Глава 13. (1/1)

Я заперлась в комнате на весь остаток дня. Ни уговоры Франции, ни угрозы Кайла выбить дверь, ни даже приход Анджелы не заставили меня открыть дверь и впустить кого-то из них.Боже, я становлюсь истеричкой. Как будто оголенный провод под напряжением, каждое прикосновение — катастрофа. Смешно даже вспоминать о том, что всего пару дней назад я обещала себе быть хладнокровней камня. Раздражительность, истеричность, психозы — это побочные эффекты участия в Голодных Играх?Бред. Главный побочный эффект — смерть. Даже не столько побочный, сколько самый явный и действенный. А концерты со швырянием в людей попавшими под руку вещами — это так, бесплатное приложение.Я хотела лечь пораньше, но когда начала раздеваться, из кармана выпала та записка.Интересно, что нужно от меня Давиду? По-моему, самый простой способ это узнать — придти на встречу. Но... Что бы парень от меня ни хотел, мне не сулит это ничего хорошего, спинным мозгом чую.Провожу в душевных метаниях между "идти" и "не идти" весь вечер. Стрелка на часах лениво подползала к без пятнадцати двенадцать, когда я приняла окончательное решение. К черту всякие предчувствия и предрассудки.Я натянула теплый свитер поверх форменной одежды. На крыше сильно поддувает, а простудиться перед самой ареной — думаю, это не совсем то, что мне нужно.Выходя из комнаты, я прямо на пороге споткнулась об Кайла. Тот, прижав колени к груди, спал, привалившись к дверному косяку. Естественно, при моем непосредственном участии он проснулся.— Прим... — парень поднял на меня заспанные глаза, — Наконец-то ты вышла. Нам надо поговорить...— Кайл, я не думаю, что сейчас самый подходящий момент для разговора.— Ты... — Кайл окинул меня взглядом, особое внимание обратив на свитер, — Собралась куда-то?— А я должна отчитываться? — огрызнулась я, пытаясь пройти вперед.— Не должна. Но я всё же настаиваю, — он преградил мне дорогу.— Может, хватит меня уже контролировать?— Прим, я имею право услышать ответ на свой вопрос.— На каких это основаниях? — всё внутри меня говорило о том, что Кайл зря начал этот разговор.— На основаниях того, что ты моя девушка, — упрямо ответил парень, сложив руки на груди.— Давно ли? — при этих словах лицо Кайла буквально таки перекосило.— Я думал, что с того раза...— Зря, — я чувствовала себя последней стервой, отвечая ему столь безразличным тоном. Но иначе нельзя, — Лучше бы тебе решить, что это была просто ошибка.Парень замер, а застывшая гримаса на его лице просто разрывала мне сердце.— Но почему? — беспомощно посмотрел мне в глаза Кайл, пытаясь взять за руку, но я отдернулась, как от огня.— Вот именно поэтому, — вздохнула я, — Я ещё пока не готова стать рабыней.— Боже, Прим, о чем ты?!— О том самом, Кайл!!! — должно быть, я выкрикнула это чересчур эмоционально, так как парень отступил на шаг, — Я раньше не понимала, за что некоторые так ненавидят столицу. Почему при её упоминании у Гейла и Кит буквально скулы сводит. А теперь знаю.— Прим, но я не... — Кайл снова попытался протянуть ко мне руки и подойти.— Нет, — я жестом запретила ему приближаться, — Нет, Кайл. Ты Капитолий, его часть, как бы ни пытался отрицать и не признавать этого. И в этом его ужас. Самое ужасное, что Капитолий может быть таким привлекательным, милым, которому так хочется довериться. И некоторые сами соглашаются, даже хотят попасть в его плен. Но от этого его сущность не меняется. Возможно, сущность не отрицательная, но в любом случае мне чуждая и неприемлемая.— Прим... — я видела, что он хочет что-то сказать. Но толку, если слова всё равно окажутся пустым звуком?— Не стоит.Мы промолчали несколько минут, просто стоя напротив друг друга, он — опустив глаза в пол, я — смотря на его темную макушку.— Значит, это конец? — наконец, парень поднял на меня глаза.— Да. Но не стоит огорчаться. Конец одного всегда означает начало другого, возможно, даже лучшего.— Да, ты меня утешила, — грустно, но всё же улыбнулся юноша, — Я имею право хотя бы на одну просьбу? Я подумала, чего бы это могло мне стоить. Может ли он попросить чего-то, чего я не смогу исполнить?— Попробуй, — кивнула я.— Поцелуй меня.— Кайл, я не думаю, что это хорошая идея.— Нет, не думай, — он снова улыбнулся, — Я не прошу тебя ни о чем, кроме поцелуя. Что-то вроде прощального. Мне большего не надо.И правда, чего мне стоит? Ведь где-то на границе сознания мне тоже этого хочется.Это был очень мягкий, наверное, самый нежный поцелуй в моей жизни. Такого в моей жизни больше никогда не было и не будет. Просто теплые руки, согревающие даже сквозь свитер и губы. И сразу чувствовалось, что этот поцелуй и правда — прощальный. Как будто мы отдавали и забирали всё, что могли, и что принадлежало нам друг в друге. Теплые чувства, хорошие, светлые эмоции, нежность, мечты и желание.— Мне пора, — прошептала я, наконец, оторвавшись от Кайла и бросив взгляд на часы.— Ты всё же не скажешь мне, куда идешь? — спросил парень, заправляя мне за ухо непослушную прядку волос, выпавшую из слабой косички.— Нет. И следить за мной тоже бесполезно, — улыбнулась я, целуя его в щеку.— Я и не стал бы.Я шла по коридору, зная, что Кайл смотрит мне вслед. Печальным таким, немного щенячьим взглядом. Ох, не стоило всё это начинать. Хотя... Мы можем сколь угодно сокрушаться по поводу содеянного, но прошлое от этого не изменится. Так что спросите себя, надо ли сожалеть о том, что произошло? Мне порой кажется, что жалея о прошлом, мы тем самым предаем его. Предаем память, чувства и эмоции, вызванные делами былого времени.

■■■На крышу я поднялась в районе четверти первого. И сразу же наткнулась на темную фигуру около перил.— Давно ждешь? — спросила я, подходя сзади.— Если было бы надо, прождал бы ещё столько же. И вообще, столько, сколько понадобилось бы, — ответил Давид, смотря куда-то далеко, словно пытаясь увидеть что-то за границами огней Капитолия.Меня начинала раздражать эта его манера — говорить таким тоном, как будто он находится совсем не здесь. Как будто я общаюсь с призраком, которого могу видеть и слышать, но он не со мной.— Почему ты послал ко мне с запиской Мэгги? — спросила я, облокачиваясь на перила рядом с ним.— Я был немного занят. А она очень милая и отзывчивая девочка, которая согласилась мне помочь, — ответил Давид, уже нормальным тоном.— Хах. В нормальной интерпретации "Очень милая и отзывчивая девочка" значит "Маленькая дурочка, которая не станет лезть не в свое дело", — усмехнулась я.— Нет, это значит то, что значит. Хотя... Вполне возможно. Скажем так, посылая Мэгги, я был уверен, что мое послание достигнет адресата, и при этом без всяких происшествий.— Происшествий? — уточнила я.— В смысле, без членовредительства и полного разрушения здания, — хохотнул Давид.— Ты недооцениваешь наши с Шерон возможности. Думаю, в случае чего — город бы тоже не устоял, — естественно, я сразу поняла, кого он имел в виду.— Вот видишь. Во избежание таких ситуаций и при желании сохранить столицу, я решил все же обратиться за помощью к своей маленькой подруге.Я хотела язвительно уточнить, что, должно быть, под "маленькой подругой" парень имел в виду "верную собачку", но не стала этого делать.— И зачем ты меня тогда сюда позвал, да ещё и с такими сложностями? — поинтересовалась я.— Поговорить, — ответил Давид, проводя ладонями по гладкой и холодной перекладине перил.— Ну что ж, говори. Я вся во внимании, — я изобразила на лице готовность благодарного слушателя.— Но сначала вопрос, — юноша повернулся ко мне, в упор пронизывая взглядом янтарных глаз. Меня даже в свитере пробрали мурашки.— Попробуй, — неохотно промямлила я.— Я видел, как ты целовала того парня. Ты его любишь? — вот так вот, напрямую, без "предварительных ласк".— Я не уверенна, что обязана отвечать на этот вопрос, — ответила я, отводя взгляд.Почему-то мне не хочется объяснять Давиду, что с Кайлом всё кончено, собственно, так и не успев начаться. И то, что у нас всё было сложно и непонятно.— Любишь или не любишь? — настаивал парень, испытывающе смотря на меня.— Он был нужен мне.— Я задал конкретный вопрос. Так да или нет?— Да не знаю я! — вспылила я, не ожидая того, оттолкнув своего собеседника в грудь, — Слышишь?! Не знаю!Он смотрел на меня немного изумленно. Но потом, что-то промелькнуло в его глазах. Как искорка интереса и удовлетворения. Как будто он долго проводил надо мной опыт, а только что получил его результат. Причём результат, которым был очень доволен.— Забавно, не находишь? Ты не умеешь говорить "Я люблю", но можешь "Я нуждаюсь". Некоторые второе считают слабостью. Хоть, в прочем, и первое тоже.— А разве это не одно и то же? — разговор никак не способствовал нормализации моего душевного состояния, но и сменить тему, похоже, тоже не получится.— И близко не стояло.Парень перегнулся через перила так низко, да ещё и, поднявшись на носочки, что я испугалась, что он сейчас перевалится через них. Я было, даже протянула руку, чтоб ухватить его, если что, за кофту. Но этого не понадобилось. Спустя полминуты, Давид выпрямился, повернулся ко мне.— Одно из главных различий в способности отпустить. Если любишь, то отпустишь, если будешь знать, что так будет лучше для него. Если нуждаешься, то сделаешь всё, чтоб он и шагу от тебя сделать не мог.— А если не любишь, но отпускаешь? — я засунула руки в рукава своего свитера, чтоб было теплее. Меня начинал пробирать озноб.— Когда не любишь, то и отпускаешь больше для себя. Во-первых, чтоб самой себе жизнь не портить, а во-вторых, чтоб не винить себя потом за несчастье другого человека. Как видишь, где не любовь, там сплошной эгоизм.Что же получается, по его словам — я эгоистка? Возможно, но всё равно неприятно, когда тебя в это тыкают лицом. Лучше воспринимать это как данность, и не задумываться.Интересно, это отразилось на моем лице, или же Давид сам по себе такой понятливый?— Не думай, что я тебя в чем-либо упрекаю. Все мы эгоисты. Все до одного. В конце концов, нам же не каждый день приходится отказываться от любимых людей и жертвовать счастьем. Даже любя, большую часть времени мы проводим в роли эгоистов. "Я хочу на завтрак то, я не хочу идти туда". Эгоизм — неотемлимая часть человеческой сущности.Мне захотелось побиться головой об гранитный пол. Идеальность этого человека меня завораживала и выводила из себя одновременно. Или меня бесило именно то, что при каждом его слове я буквально заглядываю ему в рот?— И где ж таких умных и правильных берут, а? — ну вот, кажется язва — это вирусное заболевание, которым легко заразиться от окружающих. А некоторые люди являются её самыми крупными распространителями. Интересно, у кого я её подцепила? Не у Хеймитча ли?— Поверь мне, там, где взяли меня, таких больше нету, — его лицо излучает невероятное самодовольство. Меня это просто убивает.— Кажется, ты хотел со мной о чем-то поговорить. И если мы должны были обсудить тему того, какой ты замечательный — мне жаль тебя расстраивать, но в этом деле я плоха как в роли собеседника, так и в роли слушателя.Раздражение. Плохая вещь и вредная привычка. Мама всегда учила меня, что раздражение — последняя вещь в общении с людьми. И большое искусство — умение держать себя в руках. Знаю одно хорошее упражнение — считать от ста на убывание.Сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь, девяносто шесть...— Нет. Мою скромную персону мы, так и быть, обсудим в другой раз, — девяносто пять, девяносто четыре, девяносто три. Если он сейчас не перестанет, другого раза точно не будет, — Я хочу спросить — ты не передумала на счет союзничества? Как думаешь, ты получила хороший бал?Я так и знала. Вот с чего вся эта доброта, заинтересованность и приветливость. Боже, как мерзко.— Очень мило. А я, было, подумала — с чего бы такие излияния? А всё оказалось ужасно просто. Тебе просто нужны союзники. Ну, конечно, нет же ничего лучше, чем заполучить саму Примроуз Эвердин! Знаешь, по моему это низко, приманивать к себе людей таким способом. Открою маленький секрет — они быстро в тебе разочаруются. И знаешь что? Очень неприятно разочаровываться в людях.Давид вспыхнул. Я видела, как в его глазах промелькнул яростный огонек, и он сильнее сжал ладонь, лежащую на перилах.— А ты ведешь себя очень по-детски, — рыкнул парень, — И, кажется, стала считать себя звездой. Сама всем только и говоришь: "Я обычная, нет во мне ничего. Я — не моя сестра", а поступки — ну, прям мисс Вселенная. Не слишком ли много чести, чтоб демонстративно не разговаривать с ментором, пренебрежительно обращаться с трибутами?— По-моему, ты забываешься, — я сказала это тише, но злобней, — Советую тебе вспомнить, что Двенадцатый Дистрикт и его трибуты — не твоя забота. Лучше занимайся со своими, вступи в компанию профи и найди способ спасти свою никчемную шкурку, убивая детей.И где же тот ангел во плоти, венец мудрости, философии и спокойствия, что стоял предо мной пару минут назад? Теперь я скорей вижу взбешенную фурию, готовую придушить меня прямо на этом месте голыми руками. Такой злобой меня не обдавала даже Шерон. Кажется, мой рыжий знакомый очень быстр на смену настроений.— Ты и понятия не имеешь, о чем говоришь, — Давид схватил меня за запястье, крепко сжав его. А я думала-то, что это у Барри стальная хватка. Видимо, сильно ошибалась. Сейчас у меня была одна надежда — что перелома не будет, и я отделаюсь синяком. Хотя парень сжимает с такой силой, что там и кости в порошок недолго превратить, — Я не собираюсь никого убивать.— Ага, ну как же. Ты прям святой. А на арене будешь только и будешь делать, что ходить по воде и проповедовать о любви к миру и ближнему своему? — я дернулась, — И немедленно отпусти меня. Мне больно.Не отпустил. Даже не шелохнулся. Только сверлит меня огненным взглядом, полным праведного гнева.— Молчи!Но меня буквально распирало. Всё скажу. Я испытываю прямо садистское удовольствие, смотря, как мои слова отражаются на его лице.— Интересно, кого ты убьешь первым? Может, Шерон, в которой "стремишься видеть только лучшее", — ядовито говорю я, — Или малышку Мэгги, твою "маленькую подружку"? Или ещё кого-нибудь из тех, кто бегает за тобой как собачка?Я попала в яблочко. Одновременно с тем, как мои слова достигли цели, звонкая пощечина ослепила меня. В глазах вспыхнуло, а голова так сильно мотнулась в сторону, что я вообще удивилась, как она осталась на плечах.— А теперь моя очередь, — злой шепот раздался совсем близко, так как Давид нагнулся ко мне, — Тебе так нравится делать людям больно? Странная позиция — мне больно — я сделаю другим ещё больней, мне плохо — я сделаю кому-нибудь ещё хуже. Ты не лучше меня — делаешь из себя праведницу и мученицу, но при этом не думаешь, что твои принципы могут погубить других людей. Обиделась на ментора за то, что он сказал тебе правду, истину. Играя в одиночку, ты никого не спасешь, тем более Курта...— Не смей говорить о Курте, — я, наконец, подняла на него глаза после пощечины. Наверное, то, что в них отражалось, должно было напугать рыжего, но он оказался крепким орешком, — Я не позволю вступить ему в неподходящие союзы.— Неподходящие союзы — это без тебя? — уточнил Давид.— Неподходящие союзы — это с тобой, — выплюнула я, дернув руку и, наконец, вырвав её у парня.Не думаю, что этот разговор не нуждается в продолжении. Нам больше нечего обсуждать. Мы уже сделали достаточные выводы и сложили мнение друг о друге. Поэтому я развернулась и пошла прочь.— Прим... — позвал Давид, чтобы извиниться, или же добавить ещё что-то к тому, что было сказано ранее. В любом случае, я никак не отреагировала на его зов, уходя молча."Арена всех рассудит", — решила я в тот момент. Вот и посмотрим потом, права я была, или же нет...