Глава 13. (1/1)

Сад был странный. У самого дома — очень заброшенный, просто находка для киллера, собирающегося засесть в засаду. Кусты малины сплелись так тесно, что сойти с узкой, вырубленной в них дорожки было чревато полным набором неприятностей — от колючек и заноз до разорванных штанов. Над всем этим царили яблоневые деревья. На некоторых еще сквозь вполне густую листву можно было различить мелкие сухие яблочки, поклеванные птицами, но большинство уже явно не плодоносили, лишь тянули в разные стороны узловатые трухлявые ветви, как будто просили о помощи, сами не зная о какой. Лестрейд прошел по дорожке вглубь и наткнулся на лавочку. Она казалась вполне цивилизованной, да и кусты отстояли от нее на полметра. Только спинки у лавочки не было, и Лестрейд, опустившись на нее, мгновенно пожалел, что ушел сейчас из дома. Спина просто разламывалась. Насколько же он устал! И Этот! Подумать только! Так издеваться над ним всего лишь потому, что у него болела голова?! Он что, не мог сразу сказать? Просто по-человечески? Неужели бы он, Лестрейд, не понял? Он вспомнил, как вокруг него, если у него болела голова, ходили в родном отделе. Благодаря Салли это становилось известно сразу же, и шум стихал словно по волшебству. Вначале ему не нравилось, что с ним носятся, но потом он понял все преимущества. Иной раз мог и поморщиться специально, чтобы оставили в покое. Да, наверное, Холмс просто не понимает таких простых вещей. Как Шерлок. Пока не появился Джон, Шерлок вообще в обычных отношениях ничего не понимал, а потом научился. Старший Холмс, похоже, такой же… недоразвитый. А с другой стороны, что он сам вдруг вскипятился? Это всего лишь работа под прикрытием, как любая другая. Будь рядом с ним другое начальство, например, тот же Джонсон, разве стал бы он, Лестрейд, вопросы задавать, нарушать субординацию, подвергать сомнению приказы? Правда, тогда, скорее всего, его бы посвятили во все детали. Но ведь и уровень их операций — совсем не уровень Холмса. Если Холмс действительно британское правительство, конечно, для него просто немыслимо раскрывать план. В таком случае, если бы они прокололись и его бы, Лестрейда, по-настоящему схватили в Кельне, Холмс банально бы не смог уже приехать в Прованс, кроме того, подверглись бы опасности все его сообщники, Клаус, Одетт. Так что если кто из них придурок, то это он сам. Требует от Холмса непонятно чего. Прямо-таки большой и чистой любви. Как минимум дружбы. Перепутал с Шерлоком? Да ведь и от Шерлока не требовал ничего, старался принять таким, как есть, мирил со всем своим отделом, прикрывал. Получается, от старшего требует даже большего. Как будто Холмс что-то должен ему. Отчитываться, оправдываться. А Холмс и оправдывается. Лестрейд вдруг с удивлением понял, что тот действительно шел ему навстречу. Даже часть плана рассказал, хотя мог бы, и вполне имел право, не делать этого. И про больную голову признался. Это было уже совсем странным. Или, может, голова у Холмса болит часто, и это такой способ на будущее предупредить? А он повел себя как полный идиот. Не только ничего не заметил, но и набросился. И даже пригрозил — начальству, и какому начальству! — рукоприкладством. Он вскочил с лавочки и пошел в дом. Холмс сидел в кресле в маленькой гостиной второго этажа и что-то читал с экрана ноутбука. Головы он не поднял. Лестрейд опустился в кресло напротив. — Простите. Я не знаю, что на меня нашло, — покаянно сказал он. — Я не должен был ничего требовать от вас, оспаривать ваши приказы, тем более поднимать на вас руку. Этого больше не повторится, обещаю. Буду делать все, что вы прикажете. Я вас не подведу. Холмс ответил не сразу. Сначала медленно закрыл ноутбук, потом на его крышке соединил пальцы домиком. Лестрейд ждал. Он вполне был настроен на что-то холодное и уничтожающее, в конце концов, не девочка и сам виноват. — Очень хорошо, — отозвался наконец Холмс. И замолчал. — Что хорошо? — решился уточнить Лестрейд. — Хорошо, что вы это понимаете. И снова ушел в себя. Лестрейд посидел еще минут пять. Потом подумал, что Холмсу явно не до него, и решил действовать самостоятельно:— Если не будет никаких приказаний, я тогда осмотрю сад и окрестности. Мистер Холмс? Тот кивнул. Лестрейд сделал шаг к лестнице.— Лионель, — сказал Холмс.— Что?— По паспорту меня зовут Лионель. Мы с вами хорошие друзья, если вы помните. — Лионель, — попробовал Лестрейд. — Лионель. Холмс, которого он явно отвлекал от чего-то важного, раздраженно пожал плечами: — Не нравится — можете сократить. До Лиона, Леона — как вам угодно. — Не знаю. Майкрофт мне нравилось больше.?Майкрофт? и вправду звучало очень хорошо. Загадочно. Основательно. ?Мое чего-то там?. Лестрейд вообще любил старинные имена. В те времена все имело значение. Он поймал удивленный взгляд Холмса. — Сомневаюсь. ?Майкрофт? никому не нравится, — пояснил тот. — Даже вам? — Он не дождался ответа и упрямо сказал: — Мне нравится. Что оно означает? — Ты, кажется, собирался обеспечивать нашу безопасность, Жожо…— Ладно, Лионель. Холмс в своем духе сделал выпроваживающий жест. Надо будет прочитать ему лекцию, подумал Лестрейд, сбегая вниз, чтобы не вел себя так на первом этаже. Окна здесь были подозрительно низки.За садом располагались огород и грядки с травами. По левую руку в упор к забору стоял каменный сарайчик с двумя дверьми и двумя же крошечными окошками. Лестрейд попеременно открыл одну и другую — внутри было сено, во второй части, побольше, у входа стояли еще и садовые инструменты. В правом углу в глухом каменном заборе была калитка. Лестрейд толкнул ее, и у него захватило дух — от калитки к роще на холме убегало лавандовое поле. Он пошел вдоль него, то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться мелкими сиреневыми цветами, один раз даже присел, зарылся в куст лицом. Лаванда пахла резко, но приятно, и было удивительно, что он никогда ее не видел так близко. Помнится, Элизабет одно время носилась с подушечками от бессонницы, набивала их разными травами, в том числе лавандой, и подсовывала ему, а он их отчего-то терпеть не мог. Может быть, потому что глупо требовать от подушки, чтобы она тебя успокоила, если ты только что имел на работе дело с тем, о чем даже не можешь заговорить.Вскоре поле кончилось, за ним потянулись луга. Через полчаса Лестрейд дошел до трассы, за ней был обрыв, а внизу — море. Он отыскал взглядом минимум две тропинки, но спускаться не стал, посидел немного на нагретом камне, полюбовался лазурной гладью. Погода стояла просто замечательная — ветра не было, но и не палило. Необычно красная скала сплошь была покрыта цветами, среди прочих Лестрейд отыскал ромашки, сорвал одну, отрывая один лепесток за другим — любит-не любит. Вышло – любит. Кто, правда, он и понятия не имел. Такого покоя, безмятежности он не чувствовал очень давно, пожалуй, и вправду стоило покинуть офис ради вот этого. В следующий раз надо настоять, чтобы и Холмс спустился вместе с ним. Ему здесь побыть тоже не помешает.Лестрейд усмехнулся, вспоминая недавнюю свою эскападу и примирение. Заглаживал косяк, а накосячил, похоже, еще больше. С какой-то стати стал спрашивать значение имени Холмса. Близкие друзья должны все знать друг о друге. По сценарию они близкие друзья. А в жизни — почти враги. И это… обидно? А если задуматься, хотел бы он такого друга, как Майкрофт Холмс? Тот вообще умеет дружить? Эта ледяная глыба, всегда стоящая выше мира, не признающая ни одной слабости, умеет дружить? Шерлок вот умеет, убить за друга готов. Что уж там было у Магнуссена на Джона, но Шерлок это явно критичным не считал. А Майкрофт? Умеет он так? Да и надо ли? Но он всегда где-то на страже Шерлока, всегда рядом, и сколько раз это выручало и его, Лестрейда, на самом-то деле. С Шерлоком ведь недолго попасть в беду… Правда, с Майкрофтом теперь - тоже. С Лионелем, поправил он сам себя. И, пожалуй, уже лучше вернуться. А то от Хо… Лионеля ему еще и попадет. Да и вообще, наверное, не стоит так надолго уходить. Все-таки его сегодня в телохранители произвели. Обратный путь, однако, дался ему не так легко. Должно быть, усталость от дороги вся разом навалилась теперь, когда представилась возможность наконец расслабиться. Закрыв калитку, Лестрейд почувствовал себя ужасно утомленным. Он вспомнил про лавку, и про отсутствие у нее спинки - тоже, прошелся между грядок и открыл дверь в сарайчик. Сено… такое мягкое. На пару минут… Он лег на него и раскинул руки, втягивая успокаивающий, почти забытый запах. На секундочку прикрыл глаза и… Проснулся Лестрейд от непонятных резких звуков. Он подскочил и замер, пытаясь сориентироваться в полной темноте. Звуки, по всей видимости, шли из-за стены — между двумя частями сарайчика была обыкновенная деревянная перегородка. И напоминали они… черт!Лестрейд почувствовал, как мигом заполыхало лицо. За стеной трахались. Сильно. Бешено. Стоны то и дело перекрывали друг друга, и оба голоса были мужские. Соседи, конечно же, вспомнил он. А еще — на улице темно. Дверь предательски заскрипела, но Лестрейду было все равно. Он даже не брался подсчитывать, сколько часов уже к этому моменту отсутствовал. Одно было совершенно ясно — Холмс его убьет.