Часть 5 (1/1)

— Дракула! — с озорным блеском в глазах повторял профессор Глауб. — Признаться, думал, что всплеск интереса к нему после фильма уже улёгся.

К профессору Карлу Глаубу Макса отправили, едва он произнёс слово ?вампиры?, и было понятно, отчего. За выпуклым, с залысинами, лбом, крылось, пожалуй, всё, что было известно человечеству об этих тварях, от дремучих южнославянских преданий до пресловутого американского кинематографа и истории массовых галлюцинаций среди особо впечатлительных анемичных дамочек.

Макс хотел было вставить, что фильм тут почти не при чём, ляпнул что-то про исторические источники, но профессор тут же его перебил:

— Исторические источники, ха! Дорогой мой герр Монтана, вы думаете, у автора — точнее, авторов — ?Дракулы? не было возможности изучить подобных источников? О, впрочем, чего уж мне возражать, ?Дракула? затягивает, ?Дракула? манит. Ваша увлечённость — тень той одержимости, что овладела мной и ещё парой моих друзей тогда, в двадцатых, когда на экраны вышел ?Носферату?. Несмотря на изменённые имена, не было особого секрета, что это экранизация английского романа, и так мы открыли для себя и эту книгу, написанную в такой удачной псевдодокументальной манере, и те совпадения с легендами, которые наверняка бросились в глаза и вам. А представляете, что было с нами, когда, гостя в Амстердаме, мы выяснили, что на рубеже века в тамошнем медицинском университете действительно преподавал профессор Абрахам ван Хельсинг? Мы просто голову потеряли! Нет, вы представляете себе: двадцатые годы, разруха, голод, а мы, трое взрослых людей, бросаемся по следу какого-то дешёвенького романа ужасов? С другой же стороны, может, как раз в подобное время такое и возможно...

Макс помнил двадцатые, помнил ужасающую бедность, в которой они прозябали, пока не переехали в деревню, помнил голод и слёзы матери, когда дети отказывались есть из последних случайных остатков состряпанную запеканку. Двадцатые непрестанно скреблись у Макса за душой: он до сих пор не находил спокойствия, если в доме про запас не лежало банок пять консервов и пачки галет.

— И безусловно, — продолжал профессор, — мы были уверены, что гонимся за тайной века. На кафедре отыскались коллеги ван Хельсинга, очевидцы шумихи, поднявшейся после публикации ?Дракулы?. Профессора всячески донимали этой историей, он большей частью отшучивался, но некоторое время спустя переехал не куда-нибудь, а в Англию, ещё и произведя небольшой скандал. Границу он пересёк с некоей дамой, путешествовавшей под документами Хильды ван Хельсинг, его супруги. Позже выяснилось, что фрау ван Хельсинг находится там же, где и лет двадцать до этого: в больнице для умалишённых. Однако к тому времени профессор уже официально оформил развод и, когда против него попытались возбудить дело, заявил, что его жена — свободная женщина и имеет право находиться, где ей заблагорассудится. Вдобавок ван Хельсинг успел принять британское подданство, поэтому местные власти пошумели и успокоились.

Эта достаточно пошлая, надо признать, историйка только раздразнила наше любопытство настолько, что мы затянули пояса потуже и отправили одного из нас в Лондон, где мой друг и разведал подлинную историю появления на свет ?Дракулы? Брэма Стокера. Предупреждаю заранее, что нас ждало жестокое разочарование, хотя по прошествии времени я смог оценить этот розыгрыш по достоинству. Итак, представьте себе: в тысяча восемьсот девяносто шестом году этот роман выходит в свет. Упомянутые в нём герои — реально существующие люди (да-да, не только Абрахам ван Хельсинг), и по крайней мере для круга их знакомых личность Брэма Стокера секрета не составляет: Брэм — это, разумеется, известный вам голландский профессор, а под фамилией ?Стокер? зашифровались доктор Сьюард и чета Харкеров. Многие из описанных в романе событий произошли на самом деле в указанные сроки, как то: смерть несчастной Люси Вестенра и её матери, путешествие группы молодых людей в Румынию. По Лондону ползут слухи, и вскоре уверенность в том, что город действительно посещал граф-вампир и что само существование подобных тварей — не вымысел, принимает недюжинные масштабы. Это массовое помешательство подошло к концу, когда один особо пронырливый журналист ?Дейли мейл? выволок-таки на свет божий всю подноготную и разоблачил шутников. Во всяком случае, те уверяли, что не питали никакого другого умысла, кроме как слегка разыграть знакомых, однако поначалу вяло продававшийся роман после распространения зловещих слухов потребовал не одного дополнительного тиража. Не исключено, что популярностью своей ?Дракула?, дождавшийся целых двух экранизаций, в немалой степени обязан предприимчивости авторов.

Значит, дорогой мой герр Монтана, дело обстояло так. На описанного в романе и реально существовавшего Артура Хольмвуда, лорда Годалминга, внезапно обрушился ряд несчастий: скончался его отец и почти одновременно болезнь унесла юную невесту Хольмвуда и её мать. Обеспокоенный душевным состоянием молодого человека, лечащий врач его невесты, ставший к тому времени другом семьи, профессор ван Хельсинг уговорил друзей Хольмвуда увезти его в Европу. Выбор пал на Румынию, где недавно побывал по делам один из них, Джонатан Харкер, и красота которой его весьма впечатлила. Так вся эта компания отправилась в путешествие. Во время поездки, увлечённые мрачными легендами тамошних краёв, друзья сообща стали писать историю, вплетая в неё реальные события — не удивлюсь, если то была инициатива самого ван Хельсинга, современные психоаналитики, полагаю, оценили бы мастерство, с которым он облёк переживания пациента в форму отвлечённой фантазии и таким образом помог ему исцелиться от душевных страданий. Немного неясно, действительно ли погиб Куинси Моррис — вероятнее всего, что он просто вернулся прямо из путешествия по Румынии в Штаты, а друзья в своём литературном опусе преобразили разлуку в благородный и трагический подвиг. Так или иначе, по возвращении в Лондон рукопись приобрела форму, вполне достойную печати. Остальное же вам известно.

— Розыгрыш... — протянул Макс. Чёрно-белый вихрь, оставляющий за собой кровавый след, никак не желал в его сознании сменяться на легкомысленную компанию молодых англичан, прогуливающихся по горам.

— Блистательно, правда? — рассмеялся Карл Глауб, — И видите, не вы первый, не вы, уверяю, последний... Да, мы задержались, Ганс, уже уходим.

Макс повернулся — и в упор встретил взгляд знакомых прозрачных, чуть розоватых глаз. Оборотень замер на минуту, затем слегка кивнул и неспешно удалился.

— Это... — выдохнул Макс. — Вы видели?

— Что? А, это Ганс, наш ночной сторож, ему уже пора запирать институт. Испугались? Он альбинос, внешность у него с непривычки правда жутковата.

Макс улыбнулся — точнее, с трудом сдержался, чтобы просто улыбнуться, а не расхохотаться во всё горло.

— Благодарю за ценный рассказ, профессор, — искренне произнёс он.