Глава 11. (1/1)

Подошвы скользят по мокрой траве, сминая и втаптывая её в грязь. После дождя лес полон запахов, цвета как будто становятся резче и четче, видны даже самые маленькие иголочки на деревьях. Ноги несут парня через самые заросли, приходится руками отбиваться от лезущих в глаза веток.Носок ботинка случайно задевает за торчащий из земли сук, и парень кубарем летит со склона.Гейл лежит на земле, в ложбине, засыпанной опавшей листвой. Краски пестрят вокруг, красные, коричневые, желтые. Он смотрит в небо, наблюдая за пробегающими над лесом облаками. Где-то на горизонте мелькает грозовая туча.— Полчаса отдыхаем, а потом надо успеть до дождя найти что-нибудь на ужин, — говорит парень невидимому собеседнику.Эта привычка, обращается в пустоту, появилась у него давно. Ровно шесть лет назад. Тогда Гейл потерял Китнисс. Ему было так непривычно первое время ходить в одиночестве по лесу, что он по привычке продолжал обращаться к невидимому "кому-то". В охоте парень с детства не привык говорить "я", всегда только "мы". "Мы" — это гарантия того, что ты не один, тебя прикроют со спины и, в случае чего, протянут руку помощи. "Мы" для Гейла пропахло запахом жаренного на костре хлеба, ассоциировалось с наполненным звуками и красками лесом. "Мы" — это теплая ладонь Кит в его руке и серый цвет её глаз.Но потом, однажды, вечное и непоколебимое "мы" развалилось на мелкие кусочки. Как залежавшееся яблоко, которое начал подтачивать червячок. И теперь это священное "мы" приобрело привкус горечи, непонимания, боли и некой обиды. Гейл понимал, что не его вина, и не Китнисс. Просто Голодные Игры многое изменили. В ней, между ними и даже в нем...Парень встал, отряхиваясь от листвы, запутавшейся в волосах и прилипшей к куртке. Надо было торопиться. Через час или полтора начнется дождь. За это время надо проверить силки и успеть пробраться обратно в дистрикт. Ещё и мисс Эвердин просила заглянуть.Гейл и сам понимал, что надо навестить Кит. После Жатвы они ни разу не виделись.Иногда он задавался вопросом — почему? "Почему" относительно всего. Парень, конечно, понимал, что судьба непредсказуема. Но порой Гейлу казалось, что к нему у неё какие-то особые счеты. Сначала она забрала у него Китнисс, затем, её сестру, и всё это при содействии Капитолия. При одной мысли о столицы у парня сжимались кулаки.Прим стала его спасением. Раньше она была маленьким, светлым лучиком, который сложно было разглядеть сквозь серые тучи. Но потом девушка заместила ту пустоту, что образовалась в сердце Хоторна при отдалении Кит. Малышка Прим выросла, став целым солнцем, которому и неба мало.Особенно ясно это стало тогда, когда Гейл смотрел трансляцию церемонии. Прим показала то, чем так покорила жителей Панема Китнисс. В ней была уверенность, стойкость, вера. И смотря на неё, Хоторну тоже хотелось верить на все сто процентов. Девушка не юлила и не лукавила перед публикой, в её глазах читалось отвращение к Капитолию, но именно это в ней и ценили. Ценили её искреннюю любовь к дистрикту и родным, натуральность и способность не бояться быть собой, чего так не хватало самим капитолийцам. То, за что Гейл полюбил Прим. Что завяло после Игр в Китнисс и благоухающим цветком распустилось в её сестре.Перепрыгнув через забор, Гейл привычной дорогой направился в сторону Шлака. Грязные улочки переплетались между собой, но парень знал их как свои пять пальцев. Ему надо было зайти к сапожнику мистеру Райтеру и обменять трех зайцев на новые ботиночки для младшей сестры. На ужин им оставалась куропатка, что было довольно неплохо. Сегодняшняя добыча вообще радовала. Вполне вероятно, ещё что-нибудь даст с собой мисс Эвердин.Когда Китнисс только вернулась с Игр, она предложила Гейлу финансовую помощь. Но Хоторн отказался. Его семья нуждалась в деньгах, но он не хотел выживать за счет Капитолия. Парень в подробной форме разъяснил это подруге, и больше они этой темы не касались.Войдя в Деревню Победителей, Гейл привычно оглядывался. После прогулки по Шлаку, различия явно бросались в глаза. Шлак, с его грязными улицами и запахом затхлости и прелости, покосившимися зданиями и потемневшими стеклами. И Деревня Победителей — чистые, ухоженные газоны перед беленькими домиками, как будто только что сошедших с картинок. Ноги не влипали в грязь и жижу, а свободно ступали по ровной, асфальтированной дорожке.Ещё издалека парень заметил на ступеньках крыльца небольшую фигурку. Насколько Гейл знал, Китнисс редко выходила из дома, только по особой необходимости. Не смотря на прохладный осенний ветерок, девушка сидела в одной футболке, хотя в остальное время предпочитала кутаться в шарфы, свитера, пледы. Смотря на неё, Хоторну казалось, что всем этим она как бы пытается возвести ограждение между собой и миром. Она не злилась на мир, а скорей выставила ему ультиматум "Слушай, я не обижаюсь на тебя, но давай так: ты живешь отдельно от меня, а я от тебя". Так они и существовали — тихо, спокойно и по отдельности.— Привет, — сказал парень, останавливаясь за спиной девушки.— Привет, — Китнисс оглянулась на него, указывая на место рядом, — Присаживайся.Гейл опустился на соседнюю ступеньку, вытянув ноги и смотря на ровно выстриженную лужайку у дома.— Мне её не хватает, — спустя какое-то время молчания сказала Кит.Парень какое-то время молчал, не отрываясь взглядом от зеленой травы.— Мне тоже, — наконец, ответил он.— Я знаю, — Китнисс подняла глаза на Хоторна, — Я же не слепая и давно всё видела.— Неужели? — вопрос прозвучал ничего не выражающим тоном, а парень так и не отрывал взгляд от газона.— Да. Это было заметно. Странно, как Прим этого не замечала.Снова молчание. Кажется, в нем им стало со временем даже уютней и комфортней, чем с разговорами.— Ну, как видишь, не заметила. А может, просто не хотела замечать, — Гейл наконец посмотрел на девушку, — А знаешь, в начале я считал себя виноватым. Думал, что таким образом придаю тебя, нашу дружбу. Хотя ты и сама знаешь, что с моей стороны это было больше, чем дружба. А потом просто понял, что тебе нет дела до того, кого я люблю. Ты закрылась и спряталась, и забыла обо мне.— Я никогда не забывала о тебе. Просто у меня тоже было чувство, что я предала тебя. Не выдержала, сломалась. Считала себя виноватой в том, что не смогла полюбить тебя, а выбрала Пита. И... И много ещё чего...В этот момент Хоторн вдруг понял, что не обижаться на неё. Ни капли травящего душу чувства не осталось. Оно жило где-то внутри, глубоко-глубоко, а потом просто испарилось. Стало таким бессмысленным и не имеющим оснований.— Брось, Кискисс, — Гейл обнимает девушку за плечи одной рукой, прижавшись щекой к её макушке, — Нам ли отчаиваться.Наконец-то, по прошествии долгих лет, его голос звучит задорно и даже ласково, совсем как раньше. Китнисс улыбается уголком губ. Хоторн скучал по этой улыбке. Светлой, не наполненной грустью и болью, без слез в глазах.— Как думаешь, она выдержит? – спрашивает девушка, смотря вверх, на грозовое небо.— Конечно. Прим же сильная, — Гейл гладит её по голове, и ему почему-то тоже хочется улыбаться. Ради таких моментов стоит жить. Когда хоть на пару минут он может обнять прежнюю Китнисс.— Я надеюсь только, что она не вляпается в проблемы, — отвечает Кит.— Она на Голодных Играх, Китнисс, какие ещё у неё могут быть проблемы? – усмешка получается невеселой.Девушка снова смотрит в небо. Дождь вот-вот начнется, и кажется, будет целый ливень. На фоне предгрозового пейзажа её глаза становятся какого-то невероятного, стального цвета.— Гейл, я была там. И знаю, на что готовы люди для того, чтобы жить…Дождь начинается резко, без предупредительных постукиваний по крыше или темно-серых пятнышек на асфальте. Он обрушивается моментально, образовав стену из воды, и ,огородив дома и улицы друг от друга. В скором времени первая молния озарила половину неба.— Ну что ж, будем считать, что это хорошая примета, — сказал Хоторн, посмотрев на дождь, поднимаясь и протягивая руку Китнисс, — Пошли в дом, иначе нас тут утопит.Девушка поднялась, и когда он хотел уже взять её за руку, она вдруг сбежала по ступенькам вниз, под самый дождь, встала посередине улицы, подняв лицо вверх, к небу.— Ты мне должен, слышишь? Не смей забрать последнее, что у меня осталось. Ты и так всё отобрал. Ты не имеешь больше права…Угрозы Богу кажутся нам порой бессмысленными и глупыми. Но когда он забирает у тебя всё, невольно начинаешь задумываться – а так ли хороша вера? Так ли велик и справедлив Господь, если одним он дает почти всё, а у других не оставляет даже надежды.Китнисс он задолжал порядочно, и она считала себя в полном праве требовать от Бога и ставить ему условия. Ведь, кажется, он совсем забывает о некоторых из своих творений, пока они сами не напомнят о себе.— Не смей забрать её так же, как забрал его!Последний возглас потонул в оглушительном раскате грома.