Глава 14. (1/1)

Подойдя к дому, Лестрейд с облегчением увидел свет не только в комнате на втором этаже, но и внизу, за дверью. Он дернул за ручку, но дверь не открылась. Конечно же, Холмс должен был запереться. Лестрейд обошел коттедж, но и парадная дверь не поддалась. Он прислонился к ней лбом и, погладив пальцами латунное кольцо-стучалку, минуту постоял так, оттягивая неизбежное. Дом был окутан покоем и тишиной, высоко в небе торжественно плыл огромный шар луны, далеко в деревне заливисто, но дружелюбно тявкала собака. Так хорошо, так правильно. Почему всегда все получается неправильно у него? Лестрейд решительно взялся за кольцо и постучал. Почти тут же внутри дома послышались шаги, лестница внизу жалобно заскрипела. Потом все звуки замерли.— Это я, — негромко сказал Лестрейд. Дверь распахнулась. Холмс, опустив что-то в карман халата, отступил вглубь. — Что ж, ты выспался, — едва взглянув на Лестрейда, равнодушно бросил он. — Ужин на плите. Поговорим через тридцать минут. Лестрейд проводил взглядом чересчур прямую спину и вошел в кухню. Судя по реакции Холмса на его приход, разговор должен быть многообещающим. Лестрейд устало опустился на стул. Лучше бы уж Холмс поджимал губы и отпускал уничижительные комментарии. Впрочем, все это, возможно, еще предстоит. В сковородке на плите оказались умопомрачительно пахнущее мясо и не менее умопомрачительно пахнущие овощи. Но Лестрейду кусок в горло не полез. Тем более, судя по очисткам в помойке, Холмс приготовил еду сам. В другое время Лестрейд в очередной раз удивился бы еще одному обнаруженному таланту и порадовался бы, что ему не придется готовить самому, но сейчас подобный бонус казался слишком незаслуженным. Он сделал себе кофе и очень медленно выпил его, растягивая каждый глоток. Потом бросил взгляд на часы — оставалось еще почти пятнадцать минут. Не выдержав, Лестрейд поднялся наверх и, не глядя на сидящего с ноутбуком в кресле Холмса, вошел в свою комнату. Нетронутая сигаретная пачка лежала в кармане рюкзака. На улице его немного отпустило. Он вышел в сад и, закурив, пошел по направлению к лавочке. И замер, услышав за кустами голоса. Конечно, опять соседи!— Ми амор, — протяжно, сладко выдохнул один. Это его, наверное, сейчас трахали.— Ми вида, — голос, наполненный пронзительной тоской, явно принадлежал мужчине постарше. Оба слова входили в испанский словарный запас Лестрейда, состоявший аж из пяти слов. Сразу сложилась картинка — оба любовника женаты и приезжают сюда раз в год, чтоб побыть на свободе друг с другом в единственно доступные пару недель. Вздохнув, он вернулся к парадному крыльцу и сел на ступеньку. К геям он относился ни хорошо, ни плохо, никак. А единственный его собственный сексуальный опыт с мужчинами состоял в том, что в 17 лет ему как-то отдрочил друг. В тот вечер они поперлись в клуб снять пару девчонок, и вскоре одна из них вполне себе успешно прыгала на члене Лестрейда на лавке на заднем дворе, а он в восторге от новой подружки мял под майкой ее упругие груди. Непритворные томные стоны возбуждали до звездочек в голове, и Лестрейд чувствовал, что не продержится долго, когда во двор выбежала вторая девица, Жасмин, со страшным шепотом: — Лиз, там Питер. — Блядь, — сказала Лиз, замерев. Потом убрала руки Лестрейда с груди, слезла с члена, отыскала в кармане своей крутой кожаной куртки носовой платок, деловито вытерла им между ног, поправила короткую юбку и как ни в чем не бывало ушла в клуб. Снимать в так погано окончившийся вечер кого-то еще не хотелось, а стояк остался. Освальд вообще был обижен: Лестрейд-то хоть склеил Лиз, а на него Жасмин даже и не взглянула. Они уныло поплелись домой, и по дороге в глухом переулке Освальд толкнул обалдевшего — и, конечно же, очень пьяного — Лестрейда к стене, мигом приспустил его штаны и в десяток движений довел до логичного конца. Наутро они сделали вид, что ничего не было, и никогда об этом не говорили. Через пару лет Освальд благополучно женился, а еще через пару лет погиб в погоне с перестрелкой. В той самой, за которую Лестрейда повысили в первый раз. Он затянулся напоследок, отгоняя воспоминания, и пошел в коттедж. Холмс был наверху — закрывал жалюзи в маленькой гостиной. На ближайшем к Лестрейду кресле лежала карта. — Здесь отмечены все заправки и места, где можно стоять на ближайших дорогах, — сказал Холмс. — Черная галочка — пункт отправления, до него пойдете отсюда пешком. Ваша задача — убраться из Прованса как можно скорей. — Вы прогоняете меня? — ошеломленно уточнил Лестрейд.— Вы ожидали чего-то другого? — брезгливо осведомился Холмс.— Черт возьми, любой может случайно уснуть! — Нет, — покачал головой Тот. — Не любой. — Он вынул из кармана листок, в который было завернуто что-то твердое. — На этой карточке достаточно средств, чтобы оплатить ваше путешествие по Европе. Оплата осуществляется через особую виртуальную карту, так что отследить движение средств невозможно. Пинкоды записаны здесь. Не останавливайтесь нигде дольше одного дня. Не ездите поездами. Сначала отправляйтесь в Германию, потом исследуйте соседние страны. Пользуйтесь французским паспортом, Тома-Жозеф действительно существовал, действительно был ученым и во время землетрясения его тело не было опознано. Так что гипотетически он жив. В случае неприятностей звоните по телефонам, спрятанным в обложке паспорта. Скажете, что от меня. Через две недели возвращайтесь в Англию. Ваш паспорт у сержанта Донован, она же получит инструкции, где искать ваше оружие. — Это уже какой-то бред, — воскликнул Лестрейд. Он бросил карту на пол и упал в кресло. — Я понимаю, я виноват. Но вы же взрослый человек, Холмс. Вы знаете мое досье, вы не можете не понимать, что я не стал бы намеренно пренебрегать своими обязанностями. Я действительно исследовал местность, прикидывая на всякий случай пути отхода, потом случайно забрел в сарай, прилег на минутку из-за больной спины и тут же вырубился. Если уж на то пошло, от вас даже прямого приказа не было, когда я должен вернуться. И вы же знали все это время, где я находился, и… — Нет, не все, — перебил Холмс. — И для того, чтобы узнать это, мне пришлось потратить время, которое было отведено на важнейшую и очень срочную государственную работу, вступить в контакт с весьма сомнительными соседями, а также оставить без присмотра в доме документы, публикация которых может вызвать третью мировую войну. Причем Англии в нее придется вступать одной, так как никто больше не рискнет выступить на ее стороне. — Послушайте, Холмс, если вы таскаете с собой такие важные документы, вам тем более нужен телохранитель!— И как вы собираетесь защищать меня? Руками против снайперской винтовки? Ваши навыки в боевых искусствах также оставляют желать лучшего, так что в случае чрезвычайной ситуации мне придется присматривать еще и за вами. — Перевязки? — слабо возразил Лестрейд.— Благодарю, но я чувствую себя достаточно хорошо и уверен, что справлюсь сам. И уж если быть совсем откровенным, инспектор, ваше присутствие раздражает меня, мешает сосредоточиться, а максимально сосредоточиться — это самое главное для меня сейчас. — Хочешь — я целый день буду проводить в сарае? Совру соседям, что ты работаешь над книгой и я не должен тебе мешать? Запрусь в своей комнате и не буду выходить даже в туалет? Обоснуюсь на лавочке в саду?Холмс сложил руки на груди и заговорил медленно, тщательно подбирая слова:— Лестрейд, давайте рассуждать здраво. Вы пообещали не подводить меня, но на самом деле вы можете подвести меня и, что важнее, не только меня, а Британию в любой момент. Любой другой человек кроме меня в этом деле ненадежен. А вы — тем более. Я понимаю, что вас сделало старшим инспектором, и вы пошли бы гораздо дальше, если бы не некоторые обстоятельства, такие, как Шерлок и ваше начальство. Вы прекрасно оцениваете обстановку, делаете более глубокие выводы, чем ваши коллеги, отлично планируете. Одного взгляда на план последней операции было достаточно, чтобы понять — в его разработке вы не участвовали вообще. Вы уберегали Шерлока от последствий его активности столько раз, сколько это было возможно. Не буду скрывать, что с вашим появлением на его горизонте моя жизнь стала значительно легче и была значительно легче, несмотря на Магнуссена, Мориарти и некоторых других. Я понимаю, насколько вам трудно быть пешкой в чужой игре. Вы привыкли сами принимать решения, подавать идеи начальству. Инициативность — отличное качество в мирное время. Но в этом деле она способна поставить под удар слишком многое. И главное — многих. Люди, которых вы видели, ничего не значат для вас, но это люди, их жизнь сейчас в ваших руках. В Кельне вы нарушили мой приказ уехать. Позднее это сыграло нам на руку, ваша помощь в дороге была очень кстати, но в Кельне вы подвергли опасности нас всех. Вы нарушили банальнейший принцип конспирации — оставались столь долгое время на одном месте и привлекли к себе неуместное внимание. Когда Клаус приехал в кафе, хозяин уже раздумывал, не вызвать ли полицию. Несколько минут, и вы бы провалили операцию. И поверьте, обнаружив столь подозрительное лицо, никто бы не стал церемониться с ним и соблюдать права человека, прописанные в декларациях ООН. И уверяю вас, если не через пару часов, то через пару дней жесткого разговора вы бы сдали меня, Билла, обе квартиры, в которых мы побывали в пути. — Я бы не сдал вас, — тихо сказал Лестрейд. Но он и сам знал, что это прозвучало жалко. — Вы бы не хотели сдать меня, дорогой инспектор. Но между не хотеть и не сдать — слишком большая разница. Современная наука изобрела много средств, способных развязать язык. Меня учили выдерживать пытки, готовили к ним, — Лестрейд содрогнулся, — вас — нет. Ваши навыки работы под прикрытием не годятся для полевой работы такого уровня. Как видите, ваше пребывание здесь затрудняет операцию. Мои приказы мало что значат для вас. Но вы помогали Шерлоку, потому что жалели его, прошу вас — пожалейте также и меня, помогите мне, уйдите.Холмс произнес эти слова едва ли не умоляющим тоном. Лестрейд опустил голову. Не-вы-но-си-мо. — Даю слово, что если я выберусь отсюда, ваше непрофессиональное поведение никак не скажется на вашей дальнейшей карьере. Ни на отношениях с Шерлоком. По своему вы сделали все, чтобы помочь, — Холмс утомленно опустился в кресло, и Лестрейд вспомнил, что тот, в отличие от него, не спал. — Мне жаль, что так вышло, — тихо сказал он. — Вы правы, я действительно не гожусь для подобной работы. Вы с самого начала выбрали не того человека, мистер Холмс. Но поверьте, если бы дело дошло до открытого противостояния, я бы отдал за вас жизнь. Холмс кивнул:— Я знаю, Грегори. И очень ценю это. Поэтому и взял вас с собой. Лестрейд встал и пошел в свою комнату.— Грегори, — окликнул Холмс.— Да? — Он надеялся… все еще надеялся. — Еще одна просьба. Постарайтесь собраться как можно быстрей. Рана выматывает меня, и я очень хочу спать.— Да, конечно. Управлюсь за пять минут. Я так и не разобрал рюкзак. Он переступил порог своей комнаты и с облегчением захлопнул дверь, чтобы не слышать даже холмсовского ?спасибо?. Несколько минут постоял, прислонившись к ней, тщетно пытаясь унять ниоткуда возникшую головную боль, потом напялил рюкзак, подобрал в пустой гостиной карточку и карту — Холмс уже ушел, и было слышно, как в ванной шумит вода, - распихал в кухне по карманам булку и кусок сыра и, осторожно прикрыв парадную дверь, зашагал в темноту.