I. На даэдровой залупе (1/1)

1Арион — давно не ученик могущественного мага, некоторые — даже многие — уроки, не пригождающиеся в настоящем, благополучно забываются. Он слишком поздно вспоминает, что письма читать следует с невозмутимым видом, даже если рядом никого нет.— Ну конечно! В самый раз — предложить место в Совете тому, кто живёт на даэдровой залупе, не ближе! — Арион почти подпрыгивает на стуле.Понимая, что не один в собственных покоях, он берёт себя в руки. Никто не пытается подслушать: у того, кто здесь ошивается, слишком тяжёлый шаг — солдатская поступь.Туредус Таланиан чувствует себя командиром, хотя форт давно именуется Тель-Восом, поэтому приходит, когда считает нужным. Арион даже переселил его в свои покои, чтобы почувствовал себя в пористых, источаемых грибной запах стенах н'вахом, однако — пока, во всяком случае — результата нет. Туредуса, привыкшего руководить войском, перевоспитать непросто — невозможно, точнее.— Господин Арион! — Тот не дожидается, когда уляжется буря. Воин, привычный к любой буре, как правило, не прячется и не пережидает её.Арион не поднимается, а разворачивается на стуле, облокачивается на спинку, кладёт ногу на ногу и качает обутой в удобную туфлю ступнёй.— Надеюсь, дело, из-за которого тебя сюда принесло, на самом деле срочное. — Он знает: Туредус Таланиан не появляется просто так, не считая одного случая, выходящего за рамки правил. Но вряд ли сейчас именно этот повод.— Грибница в северо-восточной башне врастает в пол. Если так и будет продолжаться, боюсь, она рухнет! — Туредус говорит уверенно, громко — не по-командирски, скорее с чувством.Скамп! Ведь всё предусмотрено, чтобы ус огибал башню, а не врастал в неё. Следовало предвидеть, что он разветвится, но… Ошибка допущена. Волей-неволей, но придётся её исправлять.— Грибница рухнет? — Арион прекрасно понимает, что речь о башне, но уступать косноязыкому Туредусу не намерен.— Башня.— Да понятно, что башня! — Арион резво вскакивает. Стул слишком тяжёл, поэтому не падает, а отодвигается с мягким шумом, а не скрежетом.Арион подходит к полке, лезет в шкатулку… и нащупывает дно.Хрен даэдротов… Припасы табака закончились, и это раздражает — настолько, что Арион почти срывается на крик:— Неужели эту проблему нельзя решить без меня? — Он резко разворачивается на пятках и уставляется прямо в карие глаза, не мигая. Туредус выработал настолько хорошую выдержку, что ни одна мышца на обветренном имперском лице не дёргается. Он немного ниже ростом Ариона, однако голову не задирает, глядит исподлобья.— Никак нет, — спокойно отвечает. — Волшебники отказываются выполнять мои приказы. Они слушаются только вас.Ещё бы! Не переданное советником задание, а приказ! Ничего удивительного, что волшебники не слушаются. Ещё бы они подчинились имперскому легионеру, пусть и офицеру, командиру форта в недавнем времени.Туредус Таланиан, отличный полководец, порой ведёт себя как форменный болван.С этим Арион ничего, увы, не поделает.2Туредус не отстраняется, когда Арион делает шаг ближе — настолько, что отчётливо различает каждую морщинку на загорелом лице, каждый волосок на тонких усах.Арион не обещает разобраться с башней — он не подчинён Туредусу Таланиану. Он протягивает руку со словами:— Дай табак.Он знает: у Туредуса есть, что покурить. Тот лезет в поясную сумку за кисетом. Арион предпочитает скрученные в трубочку листья, именуемые сигарами, но в этот раз приходится довольствоваться размельчённой едва ли не в порошок трухой. Он отрывает от исписанного черновика с формулами кусок, ссыпает табак, поворачивается к Туредусу и лижет край. Замечает пристальный взгляд, едва заметно усмехается и склеивает края.Дразнит…— Есть ещё, что сказать? — Арион зажимает между пальцами самокрутку, но подкурить не торопится, хотя хочется. Желание немного смазывается необходимостью взять мисочку с алхимического стола — не на пол же сплёвывать слюну, что во время курения обильно выделяется.— Только напоминание, что проблему решить… — Туредуса, на первый взгляд, поддразнивание не волнует, — следует как можно скорее.Между пальцами вспыхивает пламя. Арион поджигает самокрутку и глубоко вдыхает, после выпускает сизый дым. Всё это время он не сводит глаз с Туредуса.Он не обещает разобраться как можно скорее. Он вообще ни на что не намекает, потому что согласие равносильно подчинению. Башня рухнет не сегодня. Даже если бы угрожала обвалиться прямо сейчас, Арион не сдвинулся бы с места. Туредус ждёт ответа, а может, нечто иное. Арион делает несколько шагов к нему, глядит в имперское лицо, после касается большим пальцем нижней губы. Пепельная кожа странно смотрится на бежевой недской… Но только на первый взгляд. Сочетать несочетаемое Арион не просто любит, а старается делать это хорошо, даже если не всегда получается.— Ты меня отвлёк, — он затягивается и выдыхает в сторону, — а мне сначала нужно завершить начатое. И чем скорее я это сделаю, тем раньше спущусь.— С небес на землю? — Туредус нередко отпускает дурацкие, но, что странно, не раздражающие шутки.Арион не отвечает. Он отходит и садится за стол, потому что пора стряхнуть пепел. Присутствие слуги терпеть не хочется. Никого не хочется видеть.Почти никого…Лучший способ удалить Туредуса — сделать вид, будто того нет.Арион сплёвывает в мисочку, после стряхивает пепел и снова вглядывается в сухие строчки на даэдрике. Он написал Дивайту Фиру, потому что захотел увидеть буквы, выведенные уверенным, выработанным не за одну сотню — и даже не за одну тысячу — лет почерком, а не чтобы предотвратить появление в Совете выдвинутого кем-либо из иных магов, чьё имя имеет вес, кандидата.Арион знал, что Дивайт Фир откажется, но написал. Иногда он поступает так, потому что ему хочется так поступить, и ничего общего со здравым смыслом его дела не имеют.Впрочем, Арион умеет извлекать из них выгоду.Он всегда отметал мысль позвать Баладаса Демневанни в Совет. Тот, кажется, дальше Арвс Дрелен высовываться не собирается. Но Дивайт Фир если и заблуждается, то настолько редко, что это сравнимо с ?никогда?. Баладас Демневанни пусть и живёт ?на залупе у даэдра?, однако среди редоранцев, и в этом преимущество — для Дома и самого Ариона в том числе.Арион тушит самокрутку и берёт чистый лист бумаги, откидывается на спинку стула и думает над словами, которые намерен отправить в Гнисис.