Украсть невозможно (1/1)

И всё же глухие, невнятные слова об отвергнутом ученике, о самоучке, смущали меня до бессонницы. Эта история, к которой был причастен Арджуна и внутри которой замалчивалась какая-то неизъяснимая жестокость, при мне упоминалась уже не в первый раз, вот только мне наотрез отказывались её изложить. А я после размышлений о своих опасных пристрастиях решила воздерживаться от новых расспросов, понимая, что мне следует стать осмотрительнее.Как жене Бхимасены снова навести разговор на брата Бхимасены, не бросив на себя тени?Возможность утолить любопытство представилась нескоро. В конце зимы, в месяце пауша торговец из высокогорного союза поселений привёз в подарок махарадже Дхритараштре и его ближайшим родичам гималайских сторожевых собак. Взрослые псы походили на удивлённых четырёхглазых львов, а щенки — на медвежат. Двух косматых громадин, грозных и послушных, подвели к царю и деду Бхишме, пятеро крупных, круглых от шерсти и пуха зверёнышей достались старшим принцам, и все с удовольствием приняли дары, кроме Арджуны, который взял последнего щенка с отсутствующим лицом и тут же сунул его обделённому Накуле, тем самым вознеся Накулу на райские планеты. Это было очень демонстративно, к счастью, гималайский гость приехал добиваться торговых привилегий и явил похвальную ненаблюдательность, только дальше некуда сузил глаза-щёлочки на лице-маске.— Арджуна слышать не хочет собачьего лая, но не потому, что он брезгливый, ты не думай, Драупади, — тем же вечером сказал Бхима, явно стараясь оправдать в моих глазах поведение брата, выходящее за все рамки. Мы сидели вдвоём на террасе, в узких листьях манговых деревьев шуршал тёплый дождь и копились сумерки, и Бхима в кои-то веки велел унести еду.— Когда мы жили в гурукуле учителя Дроны, Арджуна прикормил собаку. Да знаю, знаю, и он знал не хуже меня, что это грязное, презренное животное, только Арджуна уже тогда считал себя выше чужих мнений и творил что вздумается. Мол, хочу — буду кормить псину с рук и давать ей лизать лицо, как последний чандала, хочу — стащу с верёвки облачения почтенной Крипи и станцую в них, как евнух… вот ты смеёшься, а это ещё не самые дерзкие его художества.Бхима любил и умел смешить братьев, а теперь, выходит, и меня. Я только знаками могла умолять его продолжать.— Как-то мы отправились на охоту, а наш общий слуга и Арджунина собака увязались следом. Они потеряли нас, мы слышали вдали лай, как вдруг лай сменился визгом и скулежом… а потом собака вышла к нам.Тут мой смех затих — я поняла, что рассказ будет невесёлым.— Мы воображали о себе, что уже многое повидали, в том числе и кровь, но Сахадэве стало дурно, а у Накулы тряслись руки, когда он попытался помочь псу. Кто-то пустил десяток стрел ему в пасть. Это выглядело… ну нет, не стану я тебе рассказывать. Собака подползла к ногам моего брата и издохла в мучениях. Мы бросились по кровавым следам, расспросили слугу, обыскали заросли и нашли нишадца, который несколько месяцев назад приходил в наш лагерь проситься в ученики к Дроне. Много кто приходил, но Дрона всех отправлял восвояси. Этот нишадец, получив отказ, поселился в лесу, слепил себе глиняного Дрону, поклонялся этому своему изваянию словно живому гуру, а во время наших занятий таился в ближнем кустарнике, подслушивал и подсматривал. И взял себе имя Экалавья.— ?Обрезок??— Ну да. Отрезанный ломоть. Мы притащили его к наставнику, и Дрона пришёл в ярость, только вовсе не из-за убитой собаки, а из-за того, что — его слова — вымазанный грязью дикарь в травяной юбке крал его науку. Дрона спросил, как зовут парня, а когда услышал его имя, усмехнулся и потребовал от Экалавьи ни на что не похожего подношения себе как учителю. Велел ему отрезать и отдать большой палец правой руки, тот, что придерживает стрелу на тетиве.Взмах обеих рук, словно Бхима натягивает невидимую тетиву на отсутствующем луке, показывая мне, как важен большой палец: каждый из учеников Дроны владел всеми семью видами оружия.— И тогда нишадец крикнул, что он превзошёл Арджуну в стрельбе и что Дрона расчищает дорогу своему любимчику, устраняя лучших. После этого, конечно, Арджуна должен был из гордости остановить учителя, не дать попортить руку мнимому сопернику. Вот только не стал Арджуна вмешиваться. Уж не знаю, по какой причине — из почтения к наставнику или потому, что онемел от ярости из-за всей этой истории с собакой, Сахадэвой и нелепыми притязаниями. Не знаю я! Знаю зато, что там был и Юдхиштхира, и Суйодхана, и я сам. Я так с тех пор всё думаю и думаю, какими словами нам надо было остановить ачарью Дрону.Ещё один, тоже до последнего выгораживает обожаемого брата, не без досады подумала я, вслух же задала самый очевидный вопрос:— Экалавья вправду мог сравниться с Арджуной?— Куда ему. Арджуне за глаза хватило бы одной стрелы. Арджуна никогда не причинил бы живому существу лишних мучений. Но главное — Арджуна вообще не стал бы стрелять на месте Экалавьи.— Конечно… — прошептала я поражённо.— Вот! Сама подумай и признайся, Драупади: смогла бы ты научиться готовить изысканные блюда, подглядывая из чащи за великим кулинаром Бхимасеной?Отсмеявшись и в шутку побив великого кулинара и поединщика на булавах подушкой, я наконец ответила:— Можно научиться самой простой стряпне, но тайны любого мастерства учитель передаёт ученику только по доброй воле, лицом к лицу. Украсть невозможно.— Так и Экалавья: быстро класть в цель стрелу за стрелой он выучился, спору нет, да только к пониманию дхарма-юддхи это мало его приблизило. Но в любом случае — не нам его осуждать за попытку спасти руку!— Видимо, учитель Дрона не отличается хладнокровием? — мне припомнилась вражда этого брахманы с моим отцом. — Можно было сказать ему: оставьте нишадцу и мастерство, и хвастовство, могущество времени расставит всё по местам.— Для того и нужны жёны, — вздохнул Бхима — будто слон, незаметно подойдя ко мне вплотную, шумно потянул воздух хоботом. — Всё верно, гуру склонен действовать по первому впечатлению, по первому душевному порыву и слишком много значения придаёт словам…— Мой господин, легко рассуждать и решать, нежась на вышитых подушках. Если даже сын дхармы не подобрал уместных слов там, где вскипели страсти и пролилась кровь, то я бы тоже потерялась, — смиренно возразила я, но похвала Бхимы мёдом обволокла моё сердце. А вдруг он не преувеличивает, вдруг я и вправду смогла бы вмешаться и повернуть ход событий? Кто знает и как проверить?