Часть 28. О предательстве (1/2)
– Ну что там?! – вертелся вокруг меня Александр.
После того, как мне удалось перевести первую запись из дневника, напарнику словно крышу сорвало. Третьи сутки я сижу над этой чёртовой записной книжкой без сна и отдыха, вдалбиваясь в эти чёртовы русские буквы, стараясь их распознать и перенести в чёртов переводчик. Я делаю всё, что в моих силах, но в моих силах ни черта нет, кроме одного единственного чёртового ноутбука. Ни каких-либо знаний, ни какого-либо опыта и помощника, знакомого с русской письменностью. Только Александра это мало волнует, он каждые чёртовы пятнадцать минут лезет под руку узнать, как продвигается работа и какие уже есть результаты. Да никаких, чёрт побери! Сил моих уже нет, перед глазами я вижу вместо строк одно размытое пятно, от попытки переработать такой объём информации мозги плавятся, хочется просто потерять сознание и полежать в отключке несколько чёртовых суток, потому что я уже просто не вывожу!
– Если ты ещё раз подойдёшь ко мне с этим вопросом, сам сядешь проводить незабываемые весёлые дни и ночи наедине с великолепным русским языком, – процедил я, сжав челюсти, изо всех сил стараясь не сорваться и не перейти на вопль. Александр отошёл на несколько шагов и посмотрел на меня с изумлением. Я вернулся к работе.
– Не загоняй себя так. Тебе нужен отдых, иди поспи.
Это я себя загоняю?! Моё утро начинается с фразы ?Фридрих, привет, ты только проснулся? Не смотрел ещё, что там в записях??, а смены дежурства проходят в ?Ну раз пока людей нет, может, сядешь переведёшь немного? Вдруг сейчас что-то важное найдём?. День проходит ?Днём мозг работает активнее всего, так что, Фридрих, принимайся за работу?, а вечер ?Ну нам же всё равно сейчас делать нечего, так что…?. Да, мне самому после первого триумфа и чувства, что мы стали немного ближе к ответу хоть на один вопрос, загорелось побыстрее расшифровать все остальные рукописи, но я потратил дальше час, два, три, ночь, следующий день, а после него ещё сутки, и ни черта ценного, за что можно было бы зацепиться, в этом чёртовом дневнике нет! И давление со стороны становится последними каплями.
– Идти поспать? Прекрасно, давай я пойду спать, глядишь, за это время может ещё кого-нибудь убьют, но какая разница, зато я высплюсь.
– Фридрих, не заводись, – попытался меня успокоить напарник, но сейчас эта фраза как ведро бензина в загорающийся костёр.
– Я не завожусь! Хватит вокруг меня бегать со своей чёртовой опекой! Знаешь что?! У меня всё это уже в печёнках, на, садись сам расшифровывай эту чёртову кириллицу, ты же у нас по русским тащишься, а с меня хватит!
Я сунул в руки юноши дневник и быстрым шагом вышел из каюты. Как же всё доконало. Хотелось влететь в свою каюту, с размаху захлопнуть дверь и завалиться на кровать, и чтобы ни одна живая душа меня в этот момент не посмела потревожить. Но моим мечтам не суждено было сбыться – в коридоре я столкнулся с девушкой и чуть не сбил её с ног. – Извини, – бросил я через плечо и устремился дальше к своей двери.
– Белый, постой, – схватила Жёлтая меня за руку. Я обернулся, с немым вопросом уставившись на девушку в ожидании, что она хочет мне сказать. Хотя, в принципе, мне сейчас плевать, что ей от меня нужно. Но она смотрела мне в глаза, словно что-то пыталась в них прочитать, и несколько секунд ничего не говорила. – С тобой всё хорошо?.. Ты выглядишь очень напряжённо и взволнованно. А ещё устало. Что-то случилось? Может, я могу чем-то помочь?..
О боги, только не это. Психолога в виде девчонки я сейчас точно не перенесу. Я сделал глубокий вдох и выдох, собирая в кулак всё своё самообладание.
– Ты знаешь какие-то языки, помимо английского? – Французский… А что?.. – Ну тогда, если хочешь мне помочь – можешь запереть Оранжевого в его каюте, чтобы он ко мне не приближался ближайшую неделю.
– А зачем тебе иностранные языки? Ну и что мне на это отвечать? Посвящать кого-то ещё в нашу находку я не намерен, это очень рискованно.
– С Оранжевым договориться, а то мне кажется, что мы на совершенно разных языках с ним говорим, – выплюнул я первое, что пришло в голову. Я выдернул руку из хватки девушки и пошёл дальше по коридору. Поднёс ладонь к сканеру, чтобы дверь в комнату открылась, но замер, так и не коснувшись пальцами сенсорной пластины в стене. Как-то нехорошо всё получилось, по крайней мере, девушка точно ни в чём не виновата, и срываться на ней я не должен.
– Извини, что тебе приходится наблюдать мои истерики, просто дни после смерти Елены и правда пошли тяжёлые, – развернулся я и спокойно заговорил.
– Не извиняйся, я прекрасно тебя понимаю. Если хочешь, можешь зайти ко мне – всё обсудим. Иногда нужно просто переключиться, и тогда станет легче.
Это уж точно, переключиться с общества Александра на какое-то другое мне действительно не помешает. Кипящая ярость быстро отступила, и вместо неё осталась лишь тягучая усталость от всего на свете. Я кивнул Жёлтой и пошёл за ней в её каюту.
– Куришь? – протянула она мне открытую пачку сигарет после того, как дверь за нами закрылась. Я посмотрел на пожарную сигнализацию на потолке. Она была забита какой-то тканью.
Пожав плечами, я вытащил одну сигарету, то же самое после меня сделала Жёлтая и протянула зажигалку.
Я откинулся на спинку кресла и сделал затяжку, пропуская едкий горький дым через лёгкие. Пришлось переждать, пока отпустит кашель. Сколько месяцев я уже не курил? Даже на Земле особо этим делом не занимался, разве что за компанию с кем-нибудь, ну или в пиковых ситуациях, когда нервная система не выдерживала. Как сейчас, например, когда табак – единственное, что может позволить хоть немного отпустить эмоциональное напряжение. Я смотрел в потолок на сигнализацию. Что-то мне не давало покоя, глядя на неё. Какое-то чувство дежавю.
– Если можно вот так просто заткнуть датчик куском тряпки, почему Красный в тот раз вырубил сигнализацию во всём корабле?.. – вспомнил я о том странном случае.
– У него стоит спросить, если он вообще помнит хоть немного детали того для. Возможно, он курил не в каюте. Или не догадался использовать примитивные способы по обману пожарной системы. Или это кто-то сделал за него, – на последней фразе девушка, которая до этого сидела на койке, прислонившись спиной к стене, наклонилась в мою сторону, делая очередную затяжку.
Я снова посмотрел на потолок и задумался. По-любому, Красный отключал сигнализацию до того, как начал курить марихуану, он должен помнить, как это делал. Надо будет обязательно поговорить с ним по поводу этого. Как он вообще смог отключить систему во всём корабле? Данное действие находится под паролем, который знать должен только капитан корабля, которого у нас нет. Мысли снова вернулись к дневнику Елены. Женщина, возможно, здесь уже была когда-то… Но она не обязательно могла быть в этом замешена. В конце концов, как мы знаем, программное обеспечение можно взломать и обойти все пароли, но стал бы Красный так глупо подставлять себя, если бы являлся предателем?.. Чёрт возьми, почему я не задался этими вопросами ещё когда всё случилось? Сколько ещё вот таких мелких деталей я попросту упустил из виду? Какой же хреновый из меня детектив. Я сам убийцу точно не найду. А Александр куда смотрел и чем думал в эти моменты вообще?
– Так что у тебя случилось с Оранжевым? – девушка словно прочитала мои мысли о приятеле.
Я вздохнул. Что я могу ей рассказать? Как это преподнести так, чтобы не вызвало дополнительных вопросов?
– Он от меня требует последнее время слишком много. Я сам от себя требую то же самое, от чего и без того нахожусь в постоянном напряжении, и постоянное его присутствие с одним и тем же вопросом и предложением нервирует ещё больше. Наверное, дело не конкретно в нём, просто мне и правда нужен отдых. Но как я могу себе его позволить, зная, что на кону стоят чужие жизни?.. – я посмотрел в карие глаза девушки, не зная, стоит ли ждать от неё какого-то ответа на этот вопрос или нет. Я сам не понимаю, нужен ли здесь вообще какой-то ответ.
– Это как-то связано с иностранными языками? Языки очень сильно напрягают и изнуряют мозг, если сидеть круглые сутки над ними, можно поехать крышей, – после нескольких секунд тишины заговорила Жёлтая.
Я усмехнулся и снова уставился в потолок. Кому, как не мне, это знать? Я с детства сам себя нагружал языками, просто чтобы отвлечься от всего окружающего меня дерьма. Порой я настолько углублялся, что даже терял связь с действительностью.
– Я полагаю, что нет смысла расспрашивать, над чем конкретно вы сейчас работаете, что от этого могут зависеть наши жизни, но разве твой напарник тебе в этом не должен помогать? Почему ты всё тянешь на себе?
Я пожал плечами. И правда, почему? Первым взялся за это дело Александр, потом я как-то сам перетянул работу на свою должность, даже ни о чём не договариваясь с приятелем. Он мне говорил, что языки ему плохо даются, но то, чем мы сейчас занимаемся, даже толком никак не связано с конкретно изучением языка. Нужно всего лишь понять письменность, а смысл и перевод остаётся на деле техники. Я просто сам постоянно забирал с собой этот чёртов дневник, сам садился за работу, сам говорил, что примусь за дело. Но Александр даже не предлагал своей помощи, а у меня и мысли не было возложить это на него.
– Как-то негласно решили, что займусь этим я. Он не предлагал помочь, а я и не просил.
– Ты постоянно всё берёшь в свои руки, даже не задумываясь о том, что порой нуждаешься в помощи. Такое самопожертвование заслуживает уважения, но очень часто оно становится губительным. Позволь себе расслабиться, ты не обязан всё тянуть только на себе – это не твой личный груз. Так раздели же его с кем-то, пока он не сломал тебе спину.
Я выдохнул облако дыма, расфокусированным взглядом наблюдая, как оно рассеивается в воздухе. Опять эти нравоучения. Как же тошно от них. Вот только приходится проглатывать и пропускать через себя эту горькую истину. Я не нашёл, что ответить на это, а девушка больше ничего и не говорила.
– Научи меня играть Radioactive, – обратился я к ней спустя несколько минут тишины и потушил сигарету об пепельницу, стоящую на столе.
– Прям сейчас? – Жёлтая выгнула бровь и посмотрела на меня с каким-то интересом в глазах.
– Ты сама сказала, что нужно переключаться.
На самом деле, желание это было спонтанным, и я сам не ожидал, что оно вообще сейчас способно мне прийти в голову и я имею возможности подвергать мозг новой интеллектуальной работе. Но почему-то сознание решило, что именно это сейчас ему необходимо.