7. Алиса (1/1)

В одних сутках тысяча четыреста сорок секунд. В шести сутках — больше восьми с половиной тысяч. И все это время я должна была играть счастливую девушку. Девушку человека, которого я ненавижу. В нашей сделке было что-то такое, что раздражало меня. Наверное, присутствие Романова. С другой стороны, какая сделка без двухсторонних отношений. Тем более, мы четко обговорили границы того, что мы делаем, чтобы создать впечатление медленно влюбляющихся друг в друга людей. По началу фотографию князя и ?незнакомки? переняло только одно желтое издание, но, стоило маме услышать, что я начала налаживать связь с будущим женихом, как она раструбила всем своим подружкам — а они своим подружкам, а те своим — и вскоре весь город заполнился слухами о новых, но теперь еще более откровенных отношениях Алексея Романова. Моя репутация зависела от издания, но чаще всего женская половина уже заранее ненавидела меня. Мужская же… они обычно не читали ничего о сплетнях и склоках. Мама старалась сделать все в ее силах возможное, чтобы придать нашему разгорающемуся роману статусность. Никто не хотел, чтобы это было ?очередным салютом в любовных похождениях князя?, и даже завистливые читательницы хотели верить, что наконец-то принц на белом ламборгини нашел счастье. Я расправила платье яркого зеленого цвета и накинула сверху джинсовку, чтобы не замерзнуть. Мы собирались в парк развлечений. И как бы я не хотела, чтобы под ?мы? воспринималась я и Егор, к сожалению, моим спутником должен был стать его высочество. Мне же нужно было напустить самый легкомысленный и романтичный вид на свое лицо. Так, чтобы все поверили. Когда я выскочила из дома, на конце улицы неумело спряталось несколько журналистов, как-то узнавших мой адрес. Я молилась, чтобы в этом не была замешана мама, но надежда, как говорится, гасла с каждой минутой. Помогли только массивные черные очки, и то, только от вспышек фотокамер. К счастью, таксист подъехал почти к подъезду, и я сказала гнать, как только очутилась в безопасности. Парк был всего в нескольких минутах езды. Мы хоть и жили не в центре, но дороги были расположены удобно, и почти в любой конец города я добиралась быстро. И пока в колонках у таксиста играла ненавязчивая французская мелодия, я не могла оторваться от зеркала, до бесконечности поправляя макияж. Почему-то хотелось быть идеальной. Я не верила в искренность намерений Романова. Он, как ежик в тумане, мог выкинуть что угодно и когда угодно, не предупредив никого — и в том числе меня — о своих планах. К тому же, мы ненавидели друг друга. Я почувствовала подвох в его предложении еще тогда, еще в том переулке, но не смогла не согласиться. Сладкая перспектива обмануть всех вокруг казалась если и недостижимой, то хотя бы приятной. К тому же, мама в чем-то была права. Знакомство с князем сулило хорошие знакомства, которые бы помогли моему брату и сестре. Конечно, все это мучило меня день и ночь. Но… кто не рискует — тот не пьет шампанское. Выскользнув из такси, я сразу нашла тележку со сладостями, у которой должен был стоять мой жених. Не увидеть его, в принципе, было сложно. Ведь кто, если не этот придурок, любит внимание? Вопрос риторический, можно не отвечать. Сложив руки за спиной, я не без насмешки наблюдала за тем, как он отбивается от назойливых прохожих с просьбой сфотографироваться, безуспешно размахивая палочкой сладкой ваты. Не знай его — и подумаешь, что это белый пушистый кролик, немного боящийся общества. Но мне казалось, что все это — лишь часть спектакля, чтобы казаться погрязшим в романтике. — Девочки, — я наконец не выдержала и протиснулась через скопление школьниц, жаждущих снимка с князем, цепляясь за его белую рубашку. — На сегодня этот молодой человек занят! Поверили ли они в мой идиотский ванильный смех и натянутую улыбку? Увидели ли наигранную ревность и желчь в глазах? Не знаю. Но по-моему, получилось убедительно. — Не могла раньше подойти? — прошипел он, даже не скрывая разочарования. — Я видел тебя, идиотка, надо было прятаться лучше. — Я не пряталась, — пожав плечами, я протянула ладонь к сладкому облаку, но Романов как назло убрал лакомство в другую руку, поднимая вверх ладонь и намекая на то, чтобы мы переплели пальцы. Отвратительно. — Просто видеть твое растерянное и потерянное лицо — сплошное удовольствие. — И почему только парк? — он был явно не удовлетворён выбором места для свидания. Мы сошлись на трех встречах на этой неделе. Он хотел четыре, я две (а лучше ни одной), число три казалось удачным компромиссом. При этом, у меня было право выбрать первое и последнее место встречи, а я слишком сильно хотела вывести его из себя. Помнится, он и четыре года назад не жаловал развлекашки. Еще и оказаться в эпицентре событий, среди толпы — вывести его оказалось очень просто. — Потому что обычно конфетно-букетный период в этом и заключается. — я пожала плечами, потянув его в сторону колеса обозрения. — Было бы еще лучше, если бы ты принес цветы. — Куплю на обратном пути, чтобы ты принесла их домой. — от него так и несло язвительностью. Увидев Романова только на пороге аттракциона, охранник едва не уронил шляпу, а на лице его застыло выражение невероятного удивления. Иногда я задавалась вопросом, сколько девушек было у князя. И не таких, которых он использовал для физической разрядки (журнал в таком случае нужно бы было взять просто гигантский), а именно девушек. Со сколькими из них у него были свидания, ухаживал ли он за кем-то целенаправленно, или это не требовалось, и все были падки на его титул и смазливую мордашку. В сердце неприятно кольнуло, и не потому, что я ревновала. Воспоминания преследовали меня, и играть влюбленную легкомысленную дурочку было не только неудобно потому, что образ был моей полной противоположностью, но и потому, что я уже знала, на что способен этот человек. Алексей купил два билета, мы дождались, пока партия людей уйдет, и выбрали темно-зеленую кабинку, расписанную рисунками цветов и травы. Сидеть на железных скамеечках было несколько неудобно, и я посильнее закуталась в джинсовку, отодвигаясь от жениха почти на метр, насколько это позволяла площадь кабинки. Романов достал сигареты и, в этот раз даже не спросив разрешения, закурил, едва мы оторвались от земли. — Когда будем спускаться, прижмись ко мне, будто замерзла, — бросил он, выпуская дым в воздух. Из-за направления ветра он сразу же полетел в меня, и я закашляла. Говорить что-то о манерах ему было бесполезно. Я не помнила, курил ли он также четыре года назад, но была уверена, что тогда он хотя бы делал вид, что заинтересован в жизни и девушках больше, чем в сигаретах. — Даже не думай. — Чтобы люди подумали, что между нами что-то есть, надо приложить усилия, звезда моя, — фыркнул он. — Ты же адвокат. Вам постоянно приходится лгать в зале суда, чтобы обелить подзащитного. Кстати, как там твоя практика? Уже разнесла контору? — Я не вышла на работу. — прошипела я, отворачиваясь от него. Конечно, не вышла. И все только благодаря вам, ваше высочество. Едва мой работодатель узнал, что за пташка собирается работать в его агентстве, как он тут же написал мне длинное письмо с, во-первых, извинениями за позорные высказывания о том, что я должна пресмыкаться перед коллегами, а, во-вторых, сообщение о том, что я буду работать лишь формально, выполняя отчеты. Это пошатнуло меня, потому что я была уверена: стоит мне выйти на работу, и все заботы отойдут на второй план. Бумажная бюрократия не устраивала меня, и я забрала документы. Теперь, помимо того, что я играла роль невестки императорской семьи, я была еще и безработной невесткой. Из поблажек лишь то, что я только-только выпустилась из университета. Но жаловаться Романову я не хотела. Он не должен был увидеть и доли того разочарования, с которым я столкнулась. Сам он мог не работать. Денег его семьи вполне могло хватить на беззаботную жизнь где-нибудь возле Елисейских полей в Париже, и это даже с учетом того, что он откажется от престола. Его главной работой было торговать лицом, и сейчас я столкнулась с этим же самым делом. — Видимо, ты не такой хороший адвокат, раз тебя уволили, не дав поработать. — Меня не увольняли! — вскрикнула я и сразу же закрыла лицо руками. — Это из-за тебя, идиот. Я сама уволилась. — Подумала, что будет мало времени на свидания? — он усмехнулся, закинув ногу на ногу и потушив сигарету прямо о железную ?дверь?. — Мне не захотели давать реальную работу, раз я теперь встречаюсь с князем. А разбирать бумажки и заполнять отчеты — не мое. — Еще одна причина не становится частью императорской семьи. — А тебе уже существующих недостаточно? — я была возмущена, всем видом показывая, что меня уже порядком задолбало это отношение к браку по расчету. — Наши родители заключили договор, сделав нас игрушками. Мы ненавидим друг друга, и даже не отрицай этого… — И не собираюсь. — … в конце концов, у меня есть парень, с которым мы выстраиваем крепкие, надежные отношения. Последнее, о чем я думаю, так это трудности, с которыми я столкнусь в роли княгини. Поэтому, черта с два, перестань постоянно искать дополнительные причины, чтобы расторгнуть этот договор. Алексей посмотрел на меня с нескрываемым любопытством, от которого становилось дискомфортно даже кончикам пальцев. Он проскользил внимательным взглядом с моей макушки до кроссовок, склонив голову набок, и заиграл пальцами какую-то мелодию на своем колене. Напряжение между нами росло по секундам, и чтобы хоть как-то снять его, я просто отвернулась. В этот момент мы оказались в наивысшей точке колеса обозрения. Отсюда открывался потрясающий вид на центр города, заваленный туристами и сухими листьями желтого и красного цветов. Маленькие человечки, с высоты птичьего полета больше похожие на муравьев, останавливались у памятников, делали фотографии и прикладывали руки к железным скульптурам, придавая этому особенное, сакральное значение. Осторожно отодвинув сумку, я подвинулась ближе к краю, переводя взгляд на людей в парке. В отличии от работающих людей или туристов, завороженных культурными памятниками, люди здесь расслаблялись и просто позволяли себе плыть по течению, не думать, не размышлять о краткосрочном будущем. Выбирая аттракционы, дети не знали, что и в каком порядке здесь находится. Они просто видели и шли. Вслепую. Подобная наивность и легкомыслие убивали меня (при этом, мы все когда-то были детьми). Мне нужно было быть уверенной в следующем дне, и вся эта ситуация с браком… ломала. Раздался металлический лязг, который обычно бывает при соприкосновении двух частей конструкции. Я отпрянула от двери, нахмурившись, посмотрела на Алексея и увидела то же выражение лица, что и у меня. Он наклонился в свою сторону, с которой было лучше видно охранника и вход на аттракцион, присвистнул, а потом повернулся ко мне, не сдерживая издевательской улыбки. — Мы застряли, милая. — произнес он, и в этот момент я осознала, что колесо действительно встало. Черт побери, обязательно сделать это именно сейчас, тупая ты железная конструкция? Спустя буквально мгновение после этих мыслей вновь раздался треск, кабинка накренилась, а моя сумочка упала на пол к противоположной скамейке. Я закатила глаза и потянулась за ней, когда Романов неожиданно и резко перехватил мое запястье и дернул на место. — Какого… — Ты хочешь сломать шею, пока они выправляют колесо? — выплюнул он. Я сомневалась, что сломать шею на таком аттракционе возможно, но его взгляд говорил сам за себя: лучше было не спорить. Отпустив меня, он тут же полез в карман за еще одной сигаретой, но больше их не оказалось, и я победоносно улыбнулась. Карма ли, простое совпадение ли, но я была безумно рада, что этот идиот хотя бы на время перестанет пускать дым мне в лицо. Люди в других кабинках начали паниковать. Я бы последовала их примеру, но сейчас я больше переживала за то, что проведу больше положенного времени в компании Романова, чем из-за конструкции или холода. Алексей закатил глаза и встал со скамейки; кабинка заметно покачнулась, и я вцепилась в прутья, бросая на него гневный взгляд. Парень тем временем выглянул из кабинки, осторожно хватаясь за устойчивые части, и легко улыбнулся. — Не переживайте, — выкрикнул он людям, остававшимся в застрявшем колесе. — Сейчас все починят, и мы вновь поедем. Голос князя подействовал на людей несколько одобряюще. Женщина, до этого нервно кричавшая на своего, вероятно, мужа, и которую я видела в кабинке чуть ниже, сдержанно улыбнулась и кивнула Романову, будто доверяя свою жизнь ему. Вскоре несколько пассажиров узнали в подбодряющем толпу молодом человеке того самого Алексея Павловича, который внучатый племянник Императора, и принялись махать ему рукой. На этом этапе Алексей сдержанно улыбнулся, отсалютовал всем и сел на место. — Самоубеждение? — фыркнула я. — Инстинкт императорской семьи, — почти не задумываясь, ответил он. Я рассмеялась. Инстинкт чего-чего? Не сдержавшись, я так и посмотрела на жениха, не скрывая усмешки по этому поводу. Он хоть и казался серьезным, но какими-то чертами сейчас напоминал ребенка, который пытается доказать родителям, что вазу разбил не он. — Да, это то, чем мы занимаемся, — кивнул он, прищуриваясь будто бы от недоверия. — Убеждаем людей, что все в порядке. — То есть… ты убеждаешь их в безопасности, делая счастливее, и это радует тебя? — я вновь расхохоталась. — Да ты просто божий одуванчик. Еще скажи, что тебе действительно есть дело до их нервной системы или здоровья. Алексей ухмыльнулся, а затем резко оказался рядом со мной, дергая за руку. Наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, но худшее было даже не в этом. Его язвительная улыбка, бьющая меня по всем фронтам, где я установила защиту. Будь я на капельку слабее, я бы поддалась. Но мы играли не в поддавки. — Не верю, — прошипела я прямо ему в лицо, чувствуя, что он постепенно ослабляет хватку. Кабинка дернулась, и я смогла выбраться. Моментально я дернулась к противоположному углу скамейки, подбирая отлетевшую в сторону сумку. Вцепившись в нее, словно бы она была единственным спасительным кругом, я не спускала глаз с Алексея, который все еще смотрел на меня хищническим взглядом. Краешек его губ дернулся в притворной усмешке и он отвернулся. Я бы могла посчитать это маленькой победой, но… что-то в этой победе было не то. За несколько метров до места схода он посмотрел на пустующее место рядом с собой, и я поняла его намек, пододвигаясь ближе как можно осторожнее. Мы сошли почти без слов, он держал меня за руку, чтобы создать впечатление счастливой, но просто уставшей пары, и когда нам навстречу двинулась толпа таких же счастливцев, несколько минут назад застрявших в воздухе, он покачал головой и улыбнулся почти виновато. Мы пошли в сторону небольшого ларька с мягким мороженным, чтобы, вероятно, остудить пыл. И хотя я и без того почти промерзла, это показалось хорошей идеей. Романов заказал два шоколадных рожка, протянул один из них мне и почти сразу решительно направился в сторону небольшой, почти незаметной тропинки, ведущей к местам для пикников. Я последовала за ним. Он остановился у небольшой беседки, закрытой за облысевшими, но толстыми стволами тополей, и некоторое время смотрел на пустующую деревянную скамейку внутри, покрывшуюся пылью. Сюда навряд ли кто-то заходил как минимум лет сто, а у него было выражение лица, будто бы это самая сокровенная вещь в его жизни. — Ты проиграла партию, — внезапно он разрушил тишину, простодушно пожав плечами и лизнув мороженое. Я непонимающе уставилась на него, отвлекаясь от скамейки. — Если бы меня не волновало благополучие людей вокруг, как думаешь, я бы стал заключать с тобой этот договор? Мне было бы куда проще выставить тебя какой-нибудь легкомысленной шлюхой или иностранным агентом. — Если ты называешь банальную человечность своей великой чертой, то у меня для тебя плохие новости, друг. — хмыкнула я. — С каких пор мы друзья? — он повернулся ко мне, еще раз облизнув мороженное; я назло ему взяла и зубами укусила почти большую часть лакомства на рожке, почувствовав моментальную боль в передних зубах, но сохранив беспристрастное лицо. Алексея передернуло, он зашел в беседку и плюхнулся на край скамейки, даже не удосужившись вытереть пыль. Я осталась стоять на пороге. — Что касается людей вокруг, то меня воспитывали ставить интересы жителей Империи выше своих. Это едва ли не единственная причина, останавливающая меня от устраивания скандалов. И это же причина, почему я не понимаю, какого хера наши родственники устроили эти смотрины. Я пожала плечами, доедая мороженое. Алексей расслабленно облокотился на стенку, вновь рассматривая меня. — Почему ты считаешь, что императорская семья не способна на самопожертвование? — Я считаю, что ты не способен на самопожертвование. По крайней мере… такое впечатление ты создаешь. — Эгоиста? — Человека, который готов унизить других, чтобы возвысить себя. — Я же только что… Он вскинул руки, выбрасывая недоеденный стаканчик в урну прямо через арку, и возмущенно нахмурился, но я покачала головой, перебивая его. — При этом ты шантажировал меня. Ты прекрасно знал, что после тех снимков у меня дорога в один конец, а еще и воспользовался присутствием моего парня. — Романов фыркнул, закатывая глаза. — Да, да, воспользовался! Почему ты просто не пошел к Императору и не сказал, что не хочешь этого брака? Тебе сделать это намного проще. — Думаешь, я не пытался? — он горько усмехнулся. — Меня не принимают ни Его Величество, ни его секретари. У меня не так много привилегий, как можно подумать. И я точно не собираюсь использовать кого-то, чтобы добраться до нужной мне информации. Я всего лишь использую их же брачный договор против них. — Информации? Романов на секунду замешкался, видимо, обдумывая, посвящать меня в свои планы или нет, и в итоге сдался, еще и громко рыкнув. — Не находишь ли ты странным, что они решили заключить брак именно тогда, когда в стране такое положение? — Такое… это какое? — Шаткое. Они хотят использовать императорскую свадьбу, чтобы отвлечь семью и народ в целом от чего-то, что происходит в самом сердце Империи. — От чего? — я нахмурилась. — Вот это я и хочу узнать. Говорю же, у меня не так много привилегий, которые можно использовать, чтобы добыть информацию. Но я уже задействовал все свои каналы, создал вид того, что я наслаждаюсь обществом моей предполагаемой невесты и да, вынудил тебя согласится на этот уговор. В конце концов, это единственный шанс, чтобы узнать правду. Мне оставалось только сдавленно охнуть. Я и не предполагала, что настоящей причиной всех его действий будет желание докопаться до правды. Скажи он это мне раньше, и я бы вообще по-другому отнеслась и к его плану, и к этому свиданию. Сама мысль о том, что все мое государство может находится в какой-то опасности, заставляла вздрагивать. Задействовал все каналы и обманул их всех… все это стало напоминать какой-то фильм. И скорее из жанра фантастики. — И почему я должна верить тебе? — вырвалось у меня. — Ты не должна, — Алексей пожал плечами. — Но давай будем честны. У тебя нет особого выбора. И он был, черт побери, прав. — Я должна просто… играть роль идеальной невесты? Романов улыбнулся, вставая со скамейки. Когда он потянул руку к моим губам, я инстинктивно отшатнулась, боясь, что он может выбросить что-то типа того поцелуя, но он лишь осторожно убрал с моего подбородка небольшой след мороженного, не скрывая издевательской улыбки. — И было бы хорошо, — тихо проговорил он. — Если бы ты перестала бояться меня. Мы должны быть союзниками, помнишь? — Сложно быть союзником с… тобой. В этот момент я почувствовала, как завибрировал телефон в моей сумочке, и прерывисто выдохнула, делая шаг назад. На экране высветился номер Маши, и сердце пропустило очередной удар. Нам так и не удалось поговорить на чистоту с тех самых пор, когда я устроила истерику. Теперь же сестра сама звонила мне, заставляя на несколько секунд впасть в ступор. Я отошла подальше от Романова, поднимая трубку. Сразу почувствовался обеспокоенный голос Маши. — Где ты сейчас? — без прелюдий начала она. Я обернулась, чтобы убедится, что я действительно наедине на ?свидании? с женихом. Даже в голове это звучало сюрреалистично. — В Центральном Парке. Что-то случилось? — Ты не слышала новостей? Романов не стал отставать от меня, доставая телефон и листая что-то. Его лицо почти в миг изменилось, краска будто сошла с него. Я нахмурилась, вопросительно глядя на парня. Алексей даже взгляда на меня не поднял, зато Маша не осталась в стороне. — Кто-то поджег колесо обозрения и вывесил на входе в этот парк флаг с надписью. — Что за… что за надпись? — слова будто застряли в горле. На том проводе послышалось молчание. Маша словно желала оттянуть момент. Либо слишком боялась произносить это вслух. — ?Монархия падет.?