Часть 3 (1/1)

Тягостное ожидание. Родители сказали, что позвонят ему завтра. Я не знал, согласится ли Оливер приехать. Тёплый ветер пробирался в мою комнату через открытое окно. Единственный звук, нарушавший тишину, это шуршание листвы в саду. Разумеется, после случившегося, мои глаза предательски не хотели закрываться, чтобы дать мне хоть немного поспать. Я ждал утра. Мне было страшно, что Оливер, ссылаясь на свои дела, не приедет. Что он вообще может отклонить приглашение. Вдруг он не приедет из-за меня? Или все, что нас связывало, уже не имеет для него смысла? Я хотел подслушать разговор, взять трубку от другого телефона, чтобы иметь возможность хотя бы услышать его голос. Поэтому как только я понял, что родители проснулись, тут же сорвался вниз и с непоколебимым интересом стал делать вид, что я читаю самую захватывающую в своей жизни книгу, сидя на чертовски неудобном стуле, который стоял рядом с телефоном, чтобы в любой момент снять трубку.Воспоминания причиняли мне боль. Последний раз сидя тут я услышал, что Оливер женится. Вероятно, это был последний его звонок нам. Не знаю, возможно, родители общались с ним после, но не сказали об этом мне, чтобы не травмировать. Мафалда уже готовила завтрак, я сказал, что не буду есть. Мне даже не удалось выпить немного воды?— так сильно я был взволнован. Наконец позавтракал, отец подошёл к телефонной трубке в гостиной. Мое тело напряглось полностью, настолько, насколько это было возможно. – Алло, Оливер? Это профессор Перлман. Стук моего сердца звучал в ушах, перекрывая все остальные звуки в помещении. Трясущимися от волнения руками, я пытался как можно деликатнее снять трубку с телефона, чтобы подслушать. – Я бы хотел позвать тебя к нам, если ты не против. Работы много, именно поэтому мне нужен такой блестящий компаньон. Что думаешь? Раз, два, три. Я подношу трубку к своему уху, закрываю глаза, в предвкушении ответа.Мое дыхание громкое, учащенное и я ничего не могу с этим поделать. – Элио, это ты? Отец говорит это мне в трубку, и от неожиданности, смешанной со стыдом, я бросаю эту трубку обратно на телефон и бегу к себе в комнату. Мне удалось услышать только тихий смешок, который принадлежал Оливеру. Просто придурок, идиот, дебил. О чем я думал? Как я выглядел? Как какой-то тупой ребёнок, пойманный в ловушку из-за своей же нелепой затеи. Что теперь Оливер думает обо мне? Ярость наполняла меня с ног до головы. Я все испортил. Это моя отличительная черта. Теперь он точно откажется. До обеда мне ничего не оставалось, как сидеть взаперти, упиваясь собственной трусостью. Но во мне тлела надежда, что Оливер все-таки не отклонил предложение, хотя бы из вежливости к моему отцу. Поэтому единственным вариантом узнать его решение было спуститься к столу на обед. – Оливер очень расстроился, что ты даже не соизволил его приветствовать. Я продолжил поглощать еду, как будто это меня не касается. Нервозность стала моим постоянным спутником, как только я переступил порог дома. Мне было неприятно, что отец знал о моем подслушивании, поэтому я решил игнорировать все, что могло быть так или иначе связано с этим телефонным разговором. – Он принял приглашение? Мои слова звучали безразлично, а внутри бушевал ураган.Родители играли в гляделки друг с другом, специально оттягивая с ответом, заводя меня все больше и больше. – Да, милый, он приедет. Мама сказала эти слова с особой заботой, одарив меня тёплым взглядом. Но я был пружиной, готовой в любой момент лопнуть от напряжения. – Он будет один? Закусив губу и непроизвольно нахмурившись, мое тело полностью оголяло мою душу?— так легко было меня прочесть. – О, малыш. Мы не спрашивали таких подробностей. Мама немного опешила от вопроса. Нарастающая неловкость была нарушена фразой отца. – В любом случае, Элли-Бэлли, нужно будет приготовить постель для двоих, на всякий случай. – Разумеется. Я перееду в соседнюю комнату. С натяжкой мне удалось выдавить из себя подобие улыбки. Я отложил приборы, встал из-за стола, и, поблагодарив Мафалду, удалился.В комнате уже поселился мой запах, мои вещи были повсюду. Я принялся все убирать не успев сообразить, что происходит. А если он привезёт сюда её? Они будут трахаться на моей кровати, а я слушать стоны? От одной мысли об этом я сходил с ума. Уборка ненадолго разогнала мои переживания, но как только я лёг на кровать, мое воображение разыгралось с такой силой, что контролировать поток было невозможно.Вот он касается ее губ своими, ласкает её тело руками, учащенно дышит, его руки горячие, крепкие, такие, что одно его прикосновение может расплавить тебя. В такие моменты Оливер настолько прекрасен?— хочется отдать ему себя всего, делать все, что он скажет, только бы почувствовать его внутри. Я отлично знал, каково это, заниматься с ним любовью, истошно желать его. Мой стояк – прямое тому подтверждение.В фантазиях его жена плавно переменилась на Элио, и вот уже Оливер притягивает меня ближе, чтобы проникнуть языком в мой рот и с животной страстью поцеловать. Я предавался мечтам, лаская себя. Мне резко захотелось достать из шкафа его рубашку-парус, что я и сделал. Она уже не пахла им, скорее, мной, но это ничуть не сделало ее менее желанной, ведь она принадлежала изначально ему. Я кончил, прижимая рубашку к своей груди.*** Несколько последующих дней были сотканы их моих дум и переживаний. Я специально не стал уточнять у родителей, когда он приедет, чтобы не впадать в панику, считая каждый час до его приезда сюда. Это не очень помогало, потому что, чем бы я не был занят, меня не покидало чувство, будто он может быть где-то рядом, и стоит мне повернуться, как я увижу его. Катаясь на велосипеде, плавая в озере, кушая персик, гуляя по городу, мой взгляд блуждал в поиске Оливера.Иногда я спал в своей комнате, а иногда перебирался в ?свою? временную и проводил ночи там. Рубашку-парус я хранил под подушкой, меняя ее местонахождение, забирая с собой. Так было легче заснуть. Мафалда то и дело собиралась заменить спальное белье и стало понятно, что Оливер скоро будет здесь.Я вызвался помочь, обещая, что заменю белье сам, но делать этого не собирался. Я хотел, чтобы Оливер почувствовал мое присутствие, чтобы, ложась в постель со своей женой, он вдыхал мой запах. Был ли я готов к его появлению? —?Hет. Он был для меня глубокой раной, покрытой корочкой, которую постоянно хочется содрать, обнажая кожу, из которой снова начинает сочится кровь, причиняя боль. И процесс заживления начинается снова. Прошло слишком мало времени, чтобы я забыл о ней и не продолжал ковырять. Мне казалось, что лучше напасть, чем защищаться. Поэтому одно я знал точно — как бы мне не было трудно от его нахождения рядом, я не буду жертвой. Нет надежд, а значит, нет разочарований. О, как же я ошибался. Самое обычное утро. Пробудившись, потягиваюсь на кровати, неохотно переворачиваюсь на левый бок, пытаясь открыть глаза. В комнате душно, на улице настолько жарко, что даже открытое настежь окно не способно пропустить хотя бы немного свежего воздуха. Мой затуманенный взгляд упирается в два чемодана, которые стоят около двери. Этой ночью я спал в своей комнате, обнимая рубашку-парус. Меня охватывает ужас от понимания того, что эти чемоданы, принадлежат никому иному, как Оливеру и… его жене? Он видел меня, пока я спал. Он видел, что я спал с его вещью. Он. Был. Тут. Я вскочил как ошпаренный и быстро побежал в ванную, чтобы придать себе более божеский вид на случай, если они уже внизу и мне не удастся незаметно проскочить мимо их взглядов. Я собирался покинуть дом как можно скорее. Резко открыв дверь в ванную комнату мой взгляд столкнулся с его. Холодный пот окатил меня полностью. Оливер стоял, опершись на раковину, вода была выключена, в руке он держал бритвенный станок, а жидкая пена медленно капала в раковину с его подбородка. Мы не отрываясь смотрели друг-другу в глаза. Этот взгляд я запомню на всю жизнь. В нем сочеталась тревога, испуг и нежность, такая, какой может смотреть мать, которая только что родила своего ребёнка и впервые они встречаются взглядом. Ты ещё не знаешь его, но уже любишь, как не любил до этого никого и никогда. Безусловно, без предрассудков.Единственной вещью, которая была надета на нем, являлось мокрое полотенце, обмотанное на бёдрах. Мне в ту же минуту захотелось сорвать его, прижаться к нему всем телом, повиснуть на его шее, умоляя остаться со мной навсегда. Я был готов встать перед ним на колени и заглотить его член полностью, позволяя прижимать мою голову к паху так сильно, чтобы в сладком бреду, задыхаясь от страсти, вперемешку со стонами он назвал меня своим именем.