далеко по притихшему лесу. – И эти боги не поставят нас на колени и не станут судить за наши прегрешения, ибо, рождённые человеком, сами станут почитать человека. Они воплотят самые смелые желания, они будут преданно служить в награду за то, что мы вдохнули в них жизнь, напитали своей силой и верой.

Священник стоял, прикрыв глаза рукой, всё ещё не в силах открыться новому откровению. Мысли его метались в беспорядке и суете, сам же он вдруг почувствовал себя маленьким и ничтожным. Но было не только это. Где-то в глубине души шевельнулось нечто, доселе неизведанное. Словно уголёк вспыхнул от дуновения ветра, но тут же снова погас.- Если ты говоришь правду, я пойду за тобой, - выдохнул Колод, осознав, что Кору замолчал и ожидает ответа. – И поведу за тобой церковь. Но у меня ещё есть вопросы. У меня тысячи вопросов.Кору рассмеялся.- У меня есть тысячи ответов для тебя, но ночь слишком коротка для этого, святой отец. Посмотри на меня, посмотри и дай мне ответ сейчас, а после у нас будет достаточно времени. Бессмертие – самое простое, что они могут нам дать. Смотри же на меня, не прикрывай глаза!И Колод посмотрел. Выпрямился и поднял взгляд. И вот тогда он увидел, как из чаши бьёт уже яркий багровый свет, и десятки, нет, сотни крошечных змей кишат в той колдовской воде, делая свет мерцающим, словно пламя свечи, надёжно укрывая его источник. А за плечами Кору стоят фигуры, окончательно открывшие свой облик, отряхнув с себя клочья темноты.

- И как они тебе? – с усмешкой спросил Кору, проследив взгляд священника.

- Они пугают меня, - Колод постарался придать голосу твёрдость, и ему это удалось. – Они уродливы.- Значит, таков уж я изнутри, - улыбка пропала с лица Кору. Он сверкнул глазами, подавляя гнев, и изящным движением руки погладил большие шершавые рога одного из существ. – Ты сможешь создать нечто совершенно иное.

Глава церкви смотрел на неподвижно замершие массивные тела, на клыки, когти и костяные наросты, напоминающие недоразвитые крылья, покрытые старой потрескавшейся корой, на грубой формы конечности, похожие на сучья деревьев. На глубокие мерцающие глаза, для которых словно бы использовали самоцветы, но не огранённые, а отшлифованные до зеркальных переливов. Уголёк внутри снова вспыхнул и теперь уже продолжал мерцать, пока ещё слабо, но Колод чувствовал, что пламя сможет разгореться.- Но это останется между нами, святой отец, - вдруг отрезал Кору, совершенно переменившись в настроении. – Церковный совет должен стать закрытым и тщательно хранить свои тайны. Мы не можем позволить каждому крестьянину упражняться на досуге в создании нового божества. Они будут молиться тем, кого выберем мы.И в этот самый момент уголёк выпустил из себя первый, совсем маленький язычок пламени. Впервые священник увидел перед собой будущего правителя – способного рассуждать и оценивать риск. В этот самый момент Колод поверил, что Кору сумеет защитить тех, кто пойдёт за ним. И он решился.- Они уродливы, - глава церкви вздохнул и покачал головой, собираясь с духом. – И всё же я сделаю тебя королём, сын мой.*** Они сидели и слушали шум леса и треск костра, наслаждаясь вдруг разлившимся повсюду покоем, Росяника более не видела, не слышала и не ощущала теней. Казалось, что они просто прошли мимо, своей, никому не ведомой дорогой. Шип рассказывал свою сказку, но он говорил не спеша, обдумывая каждую новую фразу. Волк не считал себя хорошим рассказчиком, да и история была простая. Но что-то в ней было.- Жил-был на свете один мальчик, и звали его Шалфей. Это... эта сказка, как и я, родом из Син, и там рабы, ничего не знающие, кроме повседневного труда, часто дают детям имена цветов, деревьев или диких зверей и птиц. Да, он был сыном рабыни, а потому хорошо знал цену свободы. Ничто иное он столь же сильно не любил, ничего так яро не жаждал, как свободы, настоящей, безграничной свободы. Детство его проходило в бедности, но было бы несправедливо сказать, что он не бывал счастлив.- Как и я, - тихо сказала Росяника, когда Шип замолчал, подбирая слова.- Как и я, - подумав, кивнул волк. – Шалфей играл с другими детьми, работал по хозяйству, учился охоте и рыбной ловле. А ещё у него была сестра, названная сестра. По имени Мара. И они почти всё делали вместе. Однажды они и ещё несколько ребят впервые вышли без взрослых на большую охоту. Им не везло: в те года окрестные леса не были богаты зверьём. Ребята шли долго, несколько дней, в надежде отыскать хоть какой-то след, ведь дома надеялись на них. Но... видимо, если и осталась какая-то дичь, она стала слишком осторожна и пуглива, а они были неопытными охотниками. И в конце концов решено было повернуть назад. Шип вновь прервался и некоторое время молчал, глядя в костёр. Росяника улыбалась, глядя на него: то, что тени ушли, принесло ей облегчение, но помимо этого она подозревала, что эту сказку Шип сочинил сам. И сейчас решает, не стоит ли что-то прибавить или убавить.

- И что же дальше? – наконец спросила она. Волк усмехнулся, и девушке показалось, что он скрывает смущение.- Шалфей и Мара отказались возвращаться с пустыми руками. Они были отчаянные ребята, знаешь ли. Они уговорили своих товарищей отправиться домой, а сами пошли дальше. Они шли и шли сквозь лес, и через несколько дней пришли к болоту. Здесь бы им и повернуть назад, но болото обмануло их своей красотой, зачаровало, лишило рассудка и воли. Тина и ряска были словно мерцающий ковёр, мох, изумруд и малахит, на выступающих из болота холмиках блестели ягоды, алые, как рубины, и синие, как небеса на востоке в закатный час. Над водой кружились стрекозы, огромные, размером с человеческий локоть, крылья – узорное кружево с бисером брызг, а на стволах упавших в воду деревьев распускались диковинные цветы, которые и вовсе невозможно ни с чем сравнить. Представляешь? – Шип тихо рассмеялся, словно сам удивляясь тому, что слова теперь лились сами собой. – И мальчик с девочкой пошли дальше, не думая ни о чём, позабыв и о доме, и о том, кто они вообще такие.- Но это была ловушка?- Как сказать. Они сами обманули себя, побежали за яркими цветами и стрекозами. А может, им подумалось, что это и есть долгожданная свобода, какой им, может, никогда уже не познать, вернувшись домой. Так или иначе, они пошли дальше. И, конечно, обнаружили, что трясина полна злых кикимор, коварных русалок и жадных водяных. Обещаниями ли богатства и счастья, колдовством ли, но они хотели оставить детей в болоте навечно. Спустя какое-то время – Шалфей не знал, дни, месяцы или годы успели пройти – мальчику удалось сбежать. И вот тогда он вновь подумал, что теперь-то обрёл свободу. Ведь для людей, которые были его хозяевами, он наверняка числился мёртвым. И мальчик не стал возвращаться в родную деревню, он пошёл в город, чтобы учиться ремёслам. Но по пути он вдруг провёл рукой по своей шее, отгоняя мошек, и обнаружил, что в кожу его врос маленький чёрный камушек. Жители болота отметили его, и Шалфей ясно понял, что его будут искать и однажды обязательно найдут. Что ж, он решил готовиться к этой встрече.Шип подкинул в костёр несколько веток и посмотрел на Росянику. Девушка слушала, внимательно глядя на него.

- Шалфей вырос, - продолжил волк. – Стал воином. Его любили девушки, а товарищи считали смельчаком, но чёрный камень на шее не давал ему спокойно спать по ночам. И однажды он твёрдо решил, что теперь готов отыскать то заколдованное место и вернуть его жителям их проклятый дар. И он отправился в долгий путь.- А потом?- А потом... Я не могу вспомнить, чем заканчивается эта история, - Шип разочарованно покачал головой. – Я обязательно вспомню и расскажу её до конца, но сейчас я слишком устал.- Но погоди, а его сестра? – вдруг вспомнила Росяника.На мгновение лицо волка приобрело странное выражение, но он быстро совладал с собой.- Ах, Мара... Мара стала русалкой.