Глава 12. (1/1)

Холодный ветер треплет одежду, словно желая разорвать ее к чертовой матери, из-за сплошной стены снега ничерта не видно даже на расстоянии вытянутой руки, а еще кусты шуршат как-то подозрительно, словно в них кто-то ошивается. Может зверек какой мелкий, а может ветер шалит, но все равно становится не по себе. Я не знаю как далеко ушел, не знаю долго ли скитаюсь по чаще, но в любом случаи, сколько бы времени не прошло, я продрог до самих костей и почти выбился из сил. Ноги едва волочатся и в конце-концов, споткнувшись о торчащую из-за сугроба, корягу, я валюсь на землю и больше не пытаюсь подняться, лишь перекатываюсь на спину, раскидываю руки в стороны и смотрю на серое небо. Крупные снежинки падают на лицо и растекаются по коже мерзкими каплями, а мне кажется что они и замерзают сразу же, неприятно стягивая кожу. Пытаюсь стереть тонкие дорожки с кожи, и чувствую как к ним примешивается еще что-то теплое и вязкое. Вдоль ладони, пересекая линии, тянется тонкая царапина, с завернувшейся по краям, кожей. Кровь с ней стекает медленно, прокладывая кривые дорожки по всей руке и впитываясь в рукав куртки, окрашивая его в грязно-коричневый, а особо крупные капли опадают на лицо. Опускаю руку и зарываюсь ею в снег, чувствуя как он буквально забивается под кожу, расходясь по всему запястью холодом и пощипыванием. Наверное, я совершил очередную глупость, сбегая из дома. Генри бы успокоился, затих как шторм, и мы бы наверняка смогли спокойно поговорить, разобраться. Ветер с новой силой воет неподалеку и ударяет колким снегом в лицо. Сломанные ветви осыпается сверху. Вокруг почти темно. Еще никогда в жизни мне не было настолько все равно, что будет дальше. Осталось только глаза закрыть, и ждать, пока какой-либо дикий зверь учует запах крови. Поблизости действительно слышатся шорохи, фырканье и сразу за этим тихий, неторопливый хруст снега. Я почти смирился, но все равно жмурюсь, ожидая когда же острые клыки вонзятся в шею, разрывая плоть, но вместо этого чувствую, как что-то тяжелое и теплое устраивается рядом, а затем и вовсе обнаглев, залезает на грудь, уткнувшись влажным, шершавым носом в щеку и лижет ее, цепляя языком капельки крови. Зверь поскуливает, тычется носом, осторожно вылизывает лицо, ерзает, устраиваясь удобней, и наконец успокаивается, опустив голову и затихнув, и только тогда я решаюсь открыть глаза, натыкаясь на внимательную, голубоглазую морду.- Ивнан... Волк радостно тявкает, словно домашний пес и вихляет хвостом, сбивая им в комья свежий снег. Зарываюсь руками в белоснежныймех и вновь закрываю глаза. Ивнан как большое одеяло. Мягкое тепло его тела согревает, впитывается вместе с усталостью и неподчинятся этим двум ощущением больше не выходит.*** Ветер все так же буйствует, но его холодное дыхание не кусает кожу, а снег не растекается по телу, мерзкими, холодными ручейками. Я даже не сразу понимаю почему. Тянусь рукой, надеясь зарыться в мягкий мех, но пальцы сжимаю пустоту и по ним тут же пробегает, на удивление, теплый воздух. Глаза открывать страшно - боюсь наткнутся на черную бездну. Ощупываю рукой что-то шершавое и тонкое, и одергиваю и прижимаю ее к груди, когда к ней касается что-то холодное.- Как ты себя чувствуешь? Рядом кто-то опускается, и все же открыв глаза, натыкаюсь на взволнованный темно-медовый взгляд. У Томми голос хриплый, словно простуженный, поэтому сразу он показался, мне незнакомым. Его глаза скользят по мне, изучая, и, видимо в чем-то убедившись, он мягко улыбается. Наконец успокоившись, я улыбаюсь в ответ, но по ощущениям улыбка кажется натянутой, а губы - словно покрытые коркой льда. Пытаюсь стереть это ощущение ладонью, на что Томми снисходительно качает головой, наблюдая, затем хватает тонкими пальцами за запястье, отводит руку в сторону и склоняется ближе. Его губы обветренные и прохладные, но от этого не менее мягкие и нежные. Он бережно проводит двумя пальцами по моей щеке, осторожно отстраняется и облизывается, будто кот.- Ты не ответил.- Не знаю. Мне холодно, но будто внутри. - пожимаю плечами и оглядываюсь по сторонам. Комната захламленная, темная и пыльная, но дышать в ней почему-то легко, а еще она кажется уютной, не смотря на бардак. И только сейчас я понимаю, что полу-сижу на кровати, бережно укрытый плотным одеялом, вся моя промокшая одежда, грудой валяется на полу, а пораненная рука обмотана тугим бинтом.

Томми задумывается на пару секунд, затем скидывает свой плащ и, точно хищный кот, залезает на кровать и крадется по ней ближе, пока не оказывается совсем рядом. Ныряет под одеяло, притягивает ближе к себе и я расслабленно опускаю голову на его грудь, прикрыв глаза.- Я все равно тебя не согрею. - его пальцы зарываются мне волосы и вздрагиваю, но тут же вновь расслабляюсь.- Это не важно. Как ты меня нашел? Блондин молчит, его пальцы замирают на какое-то время, тело напрягается, но он быстро возвращает себе спокойствие, начиная тихо говорить.- Не я - Ивнан. После того как я тебя проводил, мы вернулись сюда, но уже через пол часа Ивнан стал беспокойным. Начал носится по дому, скулить и скрести в дверь. Я думал это из-за бури, но все же решил его выпустить, и после решил идти за ним... Ты был уже без сознания, когда я увидел вас. Ивнан не отходил от тебя, грел. Если бы я его все же не выпустил... - Томми замолкает, не глядя находит мою руку в складках одеяла и сжимает ее. - Я испугался, впервые за долгое время испугался. Закусывает губу и, и без того бледная, она становится вовсе словно мел. Вместо каких-либо дурацких слов благодарности, которые не передадут и доли тех эмоций, что бурлят внутри, я утыкаюсь лицом блондину в изгиб шеи и замираю так, выводя на бледной коже узоры кончиком языка. Вздрогнув, Томми придвигается, хотя куда-еще ближе? Его холодная кожа трется о мою горячую, создавая безумный контраст, от которого мурашки бегут по всему телу. Его рука ложится на поясницу, прохладные пальцы мягко поглаживают. Он поворачивает голову, вынуждая губами скользнуть по шее, сползает вниз по кровати, умостив лохматую голову на подушке и привлекает к себе.Мне страшно двигаться, ведь он на вид такой хрупкий, что кажется одно неловкое движение - и хрустальная фигура рассыпется подо мной осколками, но он доказывает обратно, с силой проведя вдоль спины, вынуждая выгнуться и подавится воздухом. Все его тело наполнено силой, скрытой в обманчивой мягкости горного хрусталя. Прошлой ночью Томми держал ее в себе, хоть она и вырывалась наружу, но сейчас у него это выходит с трудом, да видимо не особо он и старается, а мне просто не страшно почувствовать ее на себе. Он целует грубо и несдержанно, гладит до розовых полос и синеющих отметин, кусает до крови и вылизывает со звериным удовольствием, а после, словно опомнившись, начинает шептать извинения и касаться более сдержанно и нежно. И спустя какое-то время он затихает, мечтательно прикрыв глаза и выводя пальцами на моей коже узоры вокруг оставленных им меток, на что я довольно урчу, ластясь все ближе и ближе, вжимаясь в его обманчиво-хрупкое тело, на что он улыбается, целует в висок и окончательно расслабляется, уснув. Одежда так и валяется забытым комком на полу, на улице все так же бушует буря, залепляя окна снегом, где-то, за дверью тихо ворчит и скребет коготками по полу Ивнан. Кажется, что только в этой, захламленной, пыльной, но такой теплой и уютной комнате, время застыло, позволяя насладится моментом.