II. (1/1)

Глубокий сон, беспамятство, кома? Что это было? Непроницаемая темнота, и страха нет, только тишина, будто выключили всё: слух, осязание, зрение, даже вкус крови, которая проступила из укушенной губы. Его не было. Вообще ничего не было, только знакомый потолок, когда веки механически поднялись.Тоже тишина, но другая, живая. Из окна лился звук тихой ночи, не было криков и разъезжающего транспорта, ветер не завывал, а лишь приносил вкусный запах дождя. Повернул голову к окну, тонкие белые занавески танцевали на ветру, словно балерины без пуант на ногах в длинных пачках. Закрыл и открыл глаза. Первая попытка встать не увенчалась успехом, со второго раза получилось сесть. Получилось, только позвоночник неприятно ныл от лежания на твёрдой поверхности. Со скрипом ноющих шейных позвонков он осмотрелся вокруг. Одна стена была оборудована стеллажами, напротив находилась доска с эскизами, ширмой и фигуристыми манекенами. Мастерская Нори. В ночном свете по ней гулял холод и запах ткани мешался с запахом дерева. Улыбка сама рисовалась на осушенных губах, значит всё было не так уж и плохо, только за каким чёртом он лежал на столе? Вроде мужчина отключался на полу, и, учитывая события, должен был очнуться максимум в лазарете на скрипучей койке.Разберётся позже. Опустил глаза вниз на деревянную поверхность, на которой помимо него был привычный бардак. ?Сам ты бардак, а это творческий хаос!?Провёл рукой дугу?— шелест и хруст под пальцами, скрипнула тонкая бумага для выкроек, которой пользовался маг. Подняв руку на свет, осмотрел, как чёрный, мягкий, чуть щекотный материал перчаток сковал ладони, словно обнял. Фаланги пальцев гнулись с трудом: от мизинца к указательному и наоборот. Раз, два, три, четыре. Подушечкой большого пальца по казанкам. Ажурный рукав прикрыл сгиб кисти, ночной свет из открытого окна проскользнул на складки ткани, переливаясь синим и голубым. Акира спустился со стола, и губы сами собой сложились в слабую, но улыбку.Зеркало напротив показало его несуразный наряд, который определённо был пошит одним знакомым модельером. Шёлковая рубашка с высоким горлом, рукава фонарики, плотный и твёрдый корсаж на кожаных шнурках. На каждом плече?— как портупеи?— ремни с пряжками. Очень плотно затянутые ремни. Узкие брюки с тонкими цепями и сапоги на каблуках. От того шаг был шаткий, мышцы не слушались, они застыли, как каменные. И повязка на носу. Светлый кусочек ткани, переливающийся на ночном свете узор из шёлка. Хотелось смеяться этому отражению, но виски, словно сговорившись, пустили ток в мозг, память услужливо подкинула сцены быстрой битвы.Размером выше медведя, но с такими же мощными лапами, голова?— помесь ящера и псины, длинная и чешуйчатая. Львиная грива, из шипов дикобраза переходившая по спине к длинному хвосту. Она скалилась рядами острых мелких зубов, среди которых выделялось несколько более длинных, почти змеиных. На фоне ночи её козлиные зрачки казались ещё более бешеными. Таких за сегодня его рейд положил чёртову дюжину, пришлось повозиться почти несколько часов, но зато их работа была почти выполнена. Только этот экземпляр спрятался или просто выжидал, когда охотников станет меньше.И ведь выждал. Остальные десять человек ушли вперёд, а их замыкающий?— командующий рейдом патрулирующих нефилимов?— остался. Демону было плевать на статус, он просто чувствовал, что этот человечек сильнее других, что с ним можно было поиграть. Тень твари нарочно скользнула на фоне пустынного пейзажа, разнося ихор своих собратьев, поднимая облачка пепла над травой. Её заметил только он?— Акира.—?Идите дальше, я проверю что там,?— бросив вслед удаляющимся охотникам и получив неуверенные кивки, он вернулся туда, где было это колыхание пепла. И не прогадал.Увернуться от первого выброса шипов на хвосте при развороте было легко, с учётом подготовки охотника, но из-за неожиданности он покачнулся и упал, ударившись плечом о землю. Снова в последний момент отскочил от острых игл, которые выпускались из хвоста и загривка. Отпрыгнул, поднялся, провёл по ноге от колена до набедренной портупеи, обнимавшей широкий кинжал. В натёртой поверхности металла отразились красные глаза-точки шипастой твари, которая начинала нестись на него. Отразить очередной выпад от неё стоило почти вывернутой руки. Нож был повернут ребром. Он успел процарапать бок демона, но тот толкнул всем своим массивным телом, и рука охотника опасно завернулась за спину, куда и двинулся шипастый. Мгновенная реакция, и снова удар клинка о грубую кожу. На этот раз по морде, длинной, волчьей, с крокодильими зубами и горящими глазами-точками, как в ночной съёмке, но в цвете.Горячий воздух выскальзывал из чуть приоткрытого рта Акиры, пока они кружили друг перед другом. Глаза в глаза. Рычащая пасть с капающей мутной слюной и хитрые прищуренные зрачки. Два хищника. Только один из них?— это адово создание без разума, лишь с единственной жаждой набить свое бездонное брюхо. Второй хищник внешне излучал спокойствие водной глади, но внутри, в венах бушевал адреналин, это и выдавало в нём что-то животное и безумное.Ночь холодная, воздух стеклянный. Сквозь этот воздух из ноздрей демона густыми клубами валило горячее смрадное дыхание, а глаза заволакивались ещё большим безумием. На это Акира хмыкнул, повёл плечами, как волк перед прыжком, но стыдливо откатился вбок. Когтистая лапа прошлась по куртке из грубой кожи, которая тут же начала дымиться, тлея. ?Ядовитые?,?— прошептал охотник сам себе, выпутываясь из куртки с капюшоном. Одежда разошлась сначала пятном, добираясь до шва. И тут-же вспыхнула, словно уголёк, на который подул ветер. Тонкую талию охотника обвязывали три ремня, их скрепляли ещё два, перебрасывающиеся через плечи на манер портупеи. Кожаные полосы обнимали плечи, и оружие: два штыковых клинка за спиной, три коротких кинжала на рёбрах. Сузуки использовал широкий нож, как зеркало, чтобы видеть, как из-за спины на него неслась ядовитая тварь, пока он доставал клинки из-за спины. Потом выкидывал нож в сторону, в протоптанную их хороводом землю. Зверюга снова кинулась, но на этот раз охотник не отскочил.Стоял, принимая удар, перекрестив длинные клинки в руках и чуть прогибаясь в позвоночнике, стараясь сдерживать навалившуюся на него махину. Чудовище над ним чуть ли не слюной капало, наверняка, тоже токсичной, сильнее давило огромными лапами. Выпущенные когти стискивали святые клинки до царапин. Сузуки улыбнулся уголками губ?— металл, из которого выковано оружие, начал нагреваться.Особенность серафимских клинков в том, что они опасны для демонов даже визуально. Блеск металла ослепляет не хуже солнца, режет и рассекает самую грубую шкуру. А его жар так же токсичен, как яд демона. Каждый клинок окроплён кровью своего хозяина, заговорён. Он?— продолжение мыслей своего ангела, его силы, заполнившей сам металл, его невидимые трещинки.Ещё немного, и острые бока оружия охотника разрезали бы внутреннюю сторону лап, чтобы грубая кожа подушечек лопнула, позволяя тронуть пульсирующее мясо. Ещё немного…Фортуна, любившая Акиру так долго, робко повела плечиком и отвернулась.Ангельское оружие рассекло тяжелые лапы, демон взвыл от боли и в агонии сильнее надавил на скрещенные клинки, которые были очень близко к лицу охотника. Для него этот металл был как лёд, который не жёг. Окроплённые клинки уже отравили демона, почти отсекли ему лапы, но… Ребро длинного и тонкого штыка коснулось переносицы, а потом что-то случилось. Это был импульс из мозга адовой твари, который подал команду когтям: ?Фас!?Грязные крючкообразные когти полоснули матовую кожу, откинув оружие под ноги. Сначала показалось, что боль несильная, как от обычного пореза бумаги. Но вскоре она стала нарастать, словно ожог кипятком. И так с каждой секундой?— всё больнее, жарче, острее. Акира рухнул на землю, потому что стоять было больно, выронил оружие, начал душить себя. Острые слёзы заволокли глазное яблоко, выедая нежную поверхность глаза, рассекая зрачок на тысячи кусочков. Последнее, что он видел?— это маленький цветок, который чудом не пострадал во время битвы. Тонкий стебелек, пять нежных лепестков с мягкими зазубринками. И безумие, ужасная боль в роговице, хотелось кричать, душить себя, пока это всё не кончилось, боль была такая ужасная и нестерпимая, что лучше было умереть…—?Я же не умер,?— сорвался хрип с сухих губ. —?Успели, значит.Все ощущения были странными и непонятными. Обстановка?— родная. Безусловно, радовало то, что он после смертельного отравления оказался именно здесь, в знакомом помещении, где всё было пропитано дорогим человеком (почти человеком). Спрыгнул со стола на негнущихся ногах, параллельно разминая затёкшие и окаменевшие мышцы. Внизу послышался скрип открывающейся двери и торопливые шаги. Маг так никогда не гонял по дому, Акира это знал. Вообще для Таканори ходить через дверь было слишком тяжело, он предпочитал щелчком пальцев бесшумно провернуть петли двери, чтобы та отворилась, как по волшебству. Хотя, почему как?Колени всё ещё почти не сгибались, но Акира смог подойти к стене, приложился плечом и ухом к обоям. Знал бы он, что передвигается, хоть с трудом, но бесшумно. Дверь распахнулась не с первого раза, сначала гладкая ручка опустилась до середины и резко вернулась на исходную. Скрипнула одна половица. Резко появилась фигура, которая шла шатко и настороженно. Даже в темноте хорошо было видно, что маг одет не по-своему?— Нори такое не носил. Сутулая спина, всклоченные волосы, уставший профиль.—?Ничего не понимаю… —?севший низкий знакомый голос.—?Чего не понимаешь, Нори? —?из горла охотника впервые вырвался почти крик. До этого он не мог выдавить из себя громких звуков, в глотку, словно клея залили.Маг повернулся медленно, словно испуганно, без особого энтузиазма. Будто бы каждое движение было в тягость, столько в них было осторожности и нежелания. Взглянул?— упал.И был пойман почти у самого пола, Акира успел соскочить с места, несмотря на ноющие мышцы?— реакцию охотника не пропьёшь. Подхватил. Обнял, прижал и замер. Тело в руках, и до этого почти не имевшее мышечной массы, было непривычно лёгким: ребра, локти, колени?— все хорошо прощупывалось визуально. Треснувшие губы легко бы царапнули шею, если бы не высокий ворот.Поднял обмякшее тело, с груди которого соскользнула рука, её костяшки ударились о холодный пол. На пальцах Нори не было колец, с которыми он не расставался. Только одно, тонкое, с гладкими гранями без гравировки и камней, было при маге. Узкая цепь поверх птичьих косточек-ключиц, продетая в полую луну. Кольцо из ангельской стали, окроплённое кровью охотника, робко сверкнуло в свете ночи в расстёгнутом вороте рубашки.***Сколько же он проспал? Непонятно. Главное, что вырубило его скорее всего из-за вчерашнего пьянства. Вероятно, заботливый бармен увёл его в комнату для таких, как он, загулявшихся пьяниц на верхнем этаже. Наверное, он вырывался и упал на лестнице, разодрав колени. Да, так было. Вот сейчас он откроет глаза и встанет, спустится вниз, поблагодарит бармена, кинет пару купюр на стойку и уйдёт домой. Лишь бы сдвинуть веки, те не поддавались, словно слиплись. В ухо торопливо дышали, тыкаясь чем-то мокрым, а потом маленький язык прошёлся по ушной раковине.—?Корон, отстань… —?стоп. Корон? Откуда он здесь? С лёгкой подачи собачьих ласк глаза раскрылись охотнее, по роговице не бил дневной свет, значит уже наступил вечер. Память мозаикой собиралась в голове. Письмо, бар, Уруха, карканье его птицы, улица, кошачий визг, дом, скрип половиц, пустой длинный стол… Перевернулся на спину, чуть не придавив головой собачонку, потёр глаза тыльной стороной ладони. —?Быть не может…—?Надо же, проснулся,?— маг подорвался, резко сел и теперь, не мигая, смотрел напротив. Не приснилось.На широком подоконнике сидел охотник, всё в той же одежде, смотрел, как вчера?— сонно. Закатные лучи мягко обрамляли лицо и играли в светлых волосах, соскальзывая с одной шёлковой складки блузы на другую. Таканори смотрел, как зачарованный. Не верил или был шокирован? Нет, наверное, всё вместе. Это была их спальня, в которую он не заходил несколько недель. Всё такое знакомое: чистая постель, покрывающий её до этого плед на полу, одеяло сползло с плеч. Корон сидел на подушке и вилял хвостом, зевая. Охотник встал с подоконника и собрался сделать шаг к кровати. Матсумото неосознанно дёрнулся, это испугало охотника, и он остановился. Что не так?—?Нори? —?слова блондина, произнесённые уже окрепшими связками, пробрали до костей. И костям стало тепло.—?Акира? —?горло после сна не пропускало голос мага нормально, он хрипло шептал, запинаясь.—?А кто же ещё? —?тихий ироничный смешок сквозь знакомую спокойную улыбку. —?Или ты успел завести кого-то на стороне, пока я валялся в коме?Матсумото сидел тихо и будто не дышал. Позвоночник неестественно прямой, широко раскрытые глаза, и зрачок, как у счастливой кошки, широко развернутый по кругу радужки. Парализованное, шокированное и радостное лицо. Лишь спустя пять минут моргнул, и скулы задрожали. Это бред. Люди, даже нефилимы, не оживают за ночь отсутствия, не ходят и не улыбаются, они вообще должны начинать разлагаться на вторые сутки после смерти! Ладно, тут Таканори схитрил, ему помогло заклинание неразложения, поднятое ещё с ученических времен, кое-как выкроенное из толстого томика некромантии. Оно требовало настоев из трав и масел, по рецептуре похожих на составы для бальзамирования фараонов в древнем Египте. Масла смешивались с порошками из цветочных сборов фей и, соприкасаясь с магией?— вспыхивали. Этот пепел проникал в тело, сохранял его эластичность и предотвращал разложение, продолжая гонять по нему кровь, возобновляя работу сердца. Человек умер, а тело жило, пусть и не дышало. Матсумото откопал заклятие в панике, когда заметил, как щеки охотника начали впадать, а под глазами залегла трупная синева. Ультрамарин кожи стал фоном безобразных шрамов от когтей, которые маг аккуратно сшивал медицинской гнутой иглой. После ритуала синева ушла, в кожу вернулся тонус, охотник выглядел бы просто уснувшим, если бы не отсутствующее дыхание и холод тела. Но теперь, вкупе с живым и здоровым видом, грудь Акиры вздымалась, и, наверное, его руки были тёплыми. В них, наверняка, можно было снова спрятаться от сквозняка или депрессии из-за отсутствия вдохновения…Захотелось рвать волосы и сжимать ногтями вены на руках, лишь бы проснуться. Это сон, игра подсознания, которое устало от тоски. И вот, пожалуйста?— шизофрения. Иссушенные губы начали двигаться, как у рыбы под водой?— движение есть, звука нет. Была бы вокруг вода, пузырьки бы пошли.—?Эй?! —?тихий оклик снова заставил вздрогнуть, но уже менее резко. Акира успел подойти к самой кровати, упереться коленями в край матраца и наклониться, опираясь на руки. Заглянул в лицо осторожно, чуть склоняя голову, как любопытная зверушка. От сравнения хотелось взвыть.—?Аки… —?кисть поднялась выше, отпустив угол одеяла, которое он сжимал. Холодная кожа обожглась о тёплую щеку, неровно подстриженная челка знакомо кольнула подушечки пальцев. —?Это ты…—?Я,?— снова смешок, на этот раз в ладонь мага. Тёплое дыхание согрело, и мягкие губы поцеловали, чуть боднув раскрытую ладонь, и снова на ум пришло навязчивое желание назвать этот жест каким-то животным.Средний и указательный пальцы мага погладили скулу через белую повязку, которая скрывала шрам, захватывая пряди светлых волос, убранные за ухо. Подцепил завязки, сдёрнул. Повязка упала на простынь, открывая всё тоже лицо, светящееся жизнью и, словно пудрой, покрытое закатным солнечным светом. Всё портил никуда не исчезнувший шрам, уже зарубцованный, тонкий, с невидимыми крапинками по бокам от ниток. Пока костлявые пальцы модельера гладили кожу у корней волос, наслаждаясь их мягкостью, большой палец, почти не касаясь, проходился по скуле, так же, не задевая веко, очерчивая ниточки рубцов. Тонкие, розовые, зажившие. Но они всё равно портили лицо его охотника. Под ладонью отчётливо чувствовалось биение венки на виске, по запястью то и дело скользило тёплое дыхание. И глаза были знакомые, преданные, они почти щурились от ласки.Акира сел на кровать, снова приникая губами к запястью любовника, и продолжил мягко улыбаться, даже когда руку от лица убрали. Маг всё смотрел, но уже с меньшим страхом. Неведомая для охотника грусть в глазах растворилась, сменяясь облегчением. Но неверие всё ещё сковывало пухлые губы мага, как водостойкая помада, из-за чего те дёргались. ?Будто разрыдаться хочет??— подумал нефилим.—?Огненная почта. Пока ты спал,?— показал взглядом на подушку, на которой всё ещё сидел Корон, махая хвостиком из стороны в сторону. Сложенная вчетверо бумажка бежевого цвета уже успела получить порцию хлёстких ударов собачьего хвоста, пока маг не взял её двумя пальцами, разворачивая. Лист альбомного формата и надпись посередине, витиеватым, ровным и до ужаса старомодным почерком Урухи:?Больно было видеть твои страдания, так что считай это моим подарком и платой за учебное время. Вообще за всё. Будут вопросы?— а они будут?— ты знаешь, где меня найти, обращайся в любое время?—?Что там написано? —?охотник наклонился, удивлённо рассматривая надписи на незнакомом языке. Матсумото знал этот язык хорошо, правда, говорил на нём из ряда вон плохо. Акира как-то хотел сказать, что его произношение звучит странно, от того же Урухи слова заклинаний звучали по-другому, но, увидев, как в него чуть ли не иголки вставляют суженными зрачками, заткнулся.—?Рецепт,?— спрыгивая на пол, минуя колени охотника, пальцы тут же согнулись, раскрутившись в кости, снова выпрямились, заискрили огоньки, знакомо кольнуло кожу. Магия вернулась, никуда не исчезнув. Улыбка сама рисовалась на губах. Он был во вчерашней одежде, такой не модной, это был не по собственному вкусу подобранный комплект. Простое сочетание серого в точности описывало его вчерашнее настроение. Новые узкие брюки теперь шились из ниток вокруг ног, рубашка слетела с вешалки и ловко вспорхнула на руки, пуговицы сами вошли в петли, а шарф элегантной удавкой украсил шею. Пиджак он надел сам. Уже поправляя завившиеся той же магией волосы, он повернулся к Акире, который всё сидел на краю кровати.—?Сколько бы ты так ни делал, столько и завораживает,?— глупо моргая, выдохнул охотник. Маг хмыкнул, щёлкнув пальцами, икры вспыхнули, и ступни оплела тёмная кожа сапог на широком каблуке. Давно он не слышал похвалы за бытовую магию.При новом пасе рук, уже не искры, а самые настоящие дымящиеся всполохи синего огня, соскользнули с ладоней Таканори, магия лилась из разветвления рек вен на запястьях. Она слетела вниз на пол, распускаясь акварельным васильковым дымком, а главные потоки кружились, образуя кольцо водоворота. Несколько оттенков синего во внешнем кольце переходили в более спокойные небесные цвета. Середина была почти белой, как разведённое в воде молоко. Создание порталов по праву считалось отдельным искусством.—?Идём,?— Матсумото протянул ладонь, с которой всё ещё не слетела синяя дымка. Сузуки ожидаемо положил тыльную сторону ладони в чёрной перчатке к его ладони и развернул. Маг не сдержался и хохотнул, пусть горло всё ещё сковывали скопившиеся от счастья слёзы.Пальцами свободной руки Матсумото подтянул портал на себя, и тот накрыл их, словно съев, а после исчез, оставляя маленького пса метаться по комнате и тявкать от одиночества.***Уруха жил там же, где и работал. Тоже лофт, занимающий весь этаж, красные кирпичные стены и огромные панорамные окна. В комнате пахло травами, эфирными маслами. Точно не тем скучным медицинским запахом, каким по обычным представлениям должна благоухать обитель аптекаря. На полках были книги, множество книг, они соседствовали со всевозможными склянками, сосудами из цветного стекла и резными коробочками. Букеты сухих трав украшали не только окно и стол, но и шкаф, комод. Поломанные ветки валялись на полу, а шелуха, некогда бывшая мелкими цветочками, втопталась в узкий ковер. Ещё пахло воском. Свечи, горящие и не зажжённые, аккомпанировали настенным лампам с тканевым бра. Слева был выход на балкон, завешанный тканью, которая не колыхалась от уличного ветра и не имела практического значения. Она была слишком тонкая и прозрачная для простой шторы. Ступив на пёстрый ковер, маг и охотник сразу нашли виновника. Повернутый к ним в профиль, с очками на переносице, он склонился над столом, усеянным измерительной посудой, книгами с рецептами и травами. Когда последние искры портала отскочили от ковра на паркет, он как раз добавлял в каменную ступку какую-то зелёную веточку с белыми цветочками.—?Я не это имел в виду, когда говорил, что можешь обращаться, когда угодно,?— Уруха уже не был так броско разукрашен, волосы теперь были зачёсаны с одной стороны и убраны в аккуратный хвост на плече. Филированная чёлка была заведена за ухо, янтарные глаза устало смотрели из-под тёмных век над тонкой дужкой очков. Методично прокручивая кисть, он растирал в ступке травы, запах которых растворялся в тумане других запахов сушёных и свежих растений. Уруха всё стоял, опираясь бедром о тяжёлый край стола, флегматично моргая, но стоило ему заметить за спиной низкого мага ожившего охотника, как он хмыкнул и прикрыл глаза. —?Но я рад, что твоя охрана теперь с тобой.—?Как? —?Таканори сделал шаг вперед. С каждым новым движением он чеканил своё негодование. Это не было похоже на раздражение, это была непонятная охотнику тихая истерика. Зато опасную интонацию прекрасно понимал змей.—?Как, чёрт побери, ты это сделал?!Как только Уруха хотел открыть рот, по полу процокал коготками чёрный ворон, причитая-каркая, отводя назад огромные крылья. Три пары глаз проследили за траекторией движения птицы, которая преследовала укатившийся орешек. Только сейчас Матсумото заметил на одной лапке широкое кольцо, которое плотно оплетало тонкую конечность. Уруха проморгался и ответил:—?Откуда столько беснования, мошка? Ты не рад? —?слова штыками врезались в хмурое лицо Таканори. Конечно, он был рад, даже больше?— он был в счастливом шоке.—?Я не злюсь,?— непонятно кому ответил маг, чувствуя лопатками, как взгляд охотника стал настороженным. —?Я не понимаю.—?Это нормально, не понимать, да и ты ещё не принял это, друг мой,?— с сочувствием проговорил сын Асмодея, наконец отставляя ступку на стол. К тому времени его чёрная птица уже поймала круглый орех в скорлупке в свою когтистую лапку и усиленно пыталась расколоть его клювом. Маг поднял ворона и посадил на своё предплечье, уже не прикрытое курткой. Закатанный рукав водолазки позволял птичьим когтям впиться в бледную кожу до розовых полос. Когда он отобрал из лапки орешек, фамильяр переместился на его плечо и начал изучать гостей, точнее диковинный наряд на охотнике. Расколов щелчком пальцев скорлупу и изъяв из неё нежную сердцевину, Уруха кинул её в ступку, снова обращаясь к гостям:?—?Давай поговорим наедине, м? Кай, солнце, можешь закончить за меня?И птица слетела с плеча на пол, развела крылья по полу, подметая мелкий сухой мусор и возводя концы вихревых перьев к потолку, а потом обернулась. Сквозь чёрный с белым водоворот перьев и дымки, беззвучно. Перед охотником с магом теперь была не чёрная птица, а мужчина, привлекательный, с мелко вьющимися тёмно-каштановыми, почти чёрными, прядками, спускающимися ниже ключиц. Чёрная водолазка с закатанным рукавом открывала тонкие, но сильные на вид предплечья, вокруг запястья бывшей птицы обвивались тонкие браслеты, а на одном пальце было кольцо?— точь в точь такое же, как на лапке ворона. Кай улыбнулся, склонив голову к плечу.—?Конечно, что-нибудь ещё? —?чёрные веки закрыли чёрные глаза.—?Нет, закончи со смесью и пересыпь во что-то, не пропускающее свет,?— Уруха улыбнулся уголком губ, а потом отошёл к балкону, отодвигая тонкую занавеску, в его пальцах ткань стала отливать фиолетовым. Уже обращаясь к замершему Таканори он произнес:—?Пойдём. Акира, не против, если украду твоего хозяина, а?Не успев даже подумать в ответ, Матсумото был втянут за руку на балкон. И уже плотная тёмная ткань нормальной шторы отгородила их от Кая и Сузуки. Балкон оказался узкой, но длинной площадкой в десять метров. Холодная каменная кладка стен дома переходила в стены и подоконник без стекла. Солнце уже скрылось, город последний раз ловил крохи светила, которое укладывалось спать за горизонт. Ещё там было несколько плетёных стульев и деревянный столик на одной ножке со стеклянной крышкой, на которой стояло несколько цветных склянок, по размеру и форме напоминавших тары для духов. На каждом кресле было по несколько подушек, белые и красные, на одном ещё лежала и чёрная. Уруха посмотрел в угол с небольшой зоной отдыха и, опираясь поясницей о край балкона, заговорил:—?Помнишь, что я говорил о фамильярах? Они не просто привязываются к нашим душам, они являются их продолжением, частью.—?Фамильяры это звери,?— кошачьи зрачки смотрели на Уруху и чуть ли не жрали его.—?Нет, они души,?— лекарь опять улыбнулся и откинул голову назад, чтобы тихо продолжить. —?Звериная оболочка это защита, ведь любая душа уязвима, её ранить так же просто как и уколоться об иглу. Шкура, перья, чешуя, когти и зубы?— то, что защищает их, чтобы они оберегали нас. От горя, одиночества и тоски нас спасёт то, что создало наше подсознание, например, твой Корон явно не боевая зверушка, которая может отделать пару демонов, ага?—?Ага…—?Вот и я о том же. Фамильяры бывают разные, мошка, пойми. Существа рождаются и умирают, но они и связываются, обретая крепкие узы, которые игнорируют закон бытия. Иными словами становятся едиными. В этом не столько сладости, сколько приторности. Ты и твоя вторая душа навсегда остаётесь вместе, даже смерть вам не страшна, вы всегда отыщете способ найти друг друга.—?Аж сахар на зубах скрипит,?— усмехнулся модельер.—?Что верно?— то верно, друг мой низкорослый. Продолжу. Пусть даже смерть не может разрушить связь душ, она ставит блок, который невозможно разрушить, но…—?Но что? Не томи!—?Нетерпеливый какой. Демоны, высшие генералы и правители Ада, те, кто падал вслед за Люцифером…—?Те, кто забирают души в обмен …—?На всё, что душе угодно. Извини за тавтологию. Люцифер, семь правителей, семь грехов и их свита. Небеса не могут распоряжаться душами так же ловко, как Ад. Менять местами чёрное и белое, даровать бессмертие и силу, порождать нас, магов, в конце концов. Высшие демоны могут вдохнуть душу и силу, нужно лишь правильно призвать и соблюсти ритуал. Что собственно я сделал, призвал и навёл. Это было не так-то просто сделать, знаешь ли, особенно когда тело в другой части города, и я вообще третья сторона, не имеющая к твоему охотнику никакого отношения. Вот сейчас думаю, на кой-чёрт я это сделал, мы виделись от силы раз пять,?— Уруха, как всегда приправлял всё порцией отравы, в этом был весь он. Беззлобная змеюка.—?Это утраченное заклинание, мёртвое даже. О нём не вспоминают уже, слишком сложное и дорогое, да и чтобы призвать этого демона, нужно соблюдать некоторые аспекты, отнюдь не лёгкие.Матсумото сглотнул, когда в голове щёлкнуло на ?дорого?. Любой маг знал, что даже призыв не может быть бесплатным. Всё опять зависело от ранга, одним могло перепасть что-то материальное, вроде порошка из крыльев фей или земли с могилы вампира. Более сильные демоны даже за несчастный призыв брали силу?— обгладывали запас магической энергии магов почти под чистую. По сутулым плечам Урухи было видно, что ему хочется спать, да и взгляд вдруг стал более расплывчатый. ?Я не замечал, что там может быть что-то, кроме змеиного зрачка??— словил себя на этой мысли Матсумото.—?Даже если ты призвал демона, платить придётся мне? —?не нужно было быть гением чтобы понять это. Таканори ещё не знал точно про оплату, но и догадаться было не трудно.—?Увы, но да,?— Уруха хохотнул. —?Сказал же, я не имею к твоему охотнику никого отношения, сколько не копай, связи между нами нет и быть не могло, а это один из факторов обращения?— тесная связь. Понимаешь?—?Понимаю. Так какова цена? Душу за душу сюда не особо вяжется,?— Матсумото вдруг понял, что если бы знал об этом заклятии, то исполнил бы сам, не взирая на ожидаемо великую цену.—?Именно. Высшим демонам твоя душонка ни к чему, слишком скучно и пресно, другое дело отдать саму связь,?— змей снижал тон и громкость, пока голос не перерос в шелест. —?То, что вас связало и что дорого для обоих.—?Воспоминания?—?Если бы,?— медовый голос стал горчить в горле змея. —?Общее прошлое не всегда связывает навсегда. Поройся в голове и вспомни, что дорого и ему и тебе, что стало отправной точкой ваших чувств. И да, твоё время ограничено. Всего несколько часов, я и так держал контакт с Белиалом слишком долго, боюсь, что когда связь закончится, то упаду и не встану вообще.—?Белиал? —?блондин склонил голову, надеясь, что та не отвалится, так резко он дёрнул ей. Белиал?— демон, один из его родителей, тот из-за которого он вообще маг. Вот так новости!—?Очень миленько да? Как узнал, для кого нужен возврат души, он чуть ли не заржал, абсурд! —?это был действительно абсурд. Такой конкретный. Змей сам прыснул смехом, обняв себя руками, наконец отлипая от подоконника. Он мёрз. Такие мелочи в лекаре стали проявляться для модельера только сейчас, раньше как-то не видел, не до того было, слишком зарылся в себе. А он ведь ещё и работает, лекарства готовит, и Кай в человеческой ипостаси у него имеется…Уруха прошёл мимо, присел перед одним из плетёных кресел с подушками. К тому, что было с чёрной, и погладил. Подушка задрожала, если это вообще была подушка, от чёрного комка отделился сначала хвост, а потом два острых уха. Под утробное рычание комок развернулся под лаской длинных пальцев лекаря, подставляя мягкий живот, а потом снова сместился на бок. На одной из кошачьих лапок был белый носочек из бинтов.—?Так это твоя кошка?! —?Матсумото подошел ближе и встал у присевшего на одно колено лекаря. Животное зевнуло, продолжая урчать, когда Уруха взял его на руки, укладывая треугольную голову на своё плечо, поддерживая тело согнутым локтем, вторую руку он обвил вокруг, поглаживая шерстку.—?Во-первых, это кот,?— лекарь зарылся носом в короткую и тёплую шерстку между ушек и закрыл глаза, сделав вдох. —?Во-вторых, да. Глупое животное, кто же прыгает с такой высоты?! Вы хоть и приземляетесь на все четыре лапы, но вес надо же уметь рассчитывать!На причитания зельевара кот мяукнул и толкнул лапой в носочке воздух, этот жест так и хотелось назвать: ?Отъебись, двуногий?—?Интересно, а на животных можно подать в суд за психологическое преследование? —?Матсумото склонился над мурчащим котом, уютно пристроившимся в худощавых руках.—?Вообще-то, благодаря этому животному, ритуал и произошел. Кай следил за твоей квартирой почти неделю, а когда пришёл момент ?воскрешения?, то нужно было кое-что передать твоему суженному,?— закатил глаза шатен, поднимаясь на ноги. От веса крупного кота на руках он пошатнулся. Держать связь с демоном более суток было рискованным и глупым делом, Таканори даже проникся уважением к нему. ?И всё это ради меня, пф!? Они даже близкими приятелями не были скорее вечная жертва и тот самый парень, которого уронили при рождении.—?Ваша связь, связь любовная, действительно крепкая, и смерть Акиры подтвердила это. Если бы не она, ни призыва, ни самого заклинания не случилось бы,?— лекаря то ли шатало от усталости, то ли он сам покачивался, укачивая урчащее животное на руках.—?Связь мага и фамильяра такая же сильная, ведь по сути, это одна и та же душа, просто в разных телах. Его душа привязалась к твоей ещё при жизни, а сейчас у вас одна душа на двоих. Но так как Сузуки умер, его эфемерное тело претерпело сильное разрушение и при возвращении в физическое оно не восстановилось, перекинув эту слабость в оживший организм. Он стал слабым, ведь тело было уничтожено изнутри ядом. Мошка, к таким ритуалам не от хорошей жизни, пардон, прибегают, тело либо болеет, либо уродуется увечьями. Тело слабое, и душа по возвращению слабеет, эти два компонента банально не вывозят напряжения.—?И поэтому тело переходит в животную форму. Выражаясь проще. —?Уруха положил подбородок на голову кота, и тот заворчал. —?Животные сильнее людей, давно доказано и регенерация у них быстрее. Сам же сказал, что фамильяры?— это животные. Звериная оболочка как броня, не дает повреждённым тонкому и твёрдому телу распасться. Возвращаясь к вашему случаю, нужно учитывать ещё и то, что Акира?— нефилим, в его венах ангельская кровь! Магия присуща демонам, и возврат жизни в тело не одобрен райскими соседями ещё со времен ветхого завета. По факту, человек становится почти оборотнем, он и человек, и животное, небеса так же не предполагают такого развития событий. Два ДНК, но при этом ни одно не смешивается с другим! Для науки смертных это непостижимо, а в наших кругах вполне реально.—?Акира вёл себя как животное,?— вдруг соскочило у Таканори с выдохом. Чёрный кошачий зрачок снова заполнил собой радужку. Тогда в спальне он склонял голову, не как человек, слишком наиграно, и носом тыкался в ладонь тоже, не как обычно. Недавнее представление с перевоплощением ворона Урухи только подтвердило предположение?— Кай склонил голову, как птица, стараясь повернуть шею на большее количество градусов, чем положено человеческой анатомией. Конечно, в Акире всегда было что-то животное, и это завораживало. Его львиная гордость, когда он командовал отрядом нефилимов, волчья преданность в глазах и кошачья игривость, когда дело доходило до секса. И тут была снова эта животная страсть, что уж говорить о бешеной выносливости и ненасытности. Ему всегда было мало, он ловил мага и крал поцелуи, если не в губы, то в щёку или ладонь. Теперь же станет заметнее?—?О, уже проявилось? Это прогресс, учитывая то, что ангельская суть в нём все ещё есть,?— Уруха скосил глаза куда-то влево и часто заморгал. —?Да, мошка, пусть ДНК не смешивается, но отголосков сути это не отменяет. В форме зверя в нём будет что-то человеческое, и наоборот. Какие-то случайные жесты, вроде обнюхивания или забавных поворотов головы. Видел же, как Кай склоняет голову? Жуть, согласись!Кот в руках мага зевнул и, будто улыбнулся, снова ударил лапой по воздуху. Этот жест выбил из Урухи очередной умилительный вздох.—?А каким животным будет Акира, не в курсе?—?Боюсь, тут моя великолепная натура бессильна, предсказывать я ещё не научился, хотя погадать могу,?— лекарь снова сверкнул змеиными глазками из-под очков и прыснул смехом. —?Могу только предположить, что это будет кто-то из псовых.—?Чего это?—?А ты не согласен? Да он же тебя как видит, так чуть ли не хвостом по полу метёт, ну, воображаемым хвостом, конечно. Теперь будет настоящий, ха!—?Хм, наверное,?— улыбка стала грустной. И правда, Акира всегда смотрел на него с каким-то щенячьим восторгом, это одновременно и умиляло и настораживало, нельзя привязываться слишком сильно, ведь маги бессмертны, а нефилимы хоть и имели ангельские корни, умирали, как люди. Теперь им это не грозило. ?уйдут они от нас, только если и мы уйдём?.—?И,?— голос лекаря снова стал теплым, медовым, приглушенным. —?Глаза у него верные. У кошек таких не бывает, да и птицы таким не располагают. В них есть ум и прозорливость, но верность присуща волчьим.Улица, потерявшая лоск закатного солнца, окрасилась синими красками, дома больше походили на тёмные прямоугольники, а свет в окнах опять стал напоминать хаотично разбросанные кусочки квадратной мозаики. Ночь приобретала звуки, отдалённые, но слышимые. Часы на центральной улице, последние рейсы общественного транспорта, переговоры редких скоплений людей и скрипы дверных петель. Таканори забыл об этих звуках почти на месяц, для него перестало существовать хоть что-то, но теперь всё вернулось. Слух улавливал почти всё, что было присуще городской ночи, и умирающая луна на фоне тёмного кобальта, больше не казалась аномальной. Всё возвращалось, как и возвращались вопросы.—?Откуда ты столько знаешь об этом, Койю? —?модельер открыл глаза, рассматривая каменную кладку на подоконнике. Койю?— настоящее имя лекаря, данное матерью и мужчиной, заменившим ему отца, до того как он узнал, что является ребёнком Асмодея. Настоящее имя было потеряно в рутинных буднях ещё во времена учебы, но в памяти некоторых, таких, как Таканори, например, оно сохранилось.—?Когда-нибудь расскажу,?— лекарь спрятал половину лица в шерсти загривка урчащего кота и сомкнул глаза. Убранная за ухо чёлка, вернулась в исходное положение и неровными прядями укрыла половину его лица. Он выглядел ещё более уставшим с момента пребывания на балконе.Говорить уже не хотелось. Они оба были уставшие, а Урухе срочно требовался отдых на несколько дней. Он держался из последних сил, стараясь не упасть прямо на улице, даже вчера в баре было дикое желание улечься на стойку и уснуть. Однако заботливый ворон вовремя успел садануть клювом по пальцам.Тишина затягивалась, нужно было разбредаться своими дорогами. Уже хотевший выйти с балкона Матсумото был остановлен тихим шелестом в кошачью шерсть:—?Помни про плату. То, что дорого вам обоим, что связало вас.Сглотнув, Таканори кивнул сам себе и двинул тяжёлую штору в сторону. В комнате оказалось теплее, даже жарче. Душный запах травяных сборов обволакивал, дарил какое-то удовлетворение, благоухающий букет лаванды в огромной прозрачной стеклянной бутылке источал сон и покой даже своим видом. Но не фиолетовый букет привлёк внимания модельера. Акира сидел на стуле около стола, который заметно стал чище: опущенная голова, собранные плечи. Могло показаться, что он спит, но нервно дёргающиеся длинные пальцы говорили о потрясении.—?Он слышал ваш разговор,?— голос Кая донёсся со стороны шкафов с книгами и склянками. Он стоял спиной и широкий разворот его плеч дёргался, когда он убирал книги на свои места.Маг только выдохнул и на негнущихся ногах подошёл к охотнику. Плечи под шёлком рубашки мелко дрожали, словно его бил озноб. Было и жалко и обидно.—?Пойдём,?— он снова подал ему руку, и её снова взяли в ответ, но уже по-другому. Последние фаланги неловко переплелись, будто вот-вот отцепятся. Только подушечки соприкасались с кожей, грея. Как послушный пёс на поводке, он поднялся и побрёл следом. Когда волна синего огня снова слетела с ладоней Матсумото, охотник по инерции двинулся следом, лишь в последнюю секунду, когда почти исчез, с иссушенных губ слетело ?Спасибо? для Урухи и ?Прости? для Нори.