Глава 5. Минас-Тирит (1/1)
Минас-Тирит, охваченный солнечным светом, ясный, ликующий, как в далёкие былые времена, вновь дышал свободно. Не было больше видно страшных туч, круживших над Роковой горой. В Средиземье вернулся мир; Зло было повержено, и мало, что могло омрачить радость людей.В замке по коридорам, переходам, галереям, комнатам, залам неслась какая-то предпраздничная суета, захватывая в свой вихрь всех, кто встречался ей на пути, и люди, погруженные в заботы о раненых и сирых, голодных и обездоленных, встряхивались, вспоминая, что нынче великие дни, и с улыбкой спешили дальше, памятуя о победе.Победа… Это слово читалось, слышалось, виделось в каждом вдохе, в каждом взгляде, в каждом слове.Белый город пел.Пегая, как осеннее разнотравье, кобылка, протискиваясь сквозь поток толпы, легко помахивая гривой, бежала по мощёным улицам города. Копыта звонко отколотили дробь по камням ярусов, и лошадь замерла, вырвавшись на большую площадь перед дворцом.Стражи возле дверей чертогов насторожились, хмуро разглядывая седоков невзрачной лошадёнки.Их было двое. Первый, мужчина, в накинутом на плечи плаще, с лицом, давно не знавшим бритвы, с юношеской лёгкостью спрыгнул на землю. Его спутника разглядеть было нельзя?— он сидел, уткнувшись лбом в гриву коня, и не шевелился.Легко чеканя шаг, к нежданным гостям подошёл один из воинов и хмуро спросил:—?Что привело вас сюда?Боромир не менее хмуро ответил:—?Каждый имеет право вернуться в отчий дом.Ветер в это время с особой силой налетел из-за скалы, струи фонтана дёрнулись, скосились, водяная пыль коснулась лиц. Резким движением гондорец отвёл в стороны полы плаща, которым до времени прикрыл кольчугу.Но на стражника это не произвело впечатления. Он смотрел на воина чуть насмешливо, как смотрят на маленького ребёнка. Сын Дэнетора не мог этой насмешки не заметить. К щекам его прилила кровь.—?Я должен увидеть Наместника.—?Господин Фарамир сейчас занят,?— последовал невозмутимый ответ.—?Фарамир? —?тонкая морщина недоумения прорезала лоб приезжего.Это недоумение, кажется, несколько примирило стражника со своим собеседником, и он, подхватив лошадь под уздцы, участливо заметил:—?Твой товарищ плох…Только сейчас Боромир вспомнил о леди Ниене, которая, и в самом деле, была очень плоха, подхватив простуду где-то в ненастную ночь.—?Её нужно отнести в лазарет. Сейчас же,?— в голосе мужчины послышались нотки приказа.Страж нахмурился, недовольный этим.Неизвестно, чем всё могло кончиться, если бы в это время не раскрылись двери дворца и на площадь не вышли трое…На несколько секунд в воздухе повисла тишина, нарушаемая только шумом города да плеском воды.Прищурившись, они смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Ветер осторожно трепал светлые кудри первого, одновременно трогая и тёмные волосы второго. Целая вечность?— одно мгновение.—?Брат!Из чьих уст первым вырвался этот исполненный радости крик, никто потом не мог сказать, и солнце только улыбалось, глядя на нечаянную их встречу.***Когда, наконец, были рассказаны все истории, когда Боромира увидел каждый желающий, когда все уверились в том, что это не сон и капитан жив, когда… Одним словом, когда завершились все те хлопоты, которые обыкновенно сопровождают приезд долгожданного гостя, наступило умиротворение и спокойствие. С возвращением старшего сына Дэнетора появилась у многих надежда на чудо, на то, что кто-то поправится, кто-то откроет глаза, кто-то переживет роковую девятую ночь.Поздним вечером, уже мешающимся с ночью, дверь в небольшую комнату, где лежала на одре Ниена, отворилась.Боромир, войдя, остановился на пороге, за его плечом замер и старый лекарь. Их взорам предстала одна и та же картина: Ниена спала, разметав по подушке волосы; правая рука её безвольно свесилась вниз, из груди вырывалось хриплое дыхание вместе с тихими стонами.—?Она бредит,?— старик-целитель первым подошёл к девушке, поменял влажную тряпку на лбу.—?Её жизни что-то угрожает?—?Она очень истощена. Сил бороться с обыкновенной простудой у неё нет.Его спутник, нахмурясь смотрел на расцветшее горячечным румянцем девичье лицо.—?Да, она ела мало… Оставляла бóльшие куски мне… Меня поила бодрящей настойкой… —?как-то виновато произнёс он.Старик промолчал, с отеческой нежностью поправляя сбившееся в ногах одеяло.—?Она истинная мастерица в своём деле: таких швов, как Ваши, мой лорд, я видел редко?— этому не каждый может научить; в её настойках есть ранее неизведанные сочетания трав. И,?— он повернулся к гондорцу,?— если она умрет, то полагайте, что свою жизнь она отдала за Вас.Боромир почувствовал, как неприятный холодок пополз по спине.?Умрет?.. Отдаст жизнь за меня?.. Нет… Она должна жить, потому что она заслуживает жизни больше, чем кто-либо другой?,?— запротестовало все его существо, но вслух он не произнёс ни звука. Только упрямые складки возле губ стали ещё упрямее.—?Милорд…Оба?— и старый, и молодой?— вздрогнули, когда раздался этот едва слышный шепот.—?Милорд… —?её блестящие глаза на мгновение открылись и улыбнулись сыну Наместника, пальцы выпростанной из-под одеяла руки дрогнули. —?Не уходите… Прошу…Тот, к кому были обращены эти слова, осторожно накрыл холодную девичью кисть рукой.—?Я здесь, Ниена.Но та его уже не слышала:—?Нет… Нет, пусть не уходит… Он погибнет… Его ждут… Пусть не уходит… Зачем… Зачем он уходит… Остановите его… Не надо… Не надо… Его убьют… Не надо… —?быстро шептали запёкшиеся уста, и стон её, полный отчаяния и горя, разлетелся по комнате. Слезы тонкой дорожкой потекли по впалым щекам.Старый целитель поспешно стал обтирать её лоб, виски и шею тряпкой, смоченной в уксусе.—?Так нужно делать через каждые четверть часа,?— хмуро пояснил он, глядя на Боромира, что по-прежнему сжимал руку леди. —?Когда взойдёт солнце, жар должен будет утихнуть. В противном случае, надежд очень мало.Капитан без слов забрал тряпку из рук лекаря и оглянулся на окно, за которым чернело ночное небо.—?Я в долгу перед ней. А ты ступай… У тебя ещё много дел.