Точно? [II] (1/1)

Умение лгать?— это недостаток мальчика, искусство любовника, достоинство холостяка и вторая натура женатого мужчины.? Элен РоулендЕсли бы боль можно было описать словами, не было бы написано более половины книг. Бумага может описать улыбку, порывы страсти, первую любовь, волнение, счастье. Когда дело касается боли, малюется столько слов, что ни один словарь синонимов не вместит их. А вместе с тем, ничто из этого не даёт четкого описания.Боль всеобъемлющая. И очень, очень настойчивая. Как комариный писк. Именно его услышала Есеня, когда открыла глаза. Сперва она даже не поняла, где находится. На секунду решила, что она ведь должна заскочить к отцу. Он ведь что-то хотел ей сказать, он ведь… Мёртв. Разочарование? Пожалуй, лучше назвать это так. Да, лучше, чем понимать, что реальность жестока даже более, чем её принято описывать. Зачем просыпаться, зная, что ты всё потерял? Что жизнь отбирает у тебя по кусочку, а ты разваливаешься без них, стремительно и мучительно, как старые, никому не нужные постройки. Если бы можно было криком выразить боль… Правда, кричать настолько отчаянно, чтобы голос срывать, Стеклова как-то разучилась. Под мостом, тогда вот, дала слабину, голос прорезался. А сейчас?— крепкая скорлупа. Ничто не пробьёт.—?Есень! Я здесь,?— Женя появился точно из ниоткуда?— опять, но едва ли это сейчас нужно. Он и сам это понял, поэтому замер рядом с кроватью, на которой комочком сжалась девушка, не зная, что делать. По шевелению сбоку Есеня поняла, что Осмысловский сел рядом, но его рук не почувствовала. Так лучше. —?Я здесь, хорошо? Все… Есень…Он чуть было не сказал ?всё хорошо?. Чтобы закончить мысленно недосказанную фразу, не нужно быть гением или телепатом. Осмысловский вовремя прикусил язык. А зря, промелькнуло на задворках сознания девушки, она бы схватилась за это и от души влепила бы ему смачную затрещину. Или расквасила нос. Или ещё что-либо, хоть что-нибудь, потому что ей жизненно необходимо что-то уничтожить, чтобы не умереть от жуткой тоски. Хоть волком завыть. Не получается. Они молча остаются друг с другом ещё долгое время. Должно быть, прошло около двух часов, Есеня с трудом могла понять это. Осмысловский застыл, как изваяние, которое боится потревожить пугливую птичку под боком. Есеня даже предположила, что он уснул, как вдруг он вздрогнул, тут же реагируя на шевеление под боком. К счастью, он ничего не сказал ни на пустой взгляд, ни на следы мокрых дорожек на щеках. Есеня вдруг ощутила невероятно сильное желание задать абсолютно идиотский вопрос, но когда она заговорила, собственный голос напугал её своей безжизненностью:—?Он мучился?—?Есень…Женя, наверное, хотел сказать что-то успокаивающее, но наткнувшись на взгляд исподлобья, сдался.—?Не знаю.?Зато честно?,?— звучит в голове Есени с издевающимися интонациями. Вслух девушка этого не произносит, сил хватает только на то, чтобы кивнуть. Её вид пугает Женю, хотя тот отчаянно делает вид, что всё в порядке. Но ничего уже не будет в порядке.Женя так и не решается обнять свою, в общем-то, законную жену, но и уйти не ушёл. Может, боялся, что она что-то сотворит с собой. Поэтому, приоткрывая иногда глаза, он бросал обеспокоенные взгляды в её сторону, думая, что Есеня не видит. А она и не видела. Просто чувствовала, как просверливает в спине дыру чужая тревога. О причинах её даже гадать не надо, но Есене от этого до истерики смешно. Осмысловский боится, что она может навредить себе, но не думает, что для этого тоже нужны силы, которых у Есени нет. Он остался до утра, а на рассвете с кем-то яростно ругался. Вызывали на работу, требовали?— отказался, жену, мол, не бросит. А той почти всё равно, хотя очень сильно хочется прижаться к кому-то, чтобы завыть волком от безысходности. Когда она попыталась сделать это, что-то внутри с треском переломилось. Девушка отстранилась. Может, ей просто очень хочется обнять папу.Торжественные похороны обладали поистине широким размахом. Гром выстрелов, провожающих старшего советника юстиции, вонзался в самое нутро девушки. Она держала в руках гвоздики, жалко трясущиеся на ветру. Она и сама дрожала. Рядом стояли Женя и Седой. Будто бы эти двое решили встать по обе стороны, чтобы, если что, не дать ей упасть. Ноги действительно подгибались, казалось, стоит ветру подуть чуть сильнее, и Есеня обязательно упадёт. Когда подошло время возложить цветы на свежую могилу, Стеклова чуть не упала, сделав неверный шаг. Женя тут же бросился помогать, но руку помощи девушка оттолкнула и упрямо продолжила свой путь, который теперь казался сотканным из разных кусочков. Всё?— монохромное, безжизненное, нереальное. И только надгробная мраморная плита неестественно-кровавого цвета настоящая. Её следы к ней?— тоже кровавые. Есеня заметила это боковым зрением и улыбнулась. Хотя, видимо, не улыбнулась. Заплакала. И нервы не выдержали. Она ещё будет проклинать себя за то, что даже не смогла нормально попрощаться, а отдирать от надгробия её пришлось двум мужчинам. А когда те сделали это, она вскочила, как ещё не добитый, но желающий жить, зверь и, расталкивая людей, рванула прочь, куда глаза глядят. Женя и тут хотел последовать за ней, но его удержали за плечо. Обернувшись, собираясь сбросить чужую руку, Осмысловский наткнулся на серьёзный взгляд детектива.—?Не лезь к ней. Дай остыть.А Есеня, оказавшись за пределами кладбища, закричала. Наконец-то она могла это сделать. Не просто закричать, а так, что голос сорвался уже спустя минуту. Тогда к боли примешалась ярость. Зарычав, Есеня ударила кулаком по стене. Потом ещё. И ещё, ещё, пока на неё не стали появляться красные следы. Зато саднящая кожа добавила тонус. Жаль, только, что Есеня совсем не помнила, как оказалась в каком-то грязном районе (странно, как не замечала, в Москве их полно), прижимаясь с бутылкой в руках к не менее грязной стене старого дома. Не помнила, как, шатаясь, врезалась прямо в вывеску какого-то салона, а встав, с яростью сломала её. Растоптала, с нечеловеческим рыком вбивая жалкие остатки в грязь, как хотела в эту грязь втоптать всю себя. И правда грязная.Оттуда кто-то выбежал. Ругался, наверное, и обиделся, так как на его вопли не обратили внимания. Зато обратила на себя внимание дверь, откуда крикун выбежал. Есеня открыла её с ноги, не совсем ещё понимая, куда идёт, но уже вполне формулируя свою цель. Это отвратительная идея. Она никогда об этом и не мечтала. Многие до того злощастного выпускного поговаривали, что придут в открытых платьях, чтобы продемонстрировать извилистые линии черной краски на своём теле. Обычно Есеня в ответ морщилась. В полиции татуировка?— как клеймо. Неудобно.—?Прямо сейчас хочу,?— бахнула Есеня купюру на стол, привлекая внимания мужчины. Или женщины? Не разобрать. Но голос прокуренный и низкий. Когда неопределённого пола существо ответило, Стеклова с трудом подавила желание заорать?— слишком уж знакомыми показались интонации (которых она бы больше слышать не хотела).Тату-мастер с ярко-розовыми волосами и в вызывающей одежде ничуть не удивилась ввалившейся в салон пьяной ненормальной. Подумаешь, в этих стенах и не такое случалось. Растрёпанные волосы, огромные круги под глазами и абсолютно серая кожа парадоксальным образом даже вписывались в местную атмосферу. Не хватало только штриха, который тату-мастер вполне может сделать.Когда пьяная клиентка упала в кресло, как подкошенная, мастер деловито уточнила:—?Какую желаете и где? —?и, заметив мрачный блеск в тёмных глазах, игриво добавила:—?Можем сделать очень красивый узор вдоль позвоночника к копчику и ниже…Есеня бросила расфокусированный, но от того не менее выразительный взгляд исподлобья, от которого у многих в последнее время волосы дыбом вставали. На тату-мастера на подействовало. Она и не такое видала в этом райончике. Кто была эта странная клиентка?— мало волновало, будь она хоть бизнесвумен, хоть проституткой (хотя не похожа), хоть ментовкой. Иронично, если последнее. Но как и упоминалось выше?— плевать. Стеклова одним рывком стащила с себя чёрный пиджак, который на публику символизировал скорбь. Отбросила его в пыльный, явно не чистый угол, и под ироничный взгляд мастера ударила себя кулаком в грудь.—?Сюда.—?А муж-то против не будет, красавица?Девушка кивнула на обручальное кольцо Стекловой. Та медленно поднесла руку к лицу и долго смотрела на неё отстраненно-непонимающим взглядом, точно не совсем понимала, откуда взялось это кольцо и что оно значит.—?Не будет,?— резюмировала она наконец.—?Ага, и последний вопрос: чем украшаем тебя?—?Придумай. Намалюешь цветочки?— прибью.—?Ну хоть намекни, что значить будет, а я уж фантазию подключу. Спроси у кого угодно, я в этом деле профи,?— тату-мастер развязно улыбнулась, подтаскивая ближе необходимое оборудование,?— чего хочешь-то, а?На этот раз Есеня над ответом не задумывалась.—?Мести.***Женя позволяет ей быть одной. Всегда. В этот раз тоже позволил, даже с какой-то необыкновенной покладистостью. Не стал препятствовать ночным прогулкам, шатаниям по барам, грязным клубам, в которые Стеклова с роду не ходила. Ничего не сказал, когда она притащилась только спустя три дня, в грязнущей майке с сомнительными пятнами, пьяная, какой никогда не была. Оттолкнула Женю, проползла к ванной. Исчезла там на пару минут, а когда выползла, вырубилась прямо в коридоре. Не осудил даже взглядом, когда она выбежала на улицу, не в силах выносить Верочкин плач. Не стал читать нотации, когда нашёл её на дороге. Люди думали, она померла от передоза. Очередная наркоша, что с них взять.Если бы он хоть раз даже полунамёком высказал осуждение, Стеклова бы сорвалась. Она уже давно хотела выместить всё, что накопилось, хотя бы на ком-то. А было не на ком. Женя повода не давал, а больше у Стекловой никого не было. Было стыдно, но о Верочке Есеня тоже старалась не думать. А та, как нарочно, часто плакала, от чего у девушки моментально вспыхивала мигрень, и она, как трусиха, убегала из дома. Прямо как в юности, но теперь уже от мужа, который провожал её долгим взглядом и терпел. И в один прекрасный миг Стеклова не выдержала. Пришла домой, снова почти под утро, а когда в ответ она получила лишь заботливый взгляд, ткнулась мужу в плечо и зарыдала. Внутри всё естество противилось тому, чтобы выплёскивать свои эмоции, но не было сил их держать. Стеклова чувствовала, что точно сойдёт с ума, если не поделиться своей болью. Чужие руки мягко приобняли за плечи, молчаливо поддерживая, и Есеня, сгорая от какого-то противоречивого чувства, с яростью прикусила его губу, чувствуя капельку крови. Железный привкус раздразнил зверя. Она буквально сорвалась с цепи, царапаясь, выплёскивая из себя ненормальную страсть. А потом просто обмякла в Жениных руках, позволяя тому отнести её… Куда-нибудь. Просто чтобы поспать. Просто… забыться.Утром, заваривая кофе, Женя никак не ожидал увидеть Есеню проснувшейся. В последнее время она, если и приходила домой, спала до обеда, а потом молча уходила прочь. А тут вдруг села напротив, похожая на тень, с серыми кругами под глазами, но сами глаза?— что-то в них мелькнуло. Женя не успел заметить, что именно.—?Мне тоже завари.Она молча проследила за тем, как Осмысловский с профессионализмом баристы нахимичил кружку ароматного кофе и поставил перед девушкой. Правда, этот самый аромат как-то не особо почувствовался. На губах остался непривычный привкус. Что-то неправильное после разного качества алкоголя.—?Неплохо выглядишь,?— попытался отшутиться Женя.Оценка комментария не последовала, как и дальнейшее продолжение разговора. С досадой отвернувшись, Женя чуть было не выронил посуду из рук, когда услышал вопрос:—?На каком этапе расследования вы находитесь?—?Ты имеешь ввиду Ты Меня Не Поймаешь? Не особо двигается, но мы…—?Я про отца спрашиваю.Есеня оборвала себя, чувствуя, как предательски к горлу подступает спазм. То ли плакать хочется снова, то ли тошнит. Взгляд невольно скользит к торчащим из мусорки бутылкам. Сейчас бы добавить в кофе… Нет. Девушка с силой кусает себя за нижнюю губу, раскрывая старую ранку. Нужно заставить себя собраться в кучу. Заставить себя не быть похожей на сраную бомжиху, хотя по ощущениям Есеня квалифицировала себя гораздо хуже, чем бомжиху. Удивление, мелькнувшее на лице Осмысловского, заставило девушку приготовиться к новой волне раздражения. Однако, часто стало меняться её настроение. Может, стоило сходить к Бергичу?..—?Так ведь ты сама знаешь всё.—?Просвяти.—?Иваныч, эксперт наш, проверил всё, но там даже слепой бы увидел следы. Характер… Повреждений явно указывал на…Тут Женя споткнулся, затыкая себя на середине. Он предостерегающе кинул взгляд на острые предметы, быстро, думая, что это было незаметно.—?Говори, как есть,?— холодно одернула Стеклова. —?Характер ранений указывал на насильственную смерть, так? И кто главный подозреваемый?—?Меглин.Может, Есене и показалось, что парень выплюнул эти слова с особой неприязнью, но на секунду голубые глаза потемнели. Недобро, нехорошо, а потом снова наполнились беспокойством, осточертевшим Стекловой и одновременно ей нужным. В этот раз Женя решил не мыслить и выдал ответ довольно четко, наблюдая, какую реакцию он вызовет. Внешне он выглядел спокойно и расслабленно, идеал мужа, который приносит любимой завтрак в постель. Под этим фасадом скрывался Женя, который напоминал пружину, что готова распрямиться, если слова окажут слишком непредсказуемый эффект. Эта фамилия вообще действовала на Стеклову магическим образом, буквально являясь проводником из мира фантазий в реальность. И Жене это, черт возьми, не нравилось.Есеня вдруг улыбнулась, чем вызвала у следователя диссонанс. Он ожидал любой реакции, кроме этой.—?Ты серьезно?—?Почему я должен быть не серьёзен?—?Потому что это глупо,?— фыркнула девушка пренебрежительно,?— и если ты решил взять эту теорию за основу, то немедленно забудь её, иначе я подумаю, что мой муж ударился головой.Пожалуй, этот ответ Женю категорически не устроил. Он непонимающе нахмурился.—?Я был там, Есень. Осматривал всё, проверял. Я понимаю, ты…—?От чего он умер?—?Удушение струной, а прежде…Резкий звук удара по столу оборвал последнюю фразу Осмысловского. Под качающейся декоративной лампой казалось, что лицо Есени приобрело особую жесткость: скулы заострились, выделяя тёмные озёра глаз. Впервые Женя допустил мысль о том, что его жена может быть настолько опасной. Его беглый взгляд, брошенный в сторону Верочки, Стеклова заметила и криво усмехнулась, тут же понимая, в чём суть.—?Я видела подробности экспертизы,?— предвидя невысказанный вопрос, Есеня уточнила:?— Вчера заходила. Семён Иванович рассказал мне много интересных деталей.Сказав это, девушка проследила за тем, какая будет реакция мужа на её слова, однако тот только передёрнул пренебрежительно плечами и махнул рукой, предлагая Есене продолжать. Единственное, что не вписывалось в его расслабленный образ, это скрытое неодобрение действий Стекловой за его спиной. Впрочем, если Стеклова неправа, она обязательно извинится. Сейчас же какой-то мерзкий червь сомнения настойчиво выжирал её изнутри, хотя в мыслях девушка корила себя за ненужные подозрения. Их посеял он. Как она позволила росткам взрасти?—?Следы струны действительно присутствовали,?— Есеня продолжила, стараясь, чтобы голос звучал как можно более отстранённо,?— но они… Следы от струны показывают, что душитель начал действовать уже после…Голос всё же дрогнул. Её пришлось сделать три глубоких вдоха, чтобы заставить себя не видеть пелену, подступающую к глазам.—?…Уже после смерти.—?Если бы ты дала мне договорить, я бы упомянул ещё одну деталь.—?Извини,?— Стеклова проигнорировала удручающе незлобный укор. —?В крови были обнаружены следы мескалина**, доза достаточно большая, хотя не летальная. Скорее всего, убийца хотел добиться обычного паралича, но…—?Но подвело сердце,?— закончил мысль Женя. —?Это не входило в планы, поэтому удушение струной было уже скорее автоматическим. Для почерка.—?Для паралича достаточно 300 миллиграмм мескалина. В крови было меньше. Зачем?—?Неудачно рассчитал.—?Тебе не кажется подозрительным, что убийца сначала добавляет яд, дозу которого не может рассчитать, а затем использует не нужную фактически струну? Если это Струнник, то зачем бы ему вдруг использовать яд, ведь…—?Да потому что!Теперь пришла очередь Есени удивляться резкой смене настроения мужа. Женя, до этого представлявший из себя саму невозмутимость, вдруг взвился на пустом месте, будто рассуждения девушки растормошили его больную мозоль. Были видно, что Осмысловский и сам не хотел демонстрировать столь яркие эмоции и попытался даже их приглушить, но от него так и несло раздражением. Отчего-то это отозвалось притуплённой болью в Есенином сознании. Точно ручная собака вдруг сорвалась и укусила хозяйскую руку.....Стоп. Есеня, замолчи. Женя не собака. Он твой муж. Ты его любишь. Он единственный, кто был рядом. Помни это. Помни, сука неблагодарная. —?Потому что долбанный Меглин был не в состоянии справиться с Андреем Сергеевичем, поэтому его больной мозг придумал не менее больное решение: лишить жертву возможности двигаться, а затем убить грёбанной струной. Так маньяки делают, ты это понимаешь, Есеня?! И он сделал, как маньяк, думал, прокатит, ты как сама этого не видишь? Надпись эту дебильную сделал, может, он сам и есть этот таинственный Ты Меня не Поймаешь! Он же псих, Есень, ты сама видела, он больной на голову ненормальный, а ты стараешься сделать вид, будто это не так! Он всегда был таким, просто тогда он мог делать вид, что он нормальный. А сейчас ему окончательно крышу снесло. Он опасен, и теперь доказал это на практике. Ты хочешь, чтобы он пришёл и за Верой? За тобой?! А он придёт, если мы его не поймаем, и вот тогда…Закашлявшись, Женя остановился, чтобы отдышаться. Расшатанные нервы дали осечку. Стоило держаться. Осмысловский это понял, когда наткнулся на полный боли взгляд той, которой он никогда не хотел делать больно. Ни словами, ни физически. А сделал. И теперь мог пожинать плоды: по чужой щеке одиноко скатилась прозрачная слеза. Женя с трудом подавил желание стереть её с лица, подойти, утешить. Есеня бы не позволила. Она никогда не позволяла видеть её настолько слабой.А тут вдруг встала, подошла, и вместо ожидаемой пощёчины (чёрт возьми, Женя и не думал достучаться до помутнённого сознания) обняла, прижимаясь к груди, как побитый котёнок. Только разве что жалобно не мяучила.—?Извини. Извини, пожалуйста, я не хотел…—?Давай просто найдём его.В кроватке заворочалась Верочка и заплакала.***Найти его не составило труда. Он сам пришёл, с повинной, как сказал Женя. Его тогда целый день видно не было, что даже казалось для Есени чем-то непривычным. Она обещала не тащить дела в дом, но после смерти отца Женя бы не посмел отказать. Поэтому она пыталась кормить Веру, а одновременно с этим просматривать заключения экспертизы. Концы с концами не сходились и, видимо, не собирались. В крови Стеклова был обнаружен едва заметный след мескалина, действительно, именно этот яд послужил главной причиной остановки сердца. Обычно такого эффекта он не даёт, однако учитывая уровень алкоголя в крови и то, что доза находилась в коньяке, результат оказался летальным. След от струны действительно был. Есеня с трудом заставила посмотреть на фото, тогда как на глаза снова падала пелена горечи. Но она пообещала себе быть сильной. В который раз, черт возьми, пообещала. Как долго она ещё сможет выполнять эти обещания?След от струны действительно был. Но душитель то ли не понял, что Стеклов уже мертв, то ли просто хотел оставить след?— подтвердить почерк, так сказать. Тем не менее, след не был глубоким и едва вспарывал кожу. Создавалось ощущение, будто душитель начал своё чёрное дело, а потом что-то спугнуло его и он исчез.Не стыковалась и ситуация с надписью. Впервые Непоймашка решил продемонстрировать свой почерк, что было довольно смелым решением, но волновало Есеню не это. То, что беспокоило её до болей в голове?— это подпись ниже. На фото она смотрелась особенно ярко, будто нарисованная краской, но Есения прекрасно знала, что это не так, как знала и то, кому она принадлежала. Это напрягало её больше всего.По сообщениям санитаров, звонок от Стеклова поступил в двенадцать часов тридцать две минуты. Машина подъехала около двенадцати пятидесяти восьми. В общей сложности путь занял двадцать шесть минут, плюс-минус две минуты. За это время убийца мог успеть убить Стеклова, а затем скрыться с места преступления, однако всё было гораздо сложнее. На месте преступления был Меглин. И какого-то хрена он сбежал.Женя говорил?— это приравнивается к признанию. Звучало сие пугающе логично. Яд, добавленный в коньяк, был изъят из кактуса с забавным цветочком сбоку. Один из таких кактусов распустился, когда Есеня решилась на его убийство. С тех пор в лофт девушка так и не возвращалась. Сначала было слишком больно, потом?— претило положение. Женя бы все равно узнал, пошли вопросы, а ещё Вера… Но именно сейчас Есеня ощущала тянущий стыд за то, что не посещала эту берлогу такое долгое время. Быть может, она бы что-то узнала, что-то пронюхала… Да кого она обманывает?— правда, что ли, ради кактусов бы поехала? Да и те, справедливо подозревала Есеня, давно засохли. Родион бы не одобрил.Не важно. Просто не важно.Всё указывало на Меглина, но в то же время всё отскакивало от его фигуры, как от невидимого щита. Когда Стеклова перечитывала материалы, её не покидало ощущение, что всё это?— чья-то старательно украшенная сцена, на которую влез некто чужой. И этот чужой решил устроить собственный спектакль. Ты Меня Не Поймаешь будто бы совсем был не при чём.—?Мы его взяли,?— бахнул Женя с порога, повеяв с улицы свежестью. Есеня вздрогнула.—?Как? —?несмотря на старания, голос всё равно дал трещину, но, кажется, Осмысловский этого не заметил.—?Как-как! Прикинь, сам пришёл. Выглядел погано, но мы привели его в чувство. Теперь дело за малым: получить признание, увидеть всю картину, узнать подельников?— и готово!—?Подельников? —?осторожно переспросила девушка, вдруг настораживаясь. От её слов отмахнулись.—?Ну, а как без них он бы такое провернул? Хотя, может, ты и права. Мне давно казалось, что он прикидывается таким недееспособным, а сам вынашивал план. Он же и был тем душителем струнами, просто шифровался хорошо… Хотя, с Меглиным ни в чём нельзя быть уверенным. Ты Верунчика уложила?Вот и всё. Никакая надежда больше не имеет значения. Женя что-то ещё говорил, но все слова пролетели мимо ушей. Неожиданно в голове взорвалась самая настоящая мигрень. Девушка осторожно присела, находясь точно в вакууме. Меглин сдался и теперь его ожидает суд. Значит, и правда он?.. Но зачем? Неужели тот всплеск агрессии, который она оставила без должного внимания, привёл к подобной катастрофе? Если так, то как она с этим сможет жить?Сможешь, прошептало в голове настойчивое альтер-эго независимой Есении, смогла ведь, теперь тоже сможешь. Сядет в тюрьму, а это уже до смерти. Думаешь, ему много осталось? А ты живи спокойно. Дочь расти, мужа люби. Разве не прелесть?Только вот альтер-эго обманывалось. Есеня слишком долго жила в иллюзиях, чтобы не разглядеть ещё одну ложь. Она ведь в ней купается, дышит ею, да ещё и Женю туда же тянет. И как теперь обманывать себя, когда в свою же ложь не веришь?Это шанс. Он тебе больше мешать не будет. Живи своей жизнью!Хотелось бы, да не сможется. Женя остановился, видимо, поток новостей иссяк, и он обратил внимание на ненормальную бледность любимой. В ответ он получил слабую улыбку, такую фальшивую, что Есеня хочет ударить саму себя за такое отношение к дорогому (ведь так?) ей человеку. Очередная ложь вылетает из её рта: всё хорошо, Жень, спасибо.А на следующий день она пошла к нему. Это было очевидно глупым решением. Есеня не знала, что говорить, о чём говорить. Спросить, убил ли он или нет? Спросить о том, что ему известно? Всё это до невозможности глупо и неуместно. Если он находится в таком же неадекватном состоянии, вытрясти правду из него не получится, да и не позволят. Гнев сменился нервозностью, нервозность?— растерянностью. Если суд признает Меглина виновным, его отправят на пожизненное к Бергичу. Может?— куда дальше. Краем уха от Седого Есения однажды слышала, что в Ленинградской области есть закрытая психиатрическая лечебница, откуда невозможно не то, что сбежать?— выйти из неё банально на свежий воздух нереально. Если так, Стеклова действительно его больше никогда не увидит, но что важнее?— никогда не узнает правду. Как бы не иронично звучало, лживой суке было важно знать истину. Вариантов с обычной тюрьмой Есеня не рассматривала. Глупо: кто психа в обычную засунет? Бергич от своего не отступит?— до конца будет ?своего? отстаивать. Но и у Бергича ему не светит ничего, кроме состояния обколотого овоща. Уж об этом позаботятся.—?Стеклова,?— предъявила девушка документы на входе.Охранник как-то пугливо посмотрел на неё, торопливо кивнул и пропустил. Будь Есеня чуть более собрана, заметила бы странность. Плохим предчувствиям вообще суждено сбываться, проверено на практике. Чего вот Стеклова не ожидала, так это возникших на её пути амбалов в форме, настроенных куда более решительно, чем шуганный охранник.—?В чём дело? —?как можно более строго спросила девушка.—?Извините, мы не можем пустить вас к заключённому.—?Он ещё не заключённый, а лишь подозреваемый. Я имею право на встречу с ним согласно статье восемнадцать настоящего…—?Простите, Есения Андреевна, у нас приказ.Приказ у вас, хотелось зашипеть девушке, а у меня?— жизнь на кону, тупые вы создания. Да и какой к черту приказ, когда он все права нарушает?Видимо, фраза неаккуратно вырвалась вслух, на лицах мужчин появилось что-то вроде жалости. Это мгновенно разозлило Стеклову, так, что, наверное, это отразилось даже внешне. Чернущий взгляд, полный едва сдерживаемого гнева, напрягал даже опытных сотрудников. Есения с лёгкостью поняла это, заметив мимолётный рывок руки одного из мужчин к кобуре.—?На каком основании вы не пускает меня к подозреваемому?—?На таком, что тебе к нему не надо.В груди коротко вспыхнуло и осело какое-то острое, неприятное чувство. Есеня резко обернулась к говорившему, ожидаемо увидев Седого. Детектив коротко дал знак и двое мужчин отошли, тем не менее, не прекращая перекрывать собой дорогу. Возмущенный взгляд детектив встретил с удивительным равнодушием.—?Не надо во мне дыру сверлить. Особенно не надо сверлить её в том, кто спустил тебе пьяные выходки в твой несанкционированный отпуск.—?Какое право вы имеете…—?Имею,?— жёстко отрезал мужчина,?— и ты прекрасно понимаешь причины.Стеклова сжала челюсти, чтобы не допустить случайно произнесённые проклятия.—?Поясните.Вздохнув наигранно тяжело, детектив покосился в сторону мрачного коридора, где находилась заветная цель девушки.—?Ну во-первых, Есения Андреевна, ты сейчас не в лучшем состоянии, а я не могу допустить твоего нового срыва. Преступники не вымерли с приходом твоего горя, так что не думай, что я от тебя так просто отстану. Во-вторых, ему сейчас тоже не надо с тобой видеться, лишняя провокация. Пока он находится в стабильном состоянии, и это шанс вытянуть из него как можно больше действительной информации. Ты же можешь его из этого состояния вывести. А мы ведь не хотим, чтобы следствие затянулось, так ведь?В ответ?— молчание. Красноречивое. Всё понимает, конечно, но принять не может. Седой улыбнулся, только мысленно, правда. Суровое лицо держать надо, а это так сложно, когда видишь перед собой столь упрямое лицо. Ну прямо как котенок, которому запрещают драть мебель. А он возьмёт и будет драть, только в другом месте. Там только когти сразу обрезать, да вот беда?— без них крыс не поймать.—?Он сейчас в изоляторе,?— смягчившись, добавил детектив. —?К нему никого не пускают, так что ты не исключение. Если все пройдет удачно, я дам добро на свидание.—?Имеете ввиду, если вы выбьете из него информацию?Поморщившись, Седой неодобрительно покачал головой. Ну какие манеры? О таком ведь прямо не говорят. Ну точно котенок, зубки показывает. Ещё не тигр, но растёт. Видать, Стекловы по жизни те ещё…занозы.—?Имею ввиду то, что ты слышала. А теперь иди и приведи себя в порядок. Там на горизонте замаячил один товарищ, по твоему профилю. Жертвы есть, сколько точно?— неизвестно, но немало. И я бы очень хотел, чтобы это дело взяла ты.Не хватало только дежурного ?свободна? и фирменного взгляда. Мол, мы-то с тобой знаем, кто из нас главный, так что не мешайся под ногами, пока взрослые люди решают дела. Даже если начать возмущаться, действия это не возымеет?— уж Стеклова это точно знала. Седой непробиваем настолько, насколько его напарник был импульсивен. Возможно, именно поэтому его так давно не видно?Лишение возможности на разговор выбило почву из-под ног, но не надолго, как рассчитывал детектив. Не прощаясь, Стеклова круто развернулась на каблуках и зашагала прочь. Со стороны она выглядела, как неразорвавшаяся бомба, и это хорошо. Пусть все, включая Седого, думают, что это сбило ее прицел. Они ведь не знают, что наоборот?— сфокусировали этот прицел. Если не пускают, значит, есть, что прятать. От того злые кошки завывали сиреной в душе. Сколько бы девушка не старалась убедить себя, что это из-за того, что следствие упустит настоящего убийцу, она не могла заглушить мысли, что следствие это куда более предвзято, чем кажется. Женя стоит во главе этого процесса. Скажется ли это на результате? Стеклова очень боялась знать ответ.—?А вы сами,?— она обернулась в дверях, небрежно обращаясь к начальнику,?— сами-то как считаете, Меглин?— тот самый Струнник, убивший моего отца?Седой в ответ промолчал.***Как бы то ни было, детектив был прав. Есения больше не могла сидеть на месте, пытаясь заглушить боль алкоголем. Да, боль была. Да, рана кровоточила. Но двигаться надо.Женя, как ни странно, порыв заняться новым делом оценил с большой инициативой.—?Свежее дело даст тебе глоток воздуха,?— улыбнулся он, провожая девушку на вокзал. Та скептично заломила бровь.—?Хочешь сказать, трупы действуют на меня успокаивающе?—?Хочу сказать, ты бодрее выглядишь, когда маньяков ловишь.И хотя Есеня с упорством барана спорила на этот счёт с Осмысловским не раз, тот был несомненно прав. За это Стекловой было до скрежета в зубах стыдно. Она фактически бежала от настоящего: от гибели отца, от Верочки, от мужа, от него?— ради нового убийства. Видимо, она была хорошей ученицей, раз учительские замашки столь твердо обосновались в девичьей голове.Отъезд вызывал тревогу и по другому поводу. Если верить Седому, он пообещал ?свидание? на следующей неделе, значит, за то время, пока Есеня будет в Санкт-Петербурге, вопрос с Меглиным будет решен. И, судя по излишней активности мужа, решен он будет радикально и очень старательно.Волновалась Есеня, конечно, не за Меглина. Скорее, за то, что из-за обвинения невинного будет упущен настоящий убийца.А, может, убийца как раз пойман?..Если это так, отец может спать спокойно. Нет, Стеклова не научилась думать об отце без слез, зато умело маскировала их за очками. Женя всё понимал и не просит их снять, даже при прощании. Он махал рукой ей вслед, держа на руках Верочку. Есеня не обернулась. Впервые так сильно хотелось сбежать.В этот раз Седой направил её в Ленинградскую область. Убийства начались в районе июня-июля. Жертвой стала шестнадцатилетняя школьница Марина Юдина. Возвращалась из школы, уже подходила к дому, матери позвонила. Домой так и не пришла. Была убита ножом. Удары нанесены в район грудной клетки и живота. Так как у убитой не оказалось на шее золотой цепочки, которая, по словам матери, точно была, квалифицировали это как убийство с целью ограбления. Убийцу нашли, им оказался местный бездомный Валера. Правда, Валера давать показания отказался, а на следующий раз чудесным образом готов был признаться даже в убийстве Кеннеди. Бездомного посадили, а уже через два дня после этого следствие запнулось об новый труп?— Анастасия Горчакова, тридцать пять лет. Убита также ножом. Вот только умерла она в скорой помощи. Окровавленную женщину нашли во дворе подростки и предприняли меры. Врач, которая была в ту ночь на дежурстве, сказала, что у женщины не было шансов выжить, и это чудо, что она продержалась до приезда скорой, да ещё и смогла частично описать убийцу. По словам Горчаковой, это был молодой человек с добрыми глазами. Скудная пища для размышлений.На этот раз под рукой нужного Валеры не оказалось. Третий случай прогремел в Мурино. Убили трёх молодых девушек, отмечающих что-то у одной из них. Девушки вышли на перекур. Виктория Владимировна Родионова, Эвелина Григорьевна Фокина и Татьяна Вячеславовна Стрельнова. Обратно вернуться им было не суждено. Всё трое убиты ножом, причём у одной из них лезвие осталось прямо в ране. Нож сломался.Когда дело касалось детей, Есеня чувствовала, что ярость в ней поднимается с новой силой. Перед глазами как наяву вставала картина: расстрелянная семья, отец, мать, двое детей, детский дом?— и куча, куча тел, накрытых белой простыней. Стрелок убил их без малейшей жалости. Свою участь он заслужил, и если бы не прогрессирующая болезнь Меглина, Стеклова бы не стала препятствовать ?казни?.?Убил детей, причём не раз, значит, не жалел. Из чего следует, что простить его нельзя?.Голос в голове прозвучал слишком уж реально и слишком неожиданно. Интонации, разительно отличающиеся от тех, что Есеня слышала в последние разы, вызывали невольную дрожь. Девушка зажмурилась, заставляя себя досчитать до десяти.—?Я не собираюсь поступать, как ты. Ты и твои планы сделать из меня копию тебя могут катиться нахрен.?Ну-ну?,?— насмешливо выдало в ответ видение.Есеня резко открыла глаза и столкнулась с непонимающим взглядом водителя. Она совсем забыла, что ехала не одна и не на своей машине. Седой сказал, что так будет быстрее, а Женя добавил бессмыслицу про безопасность.Даже удосужились попросить одного из людей отца сопровождать её, как водитель. На деле?— смотреть за ней, как за ребенком.Во дворе народ активно отгонял грозный парень, очень напоминающий Сашу. Такой же светленький, с печатью невинности и жажды справедливости на лице. Больно такому будет падать. А вот мужчина, что активно начать проталкиваться через своих же людей к Есене, был явно из тех, кто стелет мягко, прежде чем падать.—?Есения Андреевна, верно? Это же вы? Ну наконец-то, а то мы уже отчаялись… Не подумайте, что мы спихнуть всё хотим, просто это ведь ваш профиль, да?—?В каком смысле?—?Ну,?— мужчина замялся, явно подбирая правильные слова,?— ненормальные эти. Маньяки. Вы же их как орешки щёлкаете, говорят?—?Как семечки,?— на автомате поправила Стеклова. Вступать в длительный диалог с этим человеком она хотела меньше всего.Человек этот, явно, считал иначе.—?Василий Андреевич,?— он протянул руку, которая осталась без внимания. Тень смущения скользнула по его лицу, но мужчина быстро вернул маску отстраненной радостной вежливости. —?Вот, пожалуйста. Свежее. И чего им по домам не сидится?.. Ещё спасибо, хоть по частям не разрезал…Болтовню мужчины Стеклова больше не слушала. Всё внимание она сосредоточила на трёх телах, скорбно накрытых, упрятанных от любопытных глаз.Две девушки лежали на спине. Волосы растрёпанные, вышли навеселе. Одеты в яркое, одна в бардовое платье, другая?— в ярко-красную блузку и черные джинсы. Удар нанесён спереди, значит, убийцу подпустили на близкое расстояние. Первую он убил быстрым ударом в грудь?— рана аккуратная, чистая, без нервных равных движений. Вторую, впрочем, тоже долго не терзал. Должно быть, он была в шоке, и убийца этим воспользовался: удар пришелся в шею, перебита артерия. Конечно, обе девушки были не совсем трезвы. Ну правильно, кто в здравом уме, пожелав ?затусить?, обойдется без спиртного? Это, однако, не объясняет, почему убийцу подпустили настолько близко, что он имел возможность ударить практически вплотную.Третья девушка обнаружилась дальше, уже возле домофонной двери. Сбежать захотела, значит. Логично, зрелище убийств подруг может парализовать, но эта, видимо, сориентировалась быстро. Правда, недостаточно быстро, чтобы сбежать. Удар нанесён со спины. Присмотревшись, Стеклова насчитала около семи ран. Значит, убийцу разозлил побег. Или испугал? Нет, он не побоялся смотреть в глаза и втыкать в плоть нож. Значит, страх не при чём. Ярость вернее будет.?Неплохо. Осталось самое главное?— и я даже кактус тебе подарю.?—?Заткнись,?— прошипела себе под нос. Порой становилось по-настоящему жутко, что голос Родиона, её Родиона, до сих пор проникал в голову, как какой-то вирус.—?Все жертвы?— девушки. У них есть что-то общее?—?Кроме того, что они девушки? —?Стеклова шутку не оценила, и Василий Андреевич, нервно передёрнув плечами, пояснил:?— Да, все жертвы одеты в красное. Мы уже думаем, что он убивает исключительно молодых и исключительно в красном. Может, запретить пока красную одежду?..Ну да, мысленно усмехнулась Есеня, запретите ещё красный цвет вообще. Красный?— совпадение или действительно связывающее звено? Школьница?— красная юбка, Горчакова?— красный пиджак.—?Горчакова по возрасту старше остальных жертв. Едва ли он специализируется исключительно на молодых.—?Ловит кайф от любого убийства, хотите сказать?Ещё как. Ещё как ловит, если ещё и не наяривает на это. Убийство как адреналин, лучше секса. Меглин как-то упомянул, что такие маньяки далеко не импотенты. Просто секс для них куда менее увлекателен, чем процесс умерщвления жертвы. Вот только ?от любого убийства кайф??— спорное утверждение. Беспорядочные убийства?— дело рук новичков. Здесь же всегда присутствует цель. Сверкающий маячок, ведущий зверя в темноте, наводящий на жертву. Должен быть список признаков. Что есть здесь? Пока лишь то, что жертвы?— представители женского пола, и красный цвет. Маловато, но достаточно узконаправленно, чтобы начать поиск.И как таких монстров земля носит?..?Ты будто не знаешь, что таких половина планеты ходит. И, представь, живут неплохо?.—?Нахер пошёл.—?Простите?Василий?— Андреевич или как его? —?стоял рядом и явно недоумевал, ему ли адресовался посыл. Стеклова не ответила. Все мысли снова вернулись к двум девушкам, чьи жизни оборвались почти одновременно. Как они подпустили его? В голове Есеня попыталась смоделировать подобную ситуацию. Вот трое подруг выходят на улицу. Разговаривают, шутят, наверняка громко смеются. Тут к ним кто-то подходит. Мужчина, судя по предыдущим показаниям, а ночью его приближающаяся фигура могла вызвать подозрение или тревогу. Не вызвала. Чем он мог завоевать доверие? Варианты, варианты, варианты…Он мог попросить закурить. Нет, стоп. Он мог попросить закурить и у кого-то другого, в чём смысл доверяться именно ему? Тем более в позднее время.Что, если он просил о помощи, как в случаях с профессором?.. Нет, тоже не то. Девушки были навеселе, они едва ли могли адекватно помочь.?Ну что ты тормозишь, а? Ты голову выключи, сердце подключи.?Что??Как баба думай, вот что.?Пообещав внутреннему голосу проклянуть его владельца, Стеклова закрыла глаза, старательно пытаясь последовать совету. Минуты три она потратила впустую, просто пытаясь понять, что значить думать как баба. Цветочки тут срывать не надо, руки не думали за них. Что же, что?..Потом в голову ударило.Эмоции.Всё дело в эмоциях. Здесь что-то случилось. Какие это были эмоции, непонятно, но они были достаточно яркими, чтобы притянуть убийцу, как мотылька на свет, и достаточно сильными, чтобы каким-то образом вызвать доверие. Но какая эмоция может вдруг породить доверие к незнакомцу?—?Что известно о семьях погибших? Мне нужна информация, их профессии, род деятельности?— профессиональной и повседневной, их увлечения, взаимоотношения. И адреса.—?Проверим,?— Василий Андреевич торопливо набрал чей-то номер,?— честно говоря, за такое душегубу и жизнь оставлять не хочется… Гляжу на девчушку и прям тошно делается. Мелкая же…—?Пожить не успела, всё впереди было,?— перебила Стеклова и быстро закончила чужую фразу, не скрывая раздражения. —?Ну-ну. А вам очень жаль.Следователь на подначку не ответил, профессионально сделав вид, будто не слышал никакой грубости. Однако следующее, что он сказал, заставило Есеню выронить из рук книгу, что она подобрала с пола.—?Ваш напарник ведь специализируется на этом. Раз вы с ним работаете, то и метод у вас тот же?Бедняга Василий Андреевич не знал, что только что умудрился потоптаться по чужой кровоточащей ране, да ещё и солью присыпать. Не понял он и того, чем была вызвана вспышка дикой ненависти, сверкнувшей в черных глазах, и даже опасливо подумал, что эта злость на него направлена. Следователь отступил на два шага назад, сдавая перед разъяренной сукой. Такая башку отгрызет и не заметит. Рявкнув что-то вроде ?нет?, только на децибел выше обычного тона, Стеклова фурией пронеслась мимо, залетая в подъезд вместе с молодым оперативником. Сама виновата, пришло горькое осознание. Таскалась за маньяком, обожествляла его, вот теперь её саму и не ставят ни во что. Шутила ещё пошло.Она может без него.Только внутри удалось привести себя в чувство. Холодная маска вернулась на лицо, даже немного полегчало. Стараясь думать о том, о ком думать в этой ситуации не то, что не стоит, а попросту вредно, девушка поднялась на нужный этаж, где располагалась квартира погибших. Её краткий осмотр не дал ничего основательного. Убийца точно не заходил в неё, ничего из ценностей не забрал. Едва ли опрос соседей мог хоть чем-то помочь, но всё же Стеклова решила сразу отмести и этот вариант, чтобы в последующем к нему не возвращаться.—?Есения Стеклова, следственный комитет. Могу я задать вам пару вопросов?В щёлку двери сначала неуверенно высунулся глаз, затем, осмелев, показалась сама хозяйка квартиры. Это была женщина лет шестидесяти, с типичным лицом, напудренным в попытке омолодить, седыми волосами, собранными в пучок, очки в роговой оправе. Её испуганный взгляд быстро трансформировался в уверенный и даже самоуверенный, а тон из осторожного перешёл в обвиняющий.—?Что я могу сказать о Родионовой? —?женщина уперла руки в бока. —?Да оторва была, чего ещё могу сказать. Учебу не знаю уж, как закончила, но всё время её носило где-то.—?Если бы у меня такая соседка была, я б сразу настучала на неё. А вы ещё и держались.—?Естесс-но! —?обрадовано воскликнула соседка. —?Я как порядочный человек терпела, терпела, потом, думаю, нет, хватит! Пришла к ней, а она знаете, что? Открывает мне, морда довольная, говорит, мол, пошла ты, старая… Ой, совестно повторять за этой… Этой… Вертихвосткой!—?Водила к себе, наверное, кого попало.—?А вот это нет. Удивительно, но только один раз видела, как её кто-то провожал до двери прямо. Высокий такой, симпатичный. Думаю ещё, от хахаля отхватила! Они расцеловались-распрощались и всё. Больше я его не видела. А тут… Вы знаете, я тогда ещё удивилась, как они тихо распрощались, без лобызания громко этого, фу!.. Только, думаю, зря он поздно дворами пошел. Вы знаете, у нас тут в районах бродячие собаки… Бешеные, говорят…—?Когда он приходил, не помните?..—?Да неделю назад, не больше. Уж имени не знаю, в постель к ней не лезу.—?А в глазок, значит, не считается?Женщина замерла, переваривая внезапную иронию. Потом свела брови, поднимая взгляд на Стеклову.—?Простите?—?Ну, Виктория Родионова?— оторва, как вы сказали, непонятно как отучилась, шалава последняя, а мужиков не водит. Ну как тут не известись, ведь непонятно же, что там происходит, Содом и Гоморра, что ли, настоящий? Вика-то подробностями делиться не собиралась. А оно вон, как удобно: выучить расписание её возвращения домой, встать возле двери и смотреть, с кем там она. Вот, в последний раз повезло. А что, без наручников, вот разочарование, да?Дверь хлопнула прямо перед носом, выплевывая ещё с десяток ругательств, происхождения которых Есеня даже представить не могла. Усмехнувшись, девушка направилась вниз. Опрос остальных не дал никаких зацепок?— одних либо не было дома, другие просто не интересовались жизнью Виктории Родионовой. Двух других девушек, Татьяну Корочкину и ту, что успела отбежать, Эвелину Вомнич, никто не знал. Повезло, можно сказать, только с этой женщиной. Иногда кажется, что такие люди слишком высокомерны, чтобы сказать вам чистую правду, но как только вы начнёте сочувствовать их возмущению, что прикрывает стыд за какие-то деяния, как они начнут изливать вам душу. Уязвить их правдой бывает смертельно для общения. Есеня даже не сомневалась, что и её образ вскоре превратится в устах этой женщины в образец распутного повеления, однако это мало волновало девушку. Зато удалось выяснить, что Виктория Родионова, несмотря на кажущийся облик веселящейся Королевы Вероны, держала себя в рамках и, скорее всего, ценила себя настолько, насколько считала неправильным спать с первым встречным. Неверно лепить психологический портрет по одним показаниям, но скоро будет, по чему рисовать картину.Василий Андреевич?— Есеня всё время забывала, как его точно зовут?— оказался полезен хоть чем-то, и адрес (вернее, все адреса, но выбор пал в первую очередь на хозяйку квартиры) был у Стекловой уже через полтора часа.—?Вы там с ним поаккуратнее,?— протянул мужчина, останавливая Есеню,?— он, всё же, дочь потерял…Значит, только отец. Печально, конечно, ведь женский взгляд всегда важен для составления полной картины. Хотя, конечно, не только это омрачняло всё. Слишком много параллелей за последнее время Есеня видела. Ненароком, случайно цепляя взглядом различные вещи, она видела в низ отражение своих ошибок. И это было очень, очень неприятно. Что чувствует отец, потерявший дочь? Интересно, он тоже это чувствовал, когда она оставалась с мужиком-алкашом вдвое старше неё, предпочтя его вместо дома?От услуг водителя, который должен был её сопровождать, Стеклова отказалась. Не хватало ещё, чтобы с ней сюсюкались, как с фарфоровой. После всего, что она претерпела, нелепо приставлять к ней телохранителя. Иди того, кто будет сообщать о каждом её шаге. Глупая паранойя, но так спокойнее.Такси удалось вызвать достаточно быстро, однако около дома, где жили родители погибшей, девушку ждал сюрприз. И не сказать, что этот сюрприз Есене нравился. Парень, тот самый, с которым она столкнулась в подъезде, мялся на месте возле двери, посматривая на наручные часы. Есеня автоматически отметила: дорогие. Да и одежда, на первый взгляд неброская, явно не из дешевого магазина. Значит, богатый мальчик. От этого не было ни лучше, не хуже. Уже факт того, что он кого-то ждал, давал Есене повод подозревать, что ждали именно её.Расплатившись с таксистом, краем глаза девушка отметила движение и подавила желание фыркнуть: надо же, она была права.—?Здравствуйте! —?зычно поздоровался парень. Наткнувшись на тяжёлый взгляд, стушевался. —?Есения Андреевна, правильно?Окинув парня взглядом, Стеклова сделала неутешительный вывод: маменькин сынок, который пытается стать самостоятельным, а сейчас ещё и мнётся, губу закусывает. И вот это вот смущение очень лишнее. Очередной хвост ей не нужен.—?Правильно,?— холодно. Его имени не спросила, но он настойчив.—?А я Павел Григорьев!—?Отлично, Пашенька, здесь ты что забыл?Парень, оторопев, замялся, но к своей чести, быстро нашел, что ответить.—?Так меня с вами направили. Как помощника. Ну, или если хотите, стажёра.—?Мне не нужны стажёры,?— игнорируя искру, чиркнувшую по сердцу, также холодно. Пусть лучше отстанет. Пожалуйста.—?Я мешать не буду, только помочь.Отвечать Есеня не стала, пожала плечами, мол, дело твоё. В подъезд они вошли молча, вдвоём. Вот ведь привязался… И, главное, пока поднимались на нужный этаж, и правда молчал. Даже впечатление хорошее начало создаваться. Ан нет, вдруг взял и дотронулся до плеча. Рефлексы сработали идеально, и вот парень уже согнулся вдвое, булькая застрявшими в глотке словами.—?Ещё раз тронешь?— лицо не пожалею.—?Есени…я… Андреевна! —?не хватило, видать, распрямился, лицо покрасневшее и обиженное. Даже смешно стало: Есене он напомнил щенка, которого пнули ни за что. —?Я ведь предупредить!..—?Короче.—?Ему ещё не сообщили!Вот как. Значит, удар на них переложили? Есеня решила, как что-то холодное будто схватило её за горло. Признаться честно, раньше, когда она работала с Меглиным, им не приходилось первыми сообщать о трагедии. Обычно это делали до них и другие люди. Стеклова не придавало этому значения, но сейчас поняла: она не хочет быть первой. Носителем злых вестей. Смотреть в глаза и видеть, как они наполняются отчаянием, болью, слезами. Подобно трусливой девочке, Есеня захотела сбежать. Переложить этот груз на другого, да хотя бы вот на этого выскочку. Так было бы лучше. Но так нельзя. Зато, мелькает в мыслях, есть немного другой вариант. Она жестокая, да, мерзкая сука, но эмоции сейчас лишние.—?Мы ничего не скажем.—?Не понял…?—?Чего ты не понял? —?а парень-то действительно удивился, вон как бровки взлетели. —?Опросим, а сообщим после. Ты и сообщишь, у меня с сочувствием не очень.Моралист проклятый. Блеск в молодых глазах, борьба за справедливость. Знал бы он, где Есеня видала эту несправедливость.—?Но так нельзя!..Она посмотрела на него так пусто, что паренёк забыл те слова возмущения, которые он хотел вылить на следовательницу. Пусть знает своё место.—?Либо ты оставляешь свои эмоции и работаешь со мной, либо проваливай. Мне твои гормональные всплески ни к чему.После звонка в дверь на пороге показался мужчина лет шестидесяти, в клетчатой аккуратной рубашке из дешёвого материала. Весь он в таком, но опрятный, и лицо?— сухое, похожее на собачье.—?Следственный комитет. Есения Стеклова. Могу я задать пару вопросов?Мужчина недоуменно взглянул на неё, щурясь подслеповато. Смотрел, правда, на лицо, а не на корочку, вот смешной. Потом снял цепочку с двери и отошёл, пропуская внутрь. Гостеприимно. По шагам позади Стеклова поняла: назойливый помощник пошел с ней. Что же, на свой риск. Она не будет обращать на него внимание.Мужчина предложил им расположиться в комнате, пока она торопливо прошествовал на кухню?— подать чай гостям. Комната была небольшой, скромной и консервативно обставленной: поблекший старый ковёр, торшер с застиранным балдахином, сервант с хрустальной посудой?— явно семейная реликвия. На стене фотографии, в красивой, хотя на вид и простенькой, рамке, протертое стекло. Мысленно Есеня поставила для себя галочку: для этого человека фотографии, именно вот эти, имеют большое значение. Не зря же он их протирает от пыли чуть ли не каждый день, если судить по внешнему виду. На фотографии, самой ближней к Есене?— молодая девушка, держащая в руках аттестат, а рядом?— её отец.Семейная фотография, значит. Интересно, часто ли они общались?Мужчина, представившийся как Владимир Михайлович Родионов, вскоре вернулся, принеся с собой чайный сервиз и пастилу. Павел попробовал. Есеня воздержалась.—?Ну, так какие у вас ко мне вопросы? —?мужчина сел в кресло напротив. —?Что-то случилось с оплатой? Вы знаете, я говорил с Валентином Юрьевичем, он обещал нам дать отсрочку. Как раз Вика обещала, мы все в срок успеваем…—?Долг? —?уцепилась за брошенное слово Стеклова. —?Можете поподробнее?Владимир Михайлович слегка удивился, однако тут же одернул себя, возвращая на лицо нейтральную вежливость. Старым правилам не изменяет. Держит себя в установленных рамках. Интересно, а с дочерью он поступал так же?—?Я думал, вы по поводу него и пришли.—?Как видите, нет.—?Что же, я не думаю, что это что-то важное, раз уж вы не по этому поводу. У кого в наше время нет долгов? Мы с Викусей вместе расплачивались. Она своего старика как могла поддерживала, теперь вот последний раз платить пойдем и всё. Свободны!—?Долг за что?—?За квартиру. Мы как остались с ней вдвоём, решили перебраться на новое место, как все люди денег заняли, у меня знакомый, бывший мой одноклассник?— он на мебельной фабрике хозяин. Я на работу устроился…—?Кем?—?Да охранником. Ну, вы знаете, зарплаты небольшие, но мы справлялись. Викуська-то у меня умная,?— мужчина тепло улыбнулся,?— на первом курсе ещё грант выиграла, училась на одни ?отлично?. Что и говорить, одарила её природа, не то, что меня… Мы бы давно расплатились, да только меня здоровье подвело, с работы пришлось уйти… Представляете, я, мужчина, и немощный такой? Понимаете, и сил нет, и не могу бездействовать?— нельзя ж на Викуська-то всё сбрасывать. Валентин Юрьевич, мы вот у него занимали. Он человек с характером, но так-то неплохой, вы не думайте. Он сначала ощерился весь, натравил на меня полицию, но дело мирно завершилось. Да я понимаю, у него работа нервная, а тут я со своим долгом…—?А деньги, в результате, где взяли?Этот вопрос будто только обрадовал мужчину. На секунду на его лице промелькнул поистине детский восторг, какой обычно бывает у тех ребят, что нашли в земле стёклышко цветное и теперь считаю его самым большим сокровищем.—?Викуся моя замуж собралась. Конечно, я, как отец, сначала хотел возмутиться, молодая ж ещё, а потом думаю?— ну чего я? Сам ведь лезу в жизнь к дочурке, вишу у неё на шее, считай, а тут ещё буду её счастью противиться? В общем, у них на следующей неделе свадьба должна быть. Он парень неплохой, хоть и слегка высокомерный. Но понять его можно: в таком юном возрасте уже свой бизнес, деньги… Лишь бы Викусю мою не обижал.Жених, значит. Богатый. Удивительное свойство денег?— они, одновременно, решение всех проблем и самая большая проблема в жизни человека. Мужчина улыбался, почти блаженно, думая о чём-то о своём. Почему о чём-то? О ком-то?— о своей любимой дочери, которой больше нет. Как сообщить эту новость, Есеня не представляла. От одной мысли, что ей придётся разбить этого человека на осколки, её мутило. Жаль разрушать иллюзию. Но это правильно.Она ведь не хочет, чтобы ещё один несчастный жил в иллюзии?—?А подруги у Виктории были?—?Конечно,?— с готовностью подхватил Владимир Михайлович,?— и хорошие, хочу я сказать! Таких подруг ещё поискать надо! Танечка и Эва?— её лучшие подружки, они ещё в школе познакомились, вместе поступили, вместе бакалавриат закончили. Теперь в магистратуре вместе. Не разлей вода они, вместе везде ходят. Я, знаете, даже удивился, что они не вместе женихов нашли! Но Танечка, она мечтательница, ей не до женихов?— дай пожить. А Эва… Вы знаете, девочка не из бедной семьи, и мать, и отец в каких-то там фирмах. Уж не знаю, простите. А сама Эва серенькая такая, невзрачная… Я, как она приходила?— Викуся редко их сюда водила, стеснялась,?— ещё удивлялся. И тихая сама, и одевается неброско, ну прямо не скажешь, что семья со средствами!—?Понятно. Спасибо за информацию.—?Погодите, что? Всё?Есеня окинула пустым взглядом парня. Он выглядел растерянным, ожидая более детального расспроса. Это бы могло даже вызвать у Стекловой улыбку: типичная ошибка молодняка. Что толку выпытывать всё? Всего тебе никто никогда не скажет, и будешь ты блуждать в лабиринте собственных обманов. Когда перед тобой огромная картина, типа ?Сада земных наслаждений?***, так ли необходимо вглядываться абсолютно во все мелкие детали? Конечно, зачастую это жизненно необходимо, но иногда, когда нужна полная картина, пристальное внимание к одному может сбить с верной мысли.?Свои шишки всё же набила. Молодец, четвёрка?Пошёл ты.Слабость?— это неумение смотреть в глаза неотвратимости. И в данный момент Есеня полностью закрыла глаза, трусливо сбегая от своих обязанностей. Да, она имеет право перекинуть это на помощника, раз уж он вызвался. Внутри, в душе, это ничуть не оправдывает, нет. Это разжигает пожар, треплет совесть.В конце концов, должна быть польза от пацана. Хоть научится быть чуть жестче.—?Я вынужден сообщить вам крайне… Пожалуйста, сядьте…Она не дослушала. Оставила его говорить правду, а сама сбежала. Вот так, трусливо, не желая чувствовать чужую боль.Ведь своя-то важнее, да? Своя-то сильнее. Ты сколько страдала, помнишь? А так ещё кто-нибудь страдал? Ты не плачешь, а они от одной маленькой смерти загибаются. Слабые, да? Слабые люди.?Быть жестокой не показатель силы?А ты сам-то, мудак, разве не был жестоким?!Он слышал её. Парень, Паша, кажется, слышал её последнее высказывание. Стеклова не заметила, как он вышел на улицу вслед за ней?— конечно, не сразу, ведь он был занят, но надо ж было так невовремя.Но он не отреагировал. Печаль, струившаяся буквально из его ауры, отпечаталась на лице, как и что-то отстранённое, взрослое. Вот так вот, мальчик. Легко бегать за начальством и играть в детектива. А со смертью работать нелегко. В глаза её смотреть?— не легко, а? И он весь даже как-то посерел. Волосы тёмные распушились. Ну точно птенчик, выпавший из гнезда.Парень взял с собой машину, что не могло не радовать. Легче на своих колесах, чем на такси. Стекловой не требовалось разрешение, чтобы сесть на переднее сидение вместе с водителем, но когда он уже была внутри, парень повернулся к ней:—?Почему вы не спросили побольше про её жениха?—?Потому что это не он,?— просто пожала плечами Стеклова. Улыбнулась криво. —?Но ты же не это хотел спросить?Уличённый, парень нахмурился, однако взгляда не отвёл. Молодец, мысленно отметила девушка, неплохо для начала.—?Почему вы сами не сказали ему про…его дочь?—?Про смерть, жуткое убийство, так и говори. Хотя, не такое оно уж и жуткое.—?Так почему?Стеклова снова пожала плечами, безразлично скользя взглядом по напарнику.Да какой он ей напарник?Мальчишка, просто мальчишка. Она бы согласилась на профессионала, но таковых, видимо, просто нет.—?Поехали.Она снова поймала на себе пристальный взгляд, возможно, даже осуждающий. Нет. Нет? Краем глаза удалось заметить лицо парнишки, он уже отвернулся, обращая внимание на дорогу. Насупленный, как ёжик. Ну вот что ему тут надо? Сломается ведь. Все они такие. Делают вид, что всё под их контролем, хотя на самом деле это их контролируют. В конце концов, он проблюется на каком-нибудь жёстком деле и решит завязать.Вот и сказочке конец.Наверное, кто-то скажет, что она должна быть с ним мягче. Но с чего бы это? Разве ему будет легче жить в дерьмовых розовых очках?—?Мы не знаем адреса,?— буркнул, не поворачивая головы,?— вы не спросили адреса её жениха, хотя надо было бы.—?Мы туда не поедем.Визг тормозов и резкий толчок чуть не впечатал их в стекло. Вернее, только Стеклову?— парень нацепил ремень. Надо же, какой законопослушный. Даже тошно. Нет, ей действительно тошно, и не потому, что тянет к быдловатым преступникам. Просто быть таким хорошим нельзя. Слишком уж это неправильно.—?Поч… В каком смысле мы туда не поедем?!—?Ещё раз так затормозишь, и я тебя выкину прямо на ходу.—?Почему мы туда не поедем?!Игнорирует угрозы. Стеклова усмехнулась. А ведь и правда, глаза таращит по два блюдца, искренне, видимо, удивился, не нарочно затормозил, чтобы напарнице нос расквасить.И всё же, его тупость бьет по нервам.—?Пошевели мозгами. При чём тут жених?—?Ну,?— Григорьев замялся, и на его смазливом лице отобразился весь тяжкий мыслительный процесс,?— как же?.. Может, он причастен к этому? Закрутил роман с девушкой из небогатой семьи, воспользовался ею, хотел свалить к другой, а она начала угрожать, что беременна… Ну, вот он её и…—?Он не была беременна.—?Откуда вы знаете?Есеня с трудом подавила желание застонать вслух. Да почему же она должна всё объяснять? Какие тупиц нынче берут в следователи?!—?У неё в комнате,?— она сделала широкий жест рукой,?— везде, понимаешь? Везде плакаты, книги, учебники и долбанное зеркало на столе! Ей до лампочки был жених, понял ты? Ну трахалась она с ним, да, наверное, кто не грешен, и что дальше? Ни его, ни её это не обязывало. Скорее всего, он действительно пообещал её крупную сумму, но не за молчание о ребёнке или о чём-то таком, а потому, что ему ничего не стоит распушить хвост перед ней. Им тусить, трахаться, общаться в кайф было, понятно тебе?—?А при чём тут зеркало?.....—?Ты в зеркало кого видишь?Парень моргнул, будто вопрос намекал о ненормальности его напарницы. Ну точно, сейчас за мобильником потянется. Сбежит?— ну и скатертью дорожка. Растрёпанная фурия с именем Есения как-то уж слишком быстро стала напрягать золотого мальчика.—?С-себя?—?Идиота ты видишь,?— безаппелиационно отрезала Стеклова. —?Она на себя часто смотрела. Любила себя. С хрена ли ей за ребёнка просить? Не-ет, она бы на помойке шарилась, но денег бы не попросила. Гордая была.—?Ну хорошо,?— сдался Григорьев, оставляя попытки разобраться в безумных теориях напарницы (начальницы?). Выглядел он жалко, но уже чуть увереннее. —?А тот их кредитор?—?Нет,?— отмахнувшись, Стеклова поковыряла дверь. Черт возьми, как окно тут открывать?! —?Он едва ли причастен. Слышал, что он про полицию сказал?—?Ну…—??Ну?! —?передразнила. —?Деньги дал, а потом испугался, что мужик-то бедный, кто он там, друг? Друг бедный. Деньги не вернёт. Плакали денежки! Хотя, конечно, он мог бы быть причастен, не случись полиции. Ты думаешь, он просто так успокоился? Он же про деньги узнал, у жениха. Вот и решил, что лучше обождать, а потом уже вытрясти побольше.Вдох. Выдох. Сказала на одном дыхании, а силы будто оставили. Её внутренне ?Я? довольно кивнуло.?Метод вспомнила??—?Не все после родов тупеют,?— максимально язвительно ответила Есеня. Абсолютное непонимание напарника она проигнорировала с чистой совестью. —?Поехали к Юдиным.—?К родителям первой жертвы?.. Но зачем?—?Трогай, кому говорю!***Парень оказался тем ещё Сусаниным, так что собрали они все пробки и все самые длинные дороги. От проклятия до последнего потомка Пашу спасло то, что по дороге он всё же остановился около ?Пирогового двора? и приволок с собой курник с кофе. Это ненадолго сгладило нарастающую ненависть Стекловой к Петербургу. Этот город вообще вызвал слишком много ненужных ассоциаций, старых, как гниющая книга.Сам город, впрочем, выглядел на удивление живее, чем Москва. При всех слухах, дождь не шел уже два дня, а Москва казалась серее и однотоннее. Не будь у неё тогда глупого желания… Не будь Меглина?— она бы поступила в Питер, окончила бы аспирантуру, работала без грязи, может, завела бы семью. Как нормальный человек, не как у неё вышло. Жила бы тут, отца навещала. Не вернись она тогда к Меглину, ещё после Дачника, всё было бы в порядке.Только нет отца больше. И её жизнь безвозвратно разрушена. Нет никакого ?если?. У неё нет возможности вернуть всё назад, написать мелом на стене иную судьбу****, чтобы развернуться и уйти.А могла ли она, в самом деле, не пойти за ним?Ответ так и не появился. Не тогда, ни сейчас. Как бы не прислушивалась Есеня к себе, слышала она только глухие удары сердца.И пус-то-ту.Юдины жили на Гражданском проспекте, в хрущевке, видавшей время, хотя выглядел дом очень даже прилично. Уютный двор, чистые, узкие дороги. Им нужен первый подъезд.На окне на первом этаже сидела кошка. Что-то высматривала во дворе, изредка обращая внимание на наглых голубей, ходящих прямо под окном. Заметив приближающихся людей, зверюга подозрительно прищурилась.Есеню скривилась. Никогда она не была любителем животных.А вот он, должно быть, был. Наверное, если бы не долгое отсутствие на одном месте, именуемым домом, он бы завел пса. Или кота. Кот бы больше подошёл. Тоже гуляет, где хочет, когда хочет. И почему она ни разу не спрашивала об этом?Она не должна об этом спрашивать. Нахрена?Юдины представляли из семейство, состоящее из мужа, жена и тёщи. Последняя, правда, по грустным словам мужчины была в больнице. Смерть любимой внучки подкосила её. Имея и так довольно слабое сердце, она совсем поплохела. Возможно, не дотянет и до сентября. Выспрашивать об этом смысла не было, поэтому Стеклова ограничилась коротким кивком. Паша начал лить слова утешения, что злило девушку. Обрывать его она, однако, не стала.Стандартные две комнаты, кухня, ванная. Телевизор, журнальный столик, идеально чистый в отличие от книжного шкафа. Казалось, подойди Есеня к нему ближе, то не сдержала бы оглушительный чих. А ведь аллергией на пыль никогда не страдала.Фотографии на стенах были, это точно. В обоях еле видные следы от гвоздика. Вряд ли этой другой элемент декора, люди, типа Юдиных, предпочитают видеть на стенах лица своих родственников, чем красивые фотографии или картины. Тем более, что на обоях виднеются следы, будто некий предмет очень долго скрывал под собой небольшое пространство, не давая грязи осесть. Однако сейчас фотографий не было.В отличие от Родионова, Юдины не были настроены так положительно. Наоборот, от них буквально веяло холодом и нежеланием общаться с представителями блюстителей закона. Мужчина сверлил Стеклова мрачный взглядом исподлобья, а женщина сухо поджимала губы, всем видом показывая, что ей наплевать на сопереживания Григорьева.С вопросами Есеня решила не тянуть.В этот раз всё пошло не так гладко. Начала Стеклова с вопроса о знакомствах Марины, в ответ же получила довольно резкую и малоинформативную кучку знаний: знакомых много, общительная…была. С подозрительными компаниями не водилась, в дом никого не тащила. Ну просто идеал, а не девочка.—?А вы не могли бы показать её комнату?—?Комнату? —?опешил Григорьев. Все комнаты, которые он видел, уже были мельком, но осмотрены. Удивительно, конечно, что там мало девичьего, но ведь и сама Марина была не из разряда тусовщиц с яркими аксессуарами.Есеня послала ему презрительный взгляд, который невербально говорил всё, что она думала об умственных способностях парня.Терпение.Как и ожидалось, женщина напряглась. Поджала губы так, что казалось, вместо них осталась лишь тонкая ниточная синеватой кожи. Она так и сидела, плотно сжав челюсти и пальцы рук в подрагивающий ?замок?, где-то минуты две точно. Когда надежда на исполнение просьбы стала таять, женщина встала и деревянными шагами направилась куда-то к месту, где, казалось, просто кладовка.Стеклова не сдержала удовлетворительную ухмылку, когда плотно затворенная дверь, сливающаяся с обоями, со скрипом открылась. Такие люди, как Юдины, до остервенения будут винить всех в своём горе. Какая жалость, что сами они в глаза этому горю взглянуть не могут.Они вошли туда. В эту обитель, священную для потерявших дочь родителей. Не требовалось спрашивать, всё ли здесь так, как было. Конечно, всё так. Ничего не тронуто. Они бы не смогли.Осмотр комнаты был быстрым. Всё это время, пока Есеня медленно обводила глазами пространство, семейная пара стояла молча, точно их здесь и не было. Только когда рука Стекловой прикоснулась в валяющейся на столе тетради, женщина дёрнулась в её сторону. Её муж удержал. Девушка не отреагировала, но больше вещи старалсь не лапать. Что-то мерзкое внутри неё не давало ей плюнуть на чувства этих людей и трогать всё, что ей вздумается. Это бы облегчило задачу. Скажем, заглянуть в дневник, прочитать нечто личное, несомненно упрятанное от родителей. Все что-то прячут.Но она не стала.Женщина поймала её у двери. Есеня непонимающе обернулась и тут же осознала, что именно ей хотели бы сказать.—?Если бы не вы,?— её голос звенел и веял замогильным холодом,?— она осталась бы жива. Вы виновны в её смерти.Не я, хотелось ответить Стекловой, я вообще не местная. Но что-то застряло в горле, как кость. Может, понимание, что все они в какой-то степени имеют кровь погибших на своих руках? Может, Григорьев, мягко отгородивший её от женщины. Может, пустой взгляд мужчины, который был теперь лишь мертвой оболочкой, волочившим своё существование до какого-нибудь несчастного случая. Бывает, горе объединяет.Бывает, наоборот. Уничтожает.—?Юдины и правда души не чаяли в дочери. Они её обожествляли. Ты слышал, что они говорили. Отличница, практичная. Пацанов не водит, в своём-то возрасте.Она заговорила уже в машине, не ждя приглашения к диалогу. Григорьев точно хотел услышать её версию, хоть и молчал.—?Разве не так?Покачала головой.—?Да. Да, была. Но…?Думай, как баба?.—?Её гардероб.—?Что,?— не понял,?— гардероб?—?Контрастный. Платьица и яркие вещи вместе со строгими кофточками. Это её размер, точно. Всё примерно одинаково. Но почему настолько разное?Парень пожал плечами:—?Может, просто переменчивое настроение? —?смущенно потупившись, добавил:?— Я вот тоже иногда, бывает, ношу неделю всё строгое, а потом бац?— и яркий галстук напялю.—?Не сомневаюсь,?— сухо одернула Стеклова. —?В твоём неустойчивом состоянии. А у девочонки… Дневник.—?А что дневник?—?Не имею понятия.И тут она не кривила душой. Дневник и правда зацепил. Необъяснимо зацепил. Обычный такой, со стразами, девчачий. Правда, без замочков, какие Есеня в детстве у одноклассниц видела, но похож. Его содержание Стеклова не читала, находясь под пристальным вниманием женщины. Если уж они тут ничего не трогали, то и Есене бы не позволили.Так на кой чёрт её мысли вьются возле этой вещицы?Голос в голове молчал.***Его нашли в метро, Девяткино. Лежал, уткнувшись лицом в пол и лужу собственной крови. Грязное, неопрятное пятно.При ближайшем рассмотрении кучей грязи, крови и одежды оказался мужчина лет сорока-сорока двух, брюнет и явно видавший тёмную сторону жизни человек. Не понадобилось много времени, чтобы квалифицировать данного индивида как человека с годами тюрьмы за плечами. Если не интуиция, то знаковые наколки на фалангах рук буквально вопили об этом. Мужчина напоминал поломанную куклу. Грубую такую, неаккуратную. Которую выбросили по единственной адекватной причине?— уродство. Не для игры, неудобно.Судя по всему, жмурик был знаком и Владимиру?— да как же его?! —?Анатольевичу или Андреевичу. Когда труп пошевелили, с лицом следователя произошли странные метаморфозы: оно помрачнело, скривилось и всё больше стало напоминать типичную Хэллоуинскую тыкву, какие сейчас любят делать подростки.—?Дмитрий Вячеславович Жерков. Попался, мудак.Стеклова удивлённо посмотрела на следователя. Если в первую их встречу он старался держаться с видом интеллигентным, то сейчас, видимо, его прорвало. Несчастный труп он просверливал взглядом с откровенной неприязнью.—?Знаете его?—?А то. Бежал из мест заключения два раза. В этот раз, к счастью, побег оказался недолгим,?— выплюнул он и отвернулся. —?Недолго бегали. Сам же напоролся. Видно, на своих.И вы считаете убийцей его?Невысказанный вопрос повис в воздухи, но неожиданно мужчина понял это и, усмехнувшись невесело, объяснил:—?Его опознали соседи Родионовой. Говорят, как в окно выглянули, крик услышали, так увидели убегающую фигуру. Описали, как со спины выглядел. Слово в слово этот тип. И нож при нём.Василий Андреевич отошёл, будто давая понять, что не против, если Стеклова посмотрит. Аккуратно приоткрыв тёмную куртку, на краю которой были заметны старые бурые пятна, девушка увидела со внутренней стороны петельку, в которой болтался широкий кухонный нож. На лезвии насмешливо темнела кровь.Это означало одно: дело закроют. И что-то Есении подсказывало, что все постараются сделать это максимально быстро. Как тогда, с Пасюком. Подозрение червячком зашевелилось в груди, подбивая скосить взгляд на Василия Андреевича. Он мстительно сверлил труп взглядом и стоял рядом с ним так, будто находился на аллее славы, а под ногами у него поверженный противник. Впрочем, может, так оно и было. Судя по словам следователя, он знал мертвеца, более того?— имел на него зуб.А уж не он ли его?..?Ты ещё скажи, что убийца?— этот милейший человек?.Тогда кто убийца?!Нет. Что-то определённо не сходилось. Просто не желало клеиться. Провожая взглядом неприлично довольного мужчину, Есеня думала о том, что серии, скорее всего, приостановятся, но едва ли прекратятся. Она даже сама себе не могла чётко объяснить, почему она не считала этого жмурика тем самым убийцей.Она довилась, чтобы проверили, кому принадлежит кровь на куртке, хотя ответ был почти очевидным?— кровь последней жертвы. Или жертв. Если это действительно так, то убийца мёртв. Выглядело это откровенно глупо. Будто, подобравшись к решению, Стеклова на полной скорости врезалась в тупик и теперь не знала, в какую ей сторону вообще идти. Анализ подтвердится, дело закроют, а она должна будет вернуться домой.Может, пугало её не отсутствие справедливости, а собственное возвращение?Мысли были сумбурными, и Стекловой это не нравилось. Не нравилось не контролировать ситуацию, не нравилось не контролировать себя. Не нравилось терять ниточку, которая была почти в руках. Да в конце-то концов, почему это не может быть убийца? Мёртвый убийца?— хороший убийца.Не может. Это глупо. И слишком некрасиво.Нервный смешок вырвался против желания. Интересно, с чего бы она вдруг начала думать об убийстве как о чём-то эстетичном?Погружённая в свои размышления, Есеня не заметила, как плюхнулась в машину своего недонапарника. Когда поняла, ударила себя мысленно по затылку. Впрочем, раз уж её тело решило плюхнуться именно сюда, то почему бы не попросить подбросить её до гостиницы? Такси брать не хотелось, а парень явно не откажет. Слишком уж податлив.—?Вы тоже думаете, что это не он?Вздрогнув, Стеклова вынырнула из своих мыслей и поражённо уставилась на парня с немым вопросом вроде: ?Ты сейчас серьёзно?? Паша поёжился. Под этим взглядом ему моментально стало некомфортно. Видимо, он уже решил, что зря рот раскрыл. Но Есеня не могла перестать так пялиться на него, не потому, что он идиот, а потому, что какого чёрта он её спрашивает? Это ведь вроде как… По-умному? И впрямь. Сидит, губу кусает, заусенец теребит. Смотрит стыдливо за своё предположение и в то же время волчонком, с лёгким вызовом.Что-то новенькое.—?А ты почему спрашиваешь? —?в глазах парня промелькнуло то, что называют ?Тысяча и одно оправдание моей тупости?.—?А разве вы не засомневались?Надо же. Гордо подбородок вздёрнул. Действительно стыдно за предположение, но терять вид не хочет.—?А с чего ты так решил?—?Да глупо это,?— вдруг выдал, как на духу, парень. И откинулся на спинку сидения, нервно тарабаня пальцами по рулю.Глупо. Правда глупо. И ведь он прав, мелькнуло в мыслях. Ну прав же. Ты сама думала, что всё это на фарс похоже. А тут твой…стажёр сомневается. Радуйся. Не ты одна с приветом.Вопрос вырвался сам собой:—?Что заставило тебя так думать? —?и тут же прикусила язык, ругая себя.А потом.Ну почему нет?Парень пожал плечами, неуверенно ковыряя обивку, однако в следующую минуту его голос звучал достаточно твёрдо для того, чтобы заставить Стеклову прислушаться:—?Так ведь место… Достаточно людное. Понятно, что убили его не при ком-то, но… Если его свои же, того, спрятали бы, выкинули в Неву. Ну, по классике,?— тут он нервно хихикнул, точно шутка была смешной,?— да и для разборок как-то не то.—?Убили и бросили, дело с концом. Почему не то?—?Не знаю,?— нотки раздражения скользнули лишь на миг. Он тут же взял себя в руки. Молодец. —?Но я работал с делом, когда заключённые друг друга поубивали. Вроде, месть какая-то… Короче, это было гораздо более масштабнее. На публику. Ну, как, знаете, развешивают плакаты, мол, смотрите, что с вами будет, если вы сделаете так… И тут так же.Замолчав, парень посмотрел на экс-напарницу, которая, как ему казалось, сейчас снова станет обычной напарницей. В настоящем времени. Стеклова кивнула, почти пропуская к уголкам губ лёгкое покалывание одобрительной улыбки.Подозрения укрепились с новой силой. Теперь их было двое, кто откровенно сомневался в правильности идентификации убийцы. Жалкая команда: помятая московская следовательница и мальчишка-стажёр-помощник-напарник. Но именно благодаря ему, это стоило признать, Есеня твёрдо решила, что не покинет долбанную культурную столицу до тех пор, пока они не найдут правду. Пока она не найдёт правду.И срочно ухватила мысль за хвост, боясь, что вот-вот она ускользнёт.—?Поехали в… Где у вас тут психиатрические лечебницы?Паша несколько удивился, но покорно ответил:—?У нас несколько…—?Самая обшарпанная и дешевая. Давай. Нам туда.И пока они ехали, Стеклова не могла перестать думать про лицо мертвеца. Про его жёсткие брови, поцарапанный нос и застывшие злые глаза.***На этот раз они разделились.Есене даже было проще от этого. Будто бы груз сняла. Таскается ведь за ней, чуть на пятки не наступает. Он, вроде, не тупой, но Стеклова ценила своё маленькое, скромное одиночество. Ну или начисто была лишина социальных навыков, что, в общем-то, опасливо замечал и Женя.Ну и к чёрту.По лицу Паши можно было прочитать: не хочу никуда сам, хочу с вами. Ну да, усмехнулась Стеклова, но только перехочешь. Да ведь она даже не из вредности его отправила. Просто им и правда продуктивнее было бы по-отдельности работать. Тем более, что завтра она, вроде как, должна уехать. Если ничего не случится.За свой, в целом, короткий век девушка успела привыкнуть к виду психиатрических лечебниц. Даже страшно звучит: к психушке привыкнуть! А вот так получилось. Идёт она к этой, Питерской, а вроде как к той, к Бергичу. Похожа она. А, может, все они, такие, похожи. Только эта в Ленинградской области. По пути они заехали в другие, но Стеклова быстро отмела их. Не то. Пояснять не стала, парень вопросов осмотрительно не задавал. Там было красиво. Ухожено. Там был лоск. Дорогие они. А ей лоск не нужен. И он не в лоске был. Убивать пошёл не от лоска.А, может, его и в психушке-то никогда не было. Тогда они потеряли день даром.Но отступать было поздно. Итак, оказавшись возле этого богом и дьяволом забытого места, Есеня дала напарнику другую наводку, а именно?— ещё раз опросить соседей покойной Родионовой. Что-то не давало покоя. Не понять, что именно. Подозрение угнездилось в корке сознания и не желало уходить. Возможно, это было глупо?— ещё раз тормошить ничего не знающих людей, но ведь смог же кто-то опознать. Может, ещё что любопытное скажут. Стеклова и сама хотела бы поехать, справедливо опасаясь, что чрезмерная склонность к гуманности её напарника может привести к неисправимым последствиям. Однако с точно такой же ясностью Есеня понимала и то, что времени у них очень мало. Практически нет, если быть точнее.Здесь не было гуляющих психов во дворе или визжащих шизофреников, но и дворик не пустовал. Ограждённый большим забором, довольно ухоженный, даже располагающий к прогулке. На скамейке возле клёна устроились двое молодых парней, с величайшим интересом рассматривающих опавший жёлтый листочек. Кажется, они нашли в мелких жилках не иначе как секретный код, ведь иначе их столь сосредоточенные лица и уверенное бормотание друг другу просто не объяснить. На Есеню, проходящую мимо них, они не обратили ни малейшего внимания. Зато девушка на следующей скамейке дружелюбно улыбнулась и помахала рукой. Есеня поежилась и прибавила шаг.На удостоверение все реагировали примерно одинаково: сначала напряжённо сводили брови к переносице, затем переводили взгляд с корочки на лицо хозяина этого несчастного документа, а потом в их глазах сверкал настоящий вихрь из эмоций: от глубочайшего презрения до откровенного страха. Санитары, кстати, и остальные работники лечебницы, довольно вяло изобразили страх, зато злости в них было хоть отбавляй. Охранник с моржовыми усами дотошно проверял документы ?на наличие признаков подделки?, а санитары, волокущие за собой целый, мать его, диван, демонстративно отказались пропускать Стеклову внутрь, вплоть до момента, когда проклятый диван исчез из её поля зрения. Главврач лечебницы нашёлся старательно прыскающим фикус. НЕсчастное растение выглядело унылым и мёртвым, но мужчина с упрямостью пытался вдохнуть в него жизнь. Увидев Есеню, он удивлённо изогнул негустые брови и вопросительно посмотрел на санитара. Тот, может, что-то изобразил на лице, потому что главврач задавать вопросов не стал.—?Прошу за мной. Сейчас тихий час начнётся, я не хочу, чтобы наш разговор помешал, знаете ли…Они вместе пошли вглубь коридоров. На первый взгляд здесь было поспокойнее, чем у Бергича. Конечно, это были неверные выводы. Столкнувшись случайно с одним из пациентов, Есеня буквально прилипла к чужому?— отсутствующему, мертвому, пустому?— взгляду и неестественно широкой улыбке. Увернувшись от цепких рук, девушка резкими шагами догнала своего спутника. Тот не обернулся, но казалось, он ухмыляется.В кабинете было душно. Может, Есен. колотило, может, действительно окно не мешало бы открыть. Сам главврач не жаловался. Когда они заходили?— сначала главврач, потом сама Стеклова,?— она обратила внимание на золотистую табличку с инициалами А.Р. Костромской. Эта табличка категорически не вписывалась в остальной интерьер, в обшарпанную дверь, довольно депрессивного цвета стены и вполне себе унылую обстановку самого кабинета. На столе у главврача валялись бумаги, которые мужчина торопливо собрал в кучку и отодвинул на край. Затем придирчиво отряхнул столешницу от пыли. Есеня молча ждала, пока ритуальные и демонстративные потуги подойдут к концу и её терпение было вознаграждено. Закончив со всем, Костромской уселся в кресло, давая понять, что ждёт разговора. Присесть он не предложил, но Стекловой это и не требовалось. С шумом подтащив стул поближе к собеседнику, она непринужденно хотела начать свою маленькую атаку, как была перебита весьма бесцеремонным:—?И зачем, скажите пожалуйста, следственному комитету понадобилось беспокоить нашу…лечебницу?Есеня вздохнула. Когда начинают говорить с таким выражением и таким тоном, можно не ждать продуктивного обмена информацией. Ввязываться в перепалку сейчас не было ни малейшего желания, так что пришлось потратить время на подробные объяснения. Всё время, пока Стеклова старательно пыталась обрисовать ситуацию без лишних деталей, Костромской сидел неподвижно, лишь пальцами перебирая какую-то бумажку. Видимо, с рецептами. У Бергича на столе много таких лежало.Когда Есеня закончила, главврач покачал головой, будто соглашаясь, но слова, прозвучавшие затем, звучали по меньшей мере обвинительно:—?И вы считаете, что это мог сделать один из наших уважаемых пациентов?Наверное, уголки её губ дернулись наверх, потому что взгляд Костромского заметно потемнел. Стеклова поспешила исправить ошибку.—?Вовсе нет. Я так понимаю, отсюда не так просто уйти. —?Попала в цель. Главврач удовлетворённо кивнул, расправляя плечи, точно гордясь за охрану этой скудной территории. —?Я не имела ввиду, что это кто-то из пациентов, что сбежали. Скорее, я говорю о тех, кто на каких-то основаниях смог покинуть стены лечебницы.На какой-то момент в глазах мужчины мелькнуло что-то, похожее на страх, но он быстро взял себя в руки. На смену пришла ярость. Он громко рассмеялся, таким, злым, обидчивым смехом, будто Есеня смертельно унизила его перед фотографиями?— что это, кстати, за фото? Если бы не внезапная реакция главврача, Стеклова бы обязательно спросила, но тот, похоже, разошёлся не на шутку.—?Вы думаете,?— наконец, более или менее успокоившись, спросил Костромской,?— вы думаете… Нет, вы сомневаетесь в компетенции нашей лечебницы? Нашего персонала?—?И не думала…—?Нет, думали,?— жестко отрезал,?— и думали оскорбить меня, как вы там это называете?.. ?Вывести на чистую воду?! Вот только я заявляю вам: наша лечебница ?Пёстрая сойка? никогда не приносила вреда пациенту и никогда бы не допустила выпустить хотя бы одного больного за её пределы! Здесь, чтоб вы знали, работают самые лучшие люди. Самые преданные, самые смелые и добрые! Они каждую смену заботятся о том, чтобы у новый день для пациентов был лучше прежнего. Вы со своим удостоверением не видите дальше своего курносого носа. Клепаете там непонятные выводы, а Артём, наш санитар, между прочим, помог старушке Людочке вернуться к нормальной жизни, играя с ней в шахматы и слушая её. Слушая! Они слушают их, понятно вам? И только благодаря этому все, кто здесь находится, имеют шанс однажды вернуться во внешний мир.Он был в ярости. Есеня задела его за живое. Окончив речь, он откинулся на спинку с выражением торжествующего победителя. Стеклова сделала себе пометку больше не выводить главврача. Это контрпродуктивно, да ещё и уши вянут от такого количества похвал. Интересно, а за шоковую терапию пациенты тоже настолько сильно благодарны?..Счастье, что последнее она не озвучила вслух.А впрочем, можно попытаться надавить. Да, это определенно могло помочь. Она нажала на мозоль, и вон сколько он вывалил. Что, если попытаться сыграть на эмоциях снова?—?То есть, вы хотите сказать, некоторые пациенты уходят отсюда? —?не скрывая иронии, спросила Стеклова. Да, она умела играть не только на эмоциях, но и на нервах.Губа главврача подозрительно дёрнулась. Надо надеяться, с ним всё нормально.—?Естественно,?— выплюнул он. —?Но вы, должно быть, издеваетесь…—?Ничуть.—?Тогда вы один из самых глупых сотрудников полиции. Вы всерьёз думаете, что ни одно психическое заболевание не излечимо?Признаться, она приложила все усилия, чтобы не ляпнуть лишнее. Изо рта едва не вылетело проклятое: ?Да, я, чёрт возьми, это знаю. посмотрите на меня!? Конечно, нельзя такое говорить. Иначе она останется тут, и никакой Быков этому не поможет. Стеклова вообще в последнее время замечала, что начальник все больше и больше раздражён при встречах с ней. И взгляд у него такой…Не сейчас.—?А они излечимы? Ну, заболевания?—?Разумеется,?— Костромской фыркнул, слегка успокаиваясь. Импульсивный нрав делал из него весьма хренового главврача психиатрической лечебницы. И как он вообще тут закрепился? —?У нас проходят занятия. Групповые, индивидуальные. На них мы помогаем нашим пациентам осознать свои проблемы, исправить их по возможности. Заново адаптироваться к миру. Не будьте такой черствой, мы действительно пытаемся помочь.—?Не выглядит, будто у вас хотя бы ремонт делают.Главврач усмехнулся. Кажется, по его лицу скользнула тень грусти.—?Есть финансируемые клиники. Есть такие лечебницы. Такие, как наша. Но, если вы заметили, мы всё ещё справляемся.Его внимание вдруг сосредоточилось на столе, будто он пытался найти сигарету, совсем как это делал Бергич. Вот только ни пепельницы, ни сигарет тут е было, и Есеня подозревала, что мужчина не курит вовсе. Вероятно, после встречи с ней начнёт. Но ведь она же не виновата, что из всех людей информацию приходится тянуть буквально клещами. Будь хоть кто-нибудь более разумен, то выложил бы всё сразу, без этого глупого и ненужного утаивания.Есеня встала и подошла к стене, ткнув рукой в одну из фотографий в дешёвой, но симпатичной рамке.—?Кто это?Лицо главврача просияло. Как же быстро менялись его эмоции.—?Это наша гордость! —?он и впрямь светился от гордости, как ночник. —?Наши лучшие силы. Нет, не подумайте, у нас все настоящие умельцы, но вот это?— это те, кто сделал больше всех. Вот, например, Вероника Стриженская, молодая ещё, а уже вон, сколько заслуг: под её надзором проходит один тип… Буйный очень. Так она нашла с ним контакт, вечерами разговаривает, а он смотрит, слушает. А вот это Никита Войцех, талантливый парень. Мы тогда думали над культурной программой, вернее, над ее обновлением. Телевизор не на всех положительно влиял, так что нужно было что-то более…живое. Так вот, Никита притащил гитару, да как давай концерт… Глядим?— а все слушают, замерли. Даже наша сложная, Клара, что вечно кричит на стену, в этот раз умолкла. Все слушали. А Войцех смекнул и каждый вечер стал концерт устраивать. У человека, может, жизнь личная, а он с нами. В общем, герой!..—?А вот это кто? —?Есеня ткнула пальцем в снимок побольше. На нём была запечатлена женщина лет сорока—пятидесяти, с уложенными высоко крашенными рыжими волосами, с бейджиком, но слишком мелким, чтобы прочитать, и…в красной кофте.—?Это? —?главврач посмотрел на неё, и Стекловой показалось, будто она только что глупо оскорбила местный храм своим незнанием. —?Это Татьяна. Татьяна Ивановна Василевская.Возможно, лицо Есени выглядело слишком вопросительным. Возможно, она вообще не понимала, о ком речь, но очень нуждалась в информации. Которую ей незамедлительно предоставили в виде восторженных отзывов:—?Татьяна Ивановна была одной из лучших. Бывают лучшие, а она лучшая из лучших. Вы бы знали, как она ладила с пациентами! Нет, не так, как остальные. У нас тут тогда был наплыв шизофреников с ПТСР. Там налицо психопатия, маниакальные наклонности… Ребята агрессивные. Некоторые вид человеческий потеряли. Я когда изучал их историю, волосы дыбом вставали. Я, наверное, тогда и потерял половину шевелюры. Был один парень, Василий Стержов. На вид?— сущий ангел. И временами он вел себя, как ангел. Но стоило кого-нибудь к нему подпустить, как он кидался на него, как зверь, зубами, ногтями рвал, еле выдирали… Потом вообще перестал притворяться. С цепи, как говорится, сорвался. К нам его привезли уже в невменяемом состоянии. Как вы понимаете, мы сразу поняли, что дело бесполезное. С ним год морочились наши умельцы. Рогозин, один из лучших психиатров, сказал, что больше не будет с ним работать. И это через месяц! И вот тогда Татьяна-то и взялась. Её к нам перевели, и, знаете, поначалу мы надежд не питали. Она всё твердила, мол, оставьте меня с ним, оставьте, у меня свой метод… В конце концов нам надоело ее отговаривать и её пустили к нему. Ну, думали, через минуту будем отдирать… Ждём, ждём… Никаких криков. Никакого шума. Тишина, как в могиле. И то там черви шебуршат, а тут… —?От нелестного сравнения Есеня не удержалась и поморщилась. Главврач продолжил без малейшей оглядки на неё. —?Пошли проверить, забеспокоились, не дай боже он что-то сделал. Но так он ведь если делал, то орал, а тут нет. В общем, зашли… Знаете, что мы увидели? Сидит Татьяна с ним рядом, беседует, а он ей жалуется. Представляете?! Слёзно жалуется, ну прямо обиженный ребёнок. Нас как увидела?— попрощалась с ним, вышла. И с тех пор стала к нему ходить.—?И что,?— насторожилась Есеня,?— его выпустили?—?Выпускают тех, кто может в обществе жить,?— уныло поморщился мужчина, как бы признавая своё фиаско в этом деле,?— но зато он стал очень спокойным. Даже не нападал ни на кого. Можно было молодых санитарок пускать… Но Татьяна и с другими работала. Вот их отпускали потом. У нас только спокойных отпускают. И ни одного происшествия!Стеклова скептично посмотрела на фото улыбающейся женщины и мысленно поёжилась. Лежи она тут, никогда бы не смогла заставить себя быть спокойной в присутствии такой кикиморы. Женщина была похожа на злую нянечку, которая улыбается и суёт тебе в рот брокколи. Или пригоршню таблеток.Задав ещё пару незначительных вопросов, девушка покинула стены лечебницы. Стоило позвонить Паше. Напарник?— о боже, она действительно стала называть это недоразумение так?— обещал приехать… По времени?— через минут двадцать. И что ей тут делать это время? Возвращаться назад смысла не было. К тому же, главврач явно намекнул, что больше не собирается тратить на грубоватую следовательницу ни секунды своего драгоценного времени. Всё его внимание вновь сомкнулось на несчастном засыхающем фикусе. Конечно, можно осмотреть двор, может, попытаться с кем-то заговорить… Но цепкий взгляд, прошарив лица всех отдыхающих на свежем воздухе, неумолимо выдал нулевой результат. Если тут и есть способные связно говорить, что ничего по делу они не скажут. К тому же, санитары пристально следят за всеми. Ей не удастся провести задушевную беседу инкогнито.Ворота открылись, пропуская во двор грузовую машину. Больных аккуратно отвели в сторону, но они, встрепенувшись на миг, как потревоженные куры, тут же перестали обращать внимание на новый объект. Краем глаза Есеня увидела, как из машины вылез мужчина с постным лицом и приступил к разгрузке. Санитары?— или кто там был, черт их разберёт?— принялись помогать. Это привезли провизию. От нечего делать Есеня стала бездумно разглядывать машину. Та была сильно угваздана грязью. Коричневый налёт бронёй украшал железные бока. Сзади на двери пальцем было выведено неприличное слово и прилеплен смайлик. Подойдя ближе, Есеня даже протянула руку, чтобы почистить рожицу. Потом передумала. Он ведь не глупая двенадцатилетняя девчонка. Она не станет делать эту глупость.Сейчас, смотря на этот смайлик, Стеклова невольно вспоминала некоторые другие моменты. Она ведь привыкла к чистоте. Нельзя сказать, что Есеня?— патологическая чистюля, но отец строго следил за тем, чтобы её комната не оказалась захламленным гаражем. Постепенно она и сама привыкла. Руки механически убирали со стола крошки, стряхивали пыль, также неосознанно Есеня и убирала свои наваленные в углу кофты. В общем, её берлога не была примером чистоты, но любой посетивший её сказал бы, что она выглядит как после хорошей уборки. Лофт Меглина этому решительно не соответствовал. Прожив с угрюмым наставником какое-то время, Есеня поняла весь ужас сложившейся ситуации. Мало того, что он сам решительно отказывался хотя бы вымести мусор, чтобы пол не напоминал амбарный, так ещё и ей этого сделать не давал. Пару раз Стеклова порывалась. И честно проиграла этот бой. Однажды, сидя в углу и дожидаясь непонятно чего, Есеня отчаянно оттягивала момент, когда нужно будет идти спать. Меглин вернулся уже минут двадцать назад, и, буркнув что-то про то, что Есениным волосам стоило быть светлыми, раз она так сильно тормозит на очередном деле, упал на кровать. Спустя пять минут он уже возмущённо сопел. Есеня должна была лечь, но что-то упорно заставляло её сидеть на месте. Может, она, как фетишистка, наблюдала за спящим наставником и представляла то, что представлять не следует, тем более с папиным другом. Может, легкая тревога по необъяснимым причинам сковала сердце. Она просто сидела и ждала, когда вырубится прямо здесь. Потом взгляд упал на полочку. Глаз уже даже не дёрнулся от количества пыли на ней. Наоборот, Есеня вдруг протянула руку к этой полочке и задумчиво стала выводить что-то. Потом посмотрела на результат своих творческих стараний и улыбнулась. Рожица улыбалась ей в ответ.Наверное, она никогда не сможет не видеть в вещах отголосков прошлого.—?У вас что-то случилось?Вздрогнув, Есеня резко обернулась, но мозг услужливо подкинул мысль, что так психовать из-за банального вопроса не стоит. Тем более во дворе психлечебницы. Это всего лишь… А кто это? Стеклова напряглась, осматривая человека снизу вверх, и… Замирая. Наверное, он водитель. Да. Есеня, перестань вести себя так, будто тебя застали за очень плохим делом. Всё нормально.—?С чего вы решили, что что-то случилось? —?вышло более резко, чем она хотела.Мужчина поник.—?Да просто подумал, что у вас что-то произошло… Стоите такая грустная и беззащитная… Таких тут обычно нет.—?А какие тут есть?—?Ну, вот такие.Он обвёл руками весь двор, и Есеня невольно последовала взглядом за его ладонью. Пара психов улыбнулась ей.—?Они выглядят счастливо.—?Ну… Я слышал, их тут мучают.—?Слышали? —?Стеклова, точно ищейка, сразу схватилась за ниточку. —?От кого?Мужчина замялся, потирая шею рукой. Взгляд у него был растерянным.—?Да… От многих. Я ведь тут давно работаю. Со школой не вышло, а вот машину водить умею. Некоторые санитары здесь тоже давно. Но всех, кого я знал, тут уже нет.—?Умерли?—?Уволились,?— усмешка,?— не выдержали. Говорят, их тоже…довели.Их странный диалог прервал сигнал машины. Есеня дёрнулась по направлению к воротам. Потом замерла, повернулась, но водитель уже утратил к ней интерес и загадочно ковырялся в капоте. Плюнув на это, Стеклова поспешила к напарнику. Сердце бешено колотилось, так и норовя проломить ей грудную клетку с концами.—?Что-то случилось? —?первое, что сказал парень, выйдя из машины.—?Я что, так дерьмово выгляжу? —?огрызнулась Есеня, но быстро одёрнула себя. —?Она это специально сделала.Кажется, её слова заставили усомниться напарника в верности его решения сотрудничать со Стекловой. Это сомнение явно искрилось в светлых глазах.—?Кто ?она?? —?осторожно уточнил парень.—?Девчонка,?— Есеня хотела было развивать мысль дальше, но чужой взгляд вроде ?ты идиотка?? заставил её раздражено закатить глаза. —?Бумажки. Бумажки у главврача. На столе лежат. А сам он фикусом занят.—?И? —?слабо уточнил парень, за что удостоился презрительного фыркания.—?Он их специально положил. Смотрите, я занят делами, а не трачу время на тупое умершее растение.—?А…при чём тут ?она??—?При том,?— терпение стремительно покидало голос Стекловой. Почему она должна объяснять? —?При том, что Юдина специально положила свой дневник на видное место. Она свои тайны положила на самое видное место. Разве что не под нос родителям.—?И что?—?И то, что ты двоечник,?— грубо закончила Есеня. И тут же дала себе подзатыльник. Не её голос. Не её слова.—?Она делилась с родителями всем.—?Или она хотела, чтобы так думали.—?И…И поэтому она писала в дневник? Чтобы…—?Да,?— наконец,?— удовлетворённо выдохнула Стеклова. Нос ужасно зачесался от желания возмущенно чихнуть. —?Она писала в дневник только затем, чтобы его прочитали. Юдина говорила, что между ними были доверительные отношения и они ?ничего не трогали?. Но дневник они точно читали. И, уверена, мы бы не нашли в нём ничего опаснее информации о лишней съеденной конфете.Григорьев хотел возразить, но передумал. Задумчивая складка залегла меж его бровей. Есеня невольно отметила, что несмотря на склонность к скорым вывода, он вполне был способен на критическое и логическое мышление.Он сомневался. И не в ней, а в компетенции своего начальства. Это льстило. Вот, что чувствовал Меглин, значит? Должно быть, у него очень высокая самооценка.—?Значит, он выбирает тех, кто только… Только внешне изображал невинность?Ну ведь и правда учится. Жаль только, что за годы работы в полиции он станет слишком циничным. Интересно, Есеня бы хотела, чтобы этот парень стал, как она?Или она бы хотела ему нормальной жизни?—?Да. Именно так. Вот только… —?она запнулась, пытаясь подобрать слова. Мысль подло ускользала. Вдруг жутко захотелось спать. —?У тебя что?Если Григорьев и удивился внезапной смены темы, то не показал этого.—?У меня хорошие новости. Пока я опрашивал в сотый раз ту соседку?— честное слово, она сама меня тянула к себе, только чтобы прожужжать мне уши о шуме сверху… Пока я пытался отделаться от неё на лестничной площадке, мимо проходил один дедок… Такой, характерный. У мен раньше такой был. С густыми бровями, седыми волосами в хвостик. Умер от рака.—?Сочувствую.—?Ага. Я не придал ему значения, хотя он как-то внимательно на меня покосился. Прямо как будто я говорил то ли непотребщину, то ли государственную тайну разглашал. А потом он подловил меня на улице. Представился как Михаил Васильевич, Городунов, документы даже предоставил. В общем, мы с ним поговорили и он признался, что его жена видела убийцу.—?Видела? —?не удержалась Есеня. Парень замолчал. —?Извини. Продолжай.—?Она художница. Хотела вечерний пейзаж зарисовать. Даже начала. Он наброски показал. А потом случилось… Ну, то что случилось. И она видела убийцу. Издалека, но общие черты она изобразить может.Это было малым. Малым, но уже прогрессом. Художники видят больше, чем обычные люди. Они могут не обладать абсолютной памятью, но некоторые черты бросаются им в глаза больше всего. ?Добыча? Григорьева была очень ценной. Стеклова скупо кивнула, ожидая, что парень обидится столь хилой реакции на его достижения. Но Паша просто улыбнулся краешком губ.Были бы все напарники молчаливыми и понимающими?— цены бы им не было.—?Простите…Твою мать!Сердце Есени совершило кульбит и упало куда-то в район пяток. Если они все добиваются того, чтобы она стала жертвой инфаркта, то до этого недалеко. Но что, чтоб его, здесь делает водитель?! Смотрит немного виновато, брови приподняты, темные волосы слегка разлохматились от ветра и на глаза. А у Стекловой взгляд такой, наверное, что хочется на месте облелаться и убежать подальше. Никто не любил, когда она так смотрела. Даже Он.—?Чт…—?Вот,?— прежде чем Есеня успела произнести ожидаемое ?какого лешего ты тут ошиваешься?!?, водитель протянул ей какую-то карточку,?— вы обронили. Извините, что напугал. Я ухожу уже. Извините.Сил хватило только слабо кивнуть. Да что с её нервами творится?! И что с её осторожностью? Карточкой оказалось фото Верочки. Попади оно к злодею…Нервно прикусывая губу, девушка дернулась к машине, резко открывая дверь. Напарник не удостоил её вопросом, что дало время на поиск консенсуса со своими проклятыми нервами. Все как натянутая струна. Ей всего лишь вернули потерянную вещь. Это нормально.Они договорились о встрече на завтра. Есеня пробовала убедить напарника, что стоит заняться этим именно сегодня, однако вскоре поняла, что такой план не слишком полезен. Женщина, Марина Городунова, сказала, что начнёт набрасывать портрет убийцы сегодня, поэтому ?будет лучше, если они не будут стоять над душой и заберут работу завтра с утра?. Стеклова злилась. Скорее, от собственного бессилия, чем от мягкотелости напарника, согласившегося на это. Завтра она должна уехать и никаких полномочий больше. Значит, завтрашнее утро?— это крайний срок поисков. Но как можно найти убийцу всего за пару часов?!?Я же мог. И ты сможешь?О, если бы голос хоть иногда прилагал усилия, чтобы дать подсказку, а не очередной ?полезный? совет. Что у неё есть?Убийца выбирает не по цвету. Цвет, красный цвет?— это, скорее, дополнительный фактор. Он злит этого человека. Но убивает он не только из-за цвета. Это метод охотника. Кто убийца? Это человек нервный. Психическое состояние оставляет желать лучшего. Возможно параноидное расстройство личности. ПТСР. Может ли это быть ПТСР? Но как? Как он возник? Это нездоровый человек, чье заболевание довели до крайней точки? Мнительный. Параноик. Остро реагирует на чужие слова, чужую мимику, чужое поведение. Однако он способен положительно привлекать других. Те девушки. Они сами подошли. Как? Умело маскируется. А потом нападает. Любовь к убийству? Нет. Ненависть? Возможно, но как вытекающее. Желание справедливости? На почве чего?Что ещё, что ещё?Что ещё?Обида. Обвинение.Точно. Он обижен на то, какие все лживые. Он обвиняет их в лицемерии. Он ненавидит людей за то, что они притворяются, но главное?— это детская обида. Ребёнок, который обиделся, что страшный доктор с милой улыбкой сделал ему больно, хотя обещал не делать. Доктор. Женщина в красном. Она улыбалась. Все считали её лучшей. Он так не считал. Что она делала? Била его током? Грозила лоботомией, если он что-то не сделает? Дрессировала. Как собачонку.Пока он не станет спокойным.А у водителя, что был чертовски сильно похож на Жеркова, были удивительно добрые глаза.***Она вскочила и вылетела из гостиницы так быстро, как ещё никогда не вылетала. Точно за ней дьявол гнался. Но, по-настоящему, это она за ним гналась. И очень боялась упустить.Было около шести утра, когда Паше позвонили. Встреча назначена в девять, номер, однако, принадлежал Михаилу Васильевичу. Сонный парень всё же ответил. И через секунду уже натягивал на себя рубашку.Из телефона доносились судорожные крики о помощи и рыдания.Пока Есеня бежала, пока они ехали на дичайшей скорости, нарушая разом все проклятые правила дорожного движения, в голове пульсировала одна мысль: только бы успеть. Даже когда они вылетели на встречную полосу, лавируя, точно в фильме ?Такси?, между машинами, мысль о возможной гибели по их вине не оставляла обоих.Но они опоздали. Машина ещё не остановилась, а Стеклова вывалилась из неё, спотыкаясь, видя лишь один безрадостный ориентир?— парочку сочувствующих зевак и сгорбившегося мужчину. Его плечи крупно вздрагивали, сопровождаясь громкими всхлипами и завываниями. Ноги налились тяжестью, но девушка заставила себя заглянуть за плечо мужчины. Её сдавило железное кольцо, прямо вокруг сердца. На руках у мужчины лежала среднего возраста женщина в темном пальто, в одном месте гораздо темнее и будто сырее. Она казалась живой, просто упавшей в обморок. Но стоило заглянуть в её лицо, как становилось ясно: смерть не пощадила свою жертву. И убийца тоже?— на автомате Есеня посчитала три удара в живот, четыре в грудь. Убийца боялся. Он убивал из страха. Но как он узнал?!Проклятье.Проклятье, проклятье!!!—?Он уби-ил её! —?взвыл мужчина. Неясно, Есене это адресовалось или нет. Он был в отчаянии. Он кричал в пустоту. —?Он уби-и-ил, пришёл и… Она с Дунькой, с собакой… Гуляла… Марина-а!…Кровь стекала по пальцам. Оставалась на асфальте. Она заляпала собой так много, что хотелось немедленно все очистить. Чтобы ни одного пятна не осталось.Пятна везде. На одежде. На руках. В жизни Есени.Собака. Черт возьми. Где собака? Она гуляла с собакой. Поводок есть. Ошейника нет. Собаки тоже.Что?Что делать?!?Думай как баба??Думай??Думай!?Они не были в хорошем настроении. Вернее, сначала они веселились. Виктория Родионова пригласила. Их было трое. Таня, Вика и Эва. Трое закадычных подружек. Вместе поступили, вместе учились. Вместе горе и радости переживали. Только они разные были. Таня?— мечтательница, бесшабашная девчонка, оторва с не самыми лучшими оценками. Вика?— умная, красивая, отличница, но с характером. Самоуверенная, наглая. Способная пролезть в щели. И Эва. Девочка из богатой семьи. Она всё могла купить. Машину, крутой телефон, сколько угодно изысканной выпивки. Только друзей купить не могла. И любовь свою тоже. Не смогла. Она с ними дружила, потому что так чувствовала себя сильной. Она знала, что у неё есть деньги. У неё есть много чего. Она может дать ему всё.А все они выбирали её. Вику. У Эвы было все?— и не было ничего. Серая богатая мышь проиграла красивой нищенке.Тогда вечером они собрались что-то отметить. Скорее всего, грядущее замужество Виктории. Веселились, пели, пили. В общем, отрывались. Все, кроме Эвы.—?Ты же его не любишь.—?Не нуди!.. Эй, ещё плесни, Тань…—?Ты ведь его не любишь. Совсем. Зачем тогда?—?Ну может и так. А тебе-то что?Она начала кричать. Эта ссора была внезапной, но Эва взорвалась. Она долго копила в себе это. Старательно закупоривала, и вот?— прорвало. Она ненавидела Вику. Более успешную подружку, нищебродку из поганой неполноценной семьи.И всё же, богатый красавчик полюбил именно её.Они вышли на улицу уже на эмоциях. Эва бесилась. Вика смеялась.—?Да ты его только мучаешь! Чего ты к нему пристала?!—?Ой, ну нравится мне!—?Ты кровопийца!..—?О, ну да!Смех отразился от невидимых стен. Улыбка Вики превратилась в оскал.—?Так ты, говоришь, это я его околдовала? —?глаза прищурились, сверкая недобро. —?Иди сюда. И смотри. И челюсть подбери, может, чему научишься. Эй, красавчик!..Она позвала его. Там был ещё прохожий, но она подозвала именно его. Не потому что он выглядел хило.У него были добрые…—?Звони Костромскому! Быстро!!! —?заорала она. —?Адрес гребанного водителя!—?Кого?!..—?Провизия! Он туда приезжает, сука, он ненавидит и приезжает, потому что тянет его! Живо звони, твою мать!..А она тоже позвонила. Им нужна помощь. Им нужны ребята с оружием.Когда они ворвались внутрь (ждать подмогу было опасно, убийца мог убежать, и они совершили одну из безрассудных вещей?— самодеятельность), когда буквально выбили дверь, как в лучших традициях боевика, первое, что предстало перед их глазами?— совершенно обычная прихожка. Такая обычная, что зубы сводило от неконтролируемого желания вонзить их в шею слишком нормального убийцы. А дальше?— это.Они даже замерли, и она, и Паша, чуть ли не безалаберно опустив пистолеты. Молча, с челюстью на полу, наблюдая посреди комнаты пушистую, колючую, новогоднюю ель, деловито украшенную мишурой, золотыми цепочками, кусочками одежды и, как венец всего, собачьим ошейником вместо верхушки.Это было всё и всем.Хозяин этого ?чуда? появился откуда-то сбоку, совершенно игнорируя наставленые на него пистолеты. На его лице играла лёгкая блаженная улыбка, точно попал он не к себе домой, а спа-центр.—?А я вас ждал. Я готов нести чистоту. Несите и вы со мной!Есеня выводила его лично. Он не сопротивлялся, шел покорно, тихо улыбаясь и посматривая на следовательницу добрыми глазами убийцы. Один раз она не сдержалась и толкнула его. Он напоролся рукой на выступающий гвоздик, и лицо его обиженно скуксилось, точно он слез. Он не стоил и капли жалости. Стеклова чувствовала лишь отвращение.—?Осмотри тут все. Возможно, мы можем найти нечто большее, чем драгоценности. Например, кость. Трофей его. Или ещё что-то извращенское.—?А как же?..—?Я справлюсь,?— в доказательство своих слов Есеня хорошенько встряхнула маньяка. Тот еле слышно всхлипнул.На самом деле, она хотела спустить его с лестницы. Выколоть глаза. Разбить его голову о ступеньки, чтобы больной мозг стекал по бетону. Она хотела залить его мир красным, чтобы он обоссался от ужаса и сдох в блевотине и моче. Но ничего из этого она не сделала, молча, как заледеневшая, выволакивая душегуба на свет божий. Вдалеке слышались сирены. Сейчас они заберут ублюдка, и он проведёт остаток дней на нарах. Но он будет жить.А те девушки нет.Она очнулась, когда сбоку послышалось рычание. Механический поворот головы. Надо было бы выставить перед собой пистолет, но Есеня продолжала тупо целить им в маньяка. Тот, вроде, не собирался бежать. Но он трус. А трусы способны на многое.Возле мусорного бака стояло три пса. Бродячих пса. Здоровенных, лохматых, худых. Из их оскаленных пастей с желтыми клыками стекала слюна. Соседка Родионовой. Она говорила о них, всплыло в сознании. Они действительно бешеные. Неудивительно, если они способны разорвать ребенка. Их не стоит дразнить.Есеня сделала резкий взмах рукой. Псина оголила клыки. Глаза, черные, как смоль, наливались звериной ненавистью, и она росла по мере того, как Есеня все больше и раздражительнее махала руками.Псина сорвалась с места.—?Подавись!..Она сделала это. Короткий, жалкий вскрик, который издал убийца, потонул в захлебывающемся лае бешеной псины. А потом её гниющие зубы сомкнулись у него на ноге. Двое других собак последовали примеру вожака. Они были больны. Они были злы.И они хотели жрать.Паша вылетел из подъезда ровно тогда, когда машины полицейской ?поддержки? были уже на месте. В ужасе он не сразу достал пистолет, чтобы отогнать животных. Пуля убила одну псину. Двое других сорвались с места и убежали, поджав хвосты.Парень тяжело дышал и не мог оторвать взгляда от кровавого месива на земле.Есеня виновато улыбнулась, хотя ее глаза были холодны, как лёд.—?Я ничего не могла сделать.***В горле всё ещё стоял привкус крови. Забавно, учитывая тот факт, что она и пальцем не притронулась к убийце. Хотелось, если честно. Воткнуть что-нибудь донельзя острое ему в эти проклятые глаза с абсолютно добрым взглядом.Наверное, она могла остановить процесс. Зачем об этом думать сейчас, Есеня не совсем понимала, но сознание с упертостью барана проецировало этот противный вопрос?— могла или нет? Одичавшая свора с блеском в яростных чёрных глазах недвусмысленно намекала, что цокот отросших когтей несёт лишь смерть. В Стекловой сработал инстинкт самосохранения. Она отпрыгнула от убийцы, окружённая собаками, а тому помогать было поздно. Сука с течкой расправилась с раздражителем быстрее, чем стало возможным отогнать её. Да, так девушка и напишет в отчёте. Думать о том, что смотреть на раздираемое заживо тело было приятно, не хотелось от слова ?совсем?.Почти как тогда, с карандашом и таксистом.С того момента, как приехали ребята с кирпичными мордами, чтобы запротоколировать всё и торжественно объявить дело закрытым, Григорьев не появлялся в поле зрения. Есеня уже и думать про него забыла, как вдруг увидела его, тащущегося по направлению к ней. В его похожее всё ещё отражалась вся глубина потрясения, когда крик убийцы оборвался из-за оторванной челюсти. Но было ещё что-то. Что-то, отдающее твёрдостью и серьёзностью намерений. Это почти смешно. Птенец, который отчаянно пытался показаться взрослым.?Интересно, а кто тут птенец??Не говоря ни слова, парень молча бухнулся рядом на бордюр. Стеклова не шевельнулась, хотя чувствовала, как чужое напряжение вдалбливается в её черепную коробку. Парень дулся, кусал губу, и Есеня уже готова была ударить его, чтобы выбить назревающий вопрос, поскорее ответить и красиво свалить в закат, как вдруг Григорьев опередил её намерения:—?Вы, Есеня Андреевна, это правильным считаете?—?А ты?— нет. Знаем?— плавали. Но это лучше, чем если бы ты всю жизнь жил в розовых очках. Сейчас не поймёшь. Потом дойдёт. Я ж знаю таких, как ты. Состоятельный, весь такой независимый. Рвешься к справедливости. Только вот она, справедливость. Грязная, заразная, неправильная. Что теперь-то не рвешься? Уже не нравится? Поверь. Это лучше.—?Лучше, чем просто жить? —?тихо сказал Паша.Она вздрогнула.—?Нельзя просто жить. Индифферентность порождает монстров. Жить просто так не получится даже у самого отстранённого. Попробует?— и сам провалится в эту пучину. Лучше жестоко сказать, чем потом гнить изнутри.—?А это ли не смерть?Сердце замерло. Она взглянула на него впервые за долгое время и сама вся замерла, как недвижимый айсберг. Смотрел на неё, спокойно, но вместо вызова, вместо непримиримости, она увидела жалость. Твою мать! Долбанную жалость, сжирающую её медленно и верно. А чужие слова, слишком тихие, чтобы разозлить, ударили в самую цель. Он говорил так, что Есеня не могла понять, почему память так сильно просит ассоциаций. Он говорил слишком взросло.В своё время она так не смогла.—?Это ли не смерть с открытыми глазами?Ответа не последовало. Если парень и удивился, что его временная напарница столь резко решила прервать разговор, не отвечая, то он решил промолчать. Конечно, он и не догадывался, почему его слова возымели такой ядовитый эффект. Почему от них Стеклова посерела, как труп, а затем попятилась и поспешила уйти. Догонять её Паша не стал.Есеня снова пыталась убежать.***Дорога казалась в этот раз неприлично долгой. Есеня была готова уткнуться лбом в стекло и заткнуть мысли наушниками с грустной музыкой, прямо как в фильмах. Правда, дорога не идеальная, так что лоб постоянно бьётся, что не очень приятно. Да и мысли свои Есеня глушить не умела. После зрелища растерзанного собаками мужчины у Есени осталось ощущение какой-то тянущей пустоты, но вместе с тем казалось, будто все вышло наилучшим образом. Конечно, это было не так. Однако Быков не звонил, значит, уже в курсе и доволен результатом. Он никогда не хотел пачкать руки, тем не менее, он был из тех, кто понимает, что бешеное животное не исцелится. Интересно, хорошо ли он спит по ночам? Меглин вот неплохо.Да что же опять к нему всё сводится…Женя тоже подозрительно затих. Впрочем, ничего подозрительного?— сейчас раннее утро. Стеклова поспешила покинуть культурную столицу сразу после окончания дела, дома она должна оказаться как раз к семи утра. Сегодня выходной. Женя наверняка спит вместе с Верочкой. Будить мужа Есене совсем не хотелось. На губах заиграла неосознанная, лёгкая улыбка. Наверное, она появилась впервые после гибели отца, столь искренняя и живая. В самом деле, в жизни ведь так просто найти светлые стороны. Так просто ощутить их. Всего-то надо приехать домой, аккуратно зайти внутрь, лечь под бок к сопящему Жене и постараться не разбудить щекочащим его дыханием.Как глупо.Машина остановилась, снова выдергивая Есеню из омута почти тёплых мыслей. Водитель обернулся к ней.—?За сигаретами,?— оценивающе посмотрев, добавил:?— Вам нужно чего?Сначала Стеклова хотела ответить твёрдое ?нет?. Почти на автомате вылетело. Раньше в лофте стандартно обнаруживались запасы пресной еды, которая по необъяснимым причинам нравилась хозяину. Есеня сначала пробовала протестовать, но после нескольких беспощадно выкинутых пачек нормальной еды, Стеклова начала заботиться лишь о своём питании?— тоже со временем поскудневшем.Сейчас её ждут муж и дочь. Она должна помнить об этом.—?Захватите детского пюре и чего-то из…Их питания.Прозвучало сие так жалко и неубедительно, что водитель даже скептично вздернул бровь, но, не сказав ни слова, вышел из машины, направляясь в магазин.Провожая взглядом чужую спину, Стеклова вдруг почувствовала непреодолимое желание покурить. С рождения Веры она старалась не дымить лишний раз, Женя тоже, кстати, не одобрял. А тут вот захотелось, очень сильно. Высунувшись, Есеня скептично оценила расстояние до ближайшего ларька, где ещё недавно был водитель. Судя по тому, что этот каменномордый едва ли знаком с элементарной биологией детей, будет чудом, если он справится за двадцать минут. Удивительное у него свойство, искать до последнего именно то, что было сказано.Подождав ещё две минуты (а показалось, что все пять), Есеня выскочила из машины и, озираясь, сайгаком рванула к киоску. Там она с облегчением купила пачку некрепких сигарет. Зажигалка, она точно помнила, была где-то в машине, в бардачке. Глаза машинально запомнили эту деталь, когда водитель ковырялся в мусоре машины. Впрочем, по сравнению с синим Мерсом, мусор здесь был лишь на словах.Воровато посмотрев по сторонам, девушка залезла в бардачок. Красная зажигалка лежала на самом видном месте. В конце концов, ничего плохого не случится, если она позаимствует эту вещицу на пару мгновений. Всего лишь…Есеня не успела ничего предпринять. Она даже пикнуть не успела, как её с силой прижали к спинке сидения, таким образом, что она вдохнуть нормально не могла. Профессиональный и быстрый захват, стоит немного надавить?— Стеклова будет задушена. Вот так до обидного просто. Она трепыхалась, как пойманная в силу птичка, а перед глазами проносился не муж или Верочка, а, почему-то, густой лес с хижиной, такой мрачной, покосившейся, как в старых сказках…И сердце пропустило удар, когда до слуха донеслось:—?А я тебе говорил, машину закрывать надо. Говорил. Да тихо, не дергайся. Надо поговорить.Она не произнесла ни слова, утопая в своём проклятом ледяном озере снова, снова и снова. Почему так происходило?! Почему каждый раз, когда она пытается наладить то, что у неё есть, все рушится, мать его, к чёрту одним лишь его присутствием?! Да даже если бы слова не застревали таким диким спазмом в горле, Стеклова бы не знала, что сказать. Наорать? Прогнать? Обвинить?Хватка ослабла, и тогда Есеня сделала попытку высвободиться. Вернее, в её мыслях это называлось именно так, на деле же получилось довольно криво и беспомощно. С удивительной прытью для неадекватного больного Меглин перехватил её руки за запястья, сводя из крест-накрест и удерживая так. Стеклова для порядка дернулась ещё разок. И только потом, подняв глаза, в зеркале она встретилась со взглядом, слишком знакомым ей и слишком сильно сделавшим ей больно.—?Успокоилась? —?голос спокойный, но только поверхностно. Как река, в которой бушует подводное течение. Это течение Есеня знала слишком хорошо, чтобы не уловить наспех скрытые эмоции. —?А теперь послушай. Послушай. Я не убивал его, слышишь? Не убивал. Я пришел, да, пришёл, но его там не было, понимаешь? Не было, а потом, когда в себя пришел, он уже мертв был. Я не знаю, кто его убил, но я не причастен к его смерти, Есеня.—?Какого хрена ты здесь делаешь?..Это, наверное, самое глупое, что она могла выдавить после его тирады. Кажется, даже Меглина это ввело в ступор. Он удивлённо моргнул, так же, через зеркало вглядываясь в её лицо. И там, в глубине янтарно-карих глаз Стеклова опять разглядела проклятую надежду на прошлое-настоящее. На неё будто смотрел Родион?— её Родион, который бросил её, а теперь издевался, показывая самые худшие свои стороны. А она, как идиотка, снова и снова поддавалась гипнозу и лезла в ненавистный ящик Пандоры.Она опять находила надежду под вдребезги разбитой верой.Есеня снова дернулась, и Меглин всё же отпустил её руки, очевидно решая, что в данный момент шанс внеплановой рукопашной уходит на второй план. Руки у него были обветренные, со сбитыми костяшками, Стеклова зачем-то заострила на этом внимание. Может, машинально не хотела отпускать. Осознав это, захотелось надавать себе пощёчин.—?Ты был там.—?Да.—?Нахрена? Нахрена ты лезешь в мою жизнь, скажи мне, тебе мало было того? Мало, значит, решил отыграться, мудак ты, снова меня своей собачкой сделать, да?! Тебе ведь нравилось, что я таскаюсь, а тут вдруг нет! Надо же! И ты обратно захотел, да?! А отец помешал, и…Она почувствовала, как начинает задыхаться. От подступающих слез, от крика, от эмоций и от тёплой ладони у себя на плече. Только призраки прошлого знают, как сильно она хотела проткнуть эту ладонь карандашом, а затем слизать кровь с раны.—?Он мне звонил. Ты меня не поймаешь,?— мужчина сделал паузу, точно обдумывая сказанное,?— просил приехать. Я его видел. Он был… Такой же. Как в зеркало смотришь. Только не сам, он на линию огня не встаёт. Снова руки, только откуда?— не знаю. Он к Андрею пошел. Я за ним. А ведь не зря эти сраные таблетки посоветовал, не зря…Этот бред не выглядел как то, во что можно поверить, но Стеклова каким-то образом за сегодня нарушила все свои ?можно?. Она насторожилась ещё на середине.—?Какой такой же? Это сейчас в тебе таблетки говорят?Меглин мрачно улыбнулся, и впервые за время совместной работы Стеклова увидела в ней усталость, а не психопатию.—?Его отравили. В коньяке яд. Доза небольшая, но ему хватило. Я проверял. Не смертельная, точно.Он говорил с отрывками, уже не слишком скрывая нервозность, но всё ещё пытаясь более четко формулировать мысль. Звучал он почти как адекватный, но поверить в это значило жестоко обмануться. Ведь ещё не так давно он был близок к улучшению, а потом с нечеловеческой яркостью вонзал скальпель в псевдо-кукольника. Как она может позволить себе поверить ему?Как она может снова убивать себя надеждой?Она вздрогнула, выныривая из мыслей и самобичевания, когда Меглин вышел из машины. Есеня почти рванулась следом, но удержала себя на месте. Она чувствовала одновременно прилив адреналина и… Опасности. Которая исходила от того, кого она считала, наоборот, защитником. Впрочем, сам Меглин это, скорее всего, понимал. Он торопливо огляделся, пришуренно высматривая что-то, потом опустил взгляд на неё. А Стеклова не могла заставить себя перестать пялиться. Потому что в данный момент судьба либо знатно издевалась, либо Есеня успела удариться головой. Меглин, которого она знала, смотрел на неё нечитаемым взглядом. Хотя, почему же.Он просил. Молча. Просто поверить.Есеня прикусила губу до крови, не в состоянии ответить чем-то. Словами, эмоциями, хоть как-то отреагировать. Перед ней, вообще-то, беглый преступник, а она пялится на него. Меглин, зараза, заметил, усмехнулся криво, почти как раньше, когда уличал стажёрку в симпатиях. Если это иллюзия, то Стеклова не хотела, чтобы она рассеивалась. А ведь казалось, скажи она что-то, все порушится. Её идол снова превратится в долбанного юродивого, который несёт откровенный бред, а она заледенеет в очередной раз, потому что нет сил больше чувствовать.То, что он сказал, разве не похоже на бред? Очень возможно. И все ещё оставался вопрос, как этот ненормальный сбежал. На невысказанный вопрос ?а куда же ты дальше пойдешь?, Меглин улыбнулся, ломая главную стену:—?Я никуда не направляюсь, я просто бегу*****.Неосознанно Есеня почувствовала, как уголки губ дрогнули, отзеркаливая чужую улыбку. Так предательски, плюя на собственную гордость. Вот только прежняя Есеня давно бы выскочила из машины, высказала всё, что накипело, а потом бросилась бы на шею. Теперь?— нет. И улыбка, лезущая наружу, дрогнула, смешивая то ли радость, то ли тихое отчаяние. Стеклова бы не позволила себе снова рыдать при нём. Слёзы, заблестев в глазах, в них же и остались. Меглин всё понял. Или казалось, что понял, но смотрел он так, что хотелось наорать, чтоб не делал вид, будто всё происходящее тут?— просто часть урока.—?Ни с места! Руки!Стеклова давно поняла, что жизнь отчаянно не любит её. А Меглина она ненавидит и обожает одновременно.Его поджидали давно. Или всё сложилось так удачно: сразу несколько мужчин выскочили, как черти из табакерки, отрезая пути к отступлению. Тот, что были ближе всего к Меглину, попытался заломить ему руку, но не учёл того, что психи?— народ буйный, а если псих бывший оперативник, то ситуация совсем беда. Попытка была пресечена и окончилась разбитым носом нападавшего. Однако Меглина это едва ли спасло. Справившись с двумя, он оказался в плотном окружении. Пять человек?— слишком много, и загнанный зверь дико озирался, понимая, что ловушка захлопнулась.Женя вылез как из пустоты. Он разъяренной фурией бросился в круг и с размаху вцепился в Меглина, да так, что тот явно опешил от подобного напора.Меткий удар. Осмысловский точно сорвался с цепи, а Меглин будто не собирался защищаться как-либо, принимая удары. Всё это выглядело, как сценка, идеальная для Мариинского: дуэль двух, борющихся за справедливость, а на деле?— со своей ненавистью, вокруг?— полумесяц судей, держащих пойманного в силки зверя на мушке.Есеня молча наблюдала за тем, как её идола?— павшего?— скрутили, нацепляя бренчащие наручники. Она наблюдала и только когда её и его взгляд снова встретились, когда капля крови прочертила дорожку из разбитой брови по лицу, тогда Стеклова не выдержала:—?Женя, стой!Осмысловский замер. Рука, занесённая для удара, дрогнула буквально в нескольких сантиметрах от лица Меглина.—?Почему? —?холодно и отстраненно.У Есени не было достойных оправданий, кроме самых глупых. Кроме своей собственной дурной надежды.—?Мы пока ничего не знаем. Ты хочешь наказать невиновного, а настоящий убийца пусть гуляет?—?Где ты тут невиновного видишь? Есеня, где?!Он сорвался на крик. Стеклова ненавидела себя за эти нотки отчаяния в голосе мужа, Меглина?— за то, что тот даже не пытался оправдаться. Даже будь у Есени силы, он бы не знала, как поступить. И скользкие, мерзкие мысли, что она виновата в том, что происходит сейчас, посмели прокрасться в голову. Осмысловский?— как бомба замедленного действия, которая вот-вот готова взорваться. Никто не осудит. Они, слуги закона, стоящие непробиваемой стеной, могли бы протестовать, будь это кто-то из них. Но Меглин никогда не был для них своим. Его имя?— легенда, ходящая между молодыми следователями, практикантами, стажёрами, загадочная фигура, которую уважали одни и ненавидели другие. А когда тайна, окутанная мраком, вышла из тени, страх перед ней испарился. Осталось лишь чувство злости. Подобное происходило, когда павшие боги шли к людям и умирали на кострах.Женя сдался первым. Он отошёл, предоставляя возможность увести Меглина. Есеня так и не смогла заставить себя снова попытаться поймать его взгляд. Почему-то была уверенность: он на неё и не смотрел.Домой они ехали молча, Есеня?— вместе с Женей. Он мрачно молчал, непривычно сдавливая атмосферу в ещё большую пропасть негатива. Если это был план, он сработал?— девушка ощущала себя некомфортно, даже почти совестливо смотрела исподлобья. Хотя извиниться было не за что. Конечно, она ведь не целовалась с убийцей, она не изменяла мужу, она даже не сказала то, чего Меглин, возможно, хотел услышать. И всё равно на душе даже уже не кошки скребли, а настоящие бешеные ягуары.Когда молчание стало невыносимым, Есеня осмелилась его нарушить.—?Как он сбежал?Женя не повернулся, упрямо смотря на дорогу.—?Он тебе не сказал?Есеня прикусила губу, почувствовав острый укол злых слов. Ну конечно, как она могла подумать, что её действия хоть немного похожи на ?простой внезапный диалог?. Не хватало ещё, чтобы её подозревали в соучастии. Но ведь это невозможно: она даже не в Москве была.—?Нет. Посвятишь?—?Его не было в камере.—?Что?! —?от резкого вскрика Женя поморщился. —?Ты ведь сказал…—?Да, сказал. Да, я тоже думал, что его поймали. Быков мне сказал, чтобы при любых вопросах я отвечал именно так, как я тебе ответил. Я тоже думал, что он добровольно сдался и уже давно в изоляторе. Прости.Нет, жизнь явно хотела Есеню добить. Или ей просто было скучно. Откинувшись назад, девушка зажмурилась. Раз, два, три. Четыре. Досчитать до десяти, успокоиться. Привести сбившееся дыхание в порядок. Угомонить сердце. Как только она узнаёт одно и даже смиряется с этим, всё выворачивается наизнанку.В норме вещей было бы наорать на Женю, но смысл? Уставшее сознание даже не стало производить злость, тем более, что, научившись читать людей, Есеня не могла не отметить отрывистые фразы и торопливое извинение, точно застревающее в горле. Такое бывает обычно у тех, кто искренне стыдится и сожалеет.—?Я не следил за тобой,?— вдруг продолжил парень. Есеня насторожилась. —?Когда всё вскрылось, Быков орал так, что нас как ветром снесло. Без понятия, как псих, а Меглин псих, мог обойти все ?ловушки? и собак. Они ведь тогда так и не взяли след. На него нас вывели, не поверишь, бабульки. Нам позвонила милейшая, занешь, бабулька, божий одуванчик, Марья Григорьевна. Страшным шёпотом в трубку поделилась, что видела беглеца. Весь в крови, говорит, был, из дома твоего отца выбегал. Тогда испугалась, а сейчас готова дать показания. Слово в слово описала, не отвертишься. Не думаю, что много таких, кто бы бегал там по зигзагу в бежевом плаще окровавленном, в кепке. Короче, Меглин по описанию буквально на девяносто девять процентов. Ну, а потом… Потом я предположил, что он придёт к тебе. Гоша сообщил, где вы, вышел специально. И спасибо тебе, что не задергалась. Ты же поняла, что он намерено вышел надолго, да?Знал, что захочет поговорить. Надо же. Есеня даже не знала, хочет она крепко выматериться или снова напиться. Или душ холодный. Правильно псевдо-кукольник Слава говорит?— грязная она. Если даже муж не сомневается в том, что Меглин пришёл бы к ней, обязательно пришёл, то стоит ли Стекловой пытаться убедить себя в обратном?Вопрос Жени?— как надежда. Такая же, как у неё, стеклянная, ненадёжная. Они оба тут лживые насквозь. Играют друг перед другом, зная, что их правда?— их ложь. Но всё равно притворяются, на невидимом клее удерживая ломающуюся семью.Она абсолютно серьёзна снаружи, так что у Жени даже не остаётся сомнений в том, что его убеждения сработали. Вот только он не учёл одной детали.Есеня поверила. Но не ему.