Часть 27. Дневник (1/2)
– Что ты здесь хочешь найти? – спросил я у Александра, который, как и обещал утром, притащил меня зачем-то в медицинский отсек и принялся рыться в различных ящиках. Мне же он сказал стоять возле входа и следить, чтобы никто не появлялся в коридоре. – Елена была учёным. А каждый учёный обязан вести личный рабочий дневник, не связанный с официальной отчётностью.
– С чего такие выводы?.. – предположение интересное, но, как по мне, необоснованное. Если это не входит в трудовой устав, то и в рабочие обязанности тоже не входит.
– Ты что, никогда фильмы не смотрел? – оторвался он от ящика в столе и с изумлением посмотрел на меня. Мне осталось лишь вздохнуть – доказывать что-то бесполезно.
– Ладно, допустим, женщина тоже вела такой дневник, но что ты ожидаешь там найти? Что она, прежде чем её зарезали, быстро записала в него, кто убийца? Я даже представляю, как это выглядело: ?О нет! Ты хочешь меня убить? Какой кошмар, подожди секунду, сейчас я запишу тебя в свой личный дневник, и тогда я полностью твоя?.
– Мысли глобальнее, Фридрих. Тебе не интересно, над чем она тут больше месяца работала почти без отдыха? Мы вообще ничего о ней не знаем – ни о том, специалистом какой конкретно области она являлась, ни о том, где и на кого она работала, да мы даже не знаем, какую страну она здесь представляла. Да, родилась она в России, а дальше куда уехала? Нам совершенно ничего о её жизни неизвестно.
– Не всё ли равно уже?.. Она мертва. Толку нам от того, если мы узнаем, какую конкретно группу бактерий она изучала?
– Фридрих, какой же ты скучный, – фыркнул приятель и продолжил свои поиски.
Я закатил глаза и опёрся плечом о дверной косяк, наблюдая за происходящим в коридорах. Находиться здесь не было совершенно никакого желания, мы только этой ночью в углу, рядом с которым я нахожусь, нашли тело мёртвой женщины, а уже сегодня вечером Александр решился перерыть её рабочее место с ног до головы в поиске личной вещи Елены. Как-то это всё аморально…
Поиски заняли не так мало времени, как мне хотелось бы. Юноша перебрал абсолютно все шкафы и ящики, но так ничего и не нашёл. Я уже хотел озвучить предположение, что подобная вещь может находиться в каюте Елены, но шариться без острой необходимости ещё по личным комнатам людей, пусть и покойных, у меня нет совершенно никакого желания, поэтому я молчал и продолжал терпеливо ждать, когда Александру надоест его бессмысленный поиск. Приятель вышел в центр помещения и начал оглядывать его со всех сторон, стараясь зацепиться хоть за что-нибудь, что он ещё не проверял. Его взгляд зацепился за стол, в котором он уже и без того всё перерыл.
– Он должен быть где-то здесь, – прошептал он и снова подошёл к столу, но на этот раз принялся осматривать ящики снизу и простукивать пальцами стенки.
– Напомни мне, почему мы никому ничего не сказали о том, куда пойдём, и я должен сейчас стоять на шухере?
– Потому что если бы мы сказали, что идём за какими-то медицинскими препаратами, то после твоего отравления это вызвало бы вопросы, и кто-то, я даже уверен, что это был бы Синий, увязался за нами, чтобы контролировать, что конкретно мы здесь делаем и берём. А если кто-то узнает, что мы проникли в этот отсек без предупреждения, то нас могут посчитать предателями. По крайней мере, лишние подозрения в нашу сторону это точно привлечёт, потому что просто так в медицину точно заглядывать никто не станет. Лично у меня возникли бы вопросы, если бы я увидел, что кто-то что-то здесь вынюхивает. Сейчас дежурят американцы, Синий с Жёлтой дежурство закончили, так что не думаю, что кто-то в это время сюда заглянет, но подстраховаться стоит.
Как я вообще позволил себя ввязать в эту авантюру? Если бы мне Александр заранее обо всём рассказал, я бы послал его вместе с этой идеей куда подальше. Теперь мне понятно, почему приятель весь день убегал от моих вопросов по поводу вечерних планов.
– Ну что там у тебя? – моё терпение начинает заканчиваться. Сколько уже можно вокруг этого стола ползать? Ещё и от чувства, что мы совершаем что-то почти незаконное, теперь спокойно стоять на месте невозможно, и мозг так и кричит ?сейчас кто-то зайдёт в коридор, и вас увидят?, только подливая масла в разгорающийся огонь паники.
– Я что-то нашёл, подожди, – юноша выгреб из нижнего ящика все бумаги и инструменты, которые там были. Его дальнейшие действия мне с моей точки обзора были не видны, но, похоже, он пытался вытащить из ящика дно.
– Что ты творишь?! – прошипел я.
Александр, ничего не отвечая, вытащил тонкую металлическую пластину.
– Есть! – воскликнул он и достал толстую записную книжку. От удивления у меня перехватило дыхание, и я уставился на находку. Скажу честно, я не верил в успех всей этой сомнительной операции.
– Ладно, молодец, а теперь возвращай всё на место и пошли отсюда скорее.
Возражать напарник не стал, быстро положил пластину снова на место, а следом за ней и бумажки с какими-то приборами, схватил найденный дневник и мы вместе с ним покинули медотсек. Но перед дверями в столовую я остановился и прислушался, прикладывая ухо к щели между дверьми.
– Там кто-то есть, – прошептал я и отстранился. – Как мы объясним своё местонахождение здесь без предупреждения и эту огромную книгу в руках?
– Никак. Поэтому пошли другим путём, – Александр развернулся и пошёл по длинному коридору. Мне осталось только последовать за ним.
Пока мы шли, приятель открыл записную книжку и принялся перелистывать страницы, даже не смотря по сторонам и себе под ноги.
– Фридрих, ты какие языки знаешь, кроме английского и немецкого?
– Французский и норвежский.
Александр остановился и несколько мгновений смотрел в точку впереди.
– Зачем тебе норвежский? – он повернулся ко мне и пошёл дальше. – Совершенно бесполезный и бесперспективный язык, ты бы ещё финский выучил. Надо было учить либо китайский, либо русский. В нашем случае, лучше русский. Я говорил тебе как-то, что одним прекрасным вечером заставлю тебя создавать красивые рукописи на немецком, так вот, я нашёл занятие поинтереснее. Сегодня мы будем переводить русский шифр.
Настала моя очередь останавливаться и ошарашенно смотреть в одну точку. – Что?!
– Что? – обернулся он и посмотрел на меня. – Тут половина записей на русском! На, сам погляди, – он сунул мне в руки книгу, я пошёл дальше и принялся рассматривать страницы.
В самом начале всё было на английском, и никакой интересной информации я в тексте не увидел. Какие-то замудрённые определения, значения которых я совершенно не знаю, что-то о результатах опытов, то ли химические, то ли биологические формулы и схемы. Вчитываться в это я не стал, и перелистнул сразу ближе к концу. Тут уже большинство записей действительно велось, судя по всему, на русском языке. Были и английские пометки, но они всё так же касались исключительно рабочей части жизни учёного. Сначала русских записей было мало, но последние страницы были исписаны исключительно ими. Что Елена пыталась в них вложить? Какие-то свои душевные переживания? Если бы она хотела, чтобы это прочитали другие, стала бы она писать на языке, который здесь никто не знает? Или это наоборот, для привлечения внимания к конкретно этим пометкам? Странно, конечно…
– Ты меня тут попрекаешь в том, что я выбрал не русский язык, но ты сам бы мог его выучить, ты же граничишь с Россией, а не я.
– Если я не смог выучить немецкий, неужели думаешь, что осилил бы русский? В Финляндии два официальных языка – финский и шведский. Вот шведский я совершенно не знаю, а ты мне про какую-то границу с Россией говоришь и язык, который из совершенно другой языковой группы.
Я вгляделся в пару строк, пытаясь их хоть как-то воспринять. В нашем случае сложность русского языка в том, что в нём совершенно другие буквенные обозначения, и если большинство европейских языков можно визуально хотя бы немного воспринять, то то, что сейчас находится перед моим глазами – просто бессмысленные закорючки. Так ещё и написанные курсивом. Печатные буквы хотя бы через клавиатуру можно было бы вбивать в переводчик. Нет, всё-таки, Елена хотела эти записи от всех скрыть, иначе она позаботилась бы о том, чтобы англоговорящие люди смогли обработать данную информацию.