5. ?Хоть в этот раз...? (1/1)

В горах зима наступает куда быстрее, чем внизу, на равнинах или в лесах. За столько лет кочевания Лэнс усвоил одно – нельзя недооценивать эти голые скалы и острые камни под ногами, ведь тут отовсюду вееет холодом и бесконечной тоской. Здесь нет ничего, кроме отчаяния.Разжечь костер им разрешили только на четвертую ночь пребывания в горах, когда наконец-то подвернулось что-то наподобие пещеры, которое могло скрыть свет огня в ночной темноте. Сложно было сказать, перегибал ли Джон с желанием обезопасить свое племя или нет, ведь инстинкты альф всегда ставили на первое место защиту, а не кровопролитную битву. Несмотря на всё, в каждом из его воинов бурлила жажда крови, ведь страх перед неизвестным постепенно сменяется тихой яростью, но никто не мог себе позволить бросить то, ради чего они жили.Шаман, усевшись на голых камнях на самом краю скалы, едва прикрывая дрожащими веками закаченные вверх глаза и подняв над раскрытые ладони к небу что-то шептал на чужом языке, на непонятном наречии. Он редко позволял себе вот так вот обращаться к богам – у всего племени на виду, без огромного костра и без церемониальных одеяний. Но эта песнь, молитва —странная и таинственная – привлекала, завораживала, заставляя многих затихнуть и слушать, постепенно засыпая, прижавшись к друг другу. Лэнс сидел чуть дальше единственного костра, который им разрешили разжечь, кутаясь в свое одеяние сшитое из тонких шкурок мелких животных. Тепла не хватало им всем, но всё же, альфы, будучи самыми выносливыми к голоду и холоду, стояли, гордо выпятив грудь и сжимая свое оружие в руках, с которым не расставались и во сне. Омеги же наоборот, жались к друг другу в поисках хоть какого то тепла, позволяя себе слабо улыбаться щебету детишек, собравшихся к костру ближе всех остальных. Наконец они повеселели, наевшись и согревшись, хотя и вымученность от долгого похода на детских лицах никуда не исчезла.Они шли слишком быстро, пытаясь за день преодолеть огромные расстояния, чтобы поскорее добраться до зимней стоянки племени, ведь там безопасно (должно быть безопасно). Перерывов на отдых они тоже не делали, стараясь даже не замедлять темп и мысленно умоляя всех богов о том, чтобы хоть в этот раз ночь наступила быстрее, ведь лишь с наступлением темноты им приходилось делать привал, чтобы не только не сбиться с пути, но и видеть путь, иначе один-единственный отступ может стоить жизни. Они бежали и это уже становилось невозможно утаить. Беспокойство Джона было таким явным, что даже беты и омеги, еще не знающие об угрозе, оставшейся позади них, старались не задавать лишних вопросов, шепчась лишь между собой и стараясь не давать волю любопытству. Все они понимали, что главное сейчас – это единение всего племени и доверие к вождю, спасавшему их не раз.За эти дни, проведенные в пути, Лэнсу удалось убедиться в правдивости слов Кэти. Мэтт действительно пытался за ним ухаживать, предлагая помощь каждый раз, когда на лице омеги мелькала усталость и иногда подолгу задерживая на нём свой взгляд. От такого внимания хотелось сбежать, спрятаться и никогда больше не появляться, не чувствовать этого ни от кого и никогда. Альфа, нет, Мэтт, уже давал понять, что хочет заключить с ним союз, заявить свои права на еще не созревшего и свободного омегу. Наверное, будь это какой-нибудь другой омежка, а не Лэнс – тот прыгал бы от счастья, уже планируя, как сообщить об этом своему отцу, чтобы тот попросил вождя провести брачный обряд. В случае Лэнса отец и вождь и вовсе были одним и тем же лицом. ?— Любовь? Ха-ха-ха! Девочка моя, что за сказки ты напридумывала? Не нужно влюбляться, чтобы стать парой с альфой. Метка всё сделает сама. Тот, кто поставит тебе метку, станет для тебя центром вселенной и перед этой силой меркнет даже всякая там любовь... ? — так говорила мать, когда Аллура еще была юной, непомеченной омегой, а Лэнс – совсем мальчишкой, везде таскающимся за своей сестрой. И вот, сейчас, вспоминая те дни, он завидовал сам себе, когда был так беспечен и так счастлив, что эти слова с легкостью мог пропустить мимо своих ушей, ведь они не имели для него никакой значимости. Вот только всё изменилось. Столько сомнений и страхов, что лучше было просто плыть по течению и не сопротивляться. Может, это его судьба, прожить всю жизнь рядом с Мэттом, став для него опорой и отрадой... Может, он рождён не для того, чтобы эгоистично требовать счастья себе, а дарить его другим, ведь, возможно тогда, в следующей жизни, ему позволят быть самим собой. ?— А что если нет? Что, если метка не сможет заставить полюбить альфу? ? — своего любопытства Аллура совсем не умела скрывать, считая, что она есть такая, какая есть, и ничего этого не изменит. Он четко помнит, как после этого вопроса у матери задрожали руки и она отвела взгляд. Ответа на этот вопрос они так и не услышали, тогда это не имело значения, но сейчас все было иначе. — Хэй! Лэнс, не спи, — пихнула его Пидж, так больно врезаясь острым локтем в чужой бок, что даже пришлось стиснуть зубы. Сонливость мгновенно пропала, заставляя держать глаза открытыми. Надолго ли он уснул, понять было сложно, потому как в этом подобии пещеры ничего не поменялось, только Джон, покинувший место подле жены, теперь стоял около шамана, направив взгляд куда-то далеко на горизонт.— Ты только посмотри на него, — ехидно шепнула Кэти, возвращая внимание Лэнса к себе и кивая перед собой. Высунув кончик языка и сосредоточив всё своё внимание только перед собой, Ханк старательно катал древесный стержень между ладонями, вжимая его конец в углубление в дереве. К сожалению, сухой хворост был редким явлением в горах, особенно когда каждое утро всё вокруг покрывается инеем. Но несмотря на всю тяжесть и монотонность этого занятия, бета не отчаивался, ведь это куда интереснее, чем простая охрана. — Ты так ничего не добьешься, — сморщила нос Пидж, кутаясь в меховую накидку, которая к её сожалению оказалось слишком маленькой, чтобы укрыться с ног до головы. Они все давно замёрзли и устали чувствовать недостаток тепла, пока всё выше и выше поднимались вверх. — Что бы ты ни говорила, я всё равно зажгу свой костер, — махнул он палочкой, глядя на Пидж, но указывая древком в сторону уже пылающего костра, чье тепло едва ли могло согреть такое племя.— Запрещено зажигать больше одного костра, глупый бета. — Вот когда придем на зимнюю стоянку, попросишь ты у меня огня, а я тебе не дам, — слишком наигранно обиделся Ханк, вызывая у девушки только смех.— Не попрошу, потому что ты не сможешь раздобыть и искру! Лэнс улыбнулся этим препирательствам. Эти двое подружились слишком хорошо, это даже беспокоило. Беты и омеги хоть и общались, но всегда чувствовалась напряженность. Тяжело привыкнуть к новым устоям и учиться жить вместе с бетами, вместо того, чтобы выгонять их из племени. Но больше всех этому радовались зрелые омеги, не боясь того дня, когда их дети вместо того, чтобы показать себя альфами и омегами, оказывались пустоцветными бетами. Ничто не могло сравниться с болью потери ребенка, особенно когда сам выгоняешь его, отправляя навстречу неминуемой гибели. Живот внезапно заурчал, заставляя прижать колени ближе к себе, будто это могло заглушить звук. Пожалуй, все они недоедали, пытаясь этим хоть как-то сберечь те немногочисленные запасы еды, что успели накопить на зиму. Хоть и становилось легче, когда груз на их спинах уменьшался, но в то же время это вызывало беспокойство. Голодная зима – это самое страшное, что им приходилось испытать за последние годы и все, сознательно или нет, но пытались избежать повторения этого нелегкого периода, ведь тогда они понесли немалые потери. В один из таких голодных годов они потеряли и мать Кэти и Мэтта, которая всё до крошки отдавала своим детям, а в конце, просто не выдержав истощения, покинула мир живых прямо накануне возвращения альф после первой удачной охоты. Чем закончился спор тех двоих, Лэнс уже не знал, еле подняв свои тяжелые веки лишь наутро. Его трясло и зубы стучали друг о друга настолько громко, что он не слышал собственных ушей. Едва приоткрыв глаза и тут же сощурив их от болезненного света, бьющего прямо сверху, он понял одно – теперь они будут идти ещё быстрее. — Снег... — прошептала Кэти, что проснулась немногим раньше друга. Она вся сжалась и плечи её подрагивали от холода. Лэнс быстро поднялся на ноги, мгновенно сбрасывая с себя сонливость и растерянно окидывая взглядом племя. Дети, весело смеясь, бросались с одного белоснежного скопления на камнях к другому, комкая снег в ладонях. Их веселье и звонкие крики едва ли могли разделить их родители. Зима в горах началась и не самым лучшим для них образом, застав их в пути мокрым снегом. — Живее, Лэнс! Вставай и собирай вещи! — крикнула Аллура издалека, пока альфы, собравшись возле Джона обсуждали что-то, то и дело оглядываясь за свои спины, словно проверяя, что их разговор не подслушивают. — Шаман не предсказывал снег, — на выдохе растерянно произнес Лэнс, чувствуя, как промок весь, с ног до головы и пытаясь унять дрожь от холода, приносимого ветром. Усталость и беспечность – в результате они проспали даже снег. — Предсказывал, но он не говорил, что он будет мокрым, — вмешалась Пидж и пригладила свои влажные волосы перед тем, как броситься помогать со сборами другим. — Неважно, что там он недоговорил, за день этот снег может не растаять и уже к ночи под ногами у нас будет хрустеть лёд! Либо мы перейдем через утёс сегодня, либо придется его обойти. Впереди их ждало испытание в виде узкой горной тропинки – один неверный шаг и провалившийся вниз умирал в мучениях. Почти никто из упавших не выживал, но страшнее было то, что мало кто из них умирал сразу, вынужденный испытывать муки от сломанных костей и разорванных органов ещё какое-то время. А теперь, если прибавить ко всему и лёд, то это место и вовсе становилось тропой смерти. Был и другой путь, но ради этого пришлось бы вернуться назад, рискуя попасть в лапы злых духов, о которых пока что знали лишь немногие.— У нас нет иного пути, Лэнс, поэтому не стой, а живее собирайся, — она едва коснулась своей ладонью его плеча, будто утешая и тут же умчалась к своему альфе, как только увидела, что собрание закончилось.Что это? Коснувшись рукой того места, которого дотронулась его сестра, омега на миг застыл, глядя ей вслед: длинные скомканные белые волосы за спиной, местами посеревшие от влаги; какая-то легкость и непостижимая уверенность в каждом её движении, в позе, словно говорящая, что она тоже лидер. Невероятная. Наверное, она даже чуть выше самого Лэнса.Парень мотнул головой, прогоняя эти мысли. Когда он начал себя сравнивать с ней? Но сейчас было важно не это. Её рука дрожала и это означало лишь одно - она что-то знает и предпочла об этом умолчать. ***Как бы быстро они не шли, как бы ни пытались добраться до утёса, но это было слишком огромное расстояние для них. Еще не успело стемнеть, а снег уже начал похрустывать под ногами. Времени заметать следы у них не было, и это было большой проблемой. Возможно, после того, как они доберутся до утёса и переберутся, Джон пошлет пару альф позаботиться об этом. По крайней мере, так думал сам Лэнс.— Стойте! — крикнул Джон и остановившись, повернулся к своему племени. Его печальные глаза, давно потерявшие свой блеск, скользнули по растерянным лицам соплеменников. Он их всех знал по имени, многим, при рождении, сам дал эти самые имена. Все они – это его семья. — С этого места, мы разделимся и все пойдут по пути, что ему предстоит пройти. Здесь, — стукнул он древком своего копья о мерзлую землю, — ваша последняя возможность попрощаться с друг другом. — Что происходит? — чей-то голос из толпы нарушил внезапную тишину устоявшуюся после слов Джона.— За нами идут. Гонятся, след в след и мы не успеваем скрыться, — Широ, получив одобрение от вожака, шагнул вперед. — Мы не знаем кто это и что они такое. Знаем лишь, то что озёрные племена уже превратились в останки, не получившие права даже на прощальный обряд.— Воин, это злые духи! Они пришли по наши с вами души! Говори им правду, раз уж начал! — крикнул шаман, перебирая в руке кости животных, нанизанные на нить, что висели у него на шее, словно украшение. — Не имеет значения, кто это, — сдвинул брови над переносицей Такаши, чувствуя раздражение вождя, — Мы всё равно намерены остановить их. Никто не знает почему, но шаман и вождь племени не ладили, даже не пытаясь скрыть неприязни, при этом искренне веря в правильность слов и действий друг друга. Видимо, они больше всех понимали, что значит быть одним, единым племенем. — Идите быстрее, не оглядывайтесь и не останавливайтесь. Вы должны дойти до пещеры уже через три дня. Не зажигайте костры и не высовывайтесь из пещеры ещё дней десять. Вам хватит еды переждать... — Джон, разве, вы не пойдете с нами? — голос женщины дрогнул, хотя она и пыталась улыбнуться, словно желая разувериться в том, что возникшая в её голове мысль была ложной, просто невозможной. Только вот мужчина не отвел глаз от своей жены, прожигая ту твердым и уверенным взглядом. — Нет... Ты ведь обещал... — прошептала она, отступая назад, разведя руки так, словно в поисках опоры и не найдя её, осела вниз, не в силах побороть внезапно возникшую слабость в коленях, — Ты поклялся у брачного костра, что не оставишь меня доживать свой век в одиночестве!Омеги зашумели именно в этот момент, будто сбрасывая с себя оцепенение, бросаясь к своим альфам, к своим защитникам, осыпая их вопросами со всех сторон, со слезами на глазах умоляя остаться, умоляя не бросать их, будто это могло что-то поменять. Аллура обнимала Широ, улыбаясь сквозь слезы, ей не нужны были ответы, ведь она и так всё прекрасно знала и понимала. Сейчас она могла только обнять своего мужчину и сына. Обнять так, чтобы сохранить память об этом моменте в собственном сердце. Как бы ей хотелось, чтобы никто и ничто в этом мире не могло разлучить их. Она не имела права просить его остаться, ведь Широ уходил защищать их же, её и Лотора. — Нет! Не в этот раз! Вы не уйдете без меня! Я пойду с вами! — в своих криках Пидж не скрывала злости и отчаяния, захлебываясь в рыданиях, одновременно колошматя брата кулаками, пока отец пытался ее успокоить. — Девчонкам там делать нечего! — посмеивался Мэтт, уже начавший уворачиваться от ударов, всё-таки девочка была отнюдь не из слабых. Лишь бы сдержать эту маску легкомыслия на лице, даже если внутри всё разрывается от тоски, видя то, как его сестра вновь и вновь переживает один и тот же ужасающий страх потерять их и остаться совсем одной, каждый раз, когда им приходится вот так вот уходить. Вокруг творился хаос: кто-то то бился в истерике, требуя невозможного; кто-то умолял, падая на колени и прося прощения за все грехи, что были и что будут; кто-то тихо шептал молитвы, чтобы духи-защитники уберегли и вернули. Но всё это не имело никакого значения для Лэнса, ведь он видел только свою мать, проливавшую слёзы так, будто она оплакивала Джона, будто говорила своими слезами, что он уходит от нее навсегда. А Джон, всегда холодный и непрошибаемый, лишь обнимает жену, прижимаясь губами к её виску, шепча слова утешения, обещая вернуться еще до того, как выпадет следующий снег, скрывая их следы. Прощание длится совсем не долго, только он помогает подняться своей омеге на ноги, как кричит во всеуслышание:— Мы уходим! И вы уходите! Бегите, не останавливайтесь, — произнося это, он оглядел всех вокруг себя, приобнимая свою женщину, — Бегите и помните, что мы защищаем вас от злых духов, чтобы чёрный дым не настиг вас. Вас, тех, кого мы любим всем сердцем и душою. ?— Не уходи... ? — глаза цвета синевы растерянно скользнули по покрытому морщинами и шрамами лицу мужчины, пытаясь поймать взгляд, хоть на миг, чтобы понять и, возможно, принять и смириться с его решением. Всё тщетно. Ничего.В безмолвном согласии со словами своего вожака, воины подняли сжатые в руках копья вверх.?— Останься. Мы всё еще можем сбежать. Не нужно напрасных жертв!? — крик застревает и вместо него вырывается только хрип, что утонул в этом шуме толпы. Лэнс растерян. Он напуган и это отражается на его лице, словно на тихой глади кристально чистой воды.— Идем! Не стоит тратить время даром, иначе утратим благословение, данное богами сверху, — шаман первым покидает место недолгой остановки, начиная шагать в ту сторону, откуда только что пришли. Ему не с кем прощаться, ведь переняв титул шамана он потерял право быть связанным с кем-то.?— Вы не должны оставлять нас! ? Джон, еще раз обняв свою омегу, кидает взгляд в сторону дочери. Ей не нужны слова, чтобы понять отца. Она кидается в его объятья, крепкие и надежные, что защищали и оберегали ее с самого детства. ?— Не надо... ? — горло, будто льдом сковало, а в ушах лишь звон. Голова разрывается от мыслей, но в то же время, в ней совершенно пусто.— Аллура, дочь моя, присмотри за всеми. Позаботься о племени до моего возвращения. Побудь для всех матерью и веди их лишь верной дорогой, — с этими словами вожак пригладил ладонью волосы на её голове, таким жестом, каким родитель благословляет своё дитя и с присущей отцу нежностью, целует в лоб.— Отец, я не предам твоего доверия. Я доведу всех и позабочусь о них до вашего возвращения, — кивнула девушка, — Только вернитесь. Вы нам всё еще нужны.— Боги следят за нами, всё будет, как они скажут, — с этой фразой Джон кивает своим воинам.?— Нет! Не уходи!? — даже закричать не выходит, а силуэты перед глазами всё больше и больше размываются. Они не берут с собой ничего, кроме еды на пару дней и оружия, с которым и так не расставались. Они просто уходят так, как всегда это делали, словно на охоту. Они уходят навстречу со страхом и ужасом, оставляя после себя только слабую надежду.— Не уходи... — наконец-то, едва слышимый шепот вырывается из его дрожащих, покрытых соленой влагой, губ. Джон так и не разу не посмотрел в его сторону, словно позабыл о нём, будто отвергая существование сына в своей жизни.?— Не уходи... Посмотри на меня хоть раз. Хоть в этот раз... ? — слова, которые Лэнс так и не смог произнести вслух. Ему даже шанса сказать их не дали.Каждый миг, с самого первого дня жизни, Лэнс рос, ставя перед собой недостижимый идеал – своего отца. То, что этот идеал недостижим, он не знал, как и не знал, что родился омегой. Он смотрел на спину своего отца со всей преданностью и со всей любовью, что мог подарить ребенок родителю в благодарность за то, что тот дал ему возможность родиться и жить подле него, ощущая защиту и не нуждаясь ни в чем. Казалось, что это правильно – следовать за Джоном, стремиться быть как он, идти по той дороге, что он указывает, ведь этот путь просто не может быть ложным, поэтому нужно только следовать за ним и не отставать. Лишь вперед. Усердие и послушание когда-нибудь должны были окупиться, поэтому Лэнс терпеливо ждал и не перечил, делая всё, от него зависящее и ожидая того дня, когда родной отец наконец-то примет его как сына, перестав упрекать в том, что тот родился омегой, а не долгожданным альфой. Лэнс жил этой надеждой, он утешал себя такими мыслями, каждый раз преодолевая себя и стараясь не подвести того, чьи слова ставил превыше собственных желаний.В итоге... Он ушёл, не сказав и слова тому, кто больше всего этого ждал.