4.Можно не заметить радугу, если не поднять глаза к небу (1/1)

Мне удается незаметно выскользнуть из ресторана. И теперь, наблюдая как сменяют друг друга номера этажей на электронном табло лифта, я чувствую, как сердцебиение постепенно возвращается к своему привычному ритму. Завтрашним утром я все объясню Мамору. Не буду больше откладывать это ни на секунду, пусть даже начнется землетрясение. Если повезет, это будет не так уж сложно. Стоя наверху и замирая от взгляда кумира миллионов девушек, я думала только о том, что с Мамору никогда не испытывала подобного фейерверка эмоций. Но что, если перестать быть эгоисткой, и хоть на миг подумать о ком-то кроме себя?! В нем я тоже никогда не замечала особой страсти. Всегда сдержанный, может быть, даже немного холодный. Что если какая-нибудь девушка вызывала у Мамору похожие чувства? Всего лишь от предположения подобного, я испытываю острый приступ вины. Как же это подло, Усаги. Тянуть до последнего только из-за того, что тебе страшно. От страха и неприятных разговоров еще никто не умирал. В конце концов, из нас двоих именно Мамору заложник ситуации. Как бы он смог отвергнуть дочь названного отца, который принял его в семью и полюбил как родного сына? Может быть, Мамору в такой же ловушке, как и я, и даже еще хуже. Но вот, двери лифта распахиваются, и все мысли разом ускользают из моей головы, прихватив с собой решимость. В холле прямо перед выходом стоит Мамору. Видимо, мое исчезновение не было таким незаметным, как мне того хотелось. Что ж, не откладывай на завтра то, что можешь сделать сейчас. Более красочной иллюстрации к этим словам сложно найти, верно? Под ложечкой противно ноет. Стараясь не обращать на это внимания, я направляюсь к Мамору, придав походке уверенность. - Усаги, что ты делаешь? - начинает Мамору без вступления, едва я подхожу к нему достаточно близко. От привычной мягкости во взгляде ни следа, губы сложены в жесткую прямую линию. - Мы все знаем твою нелюбовь к подобным мероприятиям, но неужели тебе не захотелось остаться даже сегодня? Увидеть, как люди радуются твоей работе? Поддержать семью? Быть со мной в конце концов? - Он резко качнул головой. - Тем более теперь, когда ты уже знаешь гвоздь программы. Мне приходится напомнить себе, что подходящего момента для расставания не будет никогда. Может, сейчас, когда Мамору злится на меня, ему будет даже немного легче. - Мамору, послушай, - я делаю еще пару шагов и теперь могу при желании дотронуться до него. - Помолвка — это не самая удачная идея. Я... Я не думаю, что нам вообще стоит жениться. Мамору аккуратно берет меня за руки и мягко гладит большими пальцами мои запястья. На мгновение смотрит в сторону и судорожно вздыхает, думая, что я не замечу. Он тоже волнуется, может быть, даже боится, хотя как всегда не показывает этого. - Усаги, ты просто напугана, - его лицо смягчается, - Наверное, мне и вправду не стоило выносить предложение на публику. Или, возможно, стоило сначала сделать его за семейным ужином. Я просто хотел, чтобы у тебя остались идеальные воспоминания об этом вечере. Чтобы он был красивым и ярким. Когда еще сделать это, как не в вечер твоего триумфа? - Мамору.. Мысли никак не хотят складываться в слова, и Мамору расценивает мою паузу по-своему. Виновато улыбнувшись уголком рта, он продолжает: - Пожалуйста, Усаги, давай вернемся наверх. Обещаю, помолвки не будет, - он грустно усмехается. - Хотя мне казалось, что такое обещание наоборот должно расстраивать девушку. Я ни на секунду не отвожу взгляда от синих глаз, хотя и не нахожу в себе сил что-то сказать, прервать затянувшуюся паузу. Так страшно ломать свой устоявшийся мирок, но я продолжаю отчаянно собирать разрозненные слова. Это все равно что нырять в ледяную воду горного озера, как в одном из тех походов, куда я все-таки пошла вместе с Мамору. Чем дольше готовишься к прыжку, тем меньше шансов, что ты все-таки прыгнешь. И я набираю полную грудь воздуха перед прыжком. - Мамору, я не напугана. То есть напугана, конечно. До дрожи. Но это не та причина, по которой нам нужно расстаться, - ледяная вода впивается в кожу тысячами иголок. Я уже в озере, дальше будет легче. - Я все никак не могла признаться в этом. Сначала самой себе, потом тебе. Все отмахивалась, потом придумывала отговорки. Прости меня. Но сегодня стало очевидно, что тянуть больше нельзя, - я боюсь моргнуть, потому что чувствую непрошенные слезы и сдавивший горло комок. Но все равно продолжаю говорить. Теперь слова сплетаются сами. Я говорю о том, что наши отношения — это просто привычка из детства. Что он не должен встречаться со мной из чувства благодарности или вины перед моей семьей. Что ему нужна девушка, которая разделит его жизнь, а не просто фамилию. Такая, что будет с блеском в глазах идти с ним рука об руку на бесконечных приемах и беззаботно улыбаться, оживляя пресные формальные ужины, замаскированные под дружеские встречи. Но не такая, которая бежит от них как от чумы. Любая справится лучше меня, глупо отрицать. Мы только сделаем друг друга несчастными. Я видела бессчётное множество пар с зияющей пустотой между ними, которые не могут сбежать друг от друга, потому что пустота подобно черной дыре засасывает их обратно безукоризненной светской репутацией и навязанными обязательствами. Он тоже их видел. И мы оба видели, как выглядят сильные счастливые союзы в этом мире. И оба знаем, что эта история не о нас. Я говорю до тех пор, пока не заканчивается воздух. Все это время Мамору будто не слушает меня – синий взгляд скользит сквозь меня. Но я заканчиваю, и теперь на меня смотрят огромные грустные глаза пятнадцатилетнего мальчишки из детства, одиноко стоящего посреди огромного холла и ждущего, когда двенадцатилетняя я сбегу к нему вниз по лестнице. Всего секунду, прежде чем Мамору прячет их за привычной маской невозмутимости. - Что ж было бы неправильно держать тебя против воли, - едва слышно говорит он. Сейчас он стоит вполоборота, и я не могу рассмотреть его лица. Не могу даже сказать наверняка, о чем он говорит - о нас двоих или моем присутствии на вечере. - Возьми мою машину, Усаги. Уже поздно. С этими словами он направляется к стойке администратора. Я вижу, как он говорит что-то приветливой девушке за стойкой и остается там в ожидании, так и не повернувшись ко мне лицом. Черт! Я же все сделала правильно. Я хотела этого. Столько времени винила себя за то, что, по сути, обманывала Мамору, что должна была испытать хотя бы секундное облегчение сразу, как только сказала правду. Но вместо этого чувствую только горечь и нестерпимое жжение в уголках глаз. Я думала, что была готова к грусти. Она неизбежна, когда расстаешься с тем, кто так долго был частью твоей жизни. Но внутри все заполняет тоскливое отчаяние, будто я только что безнадежно разрушила самое важное. Глупая Усаги, неужели ты надеялась, что все останется, как было? В груди больно кольнуло. Девушка-администратор с улыбкой говорит что-то Мамору. Он медлит, прежде чем повернуться ко мне. - Идем, Усаги. Машина уже здесь, - ровный голос. Непроницаемое лицо. В давящей тишине мы идем к выходу. Я чувствую за своей спиной руку Мамору, по привычке невесомо направляющую меня. Чувствую, что не могу нормально вдохнуть, потому что если сделаю вдох, то не смогу сдержать рыданий. Так и дышу короткими рваными глотками. Стеклянная дверь в двадцати шагах от нас, но мы идем к ней целую вечность, прежде чем я, наконец, ощущаю вечернюю прохладу улицы. Ломаный кивок Мамору на прощанье, мое сдавленное “пока”, и вот я одна на заднем сиденье авто. Слезы льются раньше, чем раздается мягкий хлопок закрывшейся за мной двери. Сдавливают грудь, забирая и те жалкие крохи воздуха, что еще остались. Ничего не могу с ними сделать и просто жду, когда они кончатся. Мне повезло, что водитель знает дорогу. Вряд ли я бы смогла сказать сейчас что-то членораздельное. Механически выхожу из машины и поднимаюсь в квартиру. Не раздеваясь, падаю на кровать. Опустошение — вот правильное слово, чтобы описать мое состояние, и оно все растёт и растёт, хотя кажется, что дальше уже некуда. Будто моя жизнь разом лишилась смысла. Был ли брак с Мамору целью моей жизни? Жалела ли я о том, что сделала? Хотела бы вернуть все назад? От того, что разум упорно продолжает твердить нет на все эти вопросы, становится только горче. Я почти слышу едва различимый шепот. Несколько голосов сливаются в один и настойчиво шепчут бежать обратно. Найти Мамору, вцепиться в него что есть силы и никогда в жизни не отходить от него, дальше, чем на шаг. Голоса на минуту стихают, и я чувствую облегчение. Да, со мной остаются грусть и вина, но целую минуту в моей жизни все абсолютно правильно. Потом шепот возвращается. Почти неразличимый поначалу, сейчас его невозможно игнорировать. Он забирается внутрь, сметает все доводы разума, приносит с собой новую волну тоскливой безысходности. Он бежит по моим венам и моим же пульсом безжалостно вбивается в виски, повторяя абсолютную истину. Найти Мамору. Быть с Мамору. Он ломает изнутри, вызывая физически ощутимое желание поехать к Мамору прямо сейчас. Кажется, Мамору - это свет маяка в кромешной тьме. Не дотянусь до него – сгину в темноте. Что это? Я теряю рассудок? Какой-то до боли знакомый ответ крутится у самого края сознания, не желая выходить на свет. Смутный и постоянно ускользающий. Воспоминание о воспоминании. Как будто кто-то небрежно стер рисунок на песке, а я теперь пытаюсь разгадать его по неясным очертаниям. И вот опять. Найти Мамору. Быть с Мамору. Бежать сейчас, пока еще не поздно все исправить. Слова повторяются в голове по кругу, снова и снова. Не могу даже с уверенностью сказать, мои ли это мысли. Словно морок. Дождавшись следующей минуты просветления, я рывком сажусь на кровати. Очевидно, что если я и дальше буду безвольно лежать, уставившись в потолок, то точно доведу себя до самого настоящего приступа истерики. Не из тех женских истерик, при упоминании которых все снисходительно улыбаются. А приступа отборной паники, скручивающей все твои внутренности в тугой узел и заставляющей бороться за каждый вдох. Я уже чувствую ее на пороге, хотя и не испытывала раньше ничего подобного. Кто знает, может, уже через пару часов я и правда буду стучать в дверь квартиры Мамору. Пришедшее озарение подсказывает выход. Простой, но действенный. Работа. Ей всегда можно отвлечься от проблем в личной жизни, это все знают. Я хотела доработать оставшиеся штрихи в мастерской и улететь в Окинаву только на следующей неделе. Но ничто не мешает мне улететь уже завтра и доработать их на месте. Так будет даже лучше. Мне поневоле придется заниматься текущими вопросами, и совсем не останется времени и сил на подобные мысли или панику. Едва приняв окончательное решение и встав с кровати, я чувствую прилив бодрости. Остатки липкого тумана в голове медленно рассеиваются, забирая с собой навязчивый шепот. Быстро бронирую билет на утренний рейс и принимаюсь собирать чемодан. Времени остается не так уж много – нужно еще заехать в мастерскую и собрать вещи и там. Когда я торопливо упаковываю купальник, о котором вспомнила в самый последний момент, по квартире разносится мелодичная трель звонка. Сомневаюсь, что это вернулась Минако. После таких вечеров как сегодняшний она возвращается только под утро. Неуверенно приближаясь к двери, я гоню прочь мысль о том, что за дверью стоит Мамору. Кому еще я могла понадобится в час ночи? Проще всего притвориться, что я уже сплю. Но это было бы подло. Меня он выслушал. Мамору тоже имеет полное право высказаться. Скрестив пальцы за спиной и загадав, чтобы это все же была Минако, я тяну дверь на себя. - Я был уверен, что ты не спишь, Куколка, - улыбается как довольный кот, в глазах опять пляшут черти. Вот уж кого я совсем не ожидала увидеть, но сердце, не спрашивая, забилось чаще. Меня снова захлестывает чувство невыносимого дежавю. Будто однажды глубокой ночью я уже стояла перед ним на пороге, набираясь смелости его переступить, а сейчас мы поменялись местами. Пауза затягивается. От растерянности и нахлынувших мыслей я не произношу ни слова, молча продолжая смотреть на Сейю. - Признайся, что очень рада меня видеть. Я знаю, что ты ждала меня, - Сейя подмигивает мне. Боже, он хоть когда-нибудь бывает не таким раздражающе самоуверенным? – Я тоже очень скучал, Куколка. Самое неподходящее время для встречи, и я совершенно не знаю, о чем говорить, но он прав – я рада его видеть. Сумбурная буря чужих мыслей и последние отголоски мерзкого шепота исчезают под смешливым взглядом прищуренных глаз. Внутри разливается приятное спокойствие – как будто я действительно его ждала, и вот, он пришел. Не разрывая взгляда, я отступаю, пропуская Сейю внутрь. Время переходит в замедленный режим, и я почти вижу, как падает с его лица дерзкая маска, уступая место мягкой улыбке и искрам радости в синих глазах. Теперь передо мной стоит не недосягаемый кумир миллионов, а совсем другой Сейя – настоящий и искренний, счастливый в этот момент. Не спрашивайте, откуда я знаю о его чувствах. Просто знаю. В эту секунду кажется такими глупым то, что я избегала его, глупыми были мои страхи оказаться в центре колонок сплетен второсортных желтых изданий и стыдливые переживания о том, что я, как и сотни других наивных идиоток, попала под чары блестящей звезды. В эту секунду я точно знаю, что Сейя никогда не позволит себе быть причиной моих огорчений. И я тоже счастлива в эту секунду. Я первая тянусь к его губам, а Сейя с готовностью принимает меня в объятия. Наш поцелуй совсем не нежный. Он торопливый, жадный. Забирает весь воздух и не дает сделать вдох. Заставляет легкие гореть огнем. И тело тоже горит, плавится, выпрашивая прикосновений. Хочется быть ближе, и Сейя изо всех сил прижимает меня к себе. Но этого все равно мало. Одежда мешает и летит к нашим ногам от нетерпеливых движений рук. Сейя ловит поцелуем мои стоны. Я обнимаю его так крепко, как только могу. Чувствую сильные руки на своей спине - он обнимает меня в ответ. Пожалуйста, только не размыкай объятий, не отпускай моих губ. Из всех моих бессвязных молитв, что я шепчу ему в губы, можно разобрать только его имя, но Сейя все понимает. Переплетаются наши тела, губы, языки, спутываются волосы, смешивается дыхание - мы едины. Острая волна электричества прошибает меня насквозь, расплескиваясь по телу сладким жаром. Я чувствую мурашки под своими ладонями - волна задела и Сейю. Но даже сейчас я не могу разорвать поцелуй. Еще всего пара мгновений. Пусть только успокоится сердце, колотящее мою грудь изнутри так отчаянно и болезненно. Хочу запомнить эти мгновения целиком. Нежные пальцы на моей щеке, горячие губы, рваное дыхание, знакомый морской запах, шелковистые волосы у меня в руках и мягкое согревающее грудь тепло. Открываю глаза и падаю в ночную синеву. Готова поклясться, что вижу в его глазах искорки звезд. Взгляд Сейи ласкает ничуть не меньше его прикосновений, и я счастливо улыбаюсь ему в ответ. - Мне понравилась песня, - говорю совершенно искренне. Он даже не спрашивает, о какой песне я говорю: — Потому что она написана для тебя, - его взгляд останавливается на внушительном чемодане, стоящем у двери в спальню, быстро отмечает беспорядок быстрых сборов и снова возвращается ко мне. - Опять убегаешь, Куколка? Он широко улыбается, но теперь я могу заметить промелькнувшую в глазах тень тревоги. - Нужно уехать по работе на неделю-другую. - Будешь создавать что-то похожее на сегодняшний ресторан? Он, кстати, невероятный и акустика отличная, все музыканты будут в восторге- теперь улыбка становится лукавой. - Нет. Кое-что намного масштабнее. По правде говоря, вылет уже совсем скоро, нужно поторопиться. Сейя легко щелкает меня по носу. - Да, Куколка, ты совершенно права. Нам нужно поторопиться. Наверное, у меня настолько обескураженный вид, что мне даже не приходится задавать вопрос вслух. - Что? Я абсолютно свободен ближайшие пару недель, нужно только купить билеты - Сейя уже наполовину одет и осматривается в поисках телефона. - Даже не хочешь поинтересоваться куда собрался лететь на эти пару недель? - Я лечу с тобой, Куколка.