Глава 22 (1/1)

Я не знаю, сколько времени прошло?— сколько минут или даже часов мы провели в объятиях друг друга на заднем сиденье. Ладони Клауса гуляли по моим бедрам и спине, мои же норовили затеряться в его взлохмаченной шевелюре: казалось, стоит мне выпустить этого мужчину из рук, и он отстранится от моих губ и всего меня, отдалится, вернувшись к привычной роли сталкера, в какой-то мере бесчувственной и поэтому безопасной…Скольких предыдущих жертв своей маниакальной влюбленности он так же пылко целовал?.. Не могу представить женщину, способную противиться его харизме и экстраординарному очарованию. Выходит, все, что отличает меня от них, это половая принадлежность? Стало быть, нет во мне ничего особенного… А раз так, в какой-то момент Клаус растеряет одержимость мной и исчезнет с линии горизонта, оставив после себя пустоту и тоску по его интеллекту, фантазии, каждой ужимке…Заднее ветровое стекло вспыхивало молочным сиянием все ярче, и свет фар приближающейся машины отразился на наших с Клаусом лицах. Всего секунду назад меня окружало тепло чужого?— и родного одновременно?— тела, но вот Время шагнуло вперед, и я остался в салоне совершенно один. По вине открытой дверцы в лицо дул холодный ветер, разливающийся мурашками по коже. Сдержанно махнув рукой, Клаус остановил попутку и склонился к опускающемуся водительскому стеклу. Я не слышал его слов, но, выйдя из такси, смог с полминуты насладиться приветливой улыбкой на его губах, пусть обращенной и не ко мне. Что же это такое? Недавно?— всего ничего?— я ведь был счастлив, но позволил ненужным мыслям заполнить голову?— и вот уже готов скатиться в депрессию от безнадеги. Придумал за мгновение целую жизнь, разрушил ее и сам же расстроился, ну что за идиот…Водительская дверь открылась, и из салона довольно дешевого серого авто вышел худощавый лысеющий мужчина близ преклонного возраста. Поправив очки-половинки, он вместе с Клаусом осмотрел пробитую шину, почесал блестящую лысину и пожал костлявыми плечами.—?Действительно,?— кивнул он. —?Ну что же, раз такое дело, то садитесь: подвезем вас до ближайшего автосервиса; до рассвета осталось немного…Водитель скорее вернулся за баранку; Клаус на скорую руку обшарил салон угнанного такси, проверяя на всякий случай, не оставил ли он по невнимательности каких-либо улик.—?Не будешь стирать отпечатки пальцев с руля? —?вполголоса спросил я, оперевшись на крышу машины.—?Нет надобности: меня все равно не сумеют поймать.Очередной порыв ветра взволновал тонкую ткань его футболки, встряхнул своевольные пряди. Сняв пиджак, основательно перепачканный травой, я набросил его на плечи Клауса и заслужил удивленный взгляд глаз-скарабеев.—?Сейчас прохладно,?— ответил я на его немой вопрос,?— а у меня теплая рубашка.—?Спасибо,?— кивнул он, тронутый до глубины души.Туманная, будто сонная, улыбка не сходила с его губ, пока мы шли к чужой машине. Перед тем, как залезть в тускло освещенный салон, я заметил, что Клаус приподнимает воротник моего пиджака и прижимает к лицу. Глубокий вдох?— и его улыбка стала шире; смотря на это умиротворенное, довольное выражение, я практически слышал глубокий проникновенный голос: ?Мне нравится Ваш запах, Кирен…? Потеряв голову от страсти в такси, я слизывал сперму с его ладони, но даже такая мелочь, как обнюхивание им моей верхней одежды, видится чем-то невероятно интимным и заставляет возбуждение всколыхнуться.С фальшивым спокойствием я уселся на заднее сиденье и захлопнул дверцу, Клаус справа сделал то же.—?Большое спасибо, что согласились нас подвезти! —?Моя дежурная, но оттого не менее естественная улыбка пришлась по душе и водителю, и его весьма пухленькой жене, изрядно накрашенной. Воткнутые в серебряный пучок волос длинные шпильки с противным скрежетом царапали крышу салона при каждом повороте головы этой впечатляюще активной особы. —?Чудо, что мы вообще встретили кого-то в столь поздний час.Не по годам эмоциональная женщина сильно обрадовалась подвернувшемуся поводу поделиться пережитым за эту долгую-долгую ночь и тотчас пустилась в громкое повествование с постоянным упоминанием имен людей, которых я, по всей видимости, обязан был знать?— иначе зачем их вообще называть? Мой вымотанный?— сперва работой, после похищением и сексом?— мозг отключил восприятие человеческой речи на второй минуте ее рассказа. Кивая и улыбаясь, как собачка с головой на пружинке, я вместе с мужчиной за рулем ждал, когда же завершится сей сказ. Терпение закончилось раньше, правда, не у меня.—?Не досаждай людям,?— строго одернул жену водитель, на что она ответила:—?Меня же спросили?— я ответила из вежливости.Я судорожно силился вспомнить, когда же хоть о чем-то спрашивал ее; Клаус подрагивал от беззвучного смеха. Всякий раз, как его плечо дотрагивалось до моего, пульс спотыкался, а воздух стопорился в легких. Понять бы еще почему…Авто двинулось с места, оставляя такси в темноте позади. Место, где Клаус впервые по-настоящему касался меня… Да что же это со мной?.. Я пытался отвлечься на кажущиеся абсолютно идентичными пики деревьев, на малюсенькие белые звезды, похожие на проеденные молью дыры в темном полотне,?— но воспоминания о прикосновениях были слишком… слишком свежи… В какой-то момент мне пришлось положить ногу на ногу, чтобы скрыть эрекцию от случайных взглядов впередисидящих. Зашуршала ткань: стащив с себя пиджак, Клаус свернул его рулетом и опустил мне на ноги?— ровно туда, куда нужно было.—?Еще раз спасибо, я уже согрелся,?— с улыбкой ?Я все прекрасно вижу…? вымолвил он и откинулся на мягкую спинку.Остатки стыдливости вступили в бой с глупым мальчишеским восхищением: какой все-таки милый джентльменский жест! —?и данный эмоциональный всплеск?— не то сражение, не то яростный танец?— отразился румянцем на щеках и пульсирующим во всем теле жаром.Слева небо начало светлеть, и пробивающиеся сквозь ночную темень лучи вспыхивали то здесь, то там, словно пламя на елях-свечах. Мотор мурлыкал, нагоняя дремоту, на возможном минимуме нашептывало радио унылую песню, и в любой другой ситуации на меня обязательно накинулась бы хандра. Однако плечо упиралось в плечо?— и одно присутствие Клауса рядом прогоняло ностальгическую тоску.Деревья редели, появлялись пустыри и низенькие заброшенные бетонные коробки. Машина въехала в бедный район города, благоустройством которого не занимались, определенно, никогда. Под старым каменным мостом, переброшенным через загрязненную речушку, мигал живой желтый огонек. Вокруг него стояли черные сутулые фигуры, протягивающие руки к пылающему мусорному баку?— единственному доступному источнику тепла и света. В наполовину разобранной машине справа хрипящие динамики разрывал рэп; большой черный злой пес, привязанный цепью к погнутой водосточной трубе, проводил раздраженным взглядом наше авто. Владельцы животного, притаившиеся в тени заполненного коробками переулка, глядели нам вслед с не меньшей антипатией.Дома росли в ширину и ввысь, обзаводились ржавыми пожарными лестницами. Чуть правее впереди мерцали лампочки довоенного здания театра, превратившегося в кино и нуждающегося если не в сносе, то в капремонте, на худой конец. Под хаотичным электрическим водопадом отстраненно курила женщина тридцати лет, раскрашенная под шестнадцатилетку. Волосы скрывал короткий дешевый парик цвета розовой жвачки; юркие блики перескакивали с синтетических волос на откровенный кожаный топ и усыпанные блестками туфли на шпильке, минуя облегающую мини-юбки и крупную черную сетку чулок. Усталый женский взгляд скользнул к нашему автомобилю и тут же остекленел?— снова. Водитель и его благоверная синхронно покачали головами, позволяя недовольству вырваться еще и в виде звуков:—?Какой срам,?— выдохнула она, приглушенно цыкнув. —?Превращают этот город в невесть что… Лучше бы нашли работу нормальную, чем ляжками сверкать…—?Мэру давно надо было уже приказать собрать их всех и вывезти из города куда-нибудь подальше,?— пробубнил он с явными нотками отвращения.Сглотнув, я уставился в другое окно. Невидимая рука сжала трахею, резко сокращая количество поступаемого кислорода. Сердце ускорило свой ход, волнами прибывало легкое удушье, и я от всей души понадеялся, что стучащая в ушах кровь никоим образом не выдает мое волнение. Стал бы я так переживать, не будь Клауса рядом?..—?Вы действительно полагаете, что все эти женщины выбрали такую жизнь добровольно? —?прозвучал его уверенный размеренный голос. Женщина с переднего пассажирского сиденья оглянулась на нас, и шпилька в ее волосах оставила очередной неглубокий след на обивке салона. —?У них нет выбора, по крайней мере сейчас. Их его лишили. Их документы и даже жизни в руках совершенно других людей, расчетливых и жестоких. Раз оступившись, все эти бедняжки попали на привязь, от которой не освободиться самостоятельно. Их тела и время с того момента более им не принадлежат. Еженощно они ступают по лезвию ножа, чудом спасаясь от гибели… Их пленили, ?выращивают? в угоду людских интересов, приравнивают к вещам, обесценивают?— и в какой-то момент убивают. Это все?— бойня.В расширенных глазах жены водителя читался ужас. Яркие от толстого слоя помады губы так и не сомкнулись: не меняясь в лице, женщина повернулась к лобовому стеклу, и остаток пути прошел в относительной тишине?— под бормочущий дуэт радио и мотора.Обратив взор к своему окну, я старался глотать как можно тише. Зубы незаметно жевали слизистую рта. В носу пощипывало, как если бы я намеревался реветь…Он… знает?..Или же нет?..Зная, смог бы он сказать все те кошмарные?— потому что правдивые?— вещи?..Я не успел настолько хорошо изучить Клауса, чтобы интерпретировать его слова и действия правильно. Возможно ли вообще понять, что творится в этой умной одинокой голове? Не для меня. Не сейчас. Никогда?..***От автосервиса, возле которого нас высадила услужливая чета, мы шли по рассветному городу пешком. Количество машин постепенно возрастало, множились люди, покинувшие уютные квартирки ради насильного похода на работу. В самом начале нашей часовой прогулки пальцы Клауса сплелись с моими. Вторую руку он сунул в карман помятых черных брюк, на моем правом запястье болтался молящий о стирке сложенный пиджак. Я бы мог сказать: ?На душе было хорошо и спокойно…??— но солгал бы в таком случае. Осадок от разговора в машине натирал сердце при каждом ударе. Будто мелкий неуловимый камешек, застрявший глубоко в груди…Захлопнувшаяся за нашими спинами дверь парадной прозвучала подобно близкому раскату грома. Шаги по ступеням?— как эхо далеких выстрелов. Эта тревога, томящаяся где-то внутри,?— голос интуиции?..Лестничная площадка у двери в мою квартиру была не пуста. Высокий молодой мужчина с чересчур замазанными гелем ореховыми волосами стоял привалившись к стене. В недорогом, но подобранном со вкусом черном костюме он выглядел бы прилично, если бы позерский фиолетовый шарф молниеносно не выдавал в нем заносчивого мудака?— или это мой личный опыт общения с ним накладывает свой отпечаток?Воистину пораженный, я замер на предпоследней ступеньке, Клаус?— чуть ниже меня.—?Джастин?..