5. Границы условные - я с тобой (1/1)

Десять лет назадГрустно осознавать, что скоро нам придется покинуть Землю. Мы нашли Принцессу, и наша миссия здесь выполнена. Этот месяц был самым тяжелым. Я видел, что братья почти отчаялись. Каждый из дней прошедшего года мы засыпали и просыпались с мыслью о том, чтобы поскорее найти Принцессу. Ее поиски стали смыслом нашей жизни. Поначалу казалось, что мы в шаге от успеха. Нас знал весь мир, и каждая из наших песен дышала ее образом. Они раздавались отовсюду: по радио, в магазинах и кафе, на рингтонах у миллиона фанаток, от них невозможно было спрятаться, они звали, кричали, умоляли. Но время шло, а Принцесса не отзывалась. Вместе с этим испарялась надежда вернуться домой. И с подступающим отчаянием не могли бороться ни рационализм Тайки, ни непоколебимая вера Ятена. Тем радостнее видеть их наконец воспрявшими духом. Теперь их сердца неудержимо рвутся домой, ведь вместе с Принцессой мы сможем вернуть жизнь родной планете. Даже предчувствие предстоящей битвы нисколько не омрачало их праздника. Каждый из нас знает, что шансы на победу ничтожно малы. Но братья все равно радуются как дети, часами фантазируя о том, как всего через каких-то сотню лет ничто не напомнит о пережитом Кинмоку кошмаре: наполнятся русла пересохших рек, распустятся листья истлевших деревьев, из руин поднимутся прекрасные города и заживут своей бурлящей шумной жизнью, зацветут вечные розы, и королевский сад наполнится детским смехом. Конечно, это просто мечты, и на деле ничего не дастся легко, но мечтать об этом так сладко. Мы словно открываем дверь в беззаботное прошлое, теперь кажущееся бесконечным балом, и до нас доносится музыка и манящие запахи. Жаль, я не могу разделить с братьями и Принцессой, может быть, последние моменты беспечности. На моей душе скребут кошки. Для братьев земная жизнь не значит ничего, они жили здесь по зову долга, и сейчас, когда Принцесса нашлась, и в земных масках больше нет нужды, все, чего они по-настоящему хотят - это лететь сквозь звезды к далекой Кинмоку. Я же многое отдам, чтобы растянуть оставшиеся часы в бесконечность, ведь каждый из них неумолимо приближает момент, когда мне навсегда придется проститься с полюбившейся жизнью простого человека. Проститься с Усаги. Больше всего на свете я боюсь, что, если бы только она попросила меня остаться, ничего не обещая, просто заглядывая своими небесными глазами мне в душу, я бы сдался. Предал бы Принцессу, долг, братьев. Променял бы на возможность остаться с ней... кем? Другом, братом, любовником, кем только позволит. От того, как легко я готов предать все, ради чего жил раньше, сердце больно сжимается. Хотя его все равно уже не спасти, даже если я найду в себе силы быть верным долгу. Расстаться с Усаги - все равно что вырвать его из груди. Но Усаги никогда не попросит меня остаться - на самом деле у меня нет никакого выбора. Просто моему сердце суждено быть разбитым. Завтра последний концерт “Трех Звезд”. Мы еще не решили - объявить об этом прямо со сцены, чтобы не было долгих прощаний, или не говорить вовсе, просто загадочно исчезнуть. Музыка и чары должны помочь нам найти ту девушку, о которой все твердит Принцесса. Без нее против Галаксии у нас не будет ни шанса. Ятен с Тайки относятся к этому концерту, как к очередному заданию. А я рад возможности еще раз, пусть и последний, выйти на сцену. Мне нравятся наши концерты. Нравится все, что связано с музыкой: ночная тишина, в которой она рождается, белые клавиши, шелест бумаги и ослепляющий свет софитов, хор тысячи голосов, повторяющих за мной знакомые слова. По этому я тоже буду скучать. Я давно уже закончил с музыкой для прощальной песни, но не тороплюсь возвращаться домой. Не хочется портить братьям и Принцессе вечер тихого веселья своей меланхолией, а сил притворяться беззаботным у меня нет. Может быть, сегодня я переночую в студии - на втором этаже есть спальня. Первое время мы с Тайки часто засиживались здесь допоздна, поэтому он со свойственной ему предусмотрительностью позаботился о комфорте. Стук, такой тихий, что едва различим, отвлекает меня от мыслей. Я устало провожу ладонью по лицу и прислушиваюсь. Не уверен, что действительно слышал его - на часах уже около полуночи, не время для гостей, а братья стучать бы не стали. Стук повторяется, и я иду к двери, раздраженно гадая, кем окажется ночной гость. Но сюрприз оказывается приятным. Лучшим из всех, что я мог вообразить. За дверью стоит Усаги. - Привет, Куколка, - я широко улыбаюсь ей самой обаятельной из всех своих улыбок. - Привет, Сейя, - тихо отвечает она. Такая задумчивая. Без обычного персикового румянца на щеках. Золотистые волосы рассыпаны по плечам вместо привычных оданго. Волнуется. Ее выдает подрагивающая нижняя губа. Она хочет что-то сказать, но колеблется. Едва кивнула головой собственным мыслям в ответ. Я вижу, что она решилась. На что? - Я так соскучилась по тебе, Сейя, - теперь на ее лице ни тени былой серьезности. Только солнечная улыбка. Она быстро обнимает меня. - В школе без тебя невыносимо скучно. Просто невыносимо. Я задерживаю ее всего на секунду, когда чувствую, что она собирается отстраниться. Не знаю, заметила она или нет, но продолжает щебетать как ни в чем не бывало: - Ну, зато в этом есть свои плюсы. Теперь я самая популярная девчонка в школе, - серебристый смех. - Хотя это совсем не та популярность, на которую я рассчитывала. За мной постоянно таскаются твои фанатки в надежде что-нибудь выведать. Они буквально повсюду. Это тоже невыносимо. Усаги строит страдальческую мину, растягивая последнее слово, а я смеюсь, живо представляя как Усаги отбивается от настойчивых дамочек. Из некоторых фанаток “Трех Звезд” могли получиться первосортные ищейки, не знающие ни покоя, ни усталости. - Что смешного? - Просто я тоже скучал, Куколка, - искренне говорю я. - И что же ты рассказывала моим фанаткам? - Сначала честно отвечала, что не знаю, где вы. Но так становилось только хуже. Они решили, что я что-то скрываю, и просто преследовали меня. Серьезно. От них даже дома невозможно было спрятаться. Тогда я дала волю фантазиям, - она лукаво улыбается. - Сначала совсем невинным. Ну, например, что вы уехали в отпуск или готовитесь к мировому турне, и вам сейчас не до школы. Но их все не убавлялось. Так что двадцатой по счету девчонке и всем следующим я вполне могла сказать, что группа распалась, и завтра ваш прощальный концерт, ну, или скажем, что Сейя тайно женился и сейчас в свадебном путешествии. Почти равнозначно. Разбила девушкам сердце. Я легко щелкнул ее по носу. - Никогда не думал, что ты такая жестокая, Куколка. Усаги пожимает плечами: - Я не жестокая, просто уставшая. И... - она поспешно отворачивается, делая вид, что разглядывает студию. - Какая разница, что говорить, ведь ты больше не вернешься в школу. - Не вернусь, - эхом повторяю я. - Так ты пришла попрощаться, Куколка? Я подхожу к ней совсем близко. Так, чтобы она больше не могла прятать взгляд и притворяться, что разглядывает стоящие на стойках гитары. Усаги просто кивает и больше не отводит мерцающих голубых глаз. Она грустит, и мне так приятна ее грусть. От нее в груди разливается тепло и нестерпимо хочется ее поцеловать. Сейчас нет никакой другой реальности с ее ненаглядным Мамору, о котором ей весь этот год напоминали все вокруг, кроме него самого или с крушащей миры Галаксией. Есть просто Усаги, которая, наплевав на все запреты и предостережения, пришла к Сейе, чтобы попрощаться. И я целую ее. Целую и обнимаю так нежно, как только могу. А она отвечает мне. Вкус медовой пыльцы и нежный дразнящий запах. Так пахнет цветущий весной миндаль. Ее руки на моих плечах и мягкие губы. Все останется в памяти. Наш поцелуй длится долго, но, когда он заканчивается, отчего-то все становится просто. И Усаги больше не грустная, она улыбается. - Я правда пришла попрощаться, - она проводит ладонью по моей щеке. - Хочу просто немного побыть Усаги и Сейей. В последний раз. Не хочу, чтобы нашей последней встречей осталась та, на которой вы чуть не поубивали друг друга с Хару. Она смеется, прикрывая рот ладошкой. - Я бы не допустил этого, Куколка, - подмигиваю ей. - Просто ты оказалась слишком нетерпеливой. Она обиженно кривит губы и легко толкает меня в плечо. - Что ты здесь делаешь? Пишешь музыку? - получив в ответ мой кивок, она с любопытством рассматривает синтезатор, вокруг которого то тут то там валяются скомканные листы. Только сейчас задаюсь вопросом, как она нашла меня. И как добралась сюда посреди ночи. Дом почти за городом. - Было бы проще, если бы твой мобильник был включен. Тайки и Ятен... - она делает паузу, подбирая слова, хотя и так все понятно, отчего я бессильно злюсь на братьев. - От них немного помощи. Я не знаю, как это сработало, Сейя. Просто Минако вспомнила, что вы репетировали здесь перед школьным концертом. А сегодня вечером, я была почти уверена, что ты тут. - И Минако отпустила тебя? Не позвала поддержку, когда не смогла отговорить тебя сама? - ощущаю прилив благодарности к Минако. - Вообще-то это Минако настояла, чтобы я встретилась с тобой. Сказала, что после у меня будет куча времени, чтобы жалеть. Если будет,- Усаги грустно улыбается. Никогда не был с кем-то согласен так, как сейчас согласен с Минако. Мы вряд ли сможем еще когда-нибудь побыть обычными людьми. Не воинами, вынужденными делить мир на врагов и союзников. Не марионетками, вынужденными следовать предначертанному пути. Просто Сейей и Усаги. После у нас будет время подумать об этом моменте. Сотни лет. - Хочешь первой услышать музыку, которую я написал, Куколка? Усаги кивает и устраивается в кресле, а я сажусь за синтезатор. Интересно, что она услышит в этой мелодии? Все мы сейчас ищем надежду, и я вложил свою в музыку. На что похоже чувство надежды? Для меня это щемящее предвкушение перемен, которое появляется каждой весной. Каждый раз, когда смотришь в пронзительно чистое светло-голубое небо, когда вдыхаешь теплый свежий ветер или слышишь шорох первого в этом году дождя. Весна - квинтэссенция надежды. - Она очень красивая и от нее так светло на душе, - задумчиво говорит Усаги, как только стихает последний звук. - О чем ты думал, когда писал ее? Смотреть в голубые глаза Усаги все равно что стоять на пороге весны. Конечно же, она не выходила у меня из головы, пока я писал стихи и музыку. Прощальная песня была написана для нее, но полностью она услышит ее только завтра. - Я не раскрываю всех своих секретов фанатам, Куколка. Просто наслаждаюсь их обожанием, - год назад она приняла бы все за чистую монету и назвала бы меня снобом, а сейчас только смеется. - Будешь колу? Она смешно морщит нос: - Никогда не запишусь в твой фан-клуб. Я беру две бутылки колы из мини-холодильника и возвращаюсь к Усаги. Ее уже нет в комнате, она на балконе - рассматривает звезды, облокотившись на перила. - Какая из них Кинмоку? Я встаю рядом с ней и поднимаю глаза к небу. Звезды сегодня такие близкие. Без труда нахожу крошечную яркую точку. - Так странно понимать, что мы с тобой сейчас смотрим в прошлое. В тот момент, когда на Кинмоку родился свет, который мы сейчас видим, меня еще даже не было. Если мы не вернемся, Кинмоку погаснет, а здесь, на Земле, об этом не узнают еще тысячи лет. Усаги переводит взгляд с сияющей песчинки на меня и качает головой. - Не обязательно. Тысячи лет назад Луна была столицей королевства, Серебряного тысячелетия, - она протягивает руку к полумесяцу. - Я жила там. Моя реинкарнация, - уточняет она, заметив моё удивление. - Луна давно мертва, но светит до сих пор. Видимо, частичка древней силы всё же осталась внутри неё. Ну или это потому, что до сих пор жив её хранитель. Так вот почему воины этой системы так молоды, хотя сама она очень стара. Они переродились. Какого это - проживать новую жизнь, зная о том, что случилось с тобой в старой? - Ты помнишь что-то о той жизни? Она снова качает головой. - Почти ничего. Неясные лица и места. Все остальное - только чужие рассказы. Хотя, наверное, это к лучшему. Была война, все погибли. Не самые приятные воспоминания. Наверное, ты бы тоже хотел забыть, как гибнет Кинмоку? Она поворачивается ко мне, и я киваю ей в ответ. Да, я бы хотел выжечь из памяти те разорённые руины, которыми стала Кинмоку. Может, не помнить было бы чуточку легче. - Знаешь, я всегда завидовала обычным людям. Они не знают ни своего прошлого, ни будущего, и живут только сейчас. Усаги говорит это так, как будто доверяет мне сокровенную тайну, но я чувствую, что упустил самое главное в ее словах. - Я тоже не знаю своего будущего, Куколка. С чего ты решила, что знаешь свое? - О, это очень забавно, - но она не улыбается, оставаясь все такой же задумчивой. - Когда мне было пятнадцать, в моем доме неожиданно появилась семилетняя девчонка, которая оказалась моей родной дочерью из будущего. И да, сначала я не знала, кто она, а потом у меня было такое же лицо, как сейчас у тебя. Усаги смеется, и я понимаю, что лицо у меня наверняка вытянулось от удивления. Такие путешествия почти невозможны. Очевидно, что у семилетней девочки не найдется столько сил, чтобы пробиться сквозь толщу времени. Но ни один взрослый, способный на такое, не отправит ребенка в прошлое — это все равно что подписать смертный приговор своему настоящему. Нельзя сдвинуть и камня в прошлом, чтобы не изменить настоящее. А сколько всего изменит ребенок? Да и вернуться обратно девочка никогда бы не смогла. - Моё будущее давно предопределено, Сейя. Еще со времен Серебрянного Тысячелетия. Сколько бы камней я не двигала в настоящем, его не изменить. Разве только в худшую сторону. Внезапная догадка молнией обжигает разум, расставляя все по местам. - Девочка из будущего — это ваша с Мамору дочь? Быть с ним - это твоё будущее? Поэтому каждая из твоих подруг считает своим долгом напоминать тебе о нем? Усаги не отвечает, но мне и не нужен ответ. Она совсем не умеет врать. По ее лицу я и так вижу, что попал точно в цель. Так вот в чем дело. Иногда я чувствовал, что ее тянет ко мне, но она всегда ускользала, оставляя мне только сомнения. Между нами всегда незримо стоял Мамору. Я почти ненавидел его, потому что видел, какими печальными становились глаза Усаги, когда она говорила о нем. Видел затравленную безысходность на ее лице, когда очередная подруга, едва увидев нас вместе, спешила одернуть ее, твердя имя Мамору как заклинание. В такие минуты я злился на Усаги за то, что она позволяет им это. В конце концов, Мамору был всего лишь парнем, который под благовидной причиной оставил Усаги одну. - Наши узы - залог существования Земли в будущем, - она прочерчивает пальцем путь от одной сияющей точки к другой. - Только представь, что раньше на всех этих планетах жили люди. А сейчас Земля - это всё, что осталось. Поэтому лишить двух людей выбора - не самая дорогая цена в масштабах планеты. - Но сегодня мой выбор - быть с тобой, - наконец тихо произносит Усаги. И это почти признание. - И я не хочу говорить о старых пророчествах. Она пришла попрощаться, а времени размышлять о старом пророчестве у меня будет предостаточно после. Если будет. Она делает глоток колы, и на губах остается маленькая сверкающая капля. Я беру ее за подбородок, чтобы разглядеть все блики маленькой капли в лунном свете, а Усаги и не думает отстраняться. Девушка, у которой нет выбора, сегодня выбрала меня. Выкрала у судьбы один вечер. Весенние глаза дарят надежду. Я целую ее в улыбающийся уголок губ, и чувствую, как ее руки смыкаются за моей спиной. Утром каждый из нас будет связан своими клятвами, но сегодня мы просто Усаги и Сейя.