13. ? — ...там, где его судьба ? (1/1)

— Смотри, — миска с черным густым содержимым была передвинута ближе к Киту, который с любопытством потянулся к нему и принюхался. Ничем не пахло, но густое и вязкое содержимое притягивало взгляд. Было одновременно интересно, что же это, но в то же время ему хотелось просто сморщить лицо. Техас, видно, заметив неоднозначную реакцию своего сына, засмеялся, глядя на него по своему: ласково, по отечески и немного с грустью. Кит всегда это замечал, но молчал, ожидая, когда отец сам посвятит его в свои тайны и мысли. Со временем... когда-нибудь это должно было случиться. По крайней мере его в этом убеждал Коран, пытаясь унять любопытство мальчишки.— Смотри, — повторил мужчина и направил свой взгляд на небосвод.Кит поднял голову вверх, так же как сделал его отец, чуть прикрывая глаза и подставляя лицо прохладному потоку ветров. — Наш покровитель небо, — голос Техаса звучал тихо, но четко:— Будь то светлое, дневное, небо, дающее тепло и чувство защиты или ночное, укрывающее нас своей тьмой.Кит всегда любил такие рассказы, пытаясь вникнуть и запомнить всё, что говорил его отец. Техас никогда не говорил ничего пустого, лишенного смысла, может поэтому, но какими бы знаниями он не делился с Китом, тот никогда не сомневался в правдивости этих слов.— Это небо прекрасно, чтобы оно нам не даровало: дождь или снег, нам остается лишь принимать, высказывая благодарность верой и священными обрядами, — закончил мужчина, устремляя свой взгляд в сторону солнечного диска, что продолжал свой привычный путь к линии горизонта, разукрашивая небо своими яркими красками.Вечерело. Это была очередная, на памяти Кита, ранняя весна. А весна, как говорил Техас, время жертвоприношений и благодарностей, за сохраненные жизни и покровительство в их будущих охотничьих походах. Как только солнечный диск утонул на половину за линию горизонта, мужчина передвинул миску с черной краской поближе к себе, обмакивая свои пальцы в этой жиже и размазывая её по своему лицу. — Если твой путь светлый, без грязных помыслов и желаний, то наноси её к рассвету, когда солнечный глаз смотрит на тебя, открывая своё веко новому дню, чтобы он видел все твои поступки, — абсолютно черная краска легла на его кожу, плотно скрывая её за своими слоями: — Но... если твой поступок и помысли не так чисты, то твоё время это сумерки, когда солнечный глаз засыпает и более не способен наблюдать.Когда Техас закончил размазывать краску по всем открытым участкам своего тела, солнце скрылось окончательно, оставляя небо пустым, но ненадолго.Кит чуть выпрямился, с любопытством вытягивая шею, точно зная, что его отец вытащит еще одну миску, чье содержимое всегда было для него загадкой. Всегда спрятанная, наглухо закрытая, которую Техас не давал коснуться ни сыну, ни бете, говоря о том, что это наказ его богов-покровителей.Это было в первый раз, когда альфа разрешил мальчишке присутствовать на своих сборах перед походом на долину жертвоприношений. Обычно, этот ритуал совершался прямо на долине, но Техас хотел научить ритуалу задолго до того, как доверит сыну принести самому первую жертву.Альфа шикнул на свое дитя, заставляя Кита подобраться и перестать пытаться узнать всё раньше своего времени.Сначала, шепотом, тихим и мелодичным, словами, что словно переплетались со звуком ветра, мужчина начал свой ритуал, поставив запечатанную чашу прямо перед собой.Уже приготовившийся к долгому ожиданию Кит, удивился, когда слова альфы резко прервались и тот потянулся к миске резко срывая с неё покров. Белая, с серыми полосами, хранившая в себе маленькие крупицы света... так бы описал это Кит не зная, как назвать то, что увидел.— Смотри, сын. Ночное небо укрывает нас своей тьмой, — повторил Техас уже сказанное ранее, обмакивая свои пальцы уже в белой краске, начиная наносить священные надписи на своем теле: — Она указывает нам путь своими звездами, — белая краска идеально четка легка поверх черной: — А луна, лик прекрасной богини, что всегда присматривает за нами и дает силу.Возможно, в этом не было бы ничего удивительного, но... тогда, для Кита всё казалось чудом. Он просто не мог оторвать свой восхищенный взгляд от отца. Священные писания на его теле, словно поглотившие свет солнечных лучей начали светиться. Не слишком ярко, но чёткие линии были видны даже издалека, позволяя их различить и прочитать, тем, кто владеет знаниями об их истинном значении. Техас улыбнулся, понимая, что произвел впечатление на маленького альфу и нанес последние штрихи на своё лицо, рисуя на щеках огромные глаза, так же светящиеся в темноте, предавая мужчине, довольно, устрашающий вид. — Глаза лунной богини, чтобы она смотрела на то, что видим мы, вместе с нами, — объяснил Техас, закрывая чаши и убирая в сторону: — Она направит, защитит и призовёт к себе, когда смерть настигнет во время великого ритуала. — Мне тоже придется делать так? — мальчик потянулся было к рукам отца, желая коснутся светящихся символов, но в последний момент удержался.— Да, — кивнул мужчина, — Наши ритуалы должны свершаться лишь в таком виде, чтобы лунная богиня и другие боги принимали дары узнавая нас не только по узорам нашей души, но и по виду нашего земного сосуда. ***Он задыхался. Тонул, умирая в муках, захлебываясь в боли и отчаянии, не в силах побороть собственные эмоции. Уже не знал, что чувствовал, стоя там, один, глядя на мать, чье лицо было искривлено в злобе и отчаянии. Он совсем не ожидал такого приветствия к своему возвращению. Нет, она всегда была холодна, но... Аллура беспомощно стоящая позади Марты, не способная помешать этому безумству, лишь стояла и смотрела на него. Её усталое, исхудавшее и посеревшее лицо, растерянная, не успевающая выражать весь тот спектр эмоций, что бушевал внутри неё.В этот самый миг, Лэнс понял одно: Аллура так была похожа на Марту. Каждой чертой своего лица... Молодая, еще совсем юная, копия, но в то же время её абсолютная противоположность. Ей не была присуща та холодность и чопорность. Джон, отец, шокированный и потерянный, такой далекий и отчужденный. Но, живой, хотя и плечи были его опущены, а спина потеряла свою привычную статность.Что он тогда почувствовал, глядя на собственного сына? Или... чувствовал ли он что-то вообще...Холодный ток воды, внезапно вытягивает Лэнса, заставляя захлебнуться и изойтись в кашле. Вода, прохладная, беспрерывно лившаяся с тёмных небес, заливала его лицо, попадая в рот, нос и глаза. Она омывала его с ног до головы, даря прохладу телу, что казалось бы, горело в жарком пламени, заставляя всего плавиться и таять. Лэнс в который раз открыл рот, чтобы вдохнуть воздуха, которого так не хватало. Он пытался открыть глаза, лишь бы понять, где он и что с ним. Неужели тот кошмар всё еще продолжался? Память до сих пор подкидывала те образы, что причиняли немыслимую боль.Пожалуй, в их жизни, Лэнсу никогда не было места. Начиная с того самого момента, когда шаман во всеуслышание, еще до того, как выяснилось, что он омега, поймал за плечо, совсем еще мальчишку, играющего вместе с другими детьми и прокричал неминуемое. Это было подобно проклятию.Омега захныкал, утыкаясь в чужое крепкое плечо, возвращаясь в реальность. В реальность, где у него болезненно ныла шея и горело тело, а язык словно присох к нёбу, от одного запаха, едва уловимого, что хранила в себе насквозь пропитанная одежда Кита. Дождь... Этот чёртов ливень, заполнивший все пространство вокруг, постоянно омывающий их с ног до головы, был единственной преградой, не дающий им сойти с ума, сдерживая ту дикую природную сущность спрятанную глубоко внутри них.Кит почти не обращал внимания на копошения омеги, едва слыша его хныкание. Сейчас, не было времени, заботиться о его чувствах, хотя, у него самого кровь закипала в жилах от одной только мысли о том, что произошло.Омегу, с первой течкой, еще не столь обильной, чтобы привлечь столько внимания, он нашёл по едва уловимому запаху. Догнал быстро, но показаться на глаза не спешил, лишь сопровождая и охраняя его покой. Тогда, он просто хотел вернуть омегу назад, но остановился. Ведь возможно, Коран был прав, говоря о том, что Лэнсу нужно вернуться домой и собственными глазами увидеть своих родных.Кит не вмешивался, терпеливо шел шаг за шагом, затыкая свой нос пахучей травой и даже зажевывал, мирясь с её горечью, лишь бы не быть опьяненным и мыслить трезво.В тот момент, альфа был готов забрать этого омегу силой, с боем и даже показав своё стремление, пролив человеческую кровь, окропляя ею землю и оскверняя свою душу. Он был даже готов расстаться с собственной жизнью, если того требовала воля богов. Но, перед этим, просто дать омеге время, не лишать мгновений, чтобы он мог ощутить тепло своих родителей в последний раз.Собственное племя — это мечта, которую так берёг Кит. Росший в дали от всего этого, лишь слушая рассказы Техаса и Корана, он постепенно взращивал в себе это желание. Но все те образы, что сложились у него перед глазами были разрушены в одно мгновение ока. Кит понял, что значит быть племенем, семьей, но... Единство, с которым они нападали на омегу, которого он выбрал, было непростительно.Раньше, он со страхом смотрел в собственное будущее, где этот омега будет ненавидеть его и презирать до конца жизни, не давая забыть о том, что именно он украл его, вырвав из объятий любящих отца и матери. Теперь же, сомнения ушли прочь, оставив лишь решимость. Увиденное им тогда, окончательно укрепило его дух. Все те люди, к которым так тянулся Лэнс... Кит увидел все оттенки их душ и этого для него было достаточно.Страшно было даже подумать о том, смог бы омега выжить, если бы Кит сдался и отступил, предпочтя найти другого.Омега вновь завертелся, заставляя Кита лишь крепче сжать его в собственных руках. Дрожащий от холода, такой слабый и тонкий, что прощупывались кости, даже через одежду... Мысль покинуть его была просто невыносима.Ветер усилился. Дождь стал более хлестким и колючим, проникающим своими холодными иголками в самое нутро. Усталость постепенно брала своё, замедляя ход.Пробежав через очередную полосу деревьев, он присел среди высоких кустов, оглядываясь назад и вперед, пытаясь сориентироваться в местности, прежде чем они потеряют свой собственный след. Сложно было сказать, стухли ли огни сами, под напором такого ливня, или же альфа так далеко смог удалиться, даже вынужденный бежать со своей ношей. Свет тех огромных костров уже давно перестал мелькать среди деревьев, но одно это уже давало толику успокоения, мгновения, чтобы перевести дух.Дождь был его самым верным союзником, даже если бил прямо в лицо, мешая бежать быстрее. Ведь, именно благодаря ему Кит не заботился о тех многочисленных следах, что оставил после себя. Их преследователи заплутаются, хоть ненадолго, даже если угадали с направлением.А преследовали ли их вообще?Или этот омега настолько им безразличен, что решили не подвергать себя лишнему риску, покидая свой лагерь в такую плохую погоду, да еще и ночью?Кит издал невольный злобный рык, который тут же стих. Злость была ни к чему, ведь омега уже у него в руках. Помеченный, измученный первой течкой и долгим походом в поисках дома. Он льнул к нему всем телом, то ли в поисках тепла, то ли метка волшебным образом заставила этого омегу признать в Ките своего альфу.Ветер, стих всего на мгновение, не добравшись до их укрытия, что защищало и от водного напора. Киту хватило всего лишь одного мгновения, чтобы осознать то очевидное, которому не придавал должного внимания и его бросило в жар. У омеги течка. И это никак не остановить. Даже, если он сам остановиться хоть ненадолго, в укрытии, лишь бы скрыться от преследователей и непогоды, то сойдет с ума. Запах одурманит его и лишит здравого рассудка, оставляя один на один с инстинктами.— Тихо, — шепчет он омеге, прижимаясь губами к его виску, задерживая собственное дыхание, с волнением отмечая, как собственный голос сел, заставляя омегу задрожать всем телом. Внезапная волна удовольствия разлилась теплом на уровне его грудной клетки. И это было не хорошо. Собственные инстинкты начали предавать альфу.Теперь, самыми опасными врагами для себя были они сами.Лэнс горел. Он горел, но ему было не больно. Жар постепенно разливался по всему телу, словно разогретая смола, не давая покоя, мучительно и слишком медленно. Нет, ему не больно, но это странное томление... Тело требовало чего-то, о чём омега не мог и помышлять, заставляя всё нутро сжиматься в ожидании. Низ живота ныл, а в паху затвердело и кровь прильнула к щекам, заставляя сгорать от смущения.Природа игралась с ним, когда дала такое слабое тело, легко подвергаемое таким странностям. Как омеги вообще могут так жить, становясь сплошным сгустком эмоций, постепенно теряя своё тело и душу?Эта ночь никак не кончалась, как и дождь, шумевший среди листвы. Краска в который был измазан Кит постепенно размягчалась и постепенно начинала сходить. Эти краски, эти знаки и символы были так знакомы для Лэнса, что впору было кричать и биться желая спастись от злобного создания вышедшего на свет из старых сказаний. Но, это не был духом несущим гибель, это был всего лишь Кит, пытавшийся скрыться за чужим обличием. Если раньше Лэнс узнал его по голосу и запаху, то сейчас, узнавал даже по очертаниям, которые едва получалось уловить между вспышками молний.Боги гневались, но Лэнс же больше не боялся. У него ничего и никого не осталось. Кроме горящей на шее метки, которую ему поставили без его согласия.Кит вздрогнул, почувствовав почти невесомое, такое неуверенное касание чужой ладони к своему лицу, обжигающий жар скользнул в самое его нутро. Омега, едва ли осознающий свои действия, смотрел прямо на него, едва ли способный скрыть своего желания, и словно в подтверждение этого, воздух вокруг альфы вдруг стал гуще и насыщение. Запах омеги постепенно вытеснял из его легких даже запах дождя, будто не желавший мириться ни с чем, кроме себя.? — Краска, ? — мелькнуло на краю сознания Лэнса, которому внезапно пришло в голову проверить, стереть эту злобную маску с лица альфы, чтобы убедиться, что ему не нужно бояться. Это была последняя мысль, что мелькнула в его голове и также утонула в глубине чёрных омутов глаз альфы.Это было с ним впервые... Такое незнакомое чувство. ? — Не смотри на меня так! ? — мысленно кричит Лэнс, но не произносит этого вслух, потому что тогда, он соврёт самому себе.Теперь, оставшись один. Один во всём мире. Покинутый и отвергнутый своими родителями и племенем, что уже успели предать память о нём огню, перед их богами...Ничего, ведь, если он рискнет? Если он, на этот раз, единственный раз, выберет свою дорогу сам. Без благословений. Вопреки уже зажженному в честь него погребальному костру, если он выберет жить ради того, кто в нём нуждается, а не умереть ради тех, кто его отверг.А дождь всё лил и лил, словно это далёкое и тёмное небо забрало все невыплаканные слезы омеги, что в этот момент решал, как жить дальше. Но его судьба уже была переписана, не раз, и без его ведома.***— Ты обманул меня!Марту трясло. Не от холода, а от злости. Эта бессильная злоба, поселившаяся в ней... Сколько же она будет душить её изнутри?— Неееет, — качнул головой Хонерв с трудом поднимая голову, сплевывая кровь на землю и широко улыбаясь, несмотря на боль во всем теле. — Ты меня обманул! — закричала Марта, забывая чувство страха, которое внушал ей шаман одним своим видом. Но сейчас, этот некогда ужасающий человек, выглядел слишком жалко: потрепанный и побитый.Она злилась на Хонерва, но эта злость была вовсе не из-за сына. Марта злилась из-за Джона, что даже не посмотрел на неё. Он просто ушёл. Собрал несколько альф и ушёл за сыном.Как к такому всё пришло? Почему, она осталась ни с чем, несмотря на всё.Она слишком далеко зашла, пытаясь удержать своего мужчину подле себя, что даже пожертвовала собственным сыном. Какая, после всего этого, из неё мать?— Я тебе никогда не говорил, что и как делать. Ты сама принимала решения, — шаман с трудом дотянулся до своего ритуального посоха, — Ты хотела... Жаждала заполучить Джона, что была готова на всё и пришла ко мне. Я подсказал тебе путь. Потом, ты захотела его благосклонности, и я подсказал тебе как и ты родила ребенка. — Замолчи... — покачала головой женщина, едва сдерживая собственные слёзы. Так хотелось просто взять и оглохнуть, чтобы не слышать и не видеть последствий собственных деяний. Но невозможно было вернуть время назад, как и загладить вину.Хонерв, тот, кто всё знал, всё предвидел, лишь улыбался своей кривой улыбкой, с таким видом, как будто смотрел сквозь неё, читая её мысли и эмоции.— Ты хотела уважения к себе, чтобы не быть тенью Джона. Хотела, чтобы он считался с тобой. Я даже подсказал, как именно растить дочь, — глаза его заливал дождь, постепенно стирая кровь с лица. Искренне счастливая улыбка на его лице была отвратительна Марте и он это прекрасно знал, — И наконец, ты захотела любви мужа, которую так и не смогла заполучить своими силами. Тогда, ты умоляла меня, чтобы я помог тебе. — Не правда, — прошептала она, но вопреки её словам, вместе с холодными каплями дождя, слеза прокатилась по щеке, оставляя мимолетный горячий след.— Ты должна была родить ему альфу, дать ему наследника, которого он так ждал, — Хонерв не врал, но его правда была ужасающей, даже для него самого, — Но ты не смогла... Хонерв засмеялся, прогибаясь над землей. Ребра ныли и отдавались сильной болью, но он смеялся, даже если было больно. Марта, ослепленная собственной любовью к своему альфе, не хотела видеть ничего и никого на пути к своей цели. Шаман честно ей помогал, указывая дорогу. Дорогу в будущее, что спасет их всех от смерти.— Дав своему сыну умереть на его собственных глазах, ты подарила ему возможность родиться вновь там, где его судьба.***— Мои боги и твои, они разные... — слышал ли Кит его голос, его слова... Но сейчас, ему было не обязательно это слышать, Лэнсу было достаточно быть честным перед Ними.Кит, словно пытающийся его услышать, склонил голову ниже, закрывая лицо омеги от дождя.Омега вновь, неуверенно, коснулся лица альфы, стирая подушечками пальцев с его лица краску. Это было впервые... Впервые, когда они так близко, что чувствуют не только тепло дыхания, но и, кажется, могут прочесть мысли и чувства друг друга.— Уже, не имеет значения, кто есть ты, а кто есть я... — это было единственной правдой для них двоих, уже связанных меткой и судьбой. Лэнсу тяжело было подобрать даже такие простые слова. Наверное, тут ему стоило произнести слова клятвы, но тут не было ни брачного костра, ни ритуальных предметов и благословения им всё равно уже не получить.А нужны ли им вообще эти клятвы?Им уже и без всяких клятв не сбежать от друг друга. Метка горевшая на шее, не давала забыть о себе. Осталось только закрепить эту связь, сжигая все мосты за собой.Лэнс зажмурив глаза, крепко обнял альфу за шею и прижался к его губам. Ему не нужно было слишком сильно задумываться, достаточно было лишь поддаться желаниям собственного тела, выпуская на волю инстинкты. Но все его мысли обрываются за мгновение, вместе с жгучей болью внизу живота. И словно отпечаток, перед его глазами остается лишь обеспокоенный лик альфы, что-то нашептывающего, словно пытающийся успокоить, но тьма окутывает сознание омеги еще до того, как он успевает хоть что-то понять.