3. (1/2)

Те несколько дней, которые Лира хотела у меня пожить, переросли в три недели. Я не выгонял ее, но старался появляться дома как можно реже. Никогда еще не придумывал таких глупых и нелепых отговорок, несколько раз ночевал у немногочисленных друзей по университету. Лишь бы не с ней.

— Доброе утро, Кенни.Я распахнул глаза и резко сел на кровати.Он стоял в дверном проеме комнаты. Взволнованный, с раскрасневшимися глазами и дрожащими руками. Куртка была небрежно застегнута, джинсы понизу грязные и влажные. Волосы торчали в разные стороны, но не так, как на сцене. Весь его образ потерпел фиаско. Где же ты был несколько часов назад, до того, как…— Ну, чего стоишь как не родной? – Лира, не откидывая одеяла, натянула на себя майку, которую я дал ей в первый день, и сползла с кровати. Она прошла мимо осоловевшей статуи на кухню, раздался шум воды. Вернулась назад со стаканом в руках и вопросительно, с выражением крайней заинтересованности заглянула в лицо Кенни.

Я проглотил вопросы, сорняками выросшие на языке, прямо-таки почувствовал электрические разряды тока, пробежавшие в воздухе – аж волосы на голове зашевелились. Не-ет, так просто не бывает. Надо что-то сказать, срочно. Любую глупость, лишь бы хоть на немного отсрочить тот момент, когда он развернется и вылетит вон как бутылочная пробка.

Не молчи!

— Ключи можешь положить на стол, они тебе больше не нужны, — собственный голос казался чужим и непривычно холодным.Кто-нибудь, заткните мне рот!Лира обернулась на меня, улыбнулась. Будь под рукой нечто тяжелое или острое, я бы обязательно кинул. Но рядом не было ничего. Мое отчаяние стало осязаемым, а когда Кенни, с трудом сохраняя отсутствующее выражение лица, шагнул мне навстречу и положил ключи на край кровати, я чуть не закричал от досады. Теперь впору сравнивать себя с героиней какого-нибудь сопливого женского романа, где муж застает ее за постельными утехами с любовником. Конечно, в моем случае не все так плачевно. Все просто пиздец как ужасно. И Лира это понимала и улыбалась, прислонившись к дверному косяку и закрывая улыбку стаканом с водой.Кенни молча развернулся и пошел прочь. Он не хлопнул дверью, а лишь тихо притворил ее. Лучше бы разбил что-нибудь, ей богу.

— Ну, что будешь на завтрак?

Я уронил голову на согнутые колени, силясь не разрыдаться.

Этот день ничем не отличался от десятка предыдущих. Странно, но иногда мне казалось, что одной проблемой стало меньше. Дышать свободнее, ходить по улицам – безопаснее в том плане, что не думаешь о внезапном столкновении с кем-нибудь из горе-знакомых. Может, потому, что Кенни был связующим звеном между мной и теми людьми, с которыми я бы никогда в своей жизни не встретился. Мой мир ограничивался Интернетом и обедом на завтрак. Правда, я внес некоторые коррективы вроде ежедневных походов в универ, чему позже несказанно обрадовался. Куратор закрыл глаза на мои многочисленные прогулы, с неприкрытым восхищением глядя на стопки работ, которые я приволок за один раз. Светка, староста, публично отругала перед всей группой. Почему-то приятно, но ее нравоучения вряд ли подействуют.— Эй, Дим, на семинар пойдешь?Я оглянулся. Женя меланхолично плевал в потолок полупустой аудитории, сложив ноги на стол, а руки – за голову. Типичный распиздяй, незнающий в жизни других проблем, кроме как, кхем, хватка свободного времени. Лентяй похлеще меня, но живущий в нормальной семье с двумя сестрами и любящими родителями.Везет подлецу.— Сектами не интересуюсь.

— Что, не хочешь послушать знатока? – стул, на котором он до этого раскачивался, с глухим стуком утвердился за партой. Несколько девушек оглянулись на шум.

— По-моему, самая большая опасность для нынешней молодежи, то есть нас, — я выразительно приподнял брови, — это мы сами.

Женька лишь отмахнулся и принялся исписанной ручкой карябать на столешнице похабщину. Прозвенел звонок, и я поспешил ретироваться – в столовой самый ажиотаж, а так интересно смотреть на толкающихся и голодных студентов. У Лиры сегодня занятия в другом корпусе, так что на данный момент горизонт моей жизни чист и ясен. Ровно до того времени, пока не закончится последняя пара.

Мечтать о конце света и пугать им прохожих — занятие глупое и бесперспективное. Все эти статейки желтой прессы и скандальные передачи по телевизору о том, что, мол, идет смещение магнитных полей или на Солнце кончается ?топливо? — брехня в последней инстанции. Я давно заметил, что смотрю на мир через зеркало зыбучего песка, заостряя внимание на более мелких деталях, предпочитая обходить стороной по-настоящему острые углы. Так проще, мне – проще. Но ведь легкий путь не всегда самый лучший, верно?...Я на мгновение замер перед дверью собственной квартиры.Чушь какая. Почему я должен лишаться теплого, насиженного гнезда из-за какой-то девки? Не спорю, несколько лет дружбы и прочая фигня, но, твою мать, ни-па-панятиям!

Стоило открыть дверь, как в нос ударили ароматы специй.— Соли много, а перца добавь, — сказал я вместо ?привет?.Она оглянулась, улыбнулась, заправив за ухо выбившуюся прядь волос. Ведет себя, как ни в чем не бывало. Как и тогда. Разве что язвит меньше. Неужели моя жажда смертоубийства была столь сильной, что поубавила бабский гонор?— У тебя завтра сколько пар? – куртку – на вешалку, кеды – слева от тумбы.

— Пять. Буду поздно, надо еще в студсовете вахту отработать. – Она что-то сыпанула в кастрюлю с бледным борщом. Я поморщился, заранее отказываясь это есть. Удобно иметь под рукой услужливую подружку, которая готовит тебе завтраки-обеды-ужины, но под боком – удовольствие сомнительное. Хотя приятное, не спорю.

— Сегодня отец звонил.Я выглянул из комнаты, заметил, как напряглась ее спина.

— В конце недели уеду, так что можешь начинать собирать вещи и переезжать в общежитие.— Дима! – Лира раздраженно кинула ложку, которой мешала суп, на стол, сдернула с себя фартук. – Я… Там же Марина! – она явно не это хотела сказать.Я растянул улыбку от уха до уха.

— Комнат у вас в общаге достаточно, не гони. И Марина – меньшее из твоих бед.

— Что ты… — начала она, но я молча указал ей на кипящую субстанцию, и она, надув щеки как хомяк, скрылась с глаз долой.

Через два дня после того, как Кенни ушел, я позвонил отцу. Я уже забыл, где мы с ним раньше жили и вообще, съемная моя однокомнатная или нет. Давно хотел забрать документы и перевестись к нему поближе, но каждый раз, каждый подходящий раз он звонил мне и говорил, что на несколько месяцев уезжает на другой конец матушки-России. В этот раз все сложилось куда лучше. Этот холостяк купил двухкомнатную (наверняка и женщину себе завел, чертяга), и вообще его повысили, так что по командировкам будет шататься другой неудачник. Мне казалось, нерадивый папаша в штыки воспримет мою идею с переводом в другой вуз, но он оказался на удивление понимающим. И в деканате с плохо скрываемой радостью обязались отдать мне документы, и вообще договориться о переводе меня на второй курс их филиала прямо посреди семестра. Жизнь налаживается, да?...

Лире сказал об этом в тот же вечер. Подруга ни чем не выдала разочарования, но ночью чуть не разодрала мне спину ногтями, когда я считал брызги краски перед глазами после очередного оргазма.

К слову, о птичках. В те редкие дни, когда я ночевал дома три последние недели, Лера всеми силами пыталась затащить меня в кровать. У меня руки чесались придушить ее, но уж больно красиво рыжие волосы смотрелись на белых подушках. И каждый раз, когда я позорно капитулировал перед ее напором, я старался унизить ее всеми правдами и неправдами, вспоминая рассказы Кенни о том, как они с Мортом снимали девочек и как последний издевался над ними. Наверное, позорной жалости во мне больше ненависти, потому что, так или иначе, я ни разу не сделал ей больно. Делом, но не словами.

Эта ночь ничем не отличалась от предыдущей, и я почти смирился с теплым и мягким телом под боком. Я не задавал себе риторических и философских вопросов на тему ?почему я это делаю?? и ?не мазохист ли я??. Каждый раз, просыпаясь утром, я на мгновение замирал с широко распахнутыми глазами и вслушивался в гудящую тишину, надеясь, что дверь вот-вот скрипнет, и в коридоре раздадутся шаги. Но ведь я отдал его ключи Лире…Утро наступило для меня со звоном будильника. Я перевернулся на левый бок, не глядя нажал на кнопку, вырубая вечный раздражитель, и снова откинулся на спину. И только через несколько минут понял, что Леры, пардон, Валерии Сергеевны рядом нет.

Улыбка тянула губы, каким бы гадом я себя не чувствовал. Пересилив привычную утреннюю негу, я вылез из под теплого одеяла и заглянул в шкаф. Ее вещей не было, сумки и вузовских работ – тоже. На сковороде, на кухне, под стеклянной крышкой теплился омлет. Горячий чайник на плите и нарезанный сыр на блюдце рядом. Идеальный завтрак идеальной жены для идеального мужа. На тумбе у входа – второй комплект ключей, его ключей.

Сегодня пятница, так ведь?

— Да, да, само собой, Свет. – Я прижал телефонную трубку плечом и продолжил перебирать работы. – Слушай, группа без меня не обмельчает. Я и до этого не часто радовал вас своим присутствием.

На том конце Светлана что-то взволнованно вещала. Она единственная, кому я сказал о переезде. Воскресный поезд на пять вечера. Хотя отец обещал что-нибудь получше тряски в плацкарте.

— Хорошо, буду писать, — я беззлобно рассмеялся. – Говоришь как влюбленная девчонка, — и староста замокла.

Мысленно поставив галочку в голове, я попрощался и сбросил вызов. Обернулся на выстроившиеся, словно по команде, сумки в коридоре. Еще день жизни – и я сменю место дислокации. Чувство внутренней тревоги нарастает с каждой секундой, а желание бросить все и бежать, куда глаза глядят, затухает, стоит лишь окинуть взглядом масштаб трагедии, которую я развел на квартире. Как вот мольберт тащить? На собственном горбу? Ну, папаша, хоть бы приехал, помог. Ясное дело – твой сын молодец русский и вообще красавец, но чувство родного твердого плеча лишним не бывает.

На часах половина девятого. Я затянул волосы резинкой, затолкал в папку работы с первого курса. Очень милая вазочка, кстати. А кракле мы так и не прошли. Точнее, я не прошел. Я вообще не проходил и не приходил.

Стук в дверь отвлек меня от первокурсной ностальгии и заботливо толкнул в коридор. Я был в наилучшем расположении духа, потому что задушил внутри всех до единой скребущихся кошек и был готов летать от восторга перед грядущими переменами. Но стоило припасть к дверному глазку, как воздушный замок из песка рухнул мне под ноги. Я, надежности ради, уперся рукой в стену.

По ту сторону стояла до удивления знакомая фигура, но изменившаяся настолько, что я с трудом признал в ней Кенни.

Дыхание перехватило. События трех недель рухнули на плечи, придавили к полу. Сделать вид, что меня нет? Но ведь он знает, что если дверь немного отстает от косяка, значит, закрыта изнутри.

Стук раздался во второй раз, а затем:— Дима, это я. Открой.Открой… как будто это так просто.

А что сложного?Я несмело повернул замок, ожидая, что он, как и всегда, ввалится внутрь, совершенно пьяный и невменяемый. Но он твердо стоял на ногах. Смотрел прямо и уверенно, отчего я почувствовал себя последней сволочью.